Владыка мятежной души

                Терзаться тем, что мне явился
                Предвестник пламени, испепеливший мозг, -
                Писать - есть выход лихорадки, -
                К спасенью - мост!
 
Глава I. Прекрасное безумство


     Все эти десять месяцев я влюблена, и выплескиваю чувства на бумагу в любую свободную минуту — на работе, в транспорте, дома. Всю жизнь сдерживалась: к чему, зачем?! Сейчас он находится в трехдневной командировке в Москве, и еще не звонил — я боюсь выйти из кабинета  — вдруг прозеваю что-то очень важное, решающее, от чего, быть может, зависит моя жизнь. От признания нахожусь в двух шагах, но откладываю это решение день за днем. Незрелое, оно, по сути, не изменит ничего в нашей жизни.
     На следующее утро приятная неожиданность — вернулся из командировки. В отделе его пока нет, но кабинет уже наполнен его существом —  на сейфе появилась пыжиковая шапка, на тумбочке - пачка «Беломора»  и половицы, исхоженные вдоль и поперек… Настроение -  в упадке, на лице -  ярко выраженная усмешка — так говорит во мне инерция несчастья. Долго искала повод увидеться — лишь тихо заглянула в приоткрытую дверь, но не вошла. Я отвыкаю от него за три дня. Однако, успела понять, что он надежды не теряет, а я не даю этой надежде угаснуть…
     На другой день забираю из папки документы, отданные главному инженеру на подпись, заметив его высокую фигуру в сером костюме – радуюсь встрече. Совсем как по гороскопу: «Дева-Крыса умна, интеллектуальна, спокойна, рассудительна, но — увы — ненадежна. Правда, практична, так, что умеет избежать провалов. Влюбчивая крыса осторожная, с высокой пробивной способностью, респектабельная, к любви относится критически». На что может надеяться подчиненная Рыба — задумчивая и мечтательная, сдерживающаяся, даже если очень загорается какой-то идеей?
-  «Дружба возможна. Они оценят друг друга».
     Вновь он заходил играть в шахматы к нам в кабинет, сосредоточился и одержал много побед!  Затем я разнесла корреспонденцию сотрудникам и напечатала «Техническое задание». А в обед «вынашивала»  текст: так, озорства ради,  невинный, ни к чему не обязывающий.
            То - провожаю и встречаю из командировок, то – завороженно  слежу за перепадами его настроения.  Отвечая проделкой на проделку — мы ведем игру и не испытываем скуки.
     Осторожно. С тех пор как я «выносила» текст невинный и ни к чему не обязывающий, сегодня самый благоприятный для этого день. Сердце рвется на части, радость: ведь я даю ему прочесть, вложенный в чертеж, листок с  записью в признании в любви! Это его взбесило:
     — Кто написал такую ерунду?!
    Совсем тихо протестуя и не соглашаясь с этим:
     — Я написала. Это – вовсе не ерунда!
    (У меня почерк, как у первоклассницы, поэтому он и уточнил: кто напи-сал?)  Я, кто же еще?! Его нервы сдали окончательно. Как шальной и обезумевший зверь он пронесся до середины комнаты, заметался, ища выхода, а найдя – мгновенно скрылся за дверным проемом и более не показывался.
        Все выходные не выходило из головы безумство, при воспоминании о котором становилось смешно (не рано ли смеюсь?) В понедельник  испытывала неловкость в общении с ним. Возможно, он понял мое состояние, но задания «сыпались» и неделя прошла без особых перемен. И лишь в пятницу опять воодушевилась на новый «подвиг» — вперед, вперед в неведомое!
     Еще с вечера подобрала яркое платье, бусы, серьги в гармонии с макияжем. Как бы не чувствовала уверенность в себе, а при виде его — вмиг покрытая невидимой лихорадочной тряской — передала ново-годнюю открытку. Поблагодарил. Ничего не подозревая, конверт оставил у себя на столе, а я ушла на рабочее место, как ни в чем не бывало. Через некоторое время заходит — смотрит на меня, я — на него, потому что по времени уже прочитал послание, в котором вместе с поздравлением прилагался  стих.
           Избранник мой в хорошем настроении после обеда созвал всех со-трудников, поздравил с наступающим Новым годом и отпустил пораньше домой. В полуночном небе вспыхивал оглушительный фейерверк, рассыпаясь соцветием ярких огней. В те мгновения  я загадывала желание, чтобы понравиться своему начальнику, ведь он-то мне очень нравится!
     Дома, продолжая повторять переданные строки, сомневалась: то ли требовалось? (из сотни отобрать не просто) и с каждым разом убеждалась — то самое! Сопоставляя с фактом воздействия — то, что надо! Попала в цель, произвела на него впечатление…

Я думаю о вас
Покой неведенья вернуть могу едва  ли
По воле не своей теряю
В веру шанс

Мой дух – истерзанная тень
Для сердца празднества желает,
Безумия и мишуры –
Раскрасьте, черно-белый день!

Гонюсь за миражом – избыточный каприз,
Минуту сладкую зову.
Любовь, игра – расчетливо сплелись –
Проходит жизнь…

Я тихо жду: быть может
Из равновесия сойти?
Остатков чуда-жизни захватить?




