Детство и юность академика

                О нелёгком пути к знаниям
                М.В. Ломоносова

        Дорога втягивала путников в леса, иногда медленно поднимая их на невысокие холмы,
а потом так же неторопливо опуская в низины к речкам и ручьям, скованным льдом. Иногда к дороге выходили избы деревень, приветствуя путников запахом молока и свежего хлеба, мычанием коров и пением петухов. И тогда обоз останавливался на ночлег, чтобы покормить лошадей, дать им отдохнуть, да и самим отогреться и немного поспать. 
        Не сразу засыпает Михайло. Думы о доме, об отце гонят сон прочь. Понимает он, что обидел своего батюшку, тайком уйдя из дома. Но иначе он не мог. Ему уже 19 лет. Он хочет учиться, ему надо учиться! Столько вокруг интересного, столько непонятного! А о скольком он совсем ничего не знает!
        Михайло уважал своего отца Василия Дорофеевича, с сожалением думал о том, что, вероятно, навсегда расстался с ним. Будучи единственным сыном, он, как и все крестьянские дети, с детства помогал родителям: трудился в поле и на огороде, пас скот.
        Когда сыну исполнилось 10 лет, отец сказал:
 - Весной пойдёшь со мной в море рыбачить.
        Он хотел, чтобы сын пошёл по его стопам, стал смелым и сильным, умело управлял морским судном.
               
        Василий Ломоносов не был бедным человеком, хотя и происходил из крестьян-поморов. У него была своя флотилия, на кораблях которой ходили на промысел в Белое море. Василий Дорофеевич первый на этом берегу построил очень большой по тем временам корабль, получил право на его вождение, а затем и звание мичмана. А ведь по «Табели о рангах» мичману жаловалось дворянство.
        Суровы были берега студёного северного моря. Тёплые дни стояли здесь всего три месяца. Но Михайло рос здоровым, крепким и сильным. Так что же ему сидеть дома, греться у печки да ещё с мачехой ссориться?
        Он плохо помнил родную мать, хотя и унаследовал её поэтическую душу. А вот с мачехой не ладил – невзлюбила она пасынка. Без сожалений уходил он с отцом в море.
        Такие плавания длились по четыре и более недель. От удачи в море зависела жизнь поморов. Подрастающий Михайло знакомился в этих походах с величественной и порою грозной природой Северного ледовитого океана. На всю жизнь остались у него воспоминания о трудной борьбе с разбушевавшимся океаном, со стихией, грозившей смертью…
        Вспомнил он, как однажды, во время их плавания, не на шутку разыгралось море. Будто с самого его дна поднимались волны, хлестали через борта. Небо почернело. Нависли тучи. Ветер ревёт. Дождь так и сечёт. Море стонет разъярённым зверем. Тогда было страшно. Казалось, настал последний час. Но теперь, когда всё это далеко, понимаешь, как величественна была стихия…
        Но вот усталость смежила веки. Михайло уснул, чтобы засветло проснуться – и снова в путь.
        Обозники встали рано. На дворе – светлая северная ночь. На небе – молодой месяц. Уютно светятся маленькие окошки избы. Но люди спешат к своему обозу. Пора в дорогу. Помолились на небольшую шатровую церквушку, что завершалась небольшой луковичной главкой, и тронулись в путь. 
        Дорога тянется по замёрзшей реке. Светится голубоватый от сияния луны снег, скрипит он и под ногами путников, и под полозьями саней. Окружавшая путешественников тишина зимней ночи настораживала. Но не привыкать им, северянам, к трудностям.
        Всё дальше уходит обоз, загруженный рыбой, а с ним и Михайло всё дальше от родного дома. Его земляки - поморы, оставив семье на зиму запас рыбы, везут свой улов в Москву, а оттуда вернутся с другим нужным в хозяйстве товаром.
          И снова вспоминает Михайло о доме.
 - Сильный у меня отец, сильный и умелый. Не зря же ему, простому помору, звание пожаловали. И корабль его действительно замечательный. За быстрый и лёгкий ход его «Чайкой» назвали.
        Одолевают думы о доме, о родных с детства местах. Михайло догадывается, что отсверкали для него сполохи северного сияния. Вспоминает он свои плавания. И видится ему тяжёлая, обширная, просторная вода океана. Чувствовалось, сколько силы в ней… Бескрайний простор. Противоположного берега не видно. Казалось, там, вдали, океан соединяется с небом. К вечеру солнце словно опускалось в воду, «тонуло» в морской пучине.
      С наступлением темноты на небе появлялись звёзды. Всё затихало, и море будто засыпало. Утих и ветер. Паруса обвисли. Волны едва слышно шуршат о борта судна.
        К этому времени рыбаки спешили причалить к берегу…
               
