Чужой день

Валентин Андреевич, тихий, одинокий мужчина, удручённый и потерянный, проснулся в этот день печальным и особенно подавленным - был его день рождения, а значит, жди, что никто традиционно не поздравит и забвение будет ощущаться острее и отчётливее обыденного. И вот, выйдя из дом и сев в автобус, герой начал расплачиваться, да вот только рассыпал всю мелочь и бросился собирать её с грязного мокрого от осенней слякоти пола, запачкав и брюки, и руки.
"Не ваш день." - съязвила билетёрша и, отдав билет, равнодушно удалилась прочь.
Поездка продолжилась, и вскоре Валентин Андреевич был уже на работе и сидел за своим местом, занимаясь делами. День шёл привычно - без поздравлений и сюрпризов. Время тянулось медленно. А коллеги занимались своей обыденной рутиной. И вот, в обеденный перерыв, отправившись в столовую, герой задумался и, забывшись, неожиданно налетел на притаившуюся возле входа кофемашину, резко споткнувшись и улетев кубарем вперёд.
"Не ваш день!" - заметила официантка и, подав руку, указала на свободный столик, видимо, беспокоясь, что герой самостоятельно его и не отыщет.
Обед прошёл, рабочий день продолжился и вскоре тоже завершился. Валентин Андреевич сложил свои вещи, собрался сам и отправился домой. И вот, уже почти у самой остановки, бедняга заметил нужный ему маршрут, неторопливо отправляющийся вдаль. Мужчина резко рванулся вперёд и, практически непосредственно рядом с автобусом, поскользнулся, неуклюже растянувшись на залитой лужами мостовой.
"Не ваш день." - заметила одна из дам.
Валентин Андреевич поднялся, отряхнул одежду и уныло подумал: "А ведь и вправду не мой день. Хоть и день рождения у меня сегодня. Будто и нет меня. Как и не появлялся вовсе. Извечно лишним был - всегда и везде. Ни в одном коллективе - ни места не было, ни роли путной, неприкаянность только постоянная да отстранённость неизменная, досадная и болезненная. Как и не рождался я вовсе, не должен был быть рождён будто бы. Всё равно никому не нужен, безразличен всем и каждому. Не мой день, действительно. Жизнь не моя, мир не мой, всё не моё. Одна только грусть и безысходность мне истинно принадлежны, одна только боль." Бедняга опустил глаза, закурил и стал безучастно ждать следующего рейса.