Последний соблазн 31. Сан-Франциско

31. Сан-Франциско

11-ое апреля 1994г.
Сан-Франциско
В отеле

Привет, Вилл.

Привязались же осколки мыслей, дела тормозятся, начала записывать сны, перечитав Юнга. Фразы витиеватые, вычурные для нашего времени, но герои оживают и выражаются высокопарно. Роман ассоциаций, игра со словом. Забава для гурманов сова. Книга, отвлекающая от чтения, понять невозможно, чувствовать дано не всем. Духи условностей ускользают ящерками в лабиринты строк, растворяются в тексте. Теперь и я удивляюсь, как удалось найти форму для призраков. Перечитывая, заново переживается вариант инобытия, разбросанного по векам и тысячелетиям. Суть проста. Рассыпалась мозаичная картина мира. Люди находят фрагменты, пытаясь понять, чем прежде это было. Порядок чтения любой, смысл не теряется. Смысла нет. Сплошное удовольствие. Попробуйте десять раз записать один и тот же сон, получаются разные трактовки. То короткие, то с мелкими подробностями. По совету Юнга пробую сопоставлять вымыслы сновидческие с литературными. Некогда Борхес, Вами любимый, тоже определил творчество Натаниела Готорна (1804-1864), как основателя жанра литературы снов. Мои «Осколки» я смею причислить к подобной трудно воспринимаемой литературе.

Непознаваемое встречается в жизни человека, что принуждает меня продолжать записывать сюжеты и не думать об издании романа, в переводе невозможно, свои-то не поймут о чем. Вовсе ни о чем. Говорят, что все гениальное просто. Взять и добавить иллюзий в конкретное мышление читателя? Начать с «жили-были» на сгоревшей планете… минувшие восторги из прошлых тысячелетий и так далее, пока зритель не сочтет автора сумасбродом. И, если удастся убедить его в этом, нам уже не будет стыдно за его «нормальность». Н-да, я заразилась здесь честолюбием, начала упражняться в переводах.  «А в будущем году, омывшись в Средиземном море, где-то в горах, в каменистом крохотном домике или в пещере мы забудемся от суеты городской, исчезнем для всех доброжелателей… На всем островке так мало людей, что вполне хватит времени и сил для творческой лени».
Вот такие замыслы. А что творится у Вас? Не забудьте поздравить барышень с Васьки. Желаю бодрости духа и тела. Пишите и просто пишите обо всем…

Целую, Лючи Ламм


***

17-ое апреля 1994г.
Сан-Франциско
В отеле

Вилл…
Я надеюсь, что Вы уже образумились, вернулись в Санкт-Петербург. В первый миг (по прочтению) хотелось устроить Вам разгон. Но – музыка! Ведущее фортепиано, ведущее по нарастающей, а значит ввысь… Одиночество. Именно такое, которое душа способна вынести… Вы со мной. Спасибо. Случайные глупости  миновали и минуют нас. Что было? Что есть? Что будет? Одиночество. Уединение ясновидящих палачей своей души – одиночество. Вы не знали разгадки наших судеб, дабы не клясть себя?! Неужели мы были слепы, делая свой выбор? Вдыхая красоту предвечную, выбрали мы этакую участь.  Я художник, писавший нескладные вирши, видела каменную или ледяную фигуру девы, увлекшей Вас. А я живая, только в другой реальности, которую Вы знать не желаете… Упиваясь Вашими строчками, я взрослею, как автор. Дело это заразное, видимо. Я наслаждаюсь словом, чувствую его, вкушаю дореволюционные издания Байрона, Ахматовой, Ходасевича, Цветаевой (больше не нашла у букиниста). Советую и Вам читать на русском (не советском) языке…
Это лучше, чем думать о своем… я нарочито отвлекаюсь, пишу продолжение в тетради, рабочее название «Ася»? Подойдет для романа?  Вы единственный мужчина, не осмеявший женской литературы. Всякий автор пишет о себе и только о себе, меняя маски на героях. Почему же женские эмоции так принижаются, от них многое зависит в жизни сильной половины человечества. Впрочем, это давний спор, не стоит повторяться.

Умоляю вернуться домой, мне так страшно за Вас, что о себе я думать не могу. Слава Богу, послание Ваше, переслали с оказией прямо в руки, очень быстро. Кланяйтесь поручику залетному.

Целую, Лючи Ламм

***
30-ое апреля 1994г.
Сан-Франциско
В отеле

Здравствуй, Вилл!
Я все удерживаю себя, занимаясь разборкой, дабы не утомлять тебя посланиями. Сейчас, после звонка, закончила набор рукописей московских. Каюсь, я вносила правку в твой текст, подрезала, окоротила слишком. Понятно. Надеюсь на твой красный карандаш.
Не буду говорить об удовольствии, что я получаю, разгадывая Ваши вирши. И вот какая особенность… Я всегда читаю внимательно, но когда перебираешь по букве, то глубокий психологизм (образов, композиции, сюжета), поднесенный в бокале невинной болтовни, поражает в самое сердце. Само действие уже происходит в голове читателя. Я так вижу все, как на сцене. Вы больше актер, чем критик. У меня примерно также складываются сюжеты, фильмы, обрывки кадров, а записываю, когда обстоятельства позволяют. Меж нами разница в том, что Вам зарплату платят, а я дилетант. Отдыхаю на «знакомых» строчках, надерганных из судеб наших, возвращаюсь в недавнее счастье. Порывистое желание уловить смысл своего существования и сознание глупой затеи всегда терзает человека, потому и востребована литература . Нет в этом ни толку, ни проку. Все разложить по полочкам можно, но недопустимо для человека. Есть Некто, кто обрушит не только полки, но и дом… Мы живем, переставляя фигуры на доске. Мы любим игры, ибо дети…

Вы уже решили креститься? Сообщите, непременно. Мне молитва помогает, да и Вам…

Целую, Лючи Ламм