 - Не буду я больше бороздить воды Северного океана… Прости, отец, что не стал мореходом, как ты!.. Отец… Уважают тебя… 
        Вспоминается Михайле, как помогал он взрослым рыбакам вытаскивать рыболовные сети, разделывать, а потом засаливать выловленную рыбу.
        Как и все поморские мальчишки, он был не только трудолюбивым, но и умелым, а ещё выносливым. Но, в отличие от других, лучше всех учился и, будучи любознательным, задавал много вопросов. Этим он очень отличался от своих сверстников.
        …А сани всё поскрипывают. Под полозьями - замёрзшая река. По сторонам – густой лес. Деревья плотно обступили зимнюю дорогу. Тянут ели свои лапы к обозу, словно хотят пожать руки смелым путешественникам.
        С ночи было зябко. Но вот выглянуло солнце – и стало как-то веселее: засверкали заиндевевшие деревья и снег, укрывший землю. Даже лошади пошли бойчее.
        А Михайле снова не дают покоя думы. Вспоминаются первые учителя, первые книги… А первыми учителями были сосед Семён Шубный и местный дьячок Сабельников. Обучаясь у них, он вскоре превзошёл в искусстве чтения и своих сверстников, и своих учителей: читал не только быстро, но и выразительно.
        А потом самостоятельно изучил «Грамматику» Мелентия Смотрицкого и «Арифметику» Леонтия Магницкого, а также выучил наизусть «Псалтырь» Симеона Полоцкого, написанную в  стихах.
      Юному Ломоносову, который с жаром накинулся на новые для него книги, трудно было понять всё их содержание. Но жажда познания была очень велика. И вот он сидит всё свободное время за книгами – вчитывается, вдумывается, размышляет. Позже эти три книги Михаил Васильевич Ломоносов назовёт «вратами своей учёности». Но и эти учебные книги не могли ответить на многие вопросы пытливого юноши. 
        Уже на пятнадцатом году жизни Ломоносов писал без ошибок. Он не только читал выразительно, но легко запоминал наизусть, мог доступно пересказывать. Нередко после воскресных церковных чтений он пересказывал старикам услышанное своими словами.
        Михайло усмехнулся, вспомнив один случай, приключившийся с ним.
        Однажды, когда он вышел из церкви, ватага мальчишек напала на него и поколотила, чтоб не «зазнавался». По одному они не рисковали выступать против Михайлы. Сильный он был и ловкий.
        Обоз двигался не останавливаясь, пока стоял хороший день. Деревья, что росли по обоим берегам реки, казались юноше молчаливыми стражами. Они покачивали вершинами, а Михайло думал:
 - Словно мудрые старцы, удивляются бесстрашию движущихся внизу маленьких людей.
        Хорошо вокруг. А вчера выдался особенно трудный день: Разбушевалась пурга, ветер так и швырял снегом в лицо. Но сегодня всё тихо. Природа будто прислушивается, будто присматривается к тому, что же вчера натворила.
        И вспомнились Михайле родные картины… По морю бегут белые «барашки». Часто и гулко бьют они в борта. А море набирает силу, словно хочет показать себя во всей своей красе. И вот уже не «барашки» а «львы» с белыми гривами грозно рокочут. Разыгралось море. Швыряют волны корабль…
                -4-
        И снова думает Михайло:
 - Ветер… отчего он дует? Что, какая сила поднимает ветер? Откуда он берётся?
        Вспоминает он и вопросы, возникавшие во время плавания, но так и не нашедшие ответов:
 - Какая непонятная сила устроила так, что стрелка магнита всегда смотрит на север?
 - Почему рыба с неизменным постоянством идёт метать икру к истокам против течения рек?
 - Отчего на небе причудливые сияния?
 - Почему бывают приливы и отливы?
        Многому научился Ломоносов у отца и старших поморов, но ответов на эти вопросы они не знали. Отец говорил ему:
 - Поучился маленько и хватит.
        Священник, обучавший Михайлу грамоте, выслушивал его вопросы, давал на них ответы. Но со временем с ответами всё чаще возникали затруднения. И однажды он сказал:
 - Для приобретения большого знания и учёности требуется знать язык латинский, а ему можно научиться в Москве, Киеве и Петербурге. Только в сих городах довольно книг на том языке. Но знай наперёд: не для чинов и сладкой жизни в науку идут. Наука – это труд великий, ночи бессонные. Крепко обо всём подумай.
        Немало советов дали Михайле его учителя да и дед Лука тоже. Вспоминает он теперь об этом.
 - Жить надо не начерно, а набело. За правду стой, против неправды бейся, жизни не жалея,- вспоминает он слова деда Луки.
        А учителя, как бы размышляя вслух, замечали:
 - Каждому судьбу свою увидеть надо, и чтобы она у тебя в руках была, а не ты у неё. Путь, который ты выбрал, трудный, а по трудному пути сторожко идти.
        Но что делать, если хочется знать, отчего снег скрипит под ногами, почему снег не идёт, а на мордах лошадей и на бородах у людей его вон сколько?! Взошло солнце – и засверкал, заискрился снег. Отчего? Почему? Эти бесконечные вопросы… Как хочется найти на них ответы!
        Михайло понял: надо учиться основательно. Для этого и доберётся он до Москвы. Он получил в Холмогорской воеводской канцелярии паспорт (это было 7 декабря 1730-го года) и теперь, пренебрегая отцовским запретом, вместе с обозом отправляется в Москву. Понимая, что его могут остановить и даже не пустить, он не сразу пошёл с обозниками, а присоединился к ним позже, догнав их через несколько вёрст.
        Идя с этими людьми, Михайло радовался, что не будет больше слышать упрёков мачехи – злой и завистливой женщины. Ведь она лишила пасынка домашней опоры, родственной поддержки, которая так необходима была ему не только в детстве и отрочестве, но и в ранней юности.
        И вот теперь он приближается к Москве, где можно будет разным наукам учиться.
        Москва… Какая она? Какими будут его новые учителя?