     Хожу, словно хмельная. Закрываю глаза и кажется мне, что все лицо его покрываю поцелуями. Подвергая его испытаниям — жила этим чувством, видя в нем «спасение» от неудовлетворенности житейской. Тревога, смятение, тоска. Как дорог он, и как бьются мое сердце!   Отнесся к моему откровению? - Серьезно отнесся, чувство мое ценится, щадится.
          В понедельник, подписывая сводку, начальник даже попробовал пошутить на тему: «Не очень ли третирует меня старший подгруппы?» Затем он отправился по большому кругу — на совещание, к главному инженеру, в цех — словом, будет к концу рабочего дня. Жду звонка. Вот он появился — позвонил, но за почтой вызвал почему-то не меня… и я сразу поникла. Но записывая корреспонденцию в журнал учета, увидела телеграмму, адресованную в «его» кабинет. Немного «смягчилась и отошла», а, передав телеграмму, взглянула на своего возлюбленного. Только он не смотрел на меня, сидя в окружении коллег, к которым я его также ревную, как к звонкам и Москве. Теперь стало ясно — лишний раз не желает видеть. Отпечатала задание, подала ему на подпись, - сидел вполоборота, с видом очень недовольным и даже грозным. Теперь я стараюсь меньше видеться. Что же стало со мной, то  — жалко посмотреть — глаза не сияют, не мчусь порывисто на стучащих каблучках. Убежать бы отсюда, но куда можно убежать от себя?
     В его лице, как в зеркале, я вижу свое отражение: и если он мрачен, мне кажется, виновница тому одна я. На следующий день сводку подписал и взглянул на меня испытующе: что же я еще могу «выкинуть»? Вернулась «за стенку», но даже загнанная в угол, продолжаю думать о нем  хорошо, и он это чувствует. Резко переменившееся ко мне отношение приняла с благодарностью и близко к сердцу — слезы хлынули и долго не стихали. Люблю его, а с этого дня начну беречь и щадить. В душе снова зазвучала музыка, я снова учусь улыбаться и непрерывно повторяю в мыслях: Бог Вас храни…
     Вот я прохожу мимо его кабинета — слыша его разговор по телефону, - радуюсь, по-хорошему завидуя всем, кто находится радом, выполняя его поручения и задания, подающим ему чай — словом, всем, кто его видит и слышит…
     Бережно «подобрала» я тот осколок радости, который он мне оставил — слышать голос его через дверь…

    










Глава II. По другую сторону стены

Я окончательно запуталась: мосты, которые начала жечь — еще догорают и  становится неясно: куда идти — всюду дым. Не выйду ли снова на огонь? Я должна остановиться и решить: что делать?

Я жгу мосты, а дым все настигает    
Это земля уж подо мною горит?    
По-прежнему в безудержной печали,
А сердце мое стонет и щемит.
   
                Мне чудится: в лесу я одинока
                И выбраться достало б только сил!
                Где верная к спасению дорога?
                Которой не приемлете один.

     Вновь понеслись вереницей дни за днями, и прошлая среда немного отличалась от нынешней. Лучи свои надежно прячу под пиджачком, чтобы не были видны постороннему глазу — это «особые» лучи. Внутренне те-перь я готова к разрыву со спокойствием, с достоинством. Платоническая любовь — для моральных уродов, меня это унижает: прятаться, скрываться — это не для меня. Лишь восторженные строки останутся немыми свидетелями немой любви.
          Тем временем и начальник вернулся из командировки. Сколько же их за год наберется, если по две-три в месяц? Устаю каждый раз вновь «возрождаться» и «умирать» во время его отъездов, с каждым разом, не дотягивая до уровня, на который однажды взобралась, ослепленная неожиданной любовью. И вот растрачиваю любовный пыл на суету, мелкие приключения. Между прочим, начальник насторожен: столкнулись с ним у секретаря директора, глаз не поднимая на меня,  уточнил:  по каким таким поручениям нахожусь там? – Забираю корреспонденцию для отдела, как обычно. Зато как вошла к ним после обеда – он мило кокетничал с Лидией. Неизменное чувство ревности отравило мне эту минуту: Лидия каждый день меняет наряды, светится улыбками — и еще: она лет на семь моложе меня и, в добавок ко всему,  на много привлекательнее.
     Выдавали премию, мне она досталась настолько мизерной, что из нашей группы Андрей и Александр – конструкторы второй категории - «ринулись» было защитить меня, но напрасно… Ничего не добились, Алексей Викторович своею властью решил раздавить меня. Открываю табель, где по алфавиту напечатан список «сынков» и «пасынков» сектора. И тогда один из мучимых и гонимых «пасынков» решает в ущерб себе и семье, к тому же рискуя попасть в число тех, кто в первую очередь подвергается сокращению — работать на половину ставки, т.е. по четыре часа.
     Начальник  зол, расправился со мной как мог жестко — что называется «свел счеты». Захотел, чтобы  ушла? – Не в таком же срочном порядке! Однако ж, как я всех допекла переходом на неполный рабочий день. Недовольны Ирина и начальник, вдруг увидевший как та «завалена» извещениями. Все верно: кому платите, тот пусть и работает. Я стала слышать шепот вокруг — кто-то разносил слухи обо. Их подхватывала сплетница института – Вера.
     Но с некоторых пор стала я замечать, что Надежде начальник уделяет повышенное внимание. Как-то вбегает Андрей Олегович, вызывая или меня, или Надежду «на ковер». Тут зазвонил городской телефон, я подняла трубку, а Надежда — охотно пошла к начальству. Вот смеху было, если бы вместе ринулись и столкнулись лбами! Особенно надо мной, находящейся «под подозрением»… То он звонит ей, или при встрече спрашивает меня: где Надежда? Не желает склониться передо мной и дать напечатать задание, (в отделе умеют печатать все сотрудники – в этом вся и беда), что он желает показать: может вполне обходиться и без меня.
     Начальник все еще сердит, хотя и чувствует к себе мое почтение.  Однако ему что ли доставляет удовольствие злить и разжигать во мне ревность Лидой или  Надеждой. Принципиально не дает ни одного задания, зная, что могу выполнить их не хуже других. В опале… можно бы уволиться, но я еще не все взяла, чего хочу: в том числе отгулы и поездку на турбазу. Надо же: Лидия проболела неделю, а он ни разу не вызвал меня за почтой…
     Я избрала «игрока», это меня устраивало. Настоящая прозаическая жизнь утомляла, а игра давала «разрядку». Распознав, что начальник ведет игру длительную, согласилась, но сделала по неопытности ошибку — верх взяла. Алексей Викторович, отчего Вы не оставили меня, не воспротивились, не пригрозили в конце концов! Вас это забавляло?! Главный обязан быть и самым проницательным. Я по неопытности верх взяла. Мне казалось, Вы поощряли мои чувства, принимая их как должные. Огонь тем временем продолжал бушевать, и стало ясно: пора сбивать языки пламени… Тем временем как Вы только и желали поскорее от меня отделаться! Возможно, Ваша игра состоит в кокетстве с красотками?..      
     От бурлящих чувств, неутолимой жажды, хлынули слезы отчаяния. Любовное разочарование, или это новая роль, которая все заметнее выступает на передний план? В любом случае — это рана от неполу-ченного ответа, она то и делает жизнь отравленной.

