Опубликована в книге "Под единым небом"
Глава 1. Отличные слёзы
Девушка в зале плакала. Тушь на ресницах расплылась, потекла. Она наклонила голову и попыталась спрятаться от чужих глаз за длинными тёмными волосами. В комиссии недоуменно переглядывались: она только что защитила диплом – на «отлично», прошла в аудиторию, села и вот, слёзы.
Никто не знал, что плакала она от обиды. Дело было так.
За пять минут до защиты диплома к Лере подошёл преподаватель. Он сегодня дежурил от кафедры и давал дипломникам последние наставления. Посмотрел на развешенные листы и спросил:
– Лера, а что ты говорить собираешься?
Лера уверенно протараторила начало защитной речи, но преподаватель её остановил.
– Нет. Это не годится. Ты вообще знаешь, что у председателя комиссии есть дипломник с конкурирующим методом технологии?
Единственное, что Лера знала о председателе, он руководил в Киеве лабораторией электронно-лучевой сварки. Поэтому она покачала головой, прислонилась к стене, постаралась не сползти и чуть слышно спросила:
– И что делать?
Преподаватель потёр лысину, походил около развешенных на деревянных стойках чертежей, снисходительно посмотрел на Леру, хлопнул по плечу и стал рассказывать план выступления. Ассистенты взяли стойки с листами и понесли в аудиторию, где проходила защита. Лера с преподавателем двинулась за ними. Преподаватель говорил быстро, ведь надо было успеть досказать, пока чертежи не занесли в дверь. Говорил и смотрел на реакцию девчонки, ведь не каждый раз перестраивают защиту не то, что на ходу – на бегу.
У двери они остановились.
– Ты хоть что-то из сказанного сейчас запомнила? – Лера кивнула, хотя лицо говорило об обратном и в широко раскрытых глазах плескался ужас.
Губы преподавателя дёрнула еле заметная усмешка, потом он сжал губы и поморщился. Говорить Лере о своих сомнениях не стал, как и о том, что оделась она для защиты несуразно. Просили же прийти в одежде делового стиля, а на ней всё, чего просили избегать: красное, как тряпка тореадора, короткое платье, причём с декольте – вряд ли этот легкомысленный наряд расположит к ней комиссию. Преподаватель сочувственно посмотрел на растерянную дипломницу, представил, какая каша сейчас у той в голове, взял за плечи, открыл дверь и слегка подтолкнул её в аудиторию. Отправил на защиту.
Лера переступила порог, оказалась в аудитории, но от волнения не могла сосредоточиться, не рассмотрела ни одного лица – ни сидящих в зале, ни в комиссии. Увидела только три ступени перед кафедрой, на которую надо подняться.
Сделала шаг, на второй ступени споткнулась, но взмахнула руками и удержалась. До Леры вдруг дошло, что она в коротком платье чуть не на четвереньки встала на ступенях. Внутри обдало жаром. Не справилась с нервами, хихикнула, не сдержалась и рассмеялась. Смешно же, в самом деле. Но смеялась в аудитории она одна. На лица членов комиссии она не решилась даже взглянуть. Зато каша в голове улеглась, волнение пропало напрочь, она поднялась на кафедру и стала лицом к комиссии.
Лера отчеканила всё, что услышала пять минут назад от преподавателя. Председатель задал вопрос о работе ещё одних конкурентов. Откуда они взялись? Конструкторское бюро в Москве? И что за разработки? Что можно ответить, если ничего не знаешь? Терять ей было нечего. Чтобы не гадать, Лера попросила председателя:
– А вы не могли бы рассказать об этой работе? Я первый раз о них слышу.
В комиссии дружно заулыбались, раздался вздох преподавателей. А председатель стал подробно объяснять ей, дипломнице, принцип работы оборудования, разработанного конкурентами. Лере было любопытно, она задавала вопросы. Им двоим было интересно общаться друг с другом. Лера выслушала и уверенно сказала:
– В данном случае оборудование конкурентов не годится, – и даже аргументировала.
Были ещё какие-то вопросы, она отвечала, недаром столько дней просидела в библиотеке. Но когда Лера сказала, что никакого специального контроля после процесса нет, один из членов комиссии уточнил:
– А визуальный?
Лера непонимающе и недоуменно взглянула на него и сказала:
– Человек работает с открытыми глазами. Это же само собой разумеется.
Все в комиссии почему-то засмеялись, а Лера посмотрела на них и подумала, возможно, её утверждение прозвучало нахально.
Лера защитилась, прошла в аудиторию, села. Она помнила, как председатель долго тряс её руку, говорил что-то доброе, только она не помнила, что...
Вот тут Лера и заплакала. Обидно же – она защитилась на отлично. А даже у любого троечника есть направление на работу. Вчера и у неё оно ещё было: на распределении завод во Львове выбрала. А сегодня прямо перед защитой ей объявили, что Львов от неё отказался, общежития, видите ли, там женского нет. И теперь Лера без работы. А она так настроилась поехать по направлению и попробовать жить самостоятельно. Пять лет она завидовала тем, кто обитал в общежитии, ей казалось, что только там живёт настоящее студенческое братство, когда не надо расходиться по домам и можно всё делить с друзьями: и веселье, и огорчения. От этой мысли она снова захлюпала, пока справлялась с переживаниями, не заметила, как защита дипломов завершилась.
Глава 2. Неправильная история
Оказалось, что у многих дипломников в аудитории сидели болельщики из общежития, с которыми те отправились отмечать защиту. Ей тоже не хотелось сейчас оставаться одной, но она не догадалась кого-то позвать на защиту диплома, поэтому дождалась троллейбуса и поехала домой, как всегда, одна.
В троллейбусе было свободно, и Лера села у окна. Недавний стресс не давал успокоиться. Сегодня в одну минуту её лишили направления на работу. Все планы семьи поломаются. Брат собрался жениться. С отъездом Леры все жилищные проблемы решились бы автоматически. А сейчас что?
Лера вдруг разозлилась и на себя, и на эту учёбу. Попробуй выдержи такой напор: и без работы осталась, и план защиты диплома перестроили в считанные минуты. Раз появились авралы, значит, в её жизни что-то пошло неправильно.
А что? Хотя у неё даже имя неправильное: Валерия, от мужского – Валера. Что родители думали? Каково это, понимать, что владеешь мужским именем? Она поэтому никогда не представлялась полным, только кратко – Лера. Вздохнула. Так можно и до абсурда дойти в обвинении, при чём здесь имя? Бывают и хуже. С чего же всё пошло не так?
Может, с Москвы, когда делала диплом в одном из исследовательских институтов? Точно, когда принесли результаты структурного анализа металла. Надо было только подтвердить их расчётами. Чего проще? Подставила данные в формулу, что в толстенном справочнике нашла. Но расчёт не совпал с фактом. Она пересчитывала, а он снова не совпадал. Лере даже показали один диплом на эту тему: там той же формулой пользовались, результаты тоже не совпали, а защищён он на отлично. Другой бы успокоился. А она не могла. И что было делать, если объяснить это несовпадение не получалось? Объявила всем о своей беде. Мужчины из трёх отделов НИИ откликнулись, вовлеклись в игру. Один аспирант даже придумал новую теорию перемешивания металла.
Спас ситуацию Новожилов: посадил её делать расчёты, поэтому приставать с глупыми вопросами она уже не могла. Новожилов – это как к истории прикоснуться. Он за свою работу в годы войны получил Сталинскую премию, а сейчас работал в соседней с Лерой комнате. Говорил Новожилов тихим голосом и обращался к ней вежливо, словно она не студентка, а настоящий работник. Видимо, умному человеку не страшно, когда вокруг учатся и растут, потому что он умный.
Лера больше часа считала по одной и той же формуле, пока, наконец, не воскликнула:
– Я тупая. Послушайте! У вас же формула расчёта другая, не такая, как в справочнике и в дипломе. Получается, я полдня считаю по неправильной формуле?
Такие громкие выступления здесь были не приняты. Стали разбираться. Прав оказался Новожилов, а в толстом справочнике была ошибка. Ну, и в дипломе соответственно. Дальше всё вроде как наладилось: в дипломе структуры металла совпали, а учёные отправили сообщение в редакцию справочника.
Лера тогда расслабилась, решила передохнуть и отвлечься, благо, концертных площадок и театров в Москве было много. Но опять всё получалось неправильно. Билет на концерт взяла на тот единственный день, когда концерт отменили. Пошла на спектакль театра Маяковского. Но именно в тот день спектакль давали в другом месте. На спектакль попала, а в театр – нет.
Лера мечтала попасть в театр на Таганке, а в кассах билетов не было. В поисках билета не один день бегала по театральным кассам, разбросанным по городу. И никаких результатов. Вдруг знакомая дипломница предложила пойти с ней на Таганку. Лера ликовала. Но в этом походе всё тоже было не по правилам.
Билетов у приятельницы никаких не было. Они подошли ко входу и просто сказали, что они к дяде Паше из гардероба пришли. И их пропустили. Может, потому что у дверей в солдатской шинели стоял не контролёр, а артист Хлебников, и накалывал билеты входящих на штык от винтовки.
Сняли пальто, прошли в фойе. Представление началось неожиданно. В фойе вошли люди в кожаных куртках с красными бантами, сразу ясно – революция, и стали рядом с девушками. Заговорила бойкая молодая женщина в кумачовой косынке и... О! Золотухин. Высоцкий. Лера дыхание затаила. Разве могла мечтать о таком счастье – увидеть их в метре от себя. Не шевелилась, чтобы не спугнуть неожиданно близких кумиров своими восторгами. Чуть пришла в себя и тогда удивилась: великие артисты ростом были чуть выше её. Гармошка играла, артисты пели, плясали, на них, девчонок, внимания не обращали.
А вот контролёр их сразу заметила: из толпы выцарапала и спросила:
– Без билетов, конечно? – они не спорили, разве это скроешь. – Из театрального? Поднимайтесь к той двери перед балконом и никого в зал не пускайте, пока звонок не прозвенит. Поняли? Отвечаете. А то я вас следующий раз не пущу.
Смотрели теперь на любимых артистов чуть с большего расстояния, зато с высоты. И не выгнали же! А потом весь спектакль простояли на балконе. И режиссёра, который из зала фонариком руководил спектаклем, видели. Но это, по мнению Леры, было неправильно. На репетициях артисты под неусыпным вниманием режиссёра, как на экзамене. Но когда идёт спектакль, артисты на сцене должны чувствовать себя героями, богами, и быть только с ними, зрителями, наедине, чтобы те поверили. А как поверить, если режиссёр, как кукол-марионеток, артистов фонариком дёргает? Слишком много неправильного было в Москве.
Но теперь она уже в родном институте. И что? Неправильность хвостом за ней следом прискакала? Все с будущей работой, а у неё впереди – неизвестность.
Дома никого не было, а Лере так захотелось, чтобы кто-нибудь дал совет. Она всегда была послушной, старалась делать всё правильно, чтобы не огорчать родителей. И вот сейчас не могла понять, что нарушилось в миропорядке вокруг неё? Направление на работу было обязательным по завершению учёбы, даже закон какой-то был, что надо три года отработать по направлению, поэтому и предполагался отъезд в другой город. А сейчас решение с отъездом надо было принимать самой. А она к самостоятельному выбору оказалась не готова. Вот если родители сейчас скажут: «Никуда не уезжай, Оставайся дома», – это будет семейное решение, и она останется. На работу устроиться не проблема.
Прилегла на диван в ожидании мамы и заснула. А вечером, когда она сказала, что у неё нет теперь направления на работу, мама, видя её огорчение, пообещала помочь связаться по телефону с отделами кадров московских министерств. На следующий день так и сделали. Предложений было много, надо было ехать в Москву. Через день Лера и поехала.
Глава 3. На перепутье
На входе в министерство Леру остановила охрана. Лера сама не понимала, как она могла так несерьёзно отнестись к поездке, что даже не привезла паспорт, без которого в министерство не войти. Другой бы раз Лера, может, повернулась бы и ушла, но в последнее время она так привыкла, что всё происходило не по правилам, что подумала, почему бы не попробовать ещё раз их нарушить? Рассказала охранникам о том, что паспорт она дома забыла и от неё все отказались, даже письмо отказное показала. Ребята из охраны выслушали, посмеялись, что она такая несобранная, попеняли на её безответственность и пропустили, чтобы она нашла, кто её подберёт.
Женщины в кадрах посмотрели на отказное письмо и удивились:
– И тебя не устроил свободный диплом? Обычно все именно этого хотят – остаться дома и никуда не уезжать.
Поискали, что у них есть в наличии и предложили странной девочке на выбор список из десятка мест: в России, Латвии, Украине.
Лера себя великим специалистом не мнила. Одно дело хорошо учиться, а другое – работать. Диплом она делала в исследовательском институте, на заводе работала лишь на практике и не считала себя подарком. Ей показалось странным, что выпускники нарасхват. В кадрах, наверное, считают, что молодой – он всё-таки специалист? А она себя почти новорождённым специалистом чувствовала.
Лера присмотрелась к списку и вдруг заметила автомобильную фабрику в Латвии. Сердце вдруг так сильно застучало, что Лера даже испугалась. Это же совсем рядом с Литвой. Родители Леры много лет служили в Прибалтике, неудивительно, что дети там и появились: брат в Латвии, а она в Литве, в Клайпеде.
Однажды Лера была уже в Вильнюсе: отец подарил ей путёвку в экскурсионную поездку на автобусе. Лера в то лето только сдала вступительные экзамены в институт и сразу умчалась в поездку. А поступила или нет – это сестра с племянницей смотрели в списках. Сама Лера была в этом уверена, поэтому расслабилась и отдыхала. Если так можно сказать: Леру укачивало всегда даже в городском автобусе, а тут такой длинный путь. Но главное, настроить себя, что это отдых.
Сначала они приехали в Минск. Вышла из автобуса, чуть пошатываясь от долгой поездки, и прямо в вестибюле встретила одноклассника, с которым сидела за одной партой. Он приехал с группой детей, сопровождающим. Сказать, что удивились этой встрече – ничего не сказать. Оба не могли поверить своим глазам. После выпускного в школе могли никогда и не встретиться, а жизнь их столкнула в Белоруссии. Так растерялись, что даже не спросили друг у друга, куда поступили. Лера постеснялась показать свой интерес. Они были готовы вечером по городу вместе походить, когда ещё пересекутся, но не сообразили, как договориться: ему за подопечными надо было следить, а её группа только устраивалась по номерам, куда её уже и звали. Пришлось попрощаться. Не понимали, что надолго, казалось, что снова встретятся в сентябре в школе.