               
        А пока они движутся по настоящей глухомани, изредка встречая затерявшиеся в лесах деревеньки. Но какая красота окружает путников! Чувство тихого восторга вызывают у Михайлы и чистое голубое небо над головой, и вековые деревья-великаны. Вот под ногой хрустнула веточка. И снова только скрип снега, да изредка голоса людей, да всхрапывание коней.
        Долгим оказался путь. Но всё ближе Москва. Всё чаще на берегах реки (зимней дороги) появляются селения, всё чаще встречаются крупные сёла и даже небольшие городки. Но как не похожи их жилища на дома поморов!
        Большие селения украшали стройные церкви с колокольнями, которые возвышались над городскими и деревенскими домами. Путников поражала их какая-то ликующая красота.
        В городах среди обычных деревянных изб выделялись терема. Иногда они были выстроены из красного кирпича, а оконные наличники – из белого камня, который своим кружевным узором вносил в их облик что-то светлое и чистое. А крыши этих теремов разукрашены «шашечками», колонны у входа увиты резными и расписными лозами винограда. И всё это на фоне широких полей, что раскинулись вокруг поселений, оттесняя лес в сторону от реки.
        Щемящая, чуть грустная нота закралась в мысли Михайлы. Он снова вспомнил дом, отца, родные берега Белого моря, выходы в океан, северное сияние и, конечно, людей, с которыми провёл около 20 лет своей жизни. Наблюдательность всегда помогала ему видеть не только окружающую природу, но и людей, помогала узнавать об их нравах и обычаях, об их разнообразных промыслах. Он понимал, что люди на его родине были не только суровыми северянами, но и трудолюбивыми, упорными и умелыми.
        Из рассказов взрослых он знал, что на берега Белого моря в поисках лучшей доли издавна приходили люди. Они ставили крепкие избы, заводили хозяйство, занимались морским промыслом. Эти люди и хлеб сеяли, собирая, правда, скудные урожаи, которые давала им земля в холодное северное лето. Были среди этих людей и умельцы-ремесленники, которые, например, резали по кости. Были и иконописцы, были портные и сапожники, гончары и колёсники, каменотёсы и бочары, кожевники и кузнецы, ткачихи и кружевницы – никто не сидел без дела долгими зимними ночами.
        Шагая рядом с обозом, Михайло ещё не знал, что некоторые наблюдения и знания, полученные в ранней юности, он использует в своей учебной и научной работе. Так, когда составлял он свой студенческий отчёт о добыче соли в Саксонии, он сравнивал это дело с тем, как оно было поставлено у поморов. А когда стал учёным, он использовал свои наблюдения над жизнью Северного ледовитого океана, чтобы сделать вывод: в строении суши отражается бывшая на её месте морская жизнь.
        Но что это? Неужто приехали? За мыслями о доме и людях, которых оставил далеко на севере, Михайло и не заметил, как подъехали к Москве…
        Москва… Не мог он не подивиться увиденному. Московские дома очень отличались от северных строений. Хотя те и другие были бревенчатыми, московские выглядели совсем иначе. У него на родине дома строили на сваях, чтобы вход не завалило снегом. Здесь же, в Москве, они стояли на невысоких фундаментах. Нижние этажи, похоже, были нежилые. Маленькие окошки находились высоко, да и мало их было. Видно, здесь находились кладовые или другие подсобные помещения. А в жилых покоях и окон больше, и окна эти побольше, и наличники у них не простые, а нарядные. В некоторых хоромах и третий этаж есть. А крыши, крыши-то какие! Там двускатные, там четырёхскатные. А вот на бочку похожа. Рядом устремился ввысь шатёр, наверху которого флюгер.
               