                Глава III. Владыка мятежной души

     Собираюсь в институт как в театр, играть на сцене. Этот наряд сегодня не подойдет, а в этом я буду выглядеть эффектно. Помимо своего желания вновь хочу быть в игре, во внимании, в почете — с готовностью и радостью нестись по коридорам, отбивая каблучками дробь, исполняя его поручения или же легко надавливать на клавиатуру пишущей машинки, печатая служебные записки и письма. А может эта веселость — проделки весны с ее солнечными днями, пробуждением птиц, их пением?!
     С болью вспоминаю, как стих испортил всю игру. Создала прекрасную мечту, а заслужила презрение и укор благим намерениям. Светлая радость, вдохновение, клокочущее и теперь, сменились переворачивающим душу взглядом, не покоем. Как можно исправить положение, что делать, где выход? Пытаюсь усиленно искать первопричину, а в ней на первое место выходит расселение по кабинетам, позднее спровоцировавшее признание. Образовавшийся дефицит: видеть его, слышать и осязать — заставили «добирать до нормы» — искать дополнительных встреч за пределами отдела, порой лишний раз без особых на то причин звонить в город, а то и просто подходить с немыслимыми вопросами, не относящимися к делу. В стихе — призыв молодой женщины, «крик» души. Смогу ли когда-нибудь вымолить прощение? Куда бежать от провала?
     Как вернуть ему улыбку, заряд бодрости и энергии, они еще несколько недель назад поддерживали меня, вселяли веру во все хорошее?
     Утром получила о начальника задание. Это сигнал, что он не сердится? Я рада. Он сидит безвылазно в соседнем кабинете, а я постоянно желаю знать: там ли он еще? Маленькие весточки с «той» комнаты волнуют меня. Оказавшись в центре внимания, бросила вызов, нагрубила всем - эмоциональный человек. Придется перетерпеть. Моя любовь раздражает начальника, угнетает, тяготит. В конечном счете любовь замечает тот, кто в ней нуждается. Стало быть, он не нуждается? У меня плохое самочувствие, или это от того, что все настроены против меня? В эти дни его почти не видно в кабинете, находится постоянно в цехе — идет сдача комплекта прибора. Все сотрудники получили надбавки, а мне остается успокаивать себя, что не в деньгах счастье, есть, что-то выше денег.
     Встретила прежнего начальника.  Вдруг он заговорил, что это у меня пальто нараспашку, уж не влюбилась ли в кого? Стало быть, пока не знает: в кого? Навряд ли, конечно знает, с таким рвением участвуя в дознании, тем более, что его супруга со мной в группе. Уж она- то в курсе, уж она- то насмотрелась…
     Сегодня я в курсе всех событий: Андрей Олегович, правая рука начальника, «вещает»,- где в данный момент бос, и какое у него настроение. Все не в восторге от того, что я редко появляюсь на работе. Мне разве что и осталось, как бунтовать и протестовать. Забитая, уничтоженная, потерпевшая поражение — теперь реже вижу начальника: сил не было сдерживать себя, а этот путь поможет расставанию. Он мстит за неумелую «атаку», за смелость инициативы — за любовь!  Ему бы повиновение — подчинить, и наслаждаться властью, и глубоко безразлично, что у меня тоже есть душа.
          Все же многие, как я догадываюсь, знают о моем служебном романе. Ничто не может укрыться от их взглядов, тем более что у меня все на лице «написано» и надо только суметь прочитать. Зато как хорош тот стих, который как кинжала отточенное лезвие «ранил» его!
     Обратилась к Татьяне, подруге, о составлении графиков отпусков. А рядом Нина, печатая на машинке, бросала на меня, полные раздумий взгляды. Видимо, пытаясь понять: как и чем я смогла «ранить» Алексея Викторовича? - Немолодая, ничтожная, почти раздавленная и униженная, а какую бурю подняла!
     Около недели начальник находился в командировке. Вошла поздороваться, а Алексей Викторович  поклоном головы устало кивнул в ответ, на его лице было написано: опять все снова начинается? На самом деле я его мало вижу. Из укороченного дня — редкие мгновения мои, поэтому я сдерживаюсь, чтобы не «сорваться» и не «сорвать» его. Свое слово сказала, теперь слово за ним? Радуюсь каждой капле внимания ко мне.
     Теперь-то Алексей Викторович догадывается, как мне тяжело было все это перенести. А Нина вновь с удовольствием всматривается в меня — чем же все это кончится?
     В конце апреля начальник берет в счет отпуска две недели для работы на садовом участке в Рощино. Хочу осмелеть и поздравить его с предстоящими праздниками. Его всегда легче «отловить» в главном здании, нежели непосредственно зайти в соседний кабинет. Вот он нагнал меня и не побоялся остановиться рядом — у всех на виду я никаких номеров не «выкину». Поздравляем друг друга: здоровья, счастья, спасибо, спасибо — и вот он уже скрылся за поворотом, а я, как вкопанная, остаюсь стоять на месте. Вдруг тут как тут вырос из земли конструктор Николай Сергеевич: поздравил с праздником, наклонился к самому уху и прошептал, что поцеловал бы сам, да от начальника мне было бы приятнее.  Пришлось уточнить: «А Вы это передадите ему, исполните это? — Обязательно! Как только увижу – так сразу, а специально за ним бегать не буду!» Я просияла от счастья. За это обещание не желаю его отпускать, пока не исполнит. А вот уже и он умчался по заданной траектории, что-то бубня себе под нос. Я медленно спустилась по ступенькам одновременно счастливая и раздосадованная как дитя, которого подразнили пряником, но так и не дали. Лишь чуть погодя «схватилась» за голову: как?! об этом известно даже в параллельном отделе?!! Попалась рыбка на крючок!
     Полушутя забросил искру в сердце. Но не смог предположить, что все обернется столь серьезным образом. Поэтому я попала в неудобное положение. Некоторое время он мне мстил, теперь чувствую — простил. Этому рада, и тоже его простила.