Жизнь людей то сводит, то разводит. Всё зависело от их воли, а проявить её не получилось. Лера почувствовала, что слишком привыкла жить по советам родителей, поэтому трудно быть самостоятельной. Но родители ведь ничего плохого не советовали. Вот и специальность выбрала, как папа посоветовал. А сама о ней и понятия не имела.
А через день группа Леры уже гуляла в Вильнюсе. Город старинный, красивый, непохожий на тот, откуда приехали, но какой-то чужой. Не тронул он Леру, хоть она и хотела его полюбить, он же рядом с Клайпедой.
На обратном пути попутчики стали песни петь. Кто-то запел: «С чего начинается Родина». Все сначала подпевали, а потом притихли, и пел только один смуглый мужчина, сидевший на переднем сиденье. Проникновенно пел. И в словах о Родине вдруг такая тоска зазвучала, словно она недостижимо далеко от него была.
Лера потихоньку соседку спросила, кто поёт и почему с таким чувством? Поездка была от завода, где папа работал, поэтому, кроме Леры, все друг друга знали. Узнала, что мужчина уехал из Испании в Россию и вернуться домой ему нельзя. Здесь женился, дети есть. С братьями встречался во Франции, куда ездил в отпуск. А мечтал об Испании. Чувства испанца, видимо, все поняли, и в автобусе стало тихо.
Лера задумалась. Она в Клайпеде, где родилась, в сознательном возрасте ни разу не была. Удивилась, почему раньше никогда не мечтала об этом? Кажется, именно тогда она впервые и подумала, хорошо бы в Клайпеде побывать.
Раньше с папиной работы её отправляли со старшеклассниками в круиз по Чёрному морю на теплоходе «Грузия». Заходили в Севастополь, Сухуми, Батуми. А конечный пункт был в Одессе, где кузина жила. Быт, архитектура, конечно, в городах сильно отличались, но это же были союзные республики, поэтому было много общего. Главное, везде по-русски понимали и разговаривали. Поэтому Лера спокойно представляла, что по направлению могла бы оказаться и жить в любой из республик единой страны.
Так почему бы Лере сейчас не поехать в Прибалтику? Сама поразилась, никогда не знала, что так сильно желала, ни с кем об этом не говорила, получается, даже от себя прятала.
Лера знала, что Клайпеда – самый старый город Литвы. Заложили город рыцари Ливонского ордена, потом он принадлежал Тевтонскому ордену, а в разные времена и Германии, и Франции, и коллективному управлению странами Антанты. Тогда Франция вынуждала Литву отказаться от Клайпеды и отдать её Польше. Но той и так уже принадлежал Вильнюс, а для Литвы был необходим выход к морю. Но, что удивительно, все государства признавали право городского самоуправления Клайпеды по текущим делам города.
За лакомый кусочек дрались. И всё это было не в древние времена, а в двадцатом веке. Очень уж у Клайпеды завидное географическое положение. Балтийское море, не замерзающее зимой, здесь переходит в Куршский залив.
Родители Леры и на Куршской косе раньше жили. И все-все истории, что мама о Прибалтике рассказывала, Лера помнила.
Ох, сколько родители попутешествовали по службе – по всей Прибалтике. Старшая сестра в один год пять школ сменила из-за переездов. Не позавидуешь. Быт офицеров был тогда совсем не обустроен. Одно время они в казарме рядом с оружейными пирамидами ночевали, а за занавеской солдаты спали. Мама рассказывала, что иногда пожалеет усталых от службы ребят и сама за них полы вымоет. Зато никакой дедовщины не было. Ну, откуда ей было взяться, если за шторкой семья командира жила.
А в Клайпеде, спустя десять лет после окончания войны, у них, наконец, появилась большая квартира, в самом центре. Лера как раз тогда и родилась. Но родители нигде, кроме России, жить не хотели. Папа вскоре демобилизовался, они всё оставили и уехали. Потому что служить надо, где прикажут, а жить – на Родине.
А когда папа вернулся на место службы за документами, то узнал, что амнистировали «зелёных братьев». Тех, кто воевал против Советской Армии, а после победы нашей армии не ушёл с немцами, а спрятался в лесу. После амнистии они из лесу вышли. И в доме, где семья Леры жила до отъезда, убили несколько офицеров.
Лера помнила рассказы родителей, поэтому решила посоветоваться. Позвонила им по телефону прямо из министерского кабинета. И поняла папу, когда он сказал, что против её отъезда в Прибалтику. А вот мама сказала, что Прибалтика замечательная и Лере будет интересно там пожить.
Даже воспоминания родителей о войне и их предположения, что теперь репрессированные могли вернуться назад, не смогли повлиять на выбор Леры, тем более мама не против. Лера посчитала, что опасными там были совсем давние времена. Вокруг Леры хлопотливо шумела Москва, над которой сияло солнце, поэтому не было места сомнениям и страхам.
Когда Лера была совсем маленькой, родители ей часто говорили утром: «Лабритас». Звучало так напевно. Доброе утро. Пустячок, но так приятно. Лере объяснили, что это по-литовски. Странно, вроде, уехали оттуда, а иногда непонятные словечки проскальзывали в речи родителей.
Кажется, какая разница, где родилась, если сразу уехали. Вспомнить Лере было нечего: ни детских проказ, ни «Ах!» от первых открытий. Может, утреннее «Лабритас» и сыграло с Лерой эту шутку, когда она выбирала, в какую сторону направиться? Ну, и эта поговорка всё вертелась на языке: «где родился, там и пригодился». Лера решила ехать, если нет запроса от Клайпеды, так хотя бы в Ригу.
Женщина из министерства связалась по телефону с заводом в Латвии. Теперь Леру там ждали. Пути к отступлению не было.
Глава 4. Привет, Латвия
Через месяц Лера уже ехала в поезде в Ригу. За окном мелькали привычные глазу леса. С той же скоростью, как менялись картины за окном, крутились в голове и мысли. Лера понимала, что сейчас полностью меняла свою жизнь. Это словно был следующий этап обучения. Три года работы на заводе по направлению ей почему-то представлялись краткосрочной поездкой, как все путешествия, в которых она бывала раньше.
Лера не грустила, ведь на горизонте призывно маячила прибалтийская сказка. Уезжая из дома, она надеялась на везение, чудо. Ехала ведь не в пустоту, была уверена, что на заводе её ждут. В министерстве убедили, что очень даже ждут, потому что специалистов её профиля институты Латвии не выпускают.
Но представить, что впереди, она не могла, даже не рисовала перед собой варианты будущей жизни – просто ехала в неё.
Не грустила ещё потому, что вместе с Лерой в поезде ехала однокурсница. Та сама разыскала её дома, чтобы в поезде быть не одной. Вместе купили билеты. Правда, знакомая направлялась на другой завод, и в городе её должны были встретить родственники. Но Лера рассчитывала, что, живя в одном городе, они обязательно будут встречаться и поддерживать друг друга. Рядом с однокурсницей страха от неизвестности не было.
В Ригу прибыли утром. Приятельница знала, что надо пересесть на пригородную электричку, поэтому Лера ни о чём не думала, просто подчинилась. Кажется, ей нравилось подчиняться, это снимало с неё ответственность за поступки.
Это было так неправильно, первый раз в жизни приехать в Ригу и даже не выйти из вокзала, ни одним глазком не взглянуть на неё. Но сумки были не слишком подъёмные. Шёл август, а в сумки, кроме вещей, которые понадобятся в ближайшее время, были втиснуты ещё и сапоги, и зимнее пальто, ведь приехать домой теперь получится только в отпуск, до которого ждать целый год, потому что дорога занимала почти сутки, за выходные обернуться туда-сюда не успеешь.
Билеты куплены до конечной станции, поэтому бежать на вокзал за билетами на электричку не требовалось. На этой же платформе сели в подошедшую электричку. За окном убегал лес: мелькали деревья, преимущественно берёзы и ели, что невероятно радовало: казалось, никуда ты и не уехала из дома, потому что сопровождали в дороге совсем родные картины природы.
Когда электричка прибыла к вокзалу их городка, однокурсницу встретили родственники: обняли, расцеловали, подхватили чемоданы и понеслись к легковой машине. Лера с сумками еле успевала за ними. Родственники устроились в машине и уже закрывали двери, когда до Леры дошло, что её не позовут с собой. Прохожих вокруг не было, поэтому она поспешила спросить:
– А мне куда идти?
Тётя махнула в сторону рукой и ответила:
– Там остановка автобуса.
Лера растерянно смотрела, как отъехал от вокзала автомобиль. За судьбу приятельницы можно было не волноваться. Лера села на огромные сумки и рассмеялась. Вот теперь она точно приехала. Одна. Подняла и потащила сумки до остановки.
И с первых же шагов узнала, что теперь она будет жить в городе, где всё строго по правилам. Стала переходить дорогу, не дошла до тротуара, как её остановил молодой милиционер.
– Девушка, вы почему на красный свет дорогу переходите? Светофор не видите? Штраф надо заплатить.
Лера замерла и уставилась на милиционера. Какой светофор? По неширокой дороге, которую она переходила, за время, пока она шла и пока с милиционером говорила, не проехала ни одна машина. Какой здесь может быть светофор? Так и спросила:
– Где светофор?
Милиционер увидел, что девушка не шутит, указал рукой в сторону деревьев на противоположной стороне дороги, под ниспадающей зеленью листвы которых стоял светофор.
– Теперь видите?
Лера, действительно, увидела светофор, но искренне не могла понять, зачем он здесь нужен? Милиционер, узнав, что она только что приехала на завод, до которого ещё не добралась, махнул рукой. И штраф не стал брать, и сумки к остановке поднёс. А машины на дороге так и не появились.
Это всё было так правильно: светофор, милиционер, а Лере вдруг почудилось, что она не готова ещё к такой правильности, что существовать в жизни не совсем по правилам – привычнее.
Лера поднялась с сумками по ступенькам автобуса, доехала до завода и отправилась прямо в отдел кадров. Ни зеркала, ни витрины по пути не было, но она представляла, что вид у неё, наверное, как у тётки с кошёлками на базаре. Зашла в кабинет, опустила сумки и без приглашения села на стул. Только тогда заметила мужчину средних лет, который как раз устраивался на работу. Леру попросили подождать. С её сумками таскаться? Лера без слов выразительно посмотрела на кадровика, рукой указала на сумки, вздохнула – и ей разрешили остаться.
Рядом со столом кадровика сидел худенький среднего роста мужчина с настороженным взглядом исподлобья. Его правое колено всё время суетливо двигалось верх-вниз, выдавая неуверенность. Мужчина положил на стол свидетельство об окончании восьмилетней школы. Лера видела, как кадровик рассматривал документ. Записал данные, посмотрел внимательно на мужчину, который был далеко не школьного возраста, и спросил:
– Может, есть ещё какой-нибудь документ?
Мужчина вынул из сумки аттестат о десятилетнем образовании. Кадровик довольно хмыкнул, записал и вновь поинтересовался:
– А ещё?
Мужчина упёрся взглядом в одну точку и невнятно пробубнил:
– Мне общежитие надо, поэтому я слесарем пойду работать. Для слесаря этих документов хватит.
Лера отметила для себя, какие у мужчины чистые руки, без следов грязи под ногтями, как при физической работе бывает, пальцы тонкие, чуть дрожат. А говорит, что слесарем пойдёт работать. Странно.
Кадровик его понял. В Москве, например, без прописки только без высшего образования брали на работу, тогда давали и место в общежитии, и прописку. А если есть диплом, то извини, даже рабочим не возьмут. Кадровик сказал:
– Место в общежитии у нас и инженерам дают. И вакансии имеются. Так у тебя есть ещё документы?
Мужчина недоверчиво взглянул на кадровика, поколебался, но решился и вытащил из сумки диплом института.
– Ну, вот, другое дело. Так, может, и трудовая у тебя не утеряна?
Мужчина порылся в сумке и отыскал трудовую книжку. Кадровик повеселел, дал ему листок, к кому идти на переговоры, и пообещал, что место в общежитии ему точно будет. И напоследок, видимо, в шутку спросил:
– А больше никаких интересных документов у тебя нет?
Мужчина вздохнул, видно было, что он расслабился, и положил на стол кадровика диплом кандидата технических наук.
– Неловко было сразу показывать. И боялся, что с образованием не возьмёте или общежитие не дадите.
Кадровик ошеломлённо молчал и рассматривал мужчину, словно вот только сейчас и увидел первый раз. А Лера подумала об устраивающемся: врождённая скромность и интеллигентность, они или есть в человеке или нет. Но с ними жить сложнее. А ещё подумала, он такой взрослый, почти старый, а начинает сейчас устраивать жизнь с общежития наравне с ней. И стало страшно, вдруг и у неё не всё сложится.
Мужчина ушёл. Дошла очередь до Леры. Она сразу и диплом, и направление на стол положила и вдруг услышала:
– А женского общежития у нас нет.
Лера оторопела:
– А мне где ночевать? Вам из Москвы при мне звонили, из министерства. Вы сказали, что примите меня в общежитие. Я приехала.
И тут ей улыбнулось счастье. В кабинет зашла молодая решительная блондинка. Представилась:
– Татьяна. Я по направлению. Приехала из Вильнюса и мне надо место в общежитии.
О! Она к тому же оказалась коллегой. Радости Леры не было предела. Вдвоём все проблемы решать проще.
Кадровик с кем-то переговорил по телефону. В результате девушек оформили прямо с текущего дня, хотя выйти на работу они могли только завтра. Выдали ключ и отправили устраиваться. Жизнь понеслась дальше.
Глава 5. Общее житие
Открыли дверь ключом, перешагнули порог – трёхкомнатная квартира в новом девятиэтажном доме. Вода есть, газ ещё не подключён. Выбрали маленькую комнату с балконом. Лера вышла на балкон. Внизу малыши копошились на ярко раскрашенной детской площадке. С торца дома через дорожку начинался лес. И только в этот момент Лера осознала, что из дома она уехала надолго. Три обязательных года отработки на заводе вдруг выросли до небывалых размеров. Увидев на площадке маленьких детей, она подумала, что их родители, может, тоже когда-то приехали сюда ненадолго. А теперь город стал для их детей Родиной, и где бы они теперь ни оказались, их станет тянуть сюда, где они родились. Вот как она потянулась к Клайпеде.