        Флюгеры на домах были разные: один с петушком, другой со львом, а у третьего и не поймёшь сразу что – зверь ли, птица ли диковинная… Позже узнает Ломоносов, что у домов знатных людей шатёр венчался флюгером-гербом.
        Наконец обоз остановился. У Михайлы в Москве не было никого, к кому бы он мог попроситься на ночлег. Поэтому в первую ночь, проведённую в городе, ему пришлось спать под открытым небом в обшевнях (особых санях), зарывшись в сено. А было это зимой – в первых числах января 1731 года.
        Однако юноше повезло: утром пришёл к обозу покупать рыбу господский приказчик. И он оказался земляком Ломоносова! Узнав Михайлу, узнав о его намерениях, он привёл его с собой и поселил вместе со слугами дома, где сам служил.
        Первоначально М. Ломоносов  стал учиться арифметике и другим наукам в Школе навигацких и математических наук, которая по решению Петра I размещалась в Сухаревой башне. Но знаний, которые получали ученики этой школы, ему показалось мало.
        Юноша решает поступить в другое учебное заведение – Славяно-греко-латинскую академию.
В эту Академию принимали тогда только детей дворян и священников. Михайло Ломоносов назвался сыном священника. Уж очень хотелось учиться!
        Когда этого великовозрастного ученика стали экзаменовать, он показал такие знания, что сразу же был принят в Академию. Произошло это в январе 1731 года.
        Славяно-греко-латинская академия находилась недалеко от Кремля на Никольской улице – в районе Китай-города.
        Никольская – одна из самых оживлённых улиц. Её в те времена не случайно называли улицей просвещения. Здесь, кроме Славяно-греко-латинской академии - первого высшего учебного заведения Москвы, располагался и первый Печатный двор, где создавал свои книги Иван Фёдоров с Петром Мстиславцем. На этой улице было много вывесок. Одна из них – на первой книжной лавке. Хотя книгами ещё раньше торговали на мосту у Спасских ворот Кремля, первый книжный магазин был именно здесь, на Никольской. Были здесь и иконные лавки – рядом с Заиконоспасским монастырём, где в Москве впервые возникло высшее учебное заведение. И Михайло Ломоносов стал его учеником. Здесь теперь проходят его дни, полные лишений и неустанной борьбы за новые знания.
 - Ничего, выдержу,- думает Михайло.
        А ведь не сладко встретила юношу Москва, не простой была его учёба в Академии.
        Представьте, ему уже 19 лет. Он высокий статный юноша. Вот он входит в класс. С интересом смотрят на него ученики – мальчики 8-10 лет. А когда узнали, кто он, стали смеяться над великовозрастным учеником, даже дразнили его:
 - Смотрите, какой болван лет в двадцать пришёл латыни учиться!- вспоминал позже Ломоносов.
        Нелегко ему было и по другой причине. Получая в день один алтын жалованья, он мог лишь денежку потратить на хлеб и денежку на квас. Оставшиеся две копейки он тратил на бумагу, обувь и другие самые необходимые нужды. Приходилось подрабатывать: кому прошение напишет, кому письмо прочтёт, ответ поможет написать.
        За помощью к отцу Михайло не обращался, так как не надеялся, что тот смилостивится, поймёт желание сына, его стремление к знаниям. Отец же посылал не помощь, а письма с просьбой воротиться. Но как ни трудно было тому без отцовской поддержки, он учёбу не оставил. Огромное желание учиться помогало Михайле Ломоносову терпеливо переносить и насмешки одноклассников, и жизненные тяготы. Он упорно преодолевал все невзгоды.
        Нелёгкий труд помора выработал в юноше упорство в достижении цели, чувство собственного достоинства. Он вырос крепким, сильным, настойчивым, трудолюбивым. Этот юноша не привык пасовать перед трудностями.
        Уроки в Академии начинались рано, продолжались при скудном освещении по восемь, а то и десять часов. Но из-за этого Михайло не испытывал трудностей. Ещё дома, одолеваемый жаждой знаний, он нередко учился, сидя в холодном, но укромном уголке. При этом часто был голоден. Мачеха не любила пасынка и не скрывала своего недовольства, когда видела его с книгой. Она часто жаловалась его отцу, что сын попусту тратит время на книги. Теперь же никто не мешал ему заниматься не только в классах, но и в библиотеке.
        Старания М. Ломоносова увенчались успехом. Уже в первые месяцы учёбы его переводят во второй класс, а спустя некоторое время и в третий. Через год он освоил латынь и владел этим языком европейской науки в совершенстве. Он так его изучил, что мог сочинять на латыни стихи.
Вот одно из них:
                Услыхали мухи
                Медовые духи.
                Прилетевши сели,
                В радости запели.
                Егда стали ясти,
                Попали в напасти,
                Увязли-бо ноги.
                - Ах,- плачут убоги,-
                Мёду полизали,
                А сами пропали.
        Сколько мыслей в этих, казалось бы, беззаботных Строчках! На самом деле стихи предупреждают: не бросайтесь безрассудно на яркое, привлекательное. Можно, не разобравшись, «увязнуть», погибнуть. Позж. Ломоносов изучит теорию поэзии. И эти знания ему пригодятся в его творческой жизни.
        А вот ещё одно свидетельство его отличных знаний. В Государственной Российской библиотеке сохранился учебник по риторике на латинском языке, написанный рукою   М.Ломоносова в годы его учёбы в Славяно-греко-латинской академии.
        Наряду с латинским, он изучает и греческий язык. Изучив его, он получил широкую возможность читать книги, написанные на этом языке. Такие книги хранились в библиотеке Заиконоспасского монастыря. Сочинения великих писателей и учёных разных времён стали доступны любознательному юноше.

