Яма. Наёмник - зверь каких свет не видывал

Албанец лопотал по-цыгански и выплёвывал крошки зубов. Обиделся он на меня. Тот самый албанец, который русским солдатам любит головы отрезать.





Мы шли по полуразрушенному Гудермесу в гражданской одежде и разговаривали негромко. Лейтенант давал последние указания:

– Их двое будет: албанец из Косово и моджахед из Афгана. Обоих нужно взять живыми, ради этого мы в гражданку переодеты. Моджахед вербует наёмников для чеченской войны, он – вербовщик. Но самый омерзительный – косовар. Зверь, каких свет не видывал, наших пленных лично пытает. Потом их обезглавленные трупы боевики к блокпостам подбрасывают, для устрашения. Садист, получает от пыток звериное удовольствие.

Мы с Лёхой молча кивнули. Нам жаль было русских парней убитых садистами из наёмников, ведь мы и сами могли оказаться на месте тех бедолаг. Лейтенант продолжал инструктаж:

– Двое наших из седьмой роты с азиатской внешностью будут с ними договариваться. Типа, об условиях найма и всё такое. Наша задача: быть поблизости, подстраховать при случае и не упустить упырей, если драпануть решат. Дальше, когда возьмём их, передадим фээсбэшникам. Те расспросят как следует, там умеют языки развязывать, – лейтенант усмехнулся. – Вверх ногами на верёвке подвесят, заговорят как миленькие. Вопросы им зададут, кто вербует, откуда деньги идут, о проходах на границе и все в таком духе.

– Такими вещами спецназ занимался раньше, – удивился Лёха и хмыкнул. – Операциями по задержанию особо значимых фруктов.

Лейтенант кивнул и ответил:

– Спецназу не до того сейчас. Спецназ в Аргунском ущелье порядок наводить направили. А у нас рота отчаянная, мы сами не хуже спецназа. Особенно Лёха с Серёгой.

Мы с Лёхой заулыбались кокетливо. Приятно нам такие слова услышать, чего уж врать.

Но лейтенант остался серьёзным. Он подал знак и мы остановились.

– Вон они, справа. Через дорогу, – лейтенант отвернулся, словно турист разглядывающий достопримечательности разрушенного Гудермеса. – Не пяльтесь на них, вашу мать! Мы просто прохожие...

И в этот момент там, через дорогу, началась возня. По всей видимости албанец и моджахед заподозрили неладное. Один сорвался с катушек и понёсся бегом, словно ошпаренный.

Я рванул за ним, не дожидаясь приказа от командира.

Боковым зрением я заметил, как двое "наших с азиатской внешностью" пытаются скрутить второго наёмника. С ним, я думаю, они справятся. А вот с тем, что вздумал сбежать...

Я нёсся за ним, как угорелый. Бегун я отличный, разряд по бегу у меня на средние дистанции. Но, если что, и на коротких я тоже неплох. Убежать от меня неподготовленному человеку почти невозможно.

Вот и этот убегавший – для меня не соперник. Он петлял среди полуразрушенных домов, как прыткий заяц, но я всё равно нагонял. Я чувствовал себя хищником, а его воспринимал как добычу.

"Добыча" судорожно семенила ногами, тратя силы на всю катушку, в то время как я не задействовал и половины своих резервов. Намеренно не нагонял беглеца, чтобы тот как следует выдохся, перед тем как я пощупаю его руками.

На ровном участке дороги я резко ускорился. А выбрав подходящий момент – бросился в подкате ногами вперёд. Подсёк ноги беглеца, и он завалился ничком, влетев головой в стену.

Он лежал, ошарашенный внезапным падением. А я спокойно поднялся, подошёл и уселся на него верхом. Сжал кулак, как следует подготовив удар, и ударил в лицо изо всей силы. 

– Шекельме-бекельме, – залопотал наемник на своём чучмекском говоре, выбрасывая изо рта слова вместе с крошкой выбитых зубов. Жалобно залопотал, как девочка, чуть не плача.

Албанец – догадался я. Язык на цыганский сильно похож. Тот самый косовар, не иначе, который русским солдатам любит головы отрезать.

Вот мы и встретились – мой хороший!   

Албанец лопотал по-цыгански и выплёвывал зубы, выбитые моим приветливым кулаком. Обиделся он на меня, сильно обиделся. Плеваться собственными зубами показалось ему занятием очень не толерантным по гуманным европейским понятиям.

– Ах-ты, чёрт! – расстроился я. – Дорогие вставные зубы! – и ударил ещё раз, сломав нос до состояния открытого перелома.

Албанец сразу заткнулся. Зажал перелом рукой и тихо обливался кровью. Он понял: мой следующий удар сломает ему ещё что-нибудь, если продолжать разговоры о правах военнопленных.

И тут из-за угла появился запыхавшийся Лёха.

– Ну ты и бегать, Серёга! – восхитился он и уставился на садиста-албанца с выбитыми зубами и свёрнутым на бок носом. – Прямо спринтер, Бен Джонсон! Догнал упыря, красавчик!

– Достань наручники, – попросил я. – В моём левом кармане. Не хочу гражданскую одежду марать кровью урода этого.