Всё было явственно: комната, шкаф, кровать, которую застилала постельным бельём, и в то же время возникло ощущение нереальности происходящего, что это всё совсем не с ней. Отогнала мысли, нет, она ни о чём не станет задумываться – будет жить только одним днём. Хотя бы то время, пока пройдёт сегодняшнее откровение: готовилась, готовилась к самостоятельности, а сразу затосковала по родным. И хотелось к ним куда больше, чем в Клайпеду.
Позже в квартиру подселили ещё пять девчонок. Утром уходили на работу, а вечером кто-то новый ждал уже дома. География их прежнего проживания охватывала чуть не полстраны: Белоруссия, Литва, Россия, Узбекистан, Украина. Теперь здесь был их общий дом – один на всех.
Лера слегка подсмеивалась над собой. Уехала, чтобы испытать себя? Самостоятельности захотела? Ну, бери, хлопот выдали сполна. Причём всё о себе. Получается, сколько же за неё родители делали, а она принимала и даже не замечала.
К счастью, готовить Лера, как здесь выяснилось, умела: дома редко приходилось, но когда в семье живёшь – всё видишь, запоминаешь. Таня, приехавшая из Литвы, умела делать цепелины. А готовить плов всех учил отец Гали, приехавшей из Узбекистана. Эвия из Латвии всех баловала творожными пончиками. И все они умели жарить картошку и делать салат оливье.
Да и какие могли появиться проблемы, когда в магазинах и колбаса, и рыба копчёная разных видов, и сгущёнка, и коробки конфет? В России за всем этим очередь на час была бы, если бы в магазинах появилось. А здесь в свободной продаже и ни у кого не вызывает удивления.
Лере повезло: они с Таней были вместе с утра до вечера и совершенно не надоедали друг другу. Каждая минута жизни проходила у всех на виду. Все девчонки болтали без умолку. Это понятно: даже телевизора сначала не было. А когда купили, то смотрели вместе. Умолкали, лишь читая книги – чтением увлекались все.
Однажды Лера с Таней решили дома шторы повесить на окно. Просить никого и не подумали. Взяли два кронштейна и длинную алюминиевую трубу на складе. Труба еле поместилась в комнате. Лишний конец они ножовкой быстро отпилили. А вот как проделать дыры в стене, чтобы огромные деревянные пробки для кронштейнов вбить? На складе женщина дала короткую трубу с острыми зубьями на конце. Девчонки по очереди стучали молотком по этой трубе, та вздрагивала, вгрызалась в стену, они поворачивали её и снова стучали молотком.
На стук прибежали соседи снизу, ребята из их отдела. Как они хохотали! Что там девчоночьи смешки. Ребята не могли остановиться: смотрели на слегка поникшие лица девчонок, уставших от непривычной работы с молотком, и вновь закатывались от смеха, вытирая рукавом с лица слёзы. Наплакавшись от смеха, они быстро сделали, что надо, и повесили шторы. Всё случилось по Булгакову: девчонки не просили, но ребята пришли и помогли.
Лера работала в технологическом отделе. Их с Таней столы стояли рядом. Впереди за такими же столами сидели старшие коллеги, лицом ко всем – начальник. За спинами Леры и Тани стояли книжные шкафы, разделяя комнату на две части. Хотя шкафами они были для конструкторов, а для девушек – стенкой, к которой те сидели вплотную. Сверху шкафа стояли горшки с цветами – украшали комнату.
За шкафами располагалось конструкторское бюро, и там работали серьёзные мужчины.
В отличие от важных соседей, Лера с Таней работали, всё время находя повод засмеяться или хихикнуть. Конструкторы за шкафами понимали, девочки просто молоды, поэтому не ругали их, а когда девушки излишне громко хохотали над очередным приветом из жизни, то конструкторы выходили «из-за стены», любопытствовали, что их так рассмешило, а потом с важным видом качали головой и говорили:
– Девочки, надо меньше эмоционировать.
Но Лера как-то заглянула за шкафы. Конструкторы баловались, как дети: толкали друг друга, как маленькие мальчишки, но молча, поэтому их и не было слышно. А шкафы выдавали их секрет: слегка покачивались, когда те боролись.
Однажды Лера почувствовала за спиной какое-то движение, подняла взгляд от заполняемых рабочих форм и увидела на лице сидящего напротив начальника жуткий страх. Лера поддалась ужасу начальника и как заорала. Таня от её крика перепугалась, нагнулась к столу. И тут сзади вверху что-то зашелестело, прошумело и громыхнуло уже где-то внизу. Цветок в горшке со шкафа на Танину голову метил, ему просто некуда было, кроме неё, падать, голова-то под ним была. А так... о спинку стула разбился. И все живы остались. А говорили, меньше эмоционировать. Да крик Леры, можно сказать, спас голову подруги. Хорошо, что Таня без слов её поняла. Потом все вокруг них бегали, куски горшка с цветком убирали. Конструктора суетились вокруг, и Лера подумала, что, наверное, это они опять баловались, как мальчишки. Таня что-то всем беспрерывно говорила, а Лера покатывалась от смеха – у каждого стресс проявляется по-своему.
Но когда ночью со стены на спящую Леру свалилась книжная полка с книгами, то Лера не смеялась, но и никому не жаловалась, даже не вскрикнула спросонья – очень уж хотелось снова заснуть. Сбросила книги с себя в сторону и продолжила спать до утра. Утром оглядела комнату: часть книг валялись на полу, а какие-то сбоку на одеяле. Вздохнула, что настало время сверхопадений, с опаской посмотрела на шторы – вдруг это заразный процесс, и они тоже свалятся? Времени ни на жалобы, ни на уборку не было, поэтому она побежала на работу, спокойно оставив беспорядок до вечера. Лера была уверена, что иногда надо просто перешагнуть через бытовые мелочи, это не главное в жизни.
Глава 6. Экстрим на рабочем месте
Первое место самостоятельной жизни – это как первая любовь. Когда ни в чём не уверен, не знаешь, как надо поступить, но действуешь и принимаешь всё сердцем. Поэтому работа и жизнь для Леры слились воедино.
Завод, на который Лера приехала, работал всего год в только построенных корпусах. В институтах Латвии инженеров по сварке вообще не выпускали. Лера простодушно решила, что именно поэтому её так радушно встретили на заводе, но всё оказалось банальнее. Как приехали, многим сразу поменяли паспорта, выдали новые латышские. Паспорта везде меняли, но в России и за этим была очередь. В паспорте было указано, что её место рождения – Литва. Для местных жителей это было достаточно веским аргументом в пользу того, что она имеет право переехать в Прибалтику. Ей прямо так потом и сказали. Судя по этому, к приезду других, родившихся не в Прибалтике, местные жители относились менее радостно. Но сдержанно, без них заводские мощности было не освоить. На заводе не хватало специалистов, поэтому привлекали квартирами и общежитиями. Люди откликались и ехали со всех концов огромной страны. Сорваться с места и оказаться в чужом краю – для этого надо быть молодым. Если не возрастом, то душой.
Все обращались друг к другу на «ты», в Латвии не принято обращаться по имени и отчеству. Женщина, которая была старше Леры раза в два, навсегда стала для неё – Мая. Лере пришлось неделю привыкать обращаться к ней так. В латышском паспорте вместо отчества записывали: «отец» – и указывали его имя.
Чтобы сразу окунуть молодёжь в бурлящую жизнь производства, всех молодых специалистов отправили в сборочный цех на доводку машин: те сходили с конвейера, а бригада инженеров доводила машины до ума. Ребята вместо слесарей были, а их с Татьяной забота – достать, что ребятам надо, и принести. Все приняли это без возражений. Ведь ещё недавно в институте они ездили на помощь в уборке картошки, а здесь – доводка. Это считалось нормой жизни.
Бригадиром особой бригады был главный инженер, которого Лера жутко боялась, он отчитывал всех громким строгим голосом, а с ней таким тоном раньше никто не разговаривал. Если он заходил в столовую, то ложка в руках Леры дрожала и есть становилось трудно. Порой бригадир ставил, как казалось, невыполнимые задачи. Тогда она паниковала, обращалась за помощью ко всем подряд, но помочь могли не всегда. Однажды она даже пристала к конструктору, объясняя, что деталей на складе нет, а конвейер стоять не может. Отцепиться от Леры оказалось невозможно. А какой у неё был выход? Или конструктор что-то придумает, или надо признаться в собственном бессилии бригадиру. Конструктору она вконец надоела, поэтому он руками согнул деталь из проволоки. Выход был найден. Кстати, потом так и стали делать, только сгибали деталь в цехе. К концу месяца все указания главного инженера Лера выполняла беспрекословно. Все-все. Не обсуждая.
Однажды он вызвал её на совещание руководства и сказал:
– Мы продолжим совещаться, а ты за это время достань карбюратор, которого нет на складе, вынеси из цеха или откуда ты его возьмёшь и принести сюда. И не вздумай охране попасться.
Лера перепугалась жутко. Зачем он об охране сказал? Охрану Лера раньше в цеху вообще не замечала. А теперь они её поймать должны? Отважилась и спросила:
– Почему они меня ловить будут? Я не понимаю, мне искать карбюратор или нет? Вы пошутили?
Главный инженер посмотрел на перепуганную Леру и подумал, может, рассказать ей, что это проверка охраны цеха. Но посчитал, что при этом она точно сдастся охране, не доверился ей до конца, поэтому лишь пошутил:
– Если тебя задержат, то спасём. Все слышат мои слова? – посмотрел на растерянный вид Леры и добавил: – Ты же ко мне в кабинет принесёшь. С завода не вынесешь. Иди.
Лера была не просто в растерянности, она отказывалась верить абсолютно абсурдному приказу, даже заподозрила, что они там заседали-заседали и поспорили на неё: сможет или нет? Но ей же не спорить с главным инженером? Вообще-то её работа на тот момент в этом и заключалась, найти, что ребятам не хватает до комплектации машины, и принести. И Лера помчалась на новый подвиг. Через полчаса карбюратор был доставлен. Где Лера его взяла, никто не спросил. Кажется, потом кто-то делал оргвыводы о надёжности охраны. Так все с ней и познакомились. Страшно предположить, что они о ней подумали?
Месяц так отработали, только потом всех в отделы отпустили: короны, если кто и имел раньше – все упали, никто из бригады уже не считал себя великим специалистом. Зато за этот месяц все подружились, узнали машину, склады, производство и людей. Без такой закалки трудно представить, как ребята работали бы дальше, нестандартных ситуаций хватало.
Интересно в работе было всё: участок, который отдали под её курирование, написание технологических процессов, внедрение приспособлений, которые делали более точной сборку деталей и узлов и одновременно облегчали труд рабочих. Наверное, только восторженность молодых специалистов жизнью могла обыденную ежедневную работу наделить романтизмом. Они прикладывали максимум усилий и прилежания, чтобы освоить своё дело, все гордились своей работой, а предприятие считали своим домом. Их оптимизм, желание жить радостно – наделяли многие рядовые события жизни шутками и смехом.
Каждый день на работе приносил новые сюрпризы. Однажды Лера увидела, как по цеху шла толпа мужчин в строгих костюмах во главе с директором. Опытные коллеги вовремя заметили их, спрятались и издали подавали ей странные знаки, но она их не поняла. Лера подумала, что эта высокая комиссия пройдёт мимо неё и даже не заметит.
Но комиссия уже столько раз ходила по цехам, все на них и не взглянут – работают. А тут молодая девочка явно не в рабочей форме козочкой прыгает по цеху. Поэтому мужчины дружно окружили Леру. Ну, это Лера потом так подумала. А в тот момент, она только в комочек сжалась, как кролик, надо же – не прошли мимо.
За полчаса до этой роковой встречи на участок вернули шесть бракованных дверей для переделки и положили на цементный пол. Об этом знали все присутствующие, кроме директора. И сейчас вся комиссия уставилась на эти двери.
Но с вопросом директор обратился к Лере:
– Что это?
Лера посмотрела на начальника цеха, который обрадовался, что командный огонь на время перекинулся от него к технологу, постарался затеряться за спиной начальника производства. Лера собралась с духом и выпалила:
– Шаблоны!
Директор возмутился:
– Почему на полу лежат? Повесить на стенд.
Лера увидела, как широко распахнулись глаза начальника производства, хмыкнул главный инженер, но никто из мужчин не произнес ни слова. Можно сказать, что они не выдали Леру, а если разобраться – так это она отвела от них грозу. Комиссия отправилась на другой участок. Главный инженер, видимо, побоявшись девичьей непредсказуемости, пожалел Леру и за спиной директора быстро взял её за плечи, повернул к выходу из цеха, и сказал:
– Беги.
Через мгновение Леру уже никто из них и взглядом не нашел бы. С тех пор Лера сделала зарубку на память: на комиссии не налетать, даже на глаза им не попадаться.
Но однажды ей пришлось нарушить памятку – встретилась с комиссией и отвечала на вопросы, аттестация была. Потом начальник долго пытал:
– Откуда ты знала, что в Японии сейчас именно столько роботов?
Ответ поверг его в шок.
– А разве кто-то из них смог меня опровергнуть? Что спросили, то и получили.
Начальник посмеялся. И то, что с детства она считала своим нахальством, он очень мило назвал куражом.
Поэтому она чуть поменяла зарубку на более общую установку – от начальства надо держаться подальше. Но потом она убедилась, что непросто найти зарубку, пригодную для всех случаев жизни.
Однажды Лере надо было внедрить на участке испытания качества сварки тройника для топливной системы автомобиля. Главный инженер сказал:
– Домой не уходить, пока не внедришь.
Важность непроницаемости сварных швов тройника, по которому течёт бензин, никому объяснять не надо.
На участке поставили бак с водой. Лере надо было поместить узел в воду, подключив к насосу, который создаст в тройнике требуемое давление воздуха. Если в сварном шве обнаружатся дефекты, то воздух пройдёт через поры и в воде покажутся пузырьки.