                Глава IV

     Алексей Викторович словно «влетел» в комнату. У него спортивная лег-кая походка как у юноши, даже вверх по ступенькам он поднимается быст-рым шагом!
     Он вбежал и почти сразу же исчез, словно его и не было вовсе. Желал на меня посмотреть? Ответно зашла в его кабинет с заявлением на отгул. Он кивнул, ну хорошо, Тамара. В обед я расшалилась и позвонила ему, услышав бодрое «Да!» — положила трубку… (мне хотелось слышать его голос…) А через несколько минут интуитивно сам вбежал одетый в пальто из серого вельвета. Вечером отъезжает в командировку в Москву.
     Алексей Викторович пробыл в Москве неделю. За это время «пад-черица» отдела, играющая на компьютере в рабочее время, опаздывая на работу, а с обеда возвращаясь несвоевременно, до того настроила «некоторых» против себя!  Словно забыла, что только избранным разрешены нарушения дисциплины, а она — увы — не  из их числа. И вот теперь Андрей Олегович обо всем этом информировал начальника. Жалоб накопилось больше, чем предостаточно. Черед день -  собрание. Интуитивно почувствовала, что направлено оно против меня. По его окончании со страхом в душе спросила у главного: кому могу передать табель? — Любому! - Последовал резкий ответ. И рацпредложения - тоже! Да я превратила его в раздраженного монстра! На мой вопрос: мне уйти?- Ответил: спокойно работай и все. Спасибо… бормотала я. Господи! Благодарю Тебя за эту милость.

Глава V. Уставшее сердце

     Мучительно идти на работу, сердце клокочет. Такого напряжения не выдерживаю и сегодня же решаюсь на крайнюю меру — вывести начальника из себя: выданный неделю назад для чистки печатной машинки малюсенький пузырек со спиртом, разбавляю и отпиваю несколько глотков…
           Затем пишу заявление на отгул, он отвечает: плохо! Но я не расстраиваюсь, а ухожу сияющая. Очень внимательно посмотрел вслед. Сегодня в отделе затеяли уборку — от старых ненужных папок с чертежами решили избавиться. Глава отдела также принимал в этом самое активное участие: разбирал шкафы, уносил ненужные чертежи и кальки на выброс. Выйдя из кабинета, с охапкой бумаг, возвращаюсь и иду навстречу ему — сияющая! Как это выглядело со стороны: или ухмылкой, или гримасой: ведь градусы все равно сказались!
           До обеда мы расчистили все три шкафа. Вторая половина дня ти-хая… лишь к 16-ти часам вспомнила слова Натальи, что начальник с утра плохо себя чувствовал. До меня дошло – это моя работа? Я довела? Даже почту сегодня передали рано, как не передавали никогда. Оказалось, начальник ушел домой с обеда. Опять расстроила! Со стонущим сердцем ушла на концерт, в клуб. Отвлеклась, боль в сердце стихла.
     В ответ на длительную игру Алексея Викторовича, я предложила изнурительную. Несколько раз доходила до последней черты и вновь, отшатываясь назад, предоставляла ему инициативу. Мне хотелось помучить его, чтобы знал цену, имея уважение ко мне. Желала продиктовать свою волю повелителю, но кто я такая?
    В половине одиннадцатого, подойдя к телефону — не услышала голоса.  Ах! Прекрасно, если бы это был он! В таблицу с адресами и номерами телефонов сотрудников несколько дней назад я вписала номер телефона (нам его только что поставили!). Безусловно, он заметил мой номер, и решился позвонить! Все же не смотря ни на что, каждый день считаю счастливым, хотя смею заверить, что от своей затеи немного выиграла…

               

                Глава VI. День полной магии

     Подпрыгивает сердце, когда приближаюсь к проходной завода. Вчера Алексей Викторович возвратился из Москвы. За поворотом длинного коридора, слыша его голос, пытаюсь незаметно скрыться за дверью, но вот молниеносно появляется он и мы с ним сталкиваемся нос к носу! Самое трудное между нами — встреча — произошла!