               
        В немногие часы отдыха Михайло гуляет по Москве. Бывшему помору интересно наблюдать жизнь большого города. Он видит, как спешат по улицам приказчики, купцы и прочий люд: кто пешком, кто верхом, кто везёт на торг воз своего добра, кто спешит куда-то на лихаче, а кто отправился на ямщицкой тройке в дальний путь…
        Народ на улице так и снуёт туда-сюда. И вспомнился ему север, Двина, а на ней мелкие суда,
которые, как и люди в Москве, туда-сюда движутся. А дальше – море. Всё тут белое: Белое море, белые чайки, белые ночи. Шумит море, глубоко вздыхает. И, кажется, слышит он, как морская волна ходит под днищем, как накатывается она на бока судна. Видится юноше, как пенится море под острым носом судна и расходится в стороны, чтобы сойтись сразу же за кормой.
         Неспешно идёт Михайло к началу Никольской улицы. Вот и Красная площадь. Справа от себя, в самом начале Никольской, видит он Казанский собор. Ему уже известно, что возведён этот собор на средства князя Дмитрия Пожарского в память об изгнании поляков из Москвы в 1612 году.
        А в другом конце Красной площади – Храм Василия Блаженного, сияющий в лучах зимнего солнца. Сколько умения и искусства проявили зодчие Барма и Постник! Рядом с собором – старинный Кремль, словно великан, вонзивший в поднебесье свои башни-шпили.
 - Сколько же талантливых людей рождает российская земля! – думает Ломоносов. – Да не каждому, как мне, довелось учиться.
        Знает юноша, что у Спасской башни Кремля располагались торговые лавки, где главным товаром были книги и лубочные картины – настоящий книжный торг.
        А напротив Кремля, на другой стороне Красной площади, - большие торговые ряды. Чем только тут не торгуют! У каждого товара – свой ряд.
 - Этот-то порядок, - улыбается Ломоносов, - и породил народную поговорку: «И куда это ты со своим свиным рылом в калашный ряд!» - то есть: мясом можно торговать в мясном ряду, в стороне от хлебного, где и калачами торговали.
        Но прочь отсюда! Столько соблазнов, а денег-то нет…
        Михайло направился в сторону Воскресенских ворот, через которые с Тверской улицы въезжали на Красную площадь.
 - Перед величием этих памятников истории, - думал юноша, - каждый мыслящий человек, каждый неравнодушный должен определить своё место в жизни, свой путь. Я выбрал. И как бы тяжело мне ни было, науку я не брошу.
        Юноша останавливается, внимательно всматривается в вечернее небо Москвы. Оно так не похоже на то, что видел он у себя дома – небо со сполохами северного сияния. Его поражало величие Вселенной. Позже он напишет:
                Открылась бездна звёзд полна;
                Звездам числа нет, бездне дна.
        Многие часы проводит Ломоносов в библиотеке Заиконоспасского монастыря. Читая книги, он совершенствовал свои знания не только в латыни и греческом, но и в родном языке. В этой же библиотеке он нашёл книги по философии, физике и математике, которые изучил с большим интересом.
               