Подать воздух было просто. А вот закрыть концы тройника заглушками – это Лере оказалось не под силу. Мокрая с головы до ног она в очередной раз дрожащей рукой пыталась повернуть эксцентриковый рычаг заглушки. Он не поддавался. Она поняла, что у неё заканчивается последнее дыхание: ей просто физически никогда не одолеть эту заглушку. Это как если бы она карабкалась на гору и вдруг поняла, что больше не сможет сделать ни шага – ни вверх, ни вниз. Вот что делать в таком случае? Вода, потревоженная её с тройником бултыханием в баке, плескалась, пуская по участку рождённых лампами солнечных зайчиков. Лера крепко держала злополучный тройник, облокотилась на бак и замерла.
В это время закончилось вечернее совещание у директора. Распорядок дня руководства Лера считала самоотверженным. Начиналась работа в восемь утра, а в семь вечера – совещание. После чего начальники отправились не домой, а в обход по цехам. Они за день набегались, устали, а предстояла им опять работа и никаких развлечений.
А тут на пути Лера появилась. Вымокшая, с потухшим взором, с видом безнадёжности от усталости. Чем не развлечение?
Мужчины не прошли мимо. Ох, как же здорово они внедряли. Каждый своим долгом посчитал нужным показать, что он легко справляется с заглушкой, которую так смешно пыталась осилить девчонка. Невозможно что-то не внедрить, если это надо сразу всем. И Лера поняла, что начальники – это лучшие друзья молодых специалистов.
Каждый день давал ей новый жизненный опыт, которого явно всё ещё не хватало.
Спустя несколько лет ей предложили бесплатную путёвку в Москву на олимпиаду, а она отказалась, потому что руководство дало срочное ответственное задание. Что работу можно делать, не отбрасывая личные интересы, ей предстояло понять ещё очень не скоро.
Глава 7. В Латвии, но от Риги и до Урала
Для Леры со времени работы в бригаде осталась установка на все времена: для завода можно сделать невозможное.
Однажды Леру попросили помочь и неофициально поработать снабженцем. Командировка была в Калугу, город, находящийся в трёх часах езды от дома. Лера соблазнилась близостью дома и согласилась. Два выходных дня провела с семьёй.
Поэтому, когда её попросили следующий раз, отказать было неловко. А послали зимой, в самое неудобное время для поездок: в тяжёлом зимнем пальто Лера чувствовала себя неуклюжим пингвином. Да ещё и ехать в неизвестный Миньяр. Пришлось выяснять, где он находится. Но туда с завода никто пока не ездил, поэтому ориентировалась по адресу предприятия: Челябинская область. Туда и билет на самолёт взяла. Долетела до Челябинска. Приземлились ближе к ночи, последним рейсом автобуса перебралась на железнодорожный вокзал, где купила билет на поезд в сторону Уфы, который отправлялся в пять утра. Это лишило малейших иллюзий на сон, ведь в запасе было всего несколько часов. Если куда-то устроиться, то на сон останется всего пару часов, а значит, она или не уснёт, опасаясь проспать, или заснёт и тогда точно проспит и опоздает на поезд.
Значит, ночь она проведёт на вокзале. А что, она не одна здесь. Правда компания какая-то сомнительная подобралась, словно эти люди здесь и жили, так по-хозяйски разлеглись они на сидениях, подложив под головы сумки и ни на кого не обращая внимания.
Купила какую-то булку с кофе, съела и стала дремать сидя, не давая себе заснуть и потерять контроль над действительностью. Ночь длилась и длилась, и нельзя было ничего изменить, надо было терпеть усталость, отдыхать, пока есть возможность, но какой это отдых без сна?
Наконец, проходящий поезд прибыл на перрон. Лера загрузилась в вагон, проводница показала свободное место в купе, где все крепко спали. Лера забралась на верхнюю полку купе и проснулась только днём.
Взглянула в окно и увидела заснеженные горы, вдоль которых ехал поезд. Вершины гор поднимались в бледно-голубое небо, где сливались с белыми облаками. Но вот из-за облаков выглянуло солнце, и мир засверкал тысячами искр бриллиантовых россыпей, усеявших снежные вершины.
Лера испугалась, что сейчас это исчезнет, а попутчики не увидят, и воскликнула:
– Смотрите! Сверкает. Что это? Самоцветы прямо сверху лежат?
Все в купе засмеялись, думая, что она шутит. Мужчина, сидевший за столиком напротив, вдруг заметил серьёзный взгляд девушки и ответил:
– Какие самоцветы? Снег солнце отражает.
Лера почему-то не разочаровалась, а замерла у окна и впитывала в себя восторг от солнечно-снежной красоты за окном. Нет, конечно, она читала сказки Бажова об Урале, самоцветах, хранимых в горах, о гордой Хозяйке медной горы, но ни разу не представила, что когда-то увидит такую красотищу. Местные вон как спокойно реагируют, не смотрят в окно, привыкли рядом с такой красотой жить, даже не восхищаются. А Лера сейчас смирилась с неудобствами командировки, с бессонной ночью на вокзале и чувствовала себя почти счастливой.
Проводница принесла чай, бутерброды. Лера пила чай и не отрывала взгляда от Уральских гор, которые так непредсказуемо вошли в её жизнь и которые она вряд ли увидит ещё когда-то.
Вскоре за окном всё скрыли сумерки, соседи легли спать, а Лера собралась и остаток пути чуть не каждые пять минут смотрела на часы, боясь пропустить остановку.
Поезд выстукивал колёсами: тух-тух, тух-тух, и вёз всё дальше. Когда по времени должны были вот-вот подъехать к станции Миньяр, Лера оделась, взяла сумку, вышла из купе. Стала искать проводниц – не нашла. Поезд остановился. Стоящий у окна мужчина в военной форме обратился к ней:
– А вы куда едете?
– В Миньяр.
– Так мы прибыли. Здесь остановка две минуты.
Военный схватил сумку и понёсся в тамбур, Лера за ним. Дверь вагона он открыл, а поднять площадку, чтобы девушке сойти по ступеням, у него не получилось.
Леру затрясло от непонимания происходящего. Растерялась: она этого военного первый раз в жизни видела, а он собирался её с поезда ссаживать без проводницы? В ночь? Она не знала, надо ли выходить здесь? Может, мужчина ошибся? А вдруг он неадекватен и хочет посмеяться над ней? Не могли же проводницы её бросить? Здесь же высота до земли – ой-ёй какая.
Поезд тронулся. Военный решительно выбросил сумку на платформу в снег. У Леры не было времени на раздумья. Сумка с вещами уже торчала в снегу. Эх, была не была, и... прыгнула следом за сумкой в сугроб на платформу. С мягкой посадкой. Хорошо, что сугроб большой. Сумку нашла быстро. Метель не церемонилась, била жёсткими льдинками в лицо, по щекам потекли слёзы. Снег заметал все дороги. Оглянулась, кроме неё, здесь никто не сошёл. Шла по сугробам, которые ветер наметал сверху дороги, и сокрушалась, как у неё нескладно всё складывалось: хотела в Клайпеду, жить стала совсем рядом с ней, а попасть не удавалось, зато отправиться на Урал – так это запросто получилось.
По огонькам нашла станцию. Вошла, осмотрелась. На ночь надо было куда-то устраиваться. Неожиданно к Лере подошёл изрядно выпивший, судя по доносившемуся перегару, мужичок, дёрнул за рукав и предложил:
– Значит, это. Ты на завод приехала? Значит, пойдём, я тебя к Дусе на хату отведу.
Лера недовольно пробурчала:
– Я в гостиницу пойду, – и отвернулась.
Не хватало с первым попавшимся пьяницей куда-то идти, да ни за что. Мужик поскрёб пятернёй голову, напялил шапку, которую до этого в руке держал, не отстал от неё и миролюбиво сказал:
– Ну, пошли гостиницу покажу.
И ведь пошла она с тем мужичком. Темно же, одна точно ничего не найдёт в такую метель. Не в сугробе же ночевать. В гостиницу Лера попала, только там, как всегда, свободных мест не было. Миньяр оказался не захолустьем, а горнолыжным курортом, вот мест и не хватало для командировочных.
Лера не могла в голове сложить мозаику: прыгала в ночь из поезда на перрон, потому что поезд стоял всего две минуты, предполагала, что это глухой полустанок, а где оказалась? Мимо прошли, громко переговариваясь, высокие симпатичные ребята в спортивных костюмах. Услышала, как администратор кому-то сказал, что они из сборной страны, сборы у них здесь.
Надо же – сборная. А она с ними даже соприкоснуться не может, потому что нет никаких точек соприкосновения. Только посмотреть удалось на них, проходящих мимо. У Леры сердце сжалось тоской, она вдруг поняла, что мимо неё проносится совсем параллельная жизнь, где люди и отдыхают, и работают по-другому. Лера почувствовала жуткую зависть к людям, объединённым общей целью, работающим в команде. Захотелось что-то придумать, чтобы тоже оказаться внутри своей команды.
Ребята почему здесь оказались? Не хватались за всё подряд, а занимались только одним делом, в котором и добились успеха, а потом их уже взяли в команду. А Лера, вместо того чтобы технологом работать, непонятно что здесь делает. Главное же, что запомнила по прошлой командировке, снова придётся просить кого-то, убеждать, что её заводу это надо больше, чем другим, улыбаться совсем не симпатичным ей людям, не смея сказать, что она о них думает на самом деле. Фу, какое лицемерие, противно-то как. Просить – это было очень тяжело для неё, почти неподъёмно.
И тут к ней снова подошёл тот мужичок. Она чуть не запищала, неужели только такую компанию заслужила?
– Ну, значит, это, пойдёшь к Дусе?
Ох, как Лере не хотелось к Дусе идти. Она потихоньку спросила у женщины, сидевшей за стойкой администратора:
– Скажите, где же мне ночевать? Вон тот мужичок, видите, он говорит, что на хату к Дусе отведёт. Неужели с ним идти?
А та так невозмутимо ответила:
– А почему и не с ним? Он всех водит. И тебя доведёт.
Лера посмотрела на мужичка с опаской и уточнила:
– А вдруг куда не туда заведёт?
Женщина усмехнулась:
– Иди, не бойся.
Вздохнула и пошла. В кухне на хате, как называл её мужичок, сидели подвыпившие мужчины и женщины. Лера взглянула на них и сразу потеряла аппетит. Как ей сообщили, все кровати уже были заняты командировочными. Но кто-то подвинулся, и она в спортивных штанах и кофте улеглась рядом с женщиной, чьё имя не запомнила, а может, та и не назвала его, и спокойно проспала до утра. Утром её даже завтраком накормили – все же были свои, командировочные. И Лера подумала, как же ей повезло в жизни – столько добрых людей на пути попалось.
Но все неудобства жизненных обстоятельств: недосыпание, недоедание, риски – были бесполезными жертвами, ничего у Леры не сложилось, не способна она выпрашивать. А что кроме она могла там делать? Пресс, производящий нужные детали, не работал. И у неё не получилось убедить местное руководство, что поставки заводу, с которого приехала Лера, горе как необходимы. Не хватило ни опыта, ни напора, ни актёрского мастерства, а ещё внутреннего согласия с отведённой ей ролью.
Обратно из Миньяр добиралась не через Челябинск, а поездом доехала до Уфы, до которой было намного ближе. Снова бессонная ночь, на этот раз в переполненном аэропорту, где ей снова повезло: до утра развлекали и заботились о ней молодые нефтяники, нашли даже место, где можно посидеть. Лера им была благодарна, не всю же ночь стоять. Правда, нефтяников она раньше по-другому представляла: в специальной рабочей форме. Эти же были в модных пальто, под которыми виднелись костюмы с наглаженными рубашками. Даже за эту бессонную ночь ребята умудрились не потерять бравый вид. На себя же Лера боялась в зеркало даже взглянуть, поэтому и не смотрела. Утром за ребятами персональный вертолёт прислали. Они тоже были командой, как те спортсмены на сборах.
Нефтяники перед отлётом надоумили её больше время в аэропорту не терять, а ехать на железнодорожный вокзал. Утренним поездом Лера выехала в Москву, где через сутки по своей инициативе зашла в знакомое министерство, ей к этому было не привыкать, и пожаловалась на неудачную командировку, просила заводу помочь. И домой. В Латвию. Теперь дом Леры был там.
Казалось, что после поездки на Урал Лера решила отказаться от командировок. Но когда летом ей снова настойчиво предложили поехать, решимости не хватило, чтобы уверенно заявить об этом.
По пути в Энгельс Лера первый раз и увидела Волгу. Энгельс – это не только основоположник марксизма, но и город в Саратовской области. И добираться из Саратова в Энгельс надо на троллейбусе. Троллейбусами из одного города в другой Лера никогда не ездила и не представляла, что это возможно. Она всё не могла в это поверить и по несколько раз переспрашивала прохожих.
А когда поехала, то её ожидал ещё один сюрприз – троллейбус въехал на длиннющий мост через огромную реку: Энгельс находился на другом берегу великой Волги. Река была широченная. Лера сразу прильнула к окошку. Красота какая. Троллейбус ехал, ехал, а река всё не кончалась. Красота казалась нескончаемой, как море. За такой аттракцион Лера бы даже доплатила, как за экскурсию. На какой-то миг она даже подумала, что это всё во сне происходит. Или она бредит?
Перед поездкой Лера простыла, а признаться в этом постеснялась, подумала, что люди же на неё рассчитывали, а она их подведёт. В итоге она приехала в Энгельс совсем больная. Таблетки по пути в гостиницу в аптеке купила, но отлежаться не могла, надо было появиться на заводе, чтобы отметить командировку. Приехала туда с температурой, на свою просьбу положительного ответа от местного руководства завода не получила, созвонилась с начальником рижской фабрики, доложила – и в гостиницу отлёживаться. Температура поднялась больше тридцати восьми. Весь день её спасала соседка по комнате, то воду к таблеткам поднесёт, то заставит поесть что-то. Выход у Леры был только один – выздороветь. К утру она снова стояла на ногах.
Руководители предприятий договорились между собой, и к отъезду Леры ей подготовили свечи зажигания для автомобиля, упакованные в деревянный ящик. Кладовщик вытащил его из кладовой, скептически взглянул на тоненькие руки Леры и спросил:
– А ты что, рюкзак с собой не привезла?
Мужчина посмотрел на растерянную девушку и посоветовал:
– Давай ящик разобьём, а свечи разложим по сумкам.
