Часть 2. Глава 7. Небо близко - просить не умеем

ГЛАВА 7
"НЕБО БЛИЗКО, ПРОСИТЬ НЕ УМЕЕМ"



     После беспокойного дня слабость сковала тело отца Иоанна. Резь в глазах становилась сильнее, особенно больно было смотреть на свет. Мысли одолевали. «Только недавно, не более недели назад, перестал болеть шов. Лекарства пропил – боль ушла. Боялся спаек, но, слава Богу, всё обошлось, – думал Евтеев. –  Врач объяснил это повреждением нервных тканей, сказал, что слишком рано после операции я дал себе нагрузку… Но я думаю, что всё-таки грех мой покоя не даёт».
     Иерей  пробовал до ужина уснуть, но сон словно дразнил, то приближаясь, то отступая. Матушка ушла в кухню. Приёмные сыновья, Витя и Миша, не тревожили вопросами, Софьюшка присела с куклами рядом с матушкой. Казалось, даже дом притих, не скрипя половицами.
     Уснуть так и не удалось. Отец Иоанн, хмурый и недовольный, зашёл в кухню. Софьюшка, непоседа, убежала в другую комнату, матушка Наталья готовила ужин. Приятный аромат сдобы окутал, точно ласковое слово жены. Священник присел за широкий овальный обеденный стол.
     - Вкусно пахнет. 
     - Ну, как ты, Ванечка, себя чувствуешь? Поспал хоть немножко? – участливо спросила матушка.
     - Нет. Напряжение во всём теле – и сон не берёт.
     - Устал ты. Может, после ужина полегче станет?
     - Может… После твоего пирога.
     Глаза Натальи засияли любовью – сердце мужа тоже отозвалось любовью.
     - Недолго до ужина осталось. Почти всё готово, – кинула жена нежный взгляд на мужа и повернулась к газовой плите. Такие взгляды не оставляли равнодушным мужчину: сердце сжималось от сильных чувств.   
     Наталья приоткрыла дверцу духовки.
     - Ну, вот. Пирог наш готов, – проговорила быстро. – Можно доставать. Пока картошку потолку, стол накрою, он и остынет немножко. Хоть пирог скрасит твой вечер. И деткам забава.
     Евтеев любовался хлопотливой матушкой. Думал: «Обо всех она заботится, всех любит. Любовью спасает меня и детей. Это и есть Христова любовь».
     Наталья спешила приготовить ужин. Металась от плиты к разделочному столу. Отец Иоанн подошёл к ней и обнял:
     - Как же я благодарен Господу за тебя! Ты моя опора в жизни.
     - Богородица нас спасает любовью. И мы должны. – Женское сердце трепетало от счастья разделённой любви. – Я чувствую, когда Она принимает мою молитву. Помолюсь Ей, и сразу на сердце легко-легко станет – значит, приняла мою мольбу. Я давно это приметила. Не рассказывала тебе один случай...
     - Почему не рассказывала? Непорядок, – улыбаясь, сказал батюшка. – Что-то утаила от меня?
     - Не утаила, Ваня, – серьёзно ответила Наталья. – Я с тобой всегда делюсь и заботами, и мыслями. – Помолчала и тихо вздохнула: – Когда тебя вывозили из операционной, ты стонал громко. Тяжело тебе операция далась. Я и промолчала, чтобы лишний раз не волновать.
     - А сейчас расскажешь?
     - После ужина.
     - Это надолго?
     - Нет. – Матушка недолго колебалась: – Видение мне было, когда ты на операционном столе лежал. – И спохватилась: – Ну, вот. Не выдержала и сказала. Разговорил ты меня.
     - Продолжай, если начала, – заинтересовался иерей.
     - Давай сядем, – матушка первой опустилась на стул. – Я ведь знала, когда тебя на операцию повезут, и молилась дома перед нашей первой иконой –  Иверской Богородицей. Думаю, ты не забыл, как она к нам в дом попала. Я Костеньку носила.
     - Помню.
     - Анализы  у меня плохие были. Врачи говорили, что не родится наш третий сыночек, помрёт в животе. Всё плакала я тогда перед иконой, молилась, чтобы Она упросила Сына помиловать нас. Обещала, что буду ходить в церковь исправно. – Серые женские глаза заблестели от навернувшихся слёз. – И показалось мне тогда, что лик Богородицы засветился. Думала я, что это слезинки в моих глазах блестят. Вытерла слёзы, а лик всё равно светится. Потом всё пропало.
     - Я не помню, или ты не рассказывала мне, – замялся отец Иоанн.
     - Рассказывала, рассказывала. Ты, видно, забыл. Недавно то же самое было, – скороговоркой выпалила Наталья. – Ты в больнице лежал, я здесь слёзно молилась перед Иверской. Потянуло меня именно к этой иконе. Почувствовала, что надо Богородицу просить. У меня ведь предчувствие плохое было, Ванечка, – Наталья волновалась, сжимая тонкие пальцы. Глаза её искали встречи с глазами мужа. – Никак не могла от предчувствия беды избавиться, сколько ни молилась Спасителю. Потом – к Иверской. И вот молюсь, плачу перед Ней… И вдруг на ум мне пришло. Говорю: «Матушка, помоги, не оставь на вдовство. Возьмём ещё одного ребёночка из детского дома. Будем как родного воспитывать». И, веришь, снова лик засветился. Слабо, еле заметно. И как мне хорошо на сердце стало. Успокоилась я, поняла, что всё хорошо с тобой будет.
     Евтеев молчал, потрясённый услышанным. «Так вот почему Богородица пришла мне на помощь, – размышлял он. – По молитве. Только не моей. Не угодны мои молитвы. Матушка моя достойна Божьей благодати».
     - Ванечка, возьмём ещё ребёночка, – взмолилась Наталья. – Господь зачтёт в жизни вечной. – Она преданно посмотрела на мужа, как на небожителя.
     - Поговорим после ужина, – остановил отец Иоанн мольбы жены. – Накрывай стол, матушка.