Здравствуйте! Приветствую я Вас.
В лабиринте длинных коридоров
Голос узнаю по паре фраз,
Выделяя из многоголосья «хора».

Здравствуйте! В приветливых глазах
Голубым заманчивым разливом
Нежная струится бирюза,
Всполохом блеснув неугасимым.

     На нем нарядный темно-серый костюм. Рада его приезду и занимаю вы-жидательную позицию. Я стала осторожна и стараюсь исполнять наставление самого главного «спокойно работать», но в душе я с этим не согласна: «спокойно работать и все» я уже просто не смогу… Близится время обеда, сердце начинает учащенно биться, и я жду поручений, заданий, его звонков, самого его! Это самое напряженное время в ожидании «сюрпризов». Андрей Олегович поведал, что у главного сегодня хорошее настроение, а Вячеслав Петрович назвал сегодняшний день — днем полной магии. И я загадываю желание: пусть Алексей Викторович с некоторых пор невзлюбил заходить к нам, а сегодня пусть зайдет! Уже обед, а подтверждений хорошему настроению нет.  Пробую вызвать его через стенку, несколько откинулась на спинку стула и взываю: Пожалуйста, придите взглянуть на меня! Взглянуть на меня в эту минуту любопытно: уставилась в гладко-окрашенную белую стену взором, словно вижу на ней нечто, от чего глаз нельзя отвести… Рядом пролегла трещина, символизирующая наши отношения?.. Продолжаю проводить внушение в то место стены, где проекционными линиями я вычертила кресло — «трон», с восседающим на нем начальником.
     Почему же он не заходит после моих сигналов? Или его хорошее настроение принадлежит кому угодно, но не мне? Мне грустно от того, что я люблю. До обеда так и не появился, в столовой его не было (продолжает голодать?) От «Полной магии» хотелось рыдать. Странно: он не отвечает на знаки внимания при хорошем настроении? Стало быть, Андрей Олегович обманулся насчет настроения и «пустил всех по ложному следу»? А ведь так оно и есть. Тогда Вячеслав Павлович отбыл туда с прибором (поправить здоровье начальнику?) Следует уточнить у него, какую это полную магию он сегодня имел в виду? Для меня она сегодня отсутствовала полностью. Как я за этот день вымоталась. Дома свалилась без сил на диван, и пусть времени было совсем мало, у меня закрывались глаза. Возможно, увижусь с ним во сне, где все сложится более удачно?

   Слабеющего маятника стук
   Бодрится сердце, уступая сну.
     Он комнату сковал, я убедилась –
     За время сна ничто не изменилось…


                Глава VII. «Служебная записка»