Лера представила, что автомобильные свечи, которые в таком дефиците и всем нужны, она будет везти россыпью, а потом на заводе придётся поштучно отчитываться... Нет, она ни о ком конкретно ничего плохого не думала. Но допускала, что свечей потом можно не досчитаться. Стало не по себе, и как тогда пережить такой позор?
– Нет. Не трогайте ящик. Я так дотащу.
Поднять ящик она не могла. Мужик усмехнулся, покрутил головой, видимо, выражая так своё недоверие, но помог выйти из цеха:
– Ну, дальше сама.
Лера приподняла ящик и поместила на ступню своей ноги – они стали единым целым. Так и перемещалась. Из Энгельса до аэропорта в Саратове снова доехала на троллейбусе, только в этот раз Волги и не заметила, не до того было. Самолёт был не новый, Як-40. Летел он до Риги с посадкой. Где-то заправлялись. Всех на время заправки с вещами вывели из самолёта, мало ли что произойдёт. Но Лера ящик не взяла. У неё не хватило ни физических, ни душевных сил, чтобы тащить его на себе по лётному полю. Лера подумала: «А гори всё оно синим пламенем. Не утащат же ящик».
Лера готовилась ещё одну ночь как-то перебиться в рижском аэропорту. Но сначала надо было с вещами от самолёта до выхода дойти. Недалеко. Но это же ящик. Говорят, хорошо быть молодой, надо лишь попросить и обязательно кто-то поможет. Но в этот раз всё было не так радостно. Время было ночное. Самолёт быстро опустел: пассажиры багаж унесли с собой. Все покинули лётное поле, а она за это время смогла лишь спуститься по трапу. Вокруг не было ни души. Случайно увидела ребят, которые на погрузчике к самолёту подъехали. Им стало жалко Леру, обречённо тащившую в темноте по лётному полю явно непосильную ношу, но ни о чём не просившую. И возраст был тут ни при чём. Вид у неё был, видимо, настолько печальный, что ребята не проехали мимо, погрузили ящик на лапу погрузчика и вывезли к стоянке машин.
Лера не просила помощи, ей было так важно добраться до Риги, что она уже этим была счастлива. Где проведёт ночь и не задумывалась – это же не на снежной станции на путях остаться. Неожиданно к ней подошёл знакомый по заводу шофёр. Это был предел мечтаний и счастья – в Риге в аэропорту её встречала заводская машина. Шофёр дождался, пока прошли все пассажиры с рейса, и тянул время, раздумывая, ждать ещё или уезжать. Лере повезло, что этот шофёр знал её лично, поэтому решил остаться. К счастью, шофёр довёз Леру до дома и не бросил у подъезда, а доставил её с ящиком лифтом на седьмой этаж.
На следующее утро Лера вышла на работу, а ящик оставила дома. Днём её с работы на машине привезли домой за ящиком. За долгожданным грузом, о тяжести которого уже все были наслышаны от шофёра, приехали двое мужчин. Сами вытащили ящик из квартиры – Лера к нему прикасаться отказалась категорически. А они, таща его к лифту, кряхтели, что так и радикулит можно заработать.
Командировочной науки Лере хватило. Почему она должна беспрекословно выполнять приказы? По какому праву и кто командует? Уж лучше на все предложения сразу отвечать: «Нет». Потом можно и подумать, а иногда и согласиться. Но каждый должен заниматься своим делом. Больше в такие поездки Лера не ездила, отказалась работать в снабжении категорически.
Но появившееся в городке Миньяр желание быть в команде у неё не пропало. Она нашла только создававшуюся на заводе команду по волейболу и даже попала с ней на республиканские соревнования среди заводов, которые проходили в Даугавпилсе. Она угадала – ей было очень уютно чувствовать себя частицей общей команды. Они выезжали на соревнования, жили в гостиницах, ездили вместе на экскурсии. Потом были тренировки и соревнования по настольному теннису. Конечно, всё это были лишь любительские игры. Но жизнь стала интереснее, наполнилась событиями, которые заполняли её время, остающееся от работы. Лере это нравилось, и она знала, что ей не просто повезло, а она сама сделала шаг навстречу тому, что хотела получить.
Глава 8. Командная игра
Лера как-то подумала, что работа – это как игра в команде на общую цель. Только в спорте это победная игра под аплодисменты, а в жизни – это тихая, порой незаметная, но большая серьёзная работа и чаще без аплодисментов и восхищённой публики.
Серьёзные мужчины из конструкторского бюро, что пряталось за книжными шкафами, работали очень тихо, лишь шуршали, перелистывая чертежи, и поскрипывала рейсшина, двигаясь по кульману, до технологов лишь иногда доносились их приглушённые голоса. Среди этих конструкторов Лера снова встретила Владимира, мужчину, вместе с которым устраивалась на работу. Говорил он тихим голосом, был всегда подчёркнуто внимателен и вежлив. Лера невольно вспоминала о Новожилове из московского института. Самые умные из знакомых ей мужчин были одновременно скромны и интеллигентны. Видимо, когда человек уверен в своём деле, у него не возникает желания унизить тех, кто с ним рядом. Вот и Владимир обращался к ней на «вы», что в Латвии звучало необычно. И у него была удивительная способность – быть почти незаметным.
А потом оказалось, что конструкторы разработали сверхтехнологичную установку для производства. И даже получили за это в Москве орден, на вручение ездил начальник бюро, а на заводе им дали премии. Когда объявляли, они все вышли из-за шкафов – такие красивые. Дело было не в одежде, ребята всегда были аккуратны и ухожены, они показались Лере красивыми в минуту радости, что их труд заметили и он получил достойное признание. Вот тогда и наступило время аплодисментов: все их поздравляли, а потом чествовали в городском доме культуры.
Лера очень гордилась коллегами. Получается, не надо стараться выделиться, понравиться, получить сиюминутное одобрение, можно просто честно делать своё дело, как конструкторы. Заметят твой труд или нет – неизвестно, но совесть будет довольна.
Жизнь у человека одна, поэтому работа становится частью жизни, иногда очень значимой. А у всех, кто жил в общежитии, это вообще тесно переплелось – другого, казалось, и не было. Друзья, знакомые – практически все были коллегами. Леру интересовали все, с кем она работала. И оказалось, что у многих, независимо от образования и должности, были удивительные увлечения.
Один по выходным ходил на яхте под парусами, другой участвовал в автомобильных гонках, третий собирал в саду под навесом парк старинных автомобилей, среди которых были редкие экземпляры, на них он тратил заработанные деньги и свободное время. Кто-то участвовал в народном хоре, а кто-то дома лепил из глины вазы. Был знакомый, который отыскивал на морском побережье янтарь и сам обрабатывал его. Лера даже крошечного кусочка янтаря ни разу не нашла, и вообще у Леры за всю жизнь никакого хобби не было. Её сейчас это огорчало, нечего было рассказать в ответ. Увлечения человека заставляли посмотреть на него по-особому: они словно освещали тайные уголки его души, когда он рассказывал о них. Увлечения разнообразили жизнь его и друзей. Если сравнить человека с драгоценным камнем, то увлечения делали личность многограннее.
Люди не скрывали свои интересы, а делились ими, даже позволяли Лере заглянуть в их мир. Однажды в выходные Леру взяли прогуляться на яхте под парусами. Но с вестибулярным аппаратом Леры лучше было оставаться на суше. Поэтому даже романтика волнующихся на ветру парусов и брызги, оброненные морской волной на её лицо, не заманили ещё раз на яхту.
Несколько раз её брали судьёй в круговые республиканские ралли. Но это только звучит громко, а на самом деле она сидела с секундомером в судейском автобусе. А один раз её встретили с поезда, когда приехала из дома, и провезли прямо с вещами по всей Латвии по трассе автомобильных гонок. И во всех этих действах она была восхищённым наблюдателем и лишь чуть-чуть участником – маленькой случайно прицепившейся деталькой, от которой ничего не зависело, но ей это всё равно нравилось.
Среди этих многогранных людей были и инженеры, и рабочие, поэтому отношения с рабочими на участке были особые, но без панибратства – и Лера считала, что это заслуга рабочих, которые не переступали невидимых границ служебных отношений. Кроме того, Лера быстро откликалась на их просьбы и несколько раз делала в помощь какой-нибудь временный шаблон из подручных средств, которые отыскивала в цехе на складских стеллажах. А приварить найденные детали к основе сами сварщики и помогали. Потом, конечно, в рабочем порядке изготавливали надёжные приспособления, но Лера видела, что один её шаблончик, сделанный на скорую руку, берегли и пользовались, пока он не развалился.
А один раз рабочие в цехе занялись её образованием: дали свежую газету и сказали прочитать им статью на латышском языке. Лера спокойно приняла их игру. Ей было легко читать на латышском: буквы как в английском, а интонации латышского говора она уже давно уловила. Рабочие одобрительно закивали. Лера улыбнулась и ушла в отдел, не став их разочаровывать, что она только читала хорошо, а смысл прочитанного понимала совсем мало.
Однажды Лера сказала сварщику, что тот не до конца шов довёл. Тот рассердился, снял с себя защитный щиток и протянул ей вместе с горелкой. Электродами Лера когда-то пробовала сваривать детали, а вот полуавтоматической сваркой в углекислом газе – ни разу. На раздумья не было времени – решительно надела щиток на голову, взяла в руки горелку и подвела к месту сварки. Лера ничего не видела в темноте. Но вот проволока коснулась металла, появился зелёный огонёк дуги, который осветил мир огненного плавящегося металла. Повела рукой горелку дальше, довела шов сколько могла – поняла, что мешало это сделать до самого конца. Сняла щиток. Шов был сделан ужасно, она понимала это. Но сварщик забрал у неё горелку и щиток и сам подправил шов. После чего одобрительно посмотрел на неё, кивнул и отпустил с миром. Конфликта не случилось. Зато ей стало понятно, как объяснить начальнику проблему с приспособлением, чтобы тот помог исправить. И Лера с благодарностью вспомнила дни в институте, когда преподаватели, смеясь, обучили их с подругой работать даже не современными электродами, а с обычной проволокой, которую окунали в самодельный раствор мела. Что ни говори, а всё-таки хорошо, когда твоё нахальство опирается хоть на малюсенький, но опыт.
Работы было много, и в повседневной суете время бежало незаметно. На основной базе автомобиля было выпущено огромное количество спецтехники: автомобили скорой помощи, пожарной охраны. А потом все готовились к московской олимпиаде, сделали серию машин новой модификации. Заводская машина даже сопровождала бегунов, несущих в руках факелы с олимпийским огнём от Греции до Москвы – все следили за их продвижением по телевизору. А ещё заводские машины возили всю олимпиаду судей, спортсменов и зрителей. И это была общая гордость и страны, и завода. Они тогда все были в единой команде: и завод, и страна.
Глава 9. Прибалтийские сказки
Однажды Лера возвращалась из дома в Ригу через Москву и ждала в аэропорту регистрацию на рейс. Смотрела по сторонам, другого занятия не было. Взгляд остановился на молодом симпатичном мужчине с тёмной аккуратной бородкой. Он смеялся над чем-то вместе с девочкой лет трёх. Лера даже слегка позавидовала его жене, подумалось, что той повезло: сразу же видно, что мужчина добрый и с ребёнком здорово ладит. Вот бы себе такого найти.
Прошла на посадку, поднялась в самолёт, устроилась в удобное кресло, собираясь привычно подремать в пути, но вдруг увидела, что в соседнее кресло садится понравившийся незнакомец. Удивилась, куда же делась его семья, с которой был в аэропорту. Разговорились, как только представилась возможность, Лера полюбопытствовала о виденном накануне. Мужчина посмеялся, объяснил, что это были соседи по залу ожидания, а у него ещё ни жены, ни ребёнка нет.
Лера улыбнулась, подумала, как удивительно подыгрывает ей судьба: хотела себе такого мужчину, так вот он, получи. Спать расхотелось. Всю дорогу проболтали. Вместе вышли из самолёта, обменялись в аэропорту телефонными номерами и разъехались, ведь Лере добираться в пригород. Ей повезло, что заводская машина встречала пассажира с самолёта, вот и добросила до дома.
Через несколько дней Игорь, так звали её попутчика, позвонил. Она приехала в Ригу, они катались в парке на лодке, ходили по узким улочкам, заглядывали в маленькие уютные кафе, которые находили на каждом шагу.
Лера заметила, что Игорь настороженно присматривался к ней, потом расслабился. Она вовремя уловила этот момент и разговорила его. Выяснилось, что хотя познакомились они в Москве, Игорю теперь вдруг стало не по себе, она живёт и работает в пригороде, и он хотел понять, вписывается ли она в Ригу. Лера слегка оторопела: он считает, что столичные жители особые по месту проживания? Это была явная глупость, по её мнению, но смолчала. Вроде бы не слишком обратила внимание, но с каждой встречей таких мелочей накапливалось всё больше. И всё-таки она продолжила с ним встречаться. Где-то в памяти маячило воспоминание о первом взгляде, когда она посчитала, что он идеален для семьи. Завязался лёгкий роман. Игорь был с ней мил, познакомил с друзьями, родственниками. А спустя несколько месяцев сделал ей предложение.
Замуж. Ну, разве можно предугадать всё, что ждёт впереди? Главное, чтобы он был добрым, не обидел, детей любил. И тогда придётся остаться здесь жить навсегда. И пора заводить семью. Родилась тут рядом и жить будет здесь. Почему нет? Лера подумала и согласилась: глупо же отказываться от своих грёз, привидевшихся в аэропорту. Но это предложение что-то поменяло в их отношениях. Теперь взгляд Леры стал более внимателен и даже придирчив. Замечались совсем несущественные мелочи. Вот он, шутя, складывал на груди руки, как зайчик. Мало ли у кого какие приколы? Но почему-то теперь это вызывало в ней протест. Лера даже не могла разобраться в себе, что именно смущало? Не расходиться же из-за такой чепухи?
Однажды Игорь вдруг прислал поздравление к празднику – телеграммой: «Самой красивой девушке Риги и её окрестностей». Девчонки рассказали, что почтальон долго ждала её, чтобы посмотреть, кому такие телеграммы шлют. Лера обрадовалась, что почтальон не осталась до прихода адресата, потому что появилась она жутко уставшая, заглянула в зеркало, а там молодая ведьмочка с разлохмаченной копной на голове и никаким настроением. Жаль было бы разочаровывать ожидания женщины.