     Священник ужинал без желания. Равнодушно жевал картофельное пюре, забыв о куске курицы, лежавшем на тарелке. Витя и Миша с удовольствием уплетали курицу, стараясь опередить друг друга. Софьюшка смотрела на них, изредка, не глядя, царапая ложкой тарелку и поднося почти пустую ложку к открытому от удивления ротику.
     - Витенька и Мишенька, кушайте, как положено. Не балуйтесь, отец за столом, – хотела сказать Наталья строго, но голос её, задорный, совсем молодой, прозвучал ласково.
     Витя повёл бровью, посмотрев с укоризной на Мишу, будто говоря: «Всё из-за тебя».
     Матушка с любовью взглянула на детей.
     - Вот такие же шалуны и внучки наши. Скучаю по ним. Очень. Я одна у родителей… была. Царство им Небесное. Помню, как мне в детстве хотелось сестру и брата. Старшую сестру и взрослого брата, который бы защищал меня. Старший брат моей подружки всегда за неё заступался. – Матушка с грустью посмотрела в окно, выходящее в сад. Прямо под окном стояла высокая раскидистая старая яблоня, вся усыпанная маленькими зелёными яблочками. Солнце уже зашло на запад, и тень от дома падала на яблоню. – Как хорошо, если бы мы жили все одной большой семьёй.
     - Дети наши этого не захотят, – тоже посмотрел в окно отец Иоанн. – Молодым комфорт нужен, свободы побольше.
     - А разве у нас комфорта не хватает?
     - Наш комфорт им уже не походит, Наталья. У них туалетные столики, беговые дорожки… Жизнь у них иная. Грех приманчив.
     Из другой комнаты послышалась мелодия мобильного телефона.
     - Чей-то телефон звонит, – отрывисто произнёс Миша.
     - Это музыка папы, – сказала Софьюшка и хотела сползти со стула, чтобы побежать за телефоном.
     - Софьюшка, я сам, – первым встал отец Иоанн и вышел из кухни.
     В гостиной, на мягком диване, лежал мобильный телефон и заунывно напевал мелодию. Иерей равнодушно взял Nokia и посмотрел на дисплей. Звонил благочинный.
     - Алло.
     - Христос посреде нас, отец Иоанн, – загудел ровный голос благочинного в трубке. Евтеев хотел ответить на приветствие, соблюдая телефонный этикет, но протоиерей Александр не сделал паузы и продолжил говорить: – Звоню, чтобы известить вас. Завтра в молитвенном доме сослужите владыке неделю о расслабленном.
     - И есть, и будет, – сначала поздоровался иерей. – У меня – владыка? – не поверил он.
     - Да, – вдруг прозвучал в трубке резкий голос благочинного. – А что вы, отче,  удивляетесь? Вы разве не знали? – Отцу Иоанну показалось, что благочинный спросил с насмешкой.
     - Не знал, – проронил священник.
     Молчание в трубке длилось недолго.
     - Так вы не знаете, по какой причине владыка изменил решение служить неделю о расслабленном в кафедральном соборе?
     - Отец благочинный Александр, я на самом деле не знаю этой причины, – спокойно ответил иерей. – Ни я, ни диакон Анатолий не готовы сослужить владыке завтра. Мне сейчас нужно известить всех, чтобы подготовиться к завтрашнему дню.
     - Готовьтесь, – смягчился благочинный. – Храни, Господи, – закончил он разговор.
     - С Богом, – простился в ответ отец Иоанн.
     Священник задумался. Впервые у него будет архиерейская. Высокая честь, но и ответственность огромная. И он начал звонить диакону, старосте, церковнослужителям. Одного наставлял, другую просил, третьим объяснял.
     - Что-то случилось? – Наталья заглянула в гостиную. – Не хотела тебе мешать. Как же чай с пирогом?
     - Да, да, матушка моя. Всё, иду. – Иерей был в приподнятом настроении, словно его подменили.
     Жена удивилась неожиданной перемене в настроении мужа.
     - Архиерейская завтра у меня, – торжественно сообщил новость отец Иоанн.
     - Что ты! – отмахнулась от мужа Наталья. – В молитвенном доме? Такое когда-нибудь было?!
     - Неисповедимы пути Господни, – широко улыбнулся священнослужитель. Месяц он не испытывал душевного подъёма, и вдруг греховную мглу прорвал светлый луч.
     Дети уже разошлись по своим комнатам. Матушка снова пригласила всех к столу. Внутренний жар обжигал женщину сильнее горячего самовара. «Как душа Ванечкина всколыхнулась. Ожил, поднялся, родной мой», – дрожала от счастья душа Натальи. 
     Иерей с удовольствием откусывал поджаристый пирог, отхлёбывал сладкий чай из блюдечка и думал: «Всю жизнь я гнался за удачей. Что-то удавалось, чего-то так и не получил от жизни. Сам не знал, зачем мне всё это надо. Так устроен наш мир: не стремишься к тому, чего сам хочешь, чего твоя душа просит, а спешишь за другими, боишься  отстать, не успеть взвалить на себя груз чужих идеалов и приобретений. И только когда Он заставляет сделать тебя вынужденную остановку, чтобы осмотреться вокруг и оценить самого себя, понимаешь, что оценивать нечего, потому что всё сделанное тобой – на выставку. На выставку тщеславия и самолюбия. И ничего чистого для души. Нужно проще смотреть на мир, на себя, на вещи. И тогда снова вернётся радость жизни, как в детстве. Человеку нужны лишь простота, смирение и настоящая вера во Христа».
 

