Эврибашен революшен

                Подарок для любимых Хоткинкиджо и Алины Второй Великой
     Обугленные, точно спички, счирканные трясущимися руками махонького сопливого пионера с небрежно повязанным на тощей кривой шее красным ошейником, хулигана и потенцианального пидараса - да, гражданки, ибо проживает по соседству дядя Реваз, охальник и с усами, зырит темными зенками на круглые попочки детишков, облизывается толстым и нечистым языком, цокает и зовет смотреть марки в подвал - из возвысившихся дегенеративно родовичей пролетарского писателя Бабченки - Прилепина, ноги Вендиго, кошмарного создания лабораторий КГБ, парящего над зеленым морем тайги на крыльях мечты о всеобщей обязанности приобретать пердячий пар изнуренных долгими праздниками ветеранов, уже выползших из своих нор жуткими оптимистичными стаями хищно оскалившихся беззубыми ртами плотоядных, с утра обсосавших скользкие хвосты селедок, собесно поставленных продразверсткой по Указу от двадцать второго, надевших ордена и пропахнув порохом гремящих сороковых широт, где бороздят пучины шкеры и каяки, карбасы и баркасы, перевитые лентами и в сапогах, залатав гимнастерки землянками и пылью проселочных тропинок, так и оставшихся направлениями к лежащему в руинах Мюнхену, укоризненно смотрящему вдаль символу послевоенной разрухи поверженной Германии, слившей производство, разогнавшей чрезвычайно эффективные колхозы и внедрившей ректально невидимую руку рынка под хвост Шувалову, с рожей такой, что тут не курить бросать, а делать по - танкистки, как я, то есть уходить в тотальную внутреннюю эмиграцию, законопатив уши и выколов глаза, дабы не наблюдать надвигающийся маразматический шквал победобесия, триумфально громыхающий отдаленными раскатами над обосранными просторами вонючей помойной страны, пыжащейся на обочине мира, не умеющей вообще ни х...я - они даже порно снимать не умеют, поэтому адресаты сказочки проживают не тута - и никогда, кроме наливай и пей и автомобиля  " Лада ", не боящегося грязи как жук - навозник, бодающий с вершин Джомолунгмы ничтожного и смешного Зевса, улетевшего на Марс, прочерчивали по вечному снегу лесотундры непонятные письмена, насекомистыми силуэтами иероглифической азбуки Морзе испещрившие чуть желтоватый наст, по которому, разумеется, прыгал клёст.
     - Ты чего, клёст ?
     Из лесу выперли двое, Мистер Икс, дятел и Ленин, клёст ещё подумал : какого хера ? Их же трое.
     - Я не в счет, - важно ответил Ленин, снимая лысину перед странноклювой птицей ( между прочим, у автора сказок нос тоже смешной ), - я, бля, Ленин. Когда это Лениных на Руси считали ?
     - Никогда, - подтвердил птица дятел, присматриваясь к клесту, клевавшему что - то там, - Лениных, товарищ Ленин, всегда гамузом брали, по весу, в крайняк стаканом меряли.
     - Не п...ди, - отрезал Ленин, оглядывая тайгу вприщур, - стаканом. Нас, Лениных, - закурил он папиросу, покачивая крутым лбом под ветерком из Арктики, - мешками грузили изначально. Бывалоча выйдешь в поле - то, - усмехнулся мудро и проникновенно Ленин, - стоят, сука, прям ёлки трёхметровые, от горизонта и до горизонта. Вторяк на канаты пускали, а центры чисто боярам шли.
     - Причем сами шли, - уточнил птица дятел, подмигивая клесту. - Тока - тока выбьют, а они уже шуруют по тракту в Санкт - Питербурх, приходют к самому Гергиеву и кричат, мол, тыр, пыр, е...ся, в сраку, братуха, с днюхой тебя и в рот пахать всех вождей.
     - Ну, - вмешался решительно клёст. - Так оно и было. Гергиев кланяется и е...шит по бездорожью с оркестром в Сирию за орденами.
     - Это чё, - закричал птица дятел, радуясь взаимопониманию с лесной птицей клестом, - подумаешь, ордена. А вот Растропович с пулемётом бегал, не зная с какой стороны из него стрелять.
     - Тилигенция, - уважительно протянул Ленин, подавая руку клесту, почтительно пожавшего трудовую ладонь вождя всех трудящихся, - говно нации, знают, как мозги е...ть и себе, и всем вокруг.
     - Пойдём с нами, клёст, - предложил Ленин, бодро шагая по тропинке, вьющейся среди дубов и осин дубовых, - подымем на бунт короедов и жужелиц, раз уж людей тута не осталось.
    - Да запросто, - гаркнул клёст, надевая шинель с бобровым воротником. - Можно еще божьих коровок позвать или мокриц с двухвостками. Хули, родина великой революции.
    Они засвистали и убыли, бля.