А об одном письме она узнала спустя время уже от Игоря. Тот на фирменном бланке рижской киностудии прислал приглашение на пробы фильма на роль женщины-комиссара. Было написано, что просят приехать, так как по характеру она им подходит. Лера смеялась, не представляя, как бы среагировала на это письмо. Кто его перехватил, на почте или девчонки, она выяснять не стала. Игорь был разочарован, что такой прикол не удался. Лера обрадовалась, что с ним можно вместе посмеяться. Это же важно, чтобы спустя время им не было скучно. И вдруг подумала, что когда любишь по-настоящему, вряд ли гадаешь, станет через месяц скучно или нет, любовь поглощает полностью, не оставляя место сомнениям.
Встречались не каждый день, а по выходным – то в Риге, то в пригороде. Игорь возмущался, что у Леры то суббота рабочая, то рядом с ним она всё время если не говорила, то думала о работе. А Лера сама себе удивлялась – ей хватало редких встреч с Игорем и совсем не думалось о нём каждую минуту. Что-то в их отношениях было не так, словно они были не из одной команды.
Однажды Игорь предложил отвезти её в сказочный край, где Лера ещё никогда не была. Она, конечно, сразу согласилась. Поехали на его светло-серых «жигулях».
В Юрмале море – это когда впереди бесконечные волны, приходящие от горизонта и туда же уходящие. А справа и слева тянется береговая полоса, смыкающаяся вдали с небом.
В сказочном краю всё было не так. Они оставили машину и шли по дороге с лёгким подъёмом. И вдруг дорога закончилась – они замерли на краю обрыва.
Море появилось внезапно и сразу. Высокие волны стремительно неслись от самого горизонта навстречу им: то ли хотели напугать, то ли показывали себя во всей красе и силе.
Две стороны высокого берега, на вершине которого они стояли, расходились под острым углом, образуя бухту. Волны легко забегали туда, но к берегу бухта сильно суживалась, и волны теснились друг на друга, сначала драчливо столкнулись, а потом слились, гребень новорождённой волны вспенился и понёсся ввысь к вершине берега. У Леры перехватило дыхание. Вдруг волна сейчас накроет её с головой? Но волна не достигла ног, смирилась, упала и откатились назад к линии горизонта, где море слилось с небом. А потом волна, словно передумала, снова понеслась к берегу в надежде, вдруг в этот раз удастся рядом с ними оказаться? Бесконечное движение. Шум прибоя, крики чаек ввели мир в гипнотический покой. Её отдельно уже не существовало: восторг, восхищение нарастали, достигли пика и обрушились в глубокую грусть вместе с волнами. Лера влюбилось в эту стихию. Их было только двое: море и она.
Очнулась Лера от прикосновения Игоря, который ревниво почувствовал себя третьим лишним и спешил увести её с этого места. Мужчины не любят соперничества. Отправились в обратный путь. А ей всё слышался голос моря, словно оно не хотело потерять свою власть над покорённой, заставляло и вдали оставаться его частицей. Лера словно была опьянена свиданием с морской стихией и грустила о разлуке.
Неожиданно Игорь остановил машину рядом с берёзовой рощей. Взял за руку, и по тропинке они прошли сквозь хороводы берёз прямо к нему, зачарованному лесному озеру, обрамлённому со всех сторон белоствольными стражами. Ветер слегка шевелил верхушки берёз, те качались, склоняли тонкие нежные ветки, которые сливались с отражением в воде. Стояла оглушительная умиротворённая тишина: даже не слышалось пения птиц.
Лера закрыла глаза и замерла. Неожиданно щека ощутила нежное прикосновение. Открыла глаза: прямо к ней склонилась ветка берёзы: листья, увлечённые ветром, скользили по лицу – значит, ветер приласкал её своим дыханием? Из глубины души вынырнуло желание: приподняться вместе с ветром и полететь над озером, приласкать ладошкой склонённые в поклоне ветки берёзовой листвы. Но ветер готов нести только её мысли.
И вдруг нежность отступила, Лера вся собралась, почувствовала, что в этой умиротворённости затаилась загадка древней жизни. Промелькнула озорная мысль: раз ветер не может её поднять, то зацепиться бы за ветку, полететь на ней, как на ведьминой метёлке, и умчаться от земных забот. Колдовское место. И снова не хотелось уходить.
Лера сама не поняла, почему она не спросила названия этого места. Может, боялась, что озеро, обретя имя, утратит сказочность? И Лера вновь сожалела, что по какому-то непонятному стечению обстоятельств она так и не добралась до своей литовской сказки.
Поездка была замечательная. Но почувствовав, на какие она способна чувства, Лера подумала, что без такого очарования в душе, что испытала сегодня, она не хочет начинать новую семейную жизнь с человеком, к которому этого не чувствует. Можно завидовать, как будет хорошо с ним будущей жене Игоря, но это не значит, что Лера хочет ею оказаться. Без любви нечестно вступать с кем-то в брак. И продолжать отношения дальше не имело смысла, раз в будущем она не хотела быть рядом с ним. Игорь был очень хороший, но не её человек. А хотелось найти кого-то, чтобы раз и навсегда с одним пройти всю жизнь. Может, сейчас Игорю будет неприятно, а спустя несколько месяцев, если не расстаться, обоим будет ещё хуже. Похоже, она ещё и максималистка.
Это была их первая и последняя совместная поездка. Вскоре они расстались.
Лера, конечно, расстроилась, но, с другой стороны – вздохнула с облегчением, хотя никому бы в этом не призналась. По направлению надо было отработать только три года. И когда-то предстояло решить: оставаться здесь жить навсегда или планировать возвращение домой. Если она здесь создаст семью, то придётся жить здесь дальше. Расставание с Игорем отодвигало время принятия решения, к которому она ещё не была готова.
Глава 10. Выходные
Лера подумала, что она до сих пор не побывала в Клайпеде только потому, что ей не хотелось ехать одной. Но она даже никому не говорила о своей мечте, не видя, чем это может заинтересовать ещё кого-то.
Выходные. Они появились внезапно, когда чуть наладилось с бытом. За время учёбы их словно не было: всегда надо было готовиться к экзаменам, зачётам или в домашних делах участвовать. А тут они возникли. Никто в её возрасте не смог бы усидеть дома в четырёх стенах, когда за порогом незнакомые миры. Это была бы немыслимая глупость.
Прежде всего, девчонки окрестности осмотрели. На равнинном острове между рекой Лиелупе и ее притоками стоял крупнейший барочный дворец Прибалтики, который придавал истории города аристократичность. Построен он в XVIII веке по проекту Бартоломео Растрелли. В нём располагалась Латвийская сельскохозяйственная академии. Вокруг всё цвело с ранней весны до поздней осени. Но Лера с девчонками были там всего лишь пару раз, зато сотни раз проезжали мимо на автобусе.
По другую сторону трассы почти напротив дворца в ночь летнего солнцестояния собирался чуть не весь город – праздновали Лиго. Смысл праздника – чествование бога плодородия Яниса. А ещё это именины Лиго и Яниса, праздник соединения любящей пары.
В этот вечер все непонятно куда разбежались заранее, а она осталась не у дел. Вот и решила одна пойти посмотреть на обещанный статьёй в газете праздник.
Ночью на острове разожгли огромный костёр, который поднялся выше стоящих вокруг деревьев. Леру очень подкупило городское семейное празднование: в вечерние часы вместе с гуляющими родителями бегало вокруг костра множество детей, в глазах которых сверкали отсветы огня.
Жизнь всё-таки непредсказуема. У костра встретила однокурсников, которые в отпуск приехали из Тольятти в гости к родственникам. Смешно, в институте они мало общались, а здесь вдруг почувствовали себя почти родными людьми.
Хотя, может, это только показалось Лере? Во всяком случае, никто даже не поинтересовался у неё, как она собирается добираться домой. Возвращаться ночью ей пришлось одной и пешком, что оказалось не очень приятно: было страшно идти по шоссе, по обе стороны которого росли большие деревья, скрывающие стоящие в глубине маленькие домики.
Кто-то из девчонок подсказал съездить в литовский Шяуляй. Удивили велосипедные дорожки, по которым ездили местные жители. Аккуратные дома, чистые пешеходные улицы – здесь было очень спокойно. Когда-то здесь жили её родители, здесь их застала война. Папу вместе с частью в первый же день войны куда-то перебросили. А мама уезжала отсюда со старшей сестрой в последнем эшелоне вместе с другими жёнами офицеров и детьми. Ехали в товарных вагонах, по соседству на платформе везли спиленные деревья. Где-то на станции кипяток взяли. Счастье состояло в том, что успели уехать до оккупации города, иначе их вряд ли в живых бы оставили. И Лера не ахала бы на дорожках для велосипедистов и не гуляла бы здесь в этот день. Её просто не было бы на свете.
Сколько лет Лера прожила вместе с родителями, но понять, как здорово пройти по дорогам, где шли твои близкие, почему-то оказалось возможным осознать лишь вдали от родных.
А ещё рядом была Юрмала, до которой можно было добраться без пересадок на утренней электричке. Юрмала дышала воздухом морского прибоя, смешанного с сосновым ароматом. Побеспокоенные ветром сосны наблюдали с высокого берега за порядком на море. И вся эта красота принадлежала тем, кто не поленился сюда приехать.
Лера не могла спокойно лежать на пляже и загорать, как делали все. Сразу полезла в море. До глубины, чтобы поплавать, пришлось идти долго. Тут она и заметила, что купающиеся друг от друга в десятках метров: из сотен отдыхающих окунуться решились лишь единицы. Удивилась. Вода показалась прохладной, потом узнала, всего четырнадцати градусов тепла. Оценила. Холодная. И что, теперь – не купаться? Не напрасно же ехали.
Зато здорово было идти вдоль моря. Под ногами песок золотистый, ветер с моря обдувает, поэтому одежда на тебе, не надо в руках нести, как на юге было бы. Незаметно можно далеко так зайти. Но опять в этих прогулках она одна оказалась: все подружки любили полежать под солнцем. Каждый выходной сюда не приедешь. А осенью и совсем прохладно стало. Осенью в Юрмалу хорошо приезжать на концерты. На открытой эстраде стихи читали.
А позже и до Сигулды добрались. Сигулда утопала в осеннем золотом наряде леса. Красота сказочная. С высоты смотрели, как внизу туристы преодолевали речные пороги на байдарках. В Сигулду ребята даже с ночёвкой как-то ездили, спали в палатках. Здорово в такой красоте песни под гитару и слушать, и петь. Но спать в палатке... Лера решила, что ночевать ей куда больше нравится дома. Ей даже показалось, что, основательно промёрзнув ночью, она начала мудреть.
Но однажды по пути с работы домой Лера увидела знакомых с завода, отъезжающих на выходные в Таллин. В автобусе оказались свободные места, и Лера, даже не вспомнив о желании стать серьёзнее, превратилась в пассажира автобуса и отправилась вместе с девчонками.
А то, что одну ночь спали в автобусе, это же ерунда по сравнению с удовольствием взобраться на холм, увидеть как на ладони, старый Таллин, а потом влиться в поток пешеходов узких улочек города в декорациях старины, сохранившихся нетронутыми через века.
На обратном пути в эстонском кафе произошёл курьёзный случай: официанты, обслуживающие столики, говорили и принимали заказы только на эстонском языке. В туристической группе его никто не знал. Но возмутился лишь один человек, латыш. Мол, как невежливо с гостями себя так вести и почему они не хотят по-русски говорить? Он всё это высказывал громко, чуть не крича, и как раз по-русски.
Лера с трудом сдерживала смех. Они вместе работали, и это был единственный конструктор, который обижался на всех приезжих за незнание языка и всегда демонстративно обращался на латышском. Лера ему как-то даже на английском ответила. Хотя признавала, что в этом она не права, кто живёт в чужой стране, должен знать и её культуру, и язык.
Вообще-то, девчонки, как приехали, сразу хотели латышский выучить. Уже через месяц нашли курсы латышского языка. Но учительница была не готова к тому, что к ней придут с нулевым уровнем знаний, и занятия отменили. И потом, русский так уютно окружал их повсюду, Необходимость учить язык отпала, учебный запал прошёл.
Тем не менее, латышский язык проникал в них непостижимым образом, а иногда и выручал на работе. Это когда комиссия приезжала, а начальник хотел указание дать, то по-латышски обращался. Суть сказанного Лера понимала. Можно же было потом и переспросить, если что. Иногда звучание латышских слов очень походило на русские слова, но совсем другого значения. Так, «работать», звучало как «страдать». А когда спрашивали, «понимаешь?», то звучало «сопрут?»
Но в эстонском кафе латыш оказался не на высоте: в Латвии главный – латышский язык, а в Эстонии – эстонский. Знакомый впервые влез в шкуру приезжего и негодовал на обслуживание, он как-то враз понял, что для большой страны просто необходим язык всеобщего понимания. По количеству проживающих в Союзе и исторически был выбран русский.
А остальные туристы в Латвии были приезжими, к такому обращению привыкли, поэтому молча взяли меню и пальцем ткнули в то, что хотят. Лере там понравилось: было чисто и вкусно, а официанты в белых рубашках с бабочками, как в кино.
Никто не зацикливался на такие мелочи. Они все радовались жизни и открывали для себя немного отличные от их дома миры. Прибалтика – удивительный край, где в каждом уголке таятся сказки.
И среди красоты – общая для все беда: мемориал в Саласпилсе, где во время Великой Отечественной войны фашисты убивали граждан Латвии, Литвы, западных и восточных земель Европы. А в детском бараке содержали тысячи детей, у которых отбирали кровь. Метроном мемориала отбивал ритм в такт с сердцем. На бетонном кубе надпись на латышском, а рядом на русском языке: «Здесь людей казнили за то, что каждый из них был человеком и любил Родину». Не заплакать там невозможно. У нас общее горе в прошлом, зато мирное и красивое настоящее и будущее, подумала Лера.
После такой поездки многие бытовые мелочи приводили не в отчаяние, а только смешили.
Так и жили. Конечно, о Клайпеде Лера не забывала, но пока не могла решиться на поездку. Не представляла, что можно поехать одной. Среди знакомых никого не было родом оттуда. Поэтому Клайпеда до сих пор так и оставалась мечтой.