        Закончив за три года Славяно-греко-латинскую академию, М. Ломоносов стремился продолжить учёбу. И, спросив разрешение, отправляется в Киевскую академию. Но там он не получил того, к чему стремился – его интересовали науки о природе: физика, химия, минералогия.
Юноша возвращается в Москву. И тут – вот удача! – его в числе лучших двенадцати учеников направляют в Петербургскую Академию наук. А затем в числе самых способных студентов этой Академии он едет учиться за границу.
        Став всесторонне образованным учёным,  М.В.Ломоносов не забыл первопрестольную. Москву он считал великим городом «первого рангу во всей Европе».
        Оказавшись на вершине знаний, он не забыл свою юность. Учёный стремился организовать обучение так, чтобы науки стали доступнее российским юношам. Он верил,
                Что может собственных Платонов
                И быстрых разумом Невтонов
                Российская земля рождать.
        Поэтому-то и хлопочет о создании нового университета – университета, который, как он считал, нужно открыть в Москве.
        М.В. Ломоносов продумывает устав будущего высшего учебного заведения. Учёный писал:
        «Студентов разделить на три класса. Первого класса студенты ходят на все лекции для того, чтобы иметь понятие о всех науках и чтобы всяк мог видеть, к какой науке больше способен и охоту имеет.
        Второго класса студенты ходить должны на лекции того класса, в котором их наука.
        Третьего класса студенты те, которые уже определены к одному профессору и упражняются в одной науке.»
        Автор   очерка о Михаиле Васильевиче Ломоносове   А.И. Львович-Кострица пишет: «Теперь не подлежит никакому сомнению, что это высшее учебное заведение (МГУ) своим возникновением обязано М.В. Ломоносову».
        12 января 1755 года императрица Елизавета Петровна утвердила проект университета.
        Первый Московский университет находился на Красной площади на том месте, где теперь расположен Исторический музей. Вспомним, что именно здесь, прогуливаясь по Москве в годы учёбы в Славяно-греко-латинской академии,  Ломоносов восхищался творениями русских мастеров и мечтал, чтоб у талантливых юношей была возможность учиться.
        Чтобы облегчить доступ в это учебное заведение, были открыты две школы – для дворянских детей и детей из незнатных семей (разночинцев). Такое решение вопроса о доступности высшего образования помогало юношам разных сословий поступать в университет. Ведь М.В. Ломоносов помнил, как далась ему возможность учиться в Славяно-греко-латинской академии. Давняя мечта М. Ломоносова осуществилась. Теперь и другим юношам открылась дорога к высшему образованию.
        Верно заметил А.С. Пушкин: «Мы умеем предками гордиться». Имя великого русского учёного навечно вписано в историю Москвы, где начался его путь к постижению наук. Память об участии М.В. Ломоносова в создании Московского университета увековечена открытием памятников,          
 которые установлены перед зданиями МГУ, а сам Московский университет носит имя Михаила Васильевича Ломоносова.
        «Он сам наш первый университет», - сказал о первом русском академике А.С. Пушкин. И мы с этим согласны.
               