     На следующий день в молитвенном доме была архиерейская. Заранее приехал иподиакон, молодой высокий худой парень, стриженый наголо. Он подготовил архиерейскую мантию и жезл, объяснил диакону Анатолию особенности службы с архиепископом.
     Отец Иоанн волновался, начиная воскресную службу, затем успокоился: всё, как обычно. Прихожан немного. На удивление тихо вели себя старушки. Никакого старческого шарканья ногами, громких вздохов, кашля, разговоров. Слышался только треск свечей и  голос самого иерея. Евтеев переживал лишь об одном: кроме его приёмных сыновей и дочери,  на богослужении нет других детей. Душа отца Иоанна всегда радовалась, когда усердно молились брат с сестрой с родной бабушкой, одной из постоянных прихожанок. В классе детей стали дразнить «богомольцами», и они не захотели молиться в церковке.
     Неожиданно священник услышал величание архиерея на клиросе. Всё поплыло перед глазами. Затрясло. А после того, как иподиакон забасил: «Благоденствие и мирное житие, здравие же и спасение и во всём благое поспешение…», отцу Иоанну стало легко, будто бы не он, рядовой поп, служил, а благодать Божья витала в церковке, усиливая звучание его голоса и придавая сил.
     По окончании литургии святитель Лазарь с амвона обратился к верующим с проповедью.
     - Вот уже четвёртая неделя после Пасхи, которая называется неделей о расслабленном. И сегодня мы слышали Евангелие о расслабленном. В этом отрывке происходит переход от болезненного состояния человека к здоровому состоянию. Для нас это очень важно. Все мы являемся расслабленными по жизни. Те слова, что говорятся в Евангельском чтении: «слепы, глухи, сухи», относятся к каждому из нас. Очень часто мы являемся слепыми, не видя явлений Господа, которые Бог нам открывает. И каждый из нас хочет исцелиться, чтобы стать живым. – Глаза архипастыря сверкали. Каждому прихожанину казалось, что святитель смотрит именно на него, призывая изменить жизнь. – Вспомним, что говорилось сегодня в Евангельском чтении. Господь подходит к расслабленному, который тридцать восемь лет лежал у купели и ждал, когда возмутится вода и станет целительной. Ждал кого-нибудь, кто бы взял его и снёс в воду для исцеления. Господь спрашивает этого человека: «Хочешь ли ты быть здоровым?» И человек отвечает: «Конечно, хочу». Тогда Господь говорит ему: «Встань и иди в дом твой!» – Прихожане, будто заворожённые, неотрывно смотрели на архиерея. Он, увлечённый, продолжал: – Вот так и в жизни нашей происходит. Господь постоянно напоминает о том, чтобы мы начали жить христианской жизнью. Но мы часто остаемся глухи к Божьему зову. Господь только за нас принял смерть, но Он не может за нас спастись. Мы сами должны спасаться. Если мы начнем это делать, Господь даст нам помощь и исцеление. 


     После общения с прихожанами, святитель Лазарь подошёл к иерею.
     - Любят вас прихожане, отец Иоанн. Хорошо отзываются. Не удивляюсь этому. Дело поповское вы хорошо знаете, – сказал архипастырь, заглядывая в глаза священнослужителя. – А грехи наши от врага человеческого. «Пёс, ненавидящий сынов человеческих, нашёптывает, как жить надо», – говорит Илий. Не забывайте: враг побеждается постом и молитвой. Грех зарождается от недостатка молитвы и недостатка жизни по совести.  Ищете встречи со старцем? Встреча с духоносным человеком подобна вхождению в огонь. Лучше ищите Бога в себе. Амвросий Оптинский повторял: «Небо близко, просить не умеем».
     Иерей склонил голову перед мудростью архиерея.


     Светлана Грачёва
     Воскресенск

Продолжение http://proza.ru/2018/06/02/1656