Глава 11. Всего важнее
Осенью полили дожди, похолодало, желания ездить поубавилось. И ещё Лера обнаружила, что ей достаточно один раз побывать где-то, посмотреть на красивую архитектуру зданий, многие из которых построены в готическом стиле, полюбоваться и больше туда уже не ездить. Сами по себе красивые дома – это не главное. Важно, что, куда бы они ни приезжали, везде были случайно заглянувшими туристами. И дело было не в погоде, она просто чувствовала холод города к чужим.
Зато на море, речку, лес – смотреть и слушать можно было бесконечно. Природа не разделяла, свой ты или чужой, ко всем благоволила. А ещё музыка. Она выплёскивалась из моря, шелестела листьями на деревьях, журчала в ручьях, затихала при пении птиц. Музыка не исчезала и в тишине.
Но самым важным для Леры, жизненно необходимым – оказалось человеческое общение. Дороже всяких экскурсий и праздников. Но вот это и было в самом большом дефиците у неё.
Через несколько месяцев соседка по комнате, Таня, переехала к родителям. Точнее, Таня перевезла в город всю свою семью: родителей и двух сестёр. Она сходила в отдел кадров и предложила, что на завод придёт работать вся её семья. И там согласились. Им сразу дали двухкомнатную квартиру, только на правах общежития. А ведь Таня была её ровесницей. Лера позавидовала такому серьёзному отношению подруги к жизни. Таня не просто переехала, но и весь досуг она теперь проводила с семьёй.
А Лера с тех пор в комнате жила одна, поэтому на концерты и спектакли теперь тоже часто ездила без попутчиков. И даже за ягодами в лес, прилегающий к домам, тоже ходила одна.
При общих домашних хлопотах, занятости на работе, веселых посиделках, после переезда Тани и расставания с Игорем в её жизни стало не доставать чего-то главного. Может, не хватало близости с семьёй? Иначе не объяснить, откуда среди новизны впечатлений, бесконечного общения взялась она, тоска. По дому, по родным. Хотя по-прежнему все вместе пили чай с разговорами на кухне. Чувство одиночества, когда рядом локоть другого – это она тогда поняла, что так бывает. Недостаток общения среди толпы.
Одиночество словно привязалось к ней. Она сама не могла понять, как это возможно, чувствовать себя одинокой, если ни на минуту не остаёшься один: на работе пара десятков инженеров сидели в большой общей комнате друг у друга на виду; дома в трёхкомнатной квартире жили семеро. Непонятно, откуда она выкопала это чувство в себе? Но молодость давала о себе знать, дома сидеть она не могла: сбегала куда глаза глядят.
Однажды Лера прогуливалась по городу: в магазины заходила, что перед зарплатой, за неимением денег для покупок, было просто тратой времени; по сторонам смотрела, можно сказать, ворон считала. И вдруг на знакомой аллее заметила ларёк с цветами. Увидела, как в него зашла знакомая девушка. Лера следом, просто полюбопытствовать. Тут же договорились вместе домой возвращаться, поэтому Лера осталась ждать, пока та букет покупала. Вот тут Лера впервые и увидела их. Герберы.
Дома, не в этом временном, а в том, где жила раньше, росло много цветом, и больше всего георгинов. Пышные охапки роскошных цветов всё лето заполняли хрустальные вазы. А гербера – она был другой, особой. Немного похожая на однолетний георгин, немного на ромашку – она не стремилась расцвести, как георгин, не завидовала его ровному толстому стеблю или горделивой посадке пышной цветущей головы. Гербера словно не хотела ни с кем соперничать, всех пропускала вперёд, словно стесняясь своего слегка изогнутого стебля, отчего из них было непросто составить букет. Но гербера ни за что не признавала себя побеждённой и не сдавалась. Она был очень гордой, а ещё она была одинока, как и Лера. Она купила одну герберу розово-оранжевого цвета, привезла домой и поставила в вазу. С тех пор в комнате её часто ждала гербера, которую она сама и покупала. Вдвоём им было веселее. У них было общее: они никогда не сдавались.
Лера стала так часто писать письма домой, что родные заволновались, всё ли у неё хорошо? Лера поняла, что в любви важнее – не смущать спокойствие родных. Рассказывать соседкам не стала, тем, наверное, тоже было не просто. Они же ей не жаловались. Вечерами на кухне вместе пили чай и вспоминали о событиях прошедшего дня. О доме, который оставили, не говорили.
Неожиданно в Риге Лера встретила друзей по институту. С Борисом они познакомились ещё при поступлении. Лера и сама не прочь была посмеяться, но он всегда выигрывал словесные перепалки. А Галчонка, его жену, Лера просто любила. Та была необыкновенно нежной, всегда приветливо улыбалась. Однажды вместе с ней провели зимние каникулы в лесу. И зачем ездить в горы, когда своих холмов в достатке. Лыжи везти с собой не пришлось – в доме отдыха всем выдали. Остались воспоминания о поездке в заснеженный лес. Снег падал и днём, и ночью, крупные хлопья сменялись мелкой крупой, и снова кружились на ветру снежинки. Компания была большой, и они проболтали всю ночь. Хотя и Галя, и Лера больше молчали и слушали. А потом вместе уехали на электричке домой.
А тут вдруг раз – и навстречу идут. Весь прежний мир дома в них сосредоточен оказался. Лера подумала, как значимы стали мелкие детали, связывающие сейчас их с домом. Ребята даже в гости Леру пригласили. Что значит молодость! Ну, подумаешь, комната маленькая: входную дверь комнаты открываешь, сидя за столом и не поднимаясь со стула. Это не так уж и плохо, ведь в комнате ещё и диван поместился. Целый день вместе провели. Но только Лера не позволила себе занимать так много их времени в дальнейшем. Она бы и рада, только побоялась мешать их жизни.
Домой вернулась последним автобусом. На работу вставать, как всегда, не хотелось: не хватило времени для отдыха. К автомобильной магистрали на Ригу, через которую шёл путь к заводу, подошли втроём. Татьяна стояла в центре троицы и крепко держала подруг под руки. Машины неслись, не переставая, наконец, появился просвет в их веренице, осталось только дождаться, пока пройдёт фура.
И вдруг Лера, только кабина промчалась мимо неё, пошла вперёд, прямо на проезжавшую закрытую фуру. Чуть не лбом столкнулась с машиной, но та какой-то выступающей железкой зацепила девушку за пальто и потащила за собой. При этом сильно ударило в спину, Лера промчалась вслед за фурой, описав дугу вокруг подруг. Железка фуры выскочила из пальто Леры. Счастье. Таня не отпустила подруг, крепко удерживая их руками, натренированными водной греблей.
Девочки охали не долго, тут же перешли дорогу и поспешили на работу, чтобы не опоздать. Только в отделе Лера рассмотрела, что из зимнего пальто вырван клок драпа вместе с зимней подкладкой. Вздохнула, но расстраиваться не стала. Что клок ткани, когда жива осталась. Спина болела. Взяла нитки с иголкой и зашила дыру на пальто: спина украсилась декоративным прямым углом, теперь в нём можно было жить дальше. И почему-то подумала, что как потеплеет, надо обязательно поехать в Клайпеду.
Но осталось желание с кем-нибудь разделить сомнения, переживания. Выход нашёлся неожиданно и случайно: написала первое в жизни четверостишие. Стихоплётство лучше не начинать, остановить потом процесс невозможно. Стихи плодились и множились. А дома у родителей она сколько ни читала стихи, даже мысли не появлялось написать. Поездки к морю не прошли бесследно, дыхание морской волны ожило в стихах.
Глава 12. Подаренная жизнь
Наступившая зима оказалась снежной, замела метелями. Не хотелось выходить из дома. Каждый будний день был один и тот же маршрут: работа, магазин, дом – всё рядом. В таком настроении и застала Леру весть о приезде из Москвы известного поэта Е. Концерт намечался вечером в Риге. Билеты она взяла заранее, поэтому сразу после работы автобусом поехала в столицу.
Единственная неприятность вечерних концертов и спектаклей в Риге, что надо непременно успеть на последний автобус, иначе ночевать придётся неизвестно где.
Лере мечталось неспешным шагом пройтись по улочкам Риги, посмаковать увиденное, чтобы родившиеся сопереживания покружились и тихо осели на островки памяти. А вместо этого каждый раз – на старт и бегом к автовокзалу.
В тот день она поехала на концерт одна ещё и потому, что стихами больше никто из знакомых не увлекался. Но в Риге любителей поэзии оказалось много: зал был полон. На далёкой от Леры сцене поэт читал стихи. Много стихов. Зал аплодировал. Звучали восторги и восхваления в приветственных словах к поэту от выходивших на сцену. Потом поэт отвечал на вопросы. Было интересно, но не запомнились ни конкретные вопросы, ни ответы. Или сразу забылись?
Поэт ещё уходил со сцены, а Лера уже пулей летела в раздевалку. Пробежка по улицам, автовокзал, автобус. Хорошо, что билеты на автобус купила заранее, устроилась у окна. Автобус заполнился, кое-кто стоял. Видимо, многие тоже ехали с концерта.
Тронулись с места. В свете фонарей казалось, что это не Лера покидала город, а от неё пятились и убегали назад дома. Теперь можно было перевести дыхание.
Лере всегда нравилось смотреть из окна автобуса, особенно летом. Ухоженные прямоугольники грядок, поляны с пасущимися коровами, лес, где лиственные деревья перемешались с елями. Совсем как дома.
Время было позднее. Лес за окном слился в единую темень – разглядывать было нечего. Автобус до дома шёл около часа. Завтра надо было рано вставать на работу, поэтому она подняла воротник, укуталась, сколько могла, и задремала. Кажется, весь автобус дремал. Ну, кроме водителя.
Лера заснула: сознание полностью отключилось. Но в конце пути, когда автобус дёрнулся и затормозил на остановке, проснулась и уже не засыпала, чтобы не проехать мимо. Но рассмотреть за окном что-либо было сложно.
Автобус снова остановился, выпуская кого-то из пассажиров. Лера приоткрыла глаза, увидела одинокую фигуру, идущую по узкой заснеженной тропинке к дому. Хотя узкой, может, она казалась только из окна?
Узнала это место. Вспомнила, что всегда удивлялась, когда проезжала мимо – летом дом казался совсем сказочным, и обязательно из доброй сказки. Вдоль выложенной камнями тропинки с одной стороны высажены деревья, с другой – цветущие кустарники. Дорожка упиралась в одинокий дом, над крыльцом которого висел фонарь. Каждый раз думала, кто здесь живёт? Так уж всё было устроено здесь с любовью. Но сейчас всё скрывала темнота. Лишь вдали у дома виднелся свет качающегося под ветром фонаря.
Автобус тронулся, но вдруг с задних сидений тяжёлой поступью кто-то промчался по автобусу к водителю. Автобус резко затормозил, выпуская ещё одного пассажира. Мимо окна промелькнула тёмная тень.
На следующей остановке Лера сошла. С надеждой оглянулась на стоящий на остановке автобус, но за ней следом никто не вышел. Автобус захлопнул двери, тронулся с места и скрылся в ночи. Вокруг никого не было: никто не проводит, но это не значило, что никто и не нападёт. Сердце забилось с бешеной скоростью. Стоять на месте бессмысленно. Домой. Лера рванула по узкой, заметаемой снегом, не освещённой тропинке между одноэтажными домами, в окнах которых не мелькнуло ни одного огонька.
Снег падал с неба, поднимался от сугробов – и всё это единым снежным потоком неслось навстречу, мешая идти. Лера согнулась, чтобы ледяные иголки не били в лицо, поэтому бежала почти вслепую, видя только кусочек тропинки под ногами. Выбежала на широкую площадку перед девятиэтажками, где свет фонарей освещал широкую дорогу с вихрящимися ворохами снега. В другой раз Лера успокоилась бы, здесь живут все свои.
Но сейчас разум отступил перед инстинктом. Её окутал страх, которому она не искала объяснения, просто сбегала от него. От панического ужаса защемило сердце, руки и ноги вмиг заледенели. Это во сне ни закричать, ни убежать не можешь. Лера помчалась изо всех сил к дому. Стук каблуков её сапог по обледеневшей дороге не затерялся в ночном завывании ветра, а как выстрелы, разнёсся по всему микрорайону, оглушая многократным повторением эха. Откуда здесь эхо?
Влетела в подъезд, поднялась на лифте и спряталась в квартире, захлопнув за собой дверь. Только тогда остановилась, ноги подогнулись, и Лера опустилась на пол, а сердце продолжило лихорадочно стучать.
Успокоилась, только спрятавшись в своей комнате. Переоделась, легла, закуталась в одеяло, но заснуть сразу не смогла. Злилась на себя, что испытала жуткий страх, потому что возвращалась сегодня домой одна. Ну, и что, что не было причин для страха? Сама знает, что трусиха она. Но больше ни за что не хочет испытать подобное. Ну, их, все спектакли, концерты – никогда больше не пойдёт вечером одна. Дала себе обещание и тут же провалилась в сон без сновидений.
Днём на работе было некогда, но от кого-то дошли разговоры об убийстве молодой девушки недалеко от нашего микрорайона прошлой ночью. Убийцу искали. Это был зверь под личиной человека. Маньяк. От совершённого преступления все содрогнулись. Убить ему было мало. Говорили, даже у леса около завода на снегу кровь видели.
Лера после работы шла домой и непроизвольно на сугробы посмотрела около леса: вдруг он здесь тоже шёл? Алые капли крови замёл снег, который падал всю ночь и день, словно небо тоже испугалось увиденного этой ночью.
В течение нескольких дней разговоры обрастали подробностями. Всего в остановке от микрорайона. Совсем молоденькая. Выпускной класс. Какой кошмар. Бедные родители. Девушка возвращалась последним рейсом автобуса из Риги, где была на концерте поэта.
Лера подумала, как же поэту будет неприятно узнать, что девушка, приехавшая на его выступление, убита. Потом были разговоры, что убийца ехал вместе с жертвой в одном автобусе и вышел вслед за ней на остановке.
После концерта из Риги в их направлении можно было уехать только на одном автобусе, билет на который Лера покупала заранее. Сомнения исчезли. Она ехала с ними в одном автобусе.
И вдруг у Леры сложился пазл: концерт, автобус, остановка, одинокая фигура за окном, тронулись, пронёсшийся к водителю пассажир, снова резкая остановка, мелькнувшая перед окнами тень, спешащая на ту дорожку, упирающуюся в крыльцо с качающимся световым пятном от фонаря. И жуткий, почти животный страх по дороге домой.