                ЛОМОНОСОВ

                Жил крестьянин-помор,
                Ловил рыбу с отцом,
                Уходил в океан он и в море,
                Бороздил их простор.
                На баркасе простом
                Не боялся ходить он и в штормы.

                Среди сверстников он
                Был большим знатоком:
                Жаден был он до чтенья и знаний.
                «Что? Зачем? И каков
                Правит миром закон?» -
                Добивался у взрослых признаний.

                В море шторм. «Отчего?
                Почему дует ветер и злится?
                И что значат на небе цветные отсветы?»
                Но учитель изрёк: «Не скажу ничего
                И сказать не могу. Лишь в столице
                Ты получишь на это ответы».

                Вслед за рыбным обозом,
                Что держал путь в Москву,
                Он отправился в дальнюю даль…
                Не боялся Михайло морозов,
                Грезил будущим наяву, -
                Шёл упрямо вперёд, твёрд как сталь.

                Расставаться с отцом трудно было,
                Но желанье учиться, желанье познать
                Увлекало вперёд – и ни шагу назад! –
                В Москву юношу уводило.
                Но сомненья терзали. Как знать?
                Может, эта дорога приведёт его в ад?

                Ад не ад, но в Москве жилось трудно:
                Три копейки на жизнь мог потратить он в день.
                Нелегки были школьные будни –
                Переписка бумаг, чтенье писем… -
                Полкопейки за труд. Труд – привычка, не лень.

                Но зато сколько радостных новых открытий!
                В языках был силён он, латынь изучил
                И стал лучшим в ученье, стал первым.
                Он стихи сочинял по наитию.
                И те знанья, что он накопил,
                Помогали студенту стать зрелым,

                Помогли ему жить и учиться.
                А в награду – много новых наук
                Он изведал, познал.
                Ведь привык он упорно трудиться.
                Жить без книг он не мог, как без рук.
                И настал тот счастливый финал:

                В Петербург, в Академию
                С лучшими юноша едет,
                Чтоб продолжить ученье.
                И награда, как премия:
                За границу, в Германию следует
                Ломоносов учиться с радением.

                Пройдут годы. Он станет профессором,
                Но Москву будет помнить всегда,
                Называя её первым городом,
                Храм науки создав в ней тогда –
                Для пытливых умов из народа…
                Москвичом в бронзе стал навсегда.
 


                ЧТО  ЧИТАТЬ  О  М.В. ЛОМОНОСОВЕ.

1. Исследователи и учёные России: Справочник. – Новый учебник, 2010.
2. История России 18-19 веков. – ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2003.
3. Энциклопедия для детей. Т. 5, ч.2. – М.: Аванта+, 1997.
4. Галкин А.Б. Русские писатели. – М.: Белый город, 2005.
5. Клиентов А.Е. Российская наука. – М.: Белый город, 2007.
6. Не ради славы… М.: Флинта, 1997.
7. Перевезенцев С. Михайло Ломоносов. – М.: Белый город, 2007.
8. Роньшин В.М. Михаил Ломоносов. М: Белый город. 2007.