     Этот день был на редкость удачливым: по поручению самого Алексея Викторовича я проводила представителей из Москвы от проходной  до цеха. Начальник уже ждал нас, улыбающийся! Поблагодарил и они с чертежами скрылись за воротами цеха. Когда он вновь объявился, зашел к нам, я открыто любовалась им, и он был рад ответить взаимностью — с любопытством разглядывать меня. Душа ликовала. Я благодарила Бога за подаренный счастливый день.
     Спустя два дня работа «на ум не шла» — что-то изнутри словно подталкивало на приключение. Увидев, что ему не жарко, решила: не подкинуть ли дровец? И написала записку с личными вопросами к нему на бланке Служебной записки. Напоследок бросив взгляд в зеркало, тем самым подбодрив себя, пошла туда, где он ожидал меня…
     Сердце грохочет, в ногах дрожь, но иду. Неудачно зашла: он очень занят. Чуть позже - тоже самое. Вспомнила, что в выходные был звонок по телефону… и молчание: Это звонил он! «Алло, ничего не слышно, перезвоните пожалуйста» - Точно так и я отвечала на его молчание в трубку…
     Уже одиннадцать. Надо скорее ответить на его внимание ко мне, для его уверенности в обоюдности наших желаний. Снова захожу к нему – его нет, но вот пришел следом за мной и сел. Тут я передала ему «Служебную записку» для прочтения и сразу исчезла, чтобы не успел вдогонку ни вернуть, ни возмутиться (словно взяла камешек, размахнулась  и — бросила!) Жду реакции покровителя. Как отнесется он к смелости очередной? Его не видно и не слышно… Возможно, на совещании у директора НИИ? Нахожусь в неведении.
Этот человек непредсказуем, никогда не знаешь, что от него можно ожидать. Рабочий день клонится к концу, не вынесла душа поэта — зашла за бланками извещений, отобрала наскоро — и на выход, краем глаза успела взглянуть на него и просияла — я почувствовала на себе его взгляд — он цвел! Он даже встал со стула, распрямился, обратился к Лидии с просьбой, голос уверенный. Душа поет. Свиделись! И он не в обиде на меня. Еще одна преграда рухнула перед нами (сколько же их?) В «служебной» он почувствовал мой доброжелательный тон, а вопросы, которыми я пыталась его засыпать — пропустил мимо ушей, не взял в голову?.. В «Служебной» спрашивалось: что надо делать, как быть, чтобы счастье иметь.
 На следующий день Андрея Олеговича  вызвал к городскому телефону, сам Алексей Викторович сообщил, что болен, не придет… Сообщение перелают в нашу комнату, чтобы я знала первопричину.  Отчего все, что казалось хорошо — стало вдруг плохо? Нахожусь в задумчивости. Что же делать? Буду молить Бога о его здоровье и посылать добрые посылы.
     Чем же он болен? Любовью? Если бы!.. Нервы расходились. Думай те-перь чего хочешь. Столько страданий, с ним — одни страдания! Что же де-лать? Это крах, провал! Я чуть не рыдала. Все, конец всему!..
     Или же ему доставляет удовольствие «сбрасывать меня в бездну», пока выберусь, «приду в себя», надумав новую атаку, глядишь — он снова на коне!
     Утром — он здесь! Сам у дверей меня встречает, вышел из кабинета и снова умчался… странно…
     Тут ко мне подошли Татьяна с Ниной (а Нина-то по какому поводу?..) Внимательно вглядываясь в меня, она словно желала прочесть на моем лице ответы на волнующие ее вопросы. Вот я достала носовой платок…  Она тут же воспользовалась моментом.
     — Простудилась? — я кивнула.
     — И долго ли болеешь?
     — Почти неделю.
     — Долго. А вот Алексей Викторович за один день поправился!..
     И вдруг все для меня сиюминутно прояснилось. Стало быть, причина его болезни все же кроется во мне.  И сердце сжалось от сознания своей вины. Я это предчувствовала, а теперь Нина разрешила мои сомнения. Однако же, как она осведомлена, и как осторожно наблюдает за происходящим, не стесняясь сознаться в этом.
     Донеслись слухи, что в 9 он уезжает на другое предприятие. Зайду, провожу взглядом. На сейфе кейс, пыжиковая шапка… Он вошел! Лицо еще бледное, но движения быстрые. Восстановил себя не до конца. Из спокойной  превратилась в нервную — ногти на пальцах рук обгрызены. Так  восприняла свою вину, отомстив себе таким образом. А  что если бы подвернулась клиентка на массаж с проблемами здоровья – не смогла бы ей помочь…
       Хорошо, что приятельница Вера, перед отправкой в плавание, на-вестила  меня и отвлекала разговорами. Утром жду его звонков, его появления. Слышны разговоры о Москве, Алексей Викторович собирается? Этот отъезд он посвятит мне, ибо наши «поля» раскалены до предела.
     На другой день он очень занят, Андрей Олегович желает к нему «про-рваться», но не получается. Вовремя успела допечатать служебную за-писку — заходит!.. Вот оно счастье — надо только уметь его дождаться! Слышу его радостный голос и довольствуюсь этим. Уезжает этой ночью на «Красной стреле» в 23:50. После обеда ни звонков, ни самого не видно, а уже начало третьего. Странно… где он? Вот отозвался по телефону, сделал вид, что не узнал меня по голосу.  Пожелал расстроить? И вдруг вбегает, ищет требования на столе… При этом так на меня смотрит, словно год не видел.
     Начало пятого, конец трудового дня, сотрудники кольцом окружили его – вошла, он заметил и оценил мою настойчивость. Я свечусь изнутри и мысленно отмечаю в памяти: ему нравится терзать меня. Крысу забавляет игра с Рыбкой. Затем дважды ответно заходил и звонил. Редкий и удачливый выдался день!
     Остаток вечера прошел в кругу друзей-литераторов, и даже не поя-вилось желания что-нибудь прочесть из новых сочинений, я молчала. Какая-то зажатость, скованность присутствовали во мне и  долго не покидали.
     К началу рабочего дня его нет, поэтому я в дурном расположении духа. Но желание скорее выпустить извещения, лежащие на столе, а затем хотя бы глаза накрасить — есть. Я почему-то нервничала. Вскоре Андрей  Олеговичздоровается по телефону с  Алексеем Викторовичем! И дает мне поручение отнести документацию к проходной. Я подскочила от радости! Как? Так скоро вернулся! И я, вероятнее всего, увижу его?
     Он ожидал меня в темно-вишневом свитере и неизменном сером костюме с иголочки. В проходной осмотрел меня, застигнутую врасплох: а реснички-то я не накрасила.
     В полдень, когда зашла в центральный кабинет, он, одевая на ходу ватник,  убегал в цех. Какое настроение — неясно… Ясно одно: он порадовал меня своим внезапным возвращением из командировки, посвященной мне и продлившейся всего один день!
     Между тем Андрей Олегович вводил нас в курс цен в Москве…

                Глава VIII. Якорь спасения

     На работу за мной явилась Ирина — следом. И сообщила, что сегодня я и Алексей Викторович пришли самые первые. А Лида — попыталась не согласиться я. «А Лиды сегодня не будет…» (Мне-то эти подробности не известны…) Но оправдываться не стала — как бедны оправдывающиеся! Известно одно: Ирина в курсе всех сплетен по НИИ, с чем ее поздравляю!
        Вот на часах десять утра. Что с ним? Звонил дважды — осторожен, выжидает. Первая не выдержала, пошла к нему, а его и след простыл.  Дел-то -  невпроворот, я это никогда в расчет не беру, а надо бы. Через час Вячеслав Петрович сообщил, что меня вызывает сам  Алексей Викторович! И я выписываю пропуск , командированному из Владивостока. Через полчаса еще раз пригласил (передать чертежи представителям из НИИ «Ритм»), затем мы встречались с ним в столовой, и к концу дня оба «заколебались» окончательно. Слава Богу, выходные выручают, а не то я как банный лист, право…
     После выходных поднялась до 3 этажа, а вот и три двери нашего отдела, где одну из них торопливо пытался открыть Алексей Викторович — получилось! И он поспешно скрылся за ней! Стало ясно: на глаза ему сегодня лучше не попадаться… Поступило сообщение – будет собрание. Насмотрелась! Наслушалась! Целых 45 минут! — Праздник души. Под синим костюмом у него виднелись голубая рубашка с синим галстуком в искрах.
     После собрания  Алексей Викторович работает с Андреем Олеговичем. Сегодня правая рука начальника особенно раздражителен. Выходя из кабинета, слышу в обрывке речи «обнаженные массажистки» — эти «камешки  точно в мой огород». Нападки не оттого, что я плоха, а оттого, что ему плохо. Недовольный, неудовлетворенный всем и вся, разъедаемый своими же ядами, ищет виноватых, на ком можно выместить недовольство и находит…
     Маленькая брошюрка с псалмами утешила и успокоила. А Вы, Алексей Викторович, сидите спокойно, не дергайтесь. Сегодня вашу особу я более не буду преследовать. Отдыхайте.
     Три часа, он позвонил, услышав мой голос — не признался. И все же сегодня я могу поздравить себя за достойное поведение. Если тебя не любят — надо иметь самолюбие остановиться, не быть назойливой. Атака и приступ могут ли повернуть события на 180 градусов?