Неожиданно Леру пронзила мысль: а ведь следующая остановка была её, и она тоже шла одна на той дороге. И если бы не было той одинокой попутчицы, вышедшей на остановку раньше, то...
И запоздалое понимание – ей подарили жизнь.
Убийцу нашли. Посадили.
Лера почему-то никому не рассказала, что была в том автобусе. Может, чувствовала, что все слишком заняты собой, чтобы грузить их своими переживаниями. Но больше Лера ни разу не соблазнилась ни спектаклями, ни концертами в Риге, если возвращаться потом предстояло одной.
И с тех пор поэзия в сознании Леры приобрела оттенок трагичности. Стихи она перестала читать совсем, и не по каким-то осознанным соображениям, она не любила их больше. Тетрадь с уже написанными стихами порвала на мелкие кусочки и выбросила. Ей даже в голову ни разу больше не пришло что-то сочинить. Лера навсегда запомнила ту дорожку, упирающуюся в крыльцо с качающимся кругом света среди тьмы.
Глава 13. Место рождения
Подошёл очередной отпуск. Лера хотела сразу домой уехать, но узнала, что в Риге гастролирует московский театр Сатиры. Предложили билеты на пятницу, и Лера задержалась с отъездом. Шёл спектакль «Безумный день, или женитьба Фигаро» с Андреем Мироновым в главной роли. Лера за полгода, что диплом в Москве писала, на этот спектакль так и не попала.
В Латвии на концерты или спектакли из пригородов в Ригу часто ездили коллективами: после работы зрителей привозил служебный автобус, а вечером отвозил домой.
В театре в соседнем кресле сидела симпатичная девушка, которую Лера видела раньше на заводе. Они познакомились и разговорились. В антракте Лера пожаловалась:
– Представляешь, приехала в Латвию, чтобы в Клайпеду попасть. Но пока не удалось. Мне туда хочется, как в сказку. Дома по утрам родители мне «Лабритас» говорили. В Латвии, вроде, и так, а не совсем – «Лабрит» говорят. С понедельника я в отпуске, можно поехать. Я хочу, но одной страшно.
Новая знакомая бесшабашно рассмеялась:
– Так впереди выходные. И я два дня свободна. В Литву ещё не ездила. А, ладно, поехали вместе.
Лера слегка растерялась: слишком неожиданно быстро ей предложили исполнить мечту. Мало, что она сказала – поговорила бы, но не поехала бы, не решилась. Да куда уж теперь отступать?
Этим же вечером, вернувшись со спектакля, они, взяв пакеты с бутербродами и крошечным запасом одежды, встретились на железнодорожном вокзале. С билетами проблем не было. Через час они уже ехали ночным поездом в направлении Клайпеды.
Лера приближалась к долгожданной сказке, которую сама себе придумала. Поезд прибыл в Клайпеду около пяти утра, поэтому на улицах не было ещё ни одного прохожего. Накрапывал мелкий дождь, поэтому решили изучать город из окна автобуса. Сели на первый, который подошёл к остановке. А он увёз, как оказалось, на рабочую окраину. Невысокие дома больше были похожи на склады. Может, они и имеют историческое значение, но не симпатичные.
Лера огорчилась и увидела разочарование попутчицы. Ей было так стыдно, что обещала в сказку, а тут... Сердце сжалось. Как же ты, город, так подвёл? А родителям ты нравился.
Этим же автобусом вернулись обратно. Решили попытать счастья ещё. Спросили проходящую мимо семью, как можно посмотреть город? Женщина показала направление к центру. Автобус туда не шёл – всё было рядом. Посмеялись над собой и отправились пешком.
Аккуратные двух-четырёхэтажные дома, построенные из камня, с красно-коричневыми черепичными крышами готической формы. Вид у них был строгий. Ну, ничего в них не было особенного, а так хотелось полюбить город хоть за что-нибудь.
Бутерброды, что везли, они съели ещё утром и были голодными. Поэтому по пути высматривали кафе или продуктовый магазин, но не находили. Пока гуляли, дождь прошёл, улицы заполнились людьми. Засияло солнце, распахнулись окна, и дома сразу стали похожи на добрых соседей.
Вдруг загремели барабаны, загрохотали, зазвенели тарелки, затрубили трубы. Под эту звуковую какофонию по замощённой булыжниками мостовой важно вышагивал огромный чёрный чёрт, а за ним вприпрыжку бежала куча чертенят и всякой разной нечисти, которая заполонила улицу. Чертенята несли зажжённые факелы, что-то выкрикивали, танцевали. Дальше степенно нёс трезубец Нептун, а уж как русалочки с рыбьими хвостами вокруг него извивались, чуть не восточные танцы. Венчала шествие красочно разодетая рыбья свита.
Если кому рассказать – никто же не поверит, что случайно всё так совпало. Девчонки пожалели, что фотоаппарат с собой не взяли. Лера, наконец, перестала испытывать неловкость перед попутчицей за эту поездку.
Мысли Леры перепутались, пришли в смятение. Она мечтала о сказке, а вместо этого попала в какую-то чертовщину? Что это значит?
Лера спросила оказавшуюся рядом женщину:
– Что это? Карнавал чертей?
Женщина рассмеялась и ответила:
– Это праздник моря!
Ну, конечно, обрадовалась Лера. Как она могла сомневаться? Это праздник города и моря. Лера к ним так стремилась, поэтому попала именно в этот день, чтобы смогли поприветствовать друг друга, чтобы их сказка состоялась. Поток карнавального шествия тёк нескончаемо. Наверное, полгорода нарядилось в костюмы. А вторая половина жителей смотрела это шествие, поддерживая проходящих аплодисментами и криками.
А Лера не кричала. Слова не могла вымолвить, просто светилась от счастья. И приятельница довольно смеялась. Лера подумала: «Какое изумительное свидание с тобой, Клайпеда».
До вечера побродили по городу. В гостиницу не устраивались, утром на вокзале сразу взяли билет дальше, до Вильнюса. Не пропадать же ещё одному выходному дню.
Но год спустя Лера вернулась в Клайпеду с экскурсией на автобусе. Оказалось, что в прошлый раз город она совсем не увидела, а он большой и красивый. Лера даже нашла тот дом, в котором жила с родителями – они объяснили, где это. Зачем ей это было надо? Она не знала. Но вдруг ощутила, что с этого момента ей стало в городе уютнее.
Потом туристам показали не только старый город, но и современные микрорайоны. И ещё студенческий городок, где рядом несколько институтов и общежития для студентов. Сердце у Леры сначала радостно забилось от гордости, что этот старейший город такой красивый и молодой, а потом защемило, ей там не придётся уже ни учиться, ни жить. А так захотелось.
Только никому не сказала об этом. Никто и не знал, что этот город для неё родной. А как иначе назвать город, в котором родился? Родной, но совсем чужой. Никто её там не ждал. Грустно стало.
Автобус привёз в Палангу, известнейший курорт под Клайпедой. Здесь почти всегда дул сильный ветер, и чтобы волны не смывали в море песчаный берег, сверху песка уложили квадраты из деревянных брусков, которые засадили травой – получилась большая приморская клумба.
Увидела пирс, который уходил далеко в море, побежала к нему и, конечно, дошла до конца. Сильный ветер носил туда-сюда волны, смешивая их дыхания: её и моря. А на душе был штиль. И уезжать не хотелось.
На ночь автобус отвёз их в туристический кемпинг. Лера не могла успокоиться, стала играть в волейбол в туфлях на каблуках и... умудрилась подвернуть ногу. Вызвали скорую помощь. Врач сказал, что нужен рентген, поэтому повезли в городскую больницу. Все переживали за Леру, а она боли и не чувствовала. Выглядывала из окна скорой, чтобы ещё раз напоследок увидеть город. А в больнице вообще счастлива стала – впервые оказалась рядом с живущими там людьми. Лера их всех заранее любила. И ей так хотелось им хоть чуть-чуть понравиться. А они заботились о ней, так неловко задержавшейся в гостях. Даже вернули обратно в кемпинг на скорой.
Лера прожила в Латвии пять лет. И вся её семья в разное время приезжала в гости. Лера была уверена, что их привели воспоминания. Значит, они тоже Прибалтику любили, поэтому и говорили ей по утрам: «Лабритас».
Место рождения. Все так часто заполняют эту графу в документах, что не задумываются о смысле этих слов. Ну, родился там и родился. В чём загадка? Лера пыталась разобраться в себе: почему она так стремилась туда? Что заставляло сердце то сжиматься тоской, то радостно биться? Оставила ли она там своё дыхание при рождении или, наоборот, увезла кусочек прибалтийской магии с собой? Она не знала.
Глава 14. Домой
Случилось так, что папа серьёзно заболел, и Лера должна была принять решение: останется ли она навсегда жить в Латвии или вернётся домой.
Она полюбила Латвию: аккуратные чистые улицы города, вежливые обращения друг к другу, гордость латышей за достижения своих земляков, совместное проведение праздников семьями, любовь к путешествиям и много чего ещё. И к ней отнеслись здесь с симпатией.
Считают, что Родина – это место, где родился. Особенно категоричны в этом утверждении те, кто родился, вырос и повзрослел в одном месте. Лера родилась в Литве, но для неё это всегда было только местом рождения: дети военных часто рождаются по месту службы родителей. Можно, конечно, сказать, что берёзки в России красивее или что простора там больше, но для Леры в понятие Родины включалось другое – родной край, родные люди. И неважно, что улицы там не такие чистые и поля не такие ухоженные.
За пять лет жизни в Латвии Лера дважды была в Клайпеде. Как бы ни было чудесно там, но и в Литве, и в Латвии – она чужая. А дома самым близким на свете людям требовалась её помощь. Во всём мире не было никого, кому сейчас она была бы нужна больше. О чём тут рассуждать?
Уволилась. Получила трудовую на руки, а билета ещё не взяла, и даже понятия не имела, как ехать. Вещей за пять лет накопилось немало. Она не могла не взять с собой и большую глиняную вазу, которую сделали и подарили рабочие цеха.
Теряла разом всё: друзей, работу, привычное жильё. Вновь утрачивая для себя Прибалтику, она цеплялась за хрупкие мелочи, которые не могла выбросить и предать, – они несли воспоминания о той жизни, которую она оставляла здесь.
Багаж был неподъёмным. Как везти? Решила выбрать самый простой путь: пошла в транспортный цех и спросила:
– Кто куда едет на этой неделе?
Один шофёр немного помялся и ответил:
– Завтра утром еду в Орёл.
– Возьмёте с собой?
– Возьму, но из Орла до дома сами доберётесь. Только разрешение у начальника спросите, чтобы у меня потом не было неприятностей. Если разрешит, я около вашего подъезда буду в шесть утра.
Ну, он на это сам напросился: Лера пошла за разрешением к начальству. Поэтому через час уже многие знали, что она уезжает.
А дома толком не успела ни с кем попрощаться. Будить в шесть утра она никого не стала. Могла бы сказать, что пожалела их сон, но правда в том, что ей было очень больно расставаться, она боялась разреветься сама и не захотела доставлять лишние переживания подругам. Тихонько вынесла вещи из квартиры, шофёр помог погрузить в машину.
Лере повезло, оказалось, что шофёр ещё и жену с сыном вёз к дедам, поэтому она ехала почти в семейной обстановке. Но когда на развилке у Орла стала уточнять, где её высадят, Леру ожидал сюрприз. Кто-то из руководства позаботился, чтобы её доставили прямо до дома. Тронуло до слёз.
Эпилог
Все годы Валерия благодарила судьбу, что Львов от неё отказался и она пять лет прожила в Прибалтике, но ещё больше радовалась, что вернулась домой в Россию. Для Валерии очень важно, что и она, и её дети говорят на родном русском языке.
Много лет по огромной стране курсировали латвийские автомобили. Их можно было встретить и в Москве, и даже в самых маленьких городках. Валерия гордилась своей маленькой сопричастностью к заводу.
Сегодня от завода остались лишь корпуса. Всех уволили. Таким оказался заключительный экстрим для всех работающих там. Разве все об этом мечтали?
Сейчас по городам России ездят машины других производителей.
Будущее оказалось разным. Республики стала независимыми государствами.
Жизнь оставшихся в Латвии у каждого сложилась по-своему: кто-то работал уборщицей, кто-то устроился на инженерную работу, а кто-то владел элитными магазинами. В девяностые годы в России инженеры, что работали рядом с Валерией, стали операторами газовых котельных, бухгалтерами, программистами, предпринимателями. Получается, что республики расстались, но пережили схожую перестройку, словно переболели одной и той же болезнью.
Старые друзья по-прежнему на связи друг с другом. Недавно Валерия узнала, что одна добрая приятельница по заводу родилась далеко за Уралом в России. Её родителей когда-то репрессировали, а потом семья вернулась в Латвию, где они и познакомились с Лерой. За годы совместной работы девчонки этого не выяснили – это просто не имело для них никакого значения. Ведь все мы родились на Земле под единым небом, чтобы стать счастливыми.
Бывают истории, которые переживаешь, иногда не до конца осознавая их значимость в жизни, задвигаешь в самый дальний уголок памяти и стараешься не вспоминать и не вытаскивать наружу. Иногда потому, что там хранится боль и потеря, а иногда – там хранится любовь.
Но всё, что происходит, оставляет в памяти зарубки, отзвуки которых отдаются долгим эхом в жизни.
Прибалтийское эхо
© Copyright: Евгения Шапиро, 2018
Свидетельство о публикации №218050100843
Свидетельство о публикации №218050100843
Рецензии
Часть уже, по-моему, читал.
Скачал и буду читать все...
Удачи и с Днем Победы!
(А фото - Ваше?)
Владимир Митюк 06.05.2018 01:01 • Заявить о нарушении
Скачал и буду читать все...
Удачи и с Днем Победы!
(А фото - Ваше?)
Владимир Митюк 06.05.2018 01:01 • Заявить о нарушении
Спасибо.
Переделала. Теперь в книге.
С Днём Победы!
Фото из кемпинга рядом с Палангой.)
Евгения Шапиро 06.05.2018 06:47 Заявить о нарушении
Переделала. Теперь в книге.
С Днём Победы!
Фото из кемпинга рядом с Палангой.)
Евгения Шапиро 06.05.2018 06:47 Заявить о нарушении