                Глава IX. Одно важно – любовь!

     Одетая со вкусом, выгляжу привлекательно. Но не для кого! Насильно мил не будешь… и жизнь быстротечна. Сегодня к нам в отдел приезжают москвичи. Мне хотелось бы, чтобы они расположились у нас в комнате. А вот и сам Алексей Викторович пригласил господ конструкторов располагаться. Голос у него бодрый, я рада за него. Вот он занял удобное место, чтобы не находиться под прямым обстрелом моих глаз. Он не желает на меня смотреть, я — на него.
     Зазвонил телефон, он подбежал, а в это время один из москвичей облюбовал его место за столом и занял его Так ему пришлось, вопреки желанию, оказаться под огнем моих горящих любовью  глаз. Упавшее настроение, Хочется  заплакать, уткнуться в чертежи и не поднимать глаз. Включила в сеть электрочайник. Уйти бы еще куда, но нет никаких других поручений, кроме выпуска извещений… Сижу напротив него.., в попытке «ускользнуть» от моего взора он облокачивается на спинку стула, стул трещит и ему срочно приходится соскочить с него, чтобы не упасть. Все улыбаемся.
     Затем Алексей Викторович встречался с финнами, его долгое исчезнове-ние повергает меня в транс. Настроение на мокром месте, и я рыдаю. Причин на это предостаточно: Андрей Олегович жизни не дает, начальник злится, деньги кончаются (4-х часовой полугодовой «протест» сказался на нашем бюджете). И как «крик» души во всеуслышание я заявила: пойду работу искать! Все присутствующие улыбнулись и Андрей тоже (а я-то имела в виду вторую работу!).
     Меня вызвали к городскому телефону. Мчусь, чтобы успеть «захва-тить» его на выходе. Мы сталкиваемся в дверях… Даже на своем месте нет ему, инициатору, покоя и приюта. Это Рыбка устроила ему такую жизнь, да и себе не лучше. Что ж, инициатива – наказуема!
     После обеда каждый из нас, проходя заданную траекторию, вдруг столкнулись! Он строен и величав, я же – умница (даю ему передышку). Несговорчивая, бунтарь и протестантка. Он это должен будет оценить. И мы так посмотрели друг на друга, увеличенными зрачками!

                Глава X. Противостояние

     Каждое утро мне в радость! Улыбка расплывается на лице. И снова томительное ожидание, что предпримет он, какая «оса укусит меня» — овладеет мною. Оно начинается со звонков, столкновений в коридорах, взглядов, жестов, реакций, внимания — с добрых чудес! Но только не отъездами, ни разлукой. Если между нами расстояние - душа медленно переходит в другое состояние сознания, и он незаметно приезжает! А я либо «забиваюсь в угол», либо «бужу в нем зверя». В основном это проявляется в подъеме духа.
     Взят отгул за участие в уборке картофеля в совхозе.  Прислушалась, что требуется моему организму? - Сна, как можно больше сна. Организм оказался утомленным и измотанным как морально, так и физически. Отсыпалась до одиннадцати.
     На следующее утро мое рабочее место было неузнаваемым: стул  перенесен  далеко к окошку, телефонный аппарат развернут в другую сторону, папка с чертежами раскрыта и они свисали, касаясь пола – обстановка сводилась к тому,  москвичи расположились как раз за моим столом. Комната еще полна их жестами и звуками. А вот следы беспорядка — дело его рук — это меня радует больше всего — он думал обо мне!
         Его не будет, а двухдневная передышка друг от друга на нашем с ним языке прозвучала бы так: глаза бы мои Вас не видели!.. Как же мы измотали друг друга, и слава Богу — есть выход из положений: то выходные, то отгулы, то командировки…

                Глава XI. Чарующее видение

     Он — рядом, за стенкой, мчусь в соседний кабинет, а он словно и не уходил. Обменялись взорами, непонятно какими, что сложно его понять… Лицо, как у актера, точнее — маска, а не лицо. Алексей Викторович сегодня — вулкан, весь извергается и клокочет. Из укрытия не высунусь, чтобы «камнями не забросало»:
     Он так и не зашел к нам в кабинет, а мне видеть его хочется — нет сил… В обед осмелела —решила позвонить по городскому: доминошники привычно стучали костяшками. На сейфе кейс, перчатки, шапка. Присела на стул, который он полчаса назад освободил, дышала в трубку, еще «теплую» от его слов… Зарядилась положительными эмоциями. На улице метет, он ушел без шапки. Половина третьего, жду с большим нетерпением. Сердце замирает: только голос его услышу — помчусь без оглядки!
     После обеда его не слышно. Появился повод зайти. Он - на месте! Что-то говорил по телефону… голос тихий (утихший вулкан). Я рада его видеть. Выглядит прекрасно, можно и успокоиться.
     Андрей дал задание: папки с чертежами отнести к секретарю директора. По дороге я напеваю, иду по талому мокрому снегу, мне хорошо, весело.
     Направляюсь в заводоуправление по главной аллее, вдруг вижу его фигуру: высокую, статную, в приемной директора! А ведь только что был у себя на месте! 
       По мере приближения к зданию, темнота окутала меня и я, затаив дыхание, смело могла следить за ним. Не знаю, до какой степени были округленными и расширенными мои зрачки, при виде неотразимого мужчины. Долго бы я еще стояла так, завороженная чарующим видением, продолжая «бомбардировать» окно, пока товарищ по имени Роберт легонько не взял меня под локоть, произнеся: «Что это Вы там такое увидели?» Я высвободилась, видение исчезло. Хорошо, что оказалась не пойманной на месте!
     А перед уходом домой, около проходной Алексей Викторович попался навстречу. Ах, знаю теперь все его штучки! Прелестный каскадер! Настроение осталось на подъеме. Я снова напеваю песенки.

                Глава XII. Пусть говорят!

      Он только что забегал к нам, когда  едва успев снять куртку, расчесала волосы перед зеркалом. Следом за ним явилась Ирина и сообщила о собрании в 9 часов. Люблю, когда для поздравления, начальник созывает к себе все три кабинета.  Для меня это и без праздника — праздник. Титан в сером костюме будет «восседать на троне» и его приятный голос обращен к своим подчиненным. Я тихо забьюсь в угол, кротко буду посматривать на него, брать энергию и отдавать (большею частью отдавать). Я поняла, что нужна ему, чтобы беречь его. Он носится как метеор. Все счастье дня — в нем. Когда убегает, жалею, что не успела попросить его: «Пожалуйста, не уходите!»
      А еще новость: сегодня утром я улыбнулась ему, едва заметной улыбкой. Как давно у меня не получалось отвечать ему взаимностью. В любом случае – это был знак мне! Я цвету, сияю. Знаю: у него чудное настроение. Заходила звонить в город, и он через Николая передал печатные работы!
        Как закончила, подошла к Ирине за пояснениями, он на меня смотрел, а я на него нет, потому что подстриглась, и мало того еще не привыкла к новому имиджу.
        Тогда еще зашла к нему — теперь: он не смотрит! Вдруг мне  стало не по себе,  и я повторила визит. Тут он понял мое извинение. Я чуть было не переполошилась, решив, что наши заслуги и труды прошли впустую, и те-перь придется повторять все заново.
          В столовой нос к носу обедала Вера, и словно пасла меня. За-подозрив что-то неладное, я поспешила уйти. Как усыпить ее бдительность? Не хватало, чтобы обо мне в институте сплетничали! А как от кривотолков уберечься, если в последнее время то и дело, что навожу марафет и кручусь у зеркала. Не мешает быть осторожнее.
         Получить задание от Алексея Викторовича – все равно что получить своеобразное «любовное послание». Зашла к нему после задания, и он понял, что мое сердце стучится для него. За стеной, пока что, за стеной…
         В этот суетливый день работы оказалось больше, чем предостаточно, а я так «закрутилась», что в одной из комнат у пишущей машинки забыла свою записную книжку. Василий поинтересовался: «Есть ли у меня записная?» И получив утвердительный кивок головой, произнес: «растяпа!»
.       Отсутствуя более получаса, она снова у меня! Увы, наверняка, прочи-танная. Итак «растяпа» получила удар ниже пояса. Но не выразила ни ма-лейшего замешательства. Теперь, когда мои недруги должны будут возликовать, вызнав мою сердечную тайну, я должна улыбаться, как ни в чем не бывало. Мой дневник с днями, когда служебный роман стал налаживаться – прочитан! Правда, он содержит и коды и шифровки. Вешать носа не стану. Пусть говорят! Мне не в чем упрекнуть себя. И бояться и стыдиться мне нечему. Факт тот, что если раньше о романе догадывались, то теперь это было письменно подтверждено моею рукой!..
      Сейчас зайду в злосчастный кабинет, где был оставлен дневник. Вера Ивановна и Надежда реагировали нормально, правда, нет Нины - ос-новной моей противницы. А в нашем кабинете… у Ирины и Андрея Олего-вича… что за улыбки гуляли на их лицах?! Теперь загляну в средний. Слышится звонкий задорный голос «главного». Он в приподнятом настроении. Нина и Надежда окружили его. Тем временем Алексей Викторович с улыбкой закончил речь, Для меня его радость – это часть и моей заслуги. Сегодня получила поручение от него, так чудесно у нас все получается. Я не стыжусь своей любви. Мне можно только позавидовать, и ему тоже.
     А то, что брала дневник на работу, потеряв всякую бдительность – это не дело. Стану осторожнее - это  предостережение.
     Разъедает любопытство: о чем там было написано? О нем, о нас… Кто же та из сотрудниц, которой удалось заглянуть мне в душу и усмехнуться, быть может… женщина, преисполненная любопытства… Есть одно немаловажное утешение для меня: о начальнике они побоятся распускать сплетни. Как- никак, а он — начальник!

Изнемогая в бесплодных усилиях,
Как возродить нам обманутость грез?
Воспоминания лишь в образе Синей
Птицы, летящей мне наперерез…

Ведь сердце мое утомилось от боли
Куда исчезает былого задор? -
Не пережитых восторгов раздолье
Предвосхищенья ликующий взор?!.