Ч. 124 Пирогов сочувствовал, но не жалел сестёр ми

Пирогов сочувствовал, но не жалел сестёр милосердия

Предыдущая страница  http://www.proza.ru/2018/04/28/1691

Знаменитый хирург с возмущением писал: «Целые миллионы стоит эта перевозка больных и, несмотря на это, она в самом жалком первобытном состоянии; уже не говоря об удобствах, больные не снабжены даже порядочной водой на дорогу;
 
они мучаются от жажды и потом на какой-нибудь станции бросаются с жадностью на колодцы, наполненные солёной водой, - других нет между Перекопом и Симферополем; дрожат от холода, останавливаясь ночевать в холодные ночи под открытым небом, в телегах…»

Тем не менее, никто из военно-медицинских начальников даже не попытался что-либо сделать для наведения порядка с транспортировкой больных и раненых.

Не встречая никакого содействия со стороны начальствующих военных медиков, Пирогов сам организовал транспортное отделение из сестёр милосердия, руководство которым поручил Екатерине Бакуниной.

Он сделал это незадолго до своего отъезда.  Академик позаботился и о том, чтобы снабдить Бакунину подробной инструкцией и вопросником из шести пунктов, которые сёстры милосердия должны были заполнять во время транспортировки.

Современные медики утверждают, что положения инструкции Пирогова даже в наше время являются обязательными условиями санитарной эвакуации, а невыполнение хотя бы одного из этих условий считается грубым нарушением врачебного и гражданского долга в отношении больных и раненых.

Всё это прекрасно: с инструкциями у нас всегда всё было в порядке. Вопрос заключался лишь в том, как сестра милосердия, не имевшая никаких официальных прав, могла реально её выполнить.

Помимо чисто медицинских вопросов, в инструкции были и организационные, для реализации которых требовались соответствующие погоны и полномочия. Мне почему-то приходит на ум, что Николай Иванович совершенно справедливо
 
получал во время работы в Севастополе хорошую зарплату, ему, абсолютно заслуженно, шла льготная выслуга для пенсии, и как только он подсчитал, что получил свой полный пенсион, то немедленно расстался с Севастополем.

Пишу это не в укор великому хирургу, да и кто я такой, чтобы давать оценку такому человеку, которого, к тому же, давно нет. А написал для того, чтобы подчеркнуть, что сёстры милосердия за свой невероятно тяжёлый и самоотверженный труд не получали ни копейки,
 
никакая выслуга им не шла, потому что они работали добровольцами, а когда Пирогов навсегда уехал из Севастополя, женщины ещё год трудились в госпиталях на тех же условиях. Николай Иванович лучше других понимал, какую тяжесть он взвалил на хрупкие женские плечи.

Вот его собственные слова: «Обязанности сестёр транспортного отделения весьма трудны, хлопотливы и однообразны. Проводить целые дни, и даже недели, в холоде, сырости; вязнуть в грязи на просёлочных этапных дорогах; наблюдать за больными, рассеянными в этапных аулах,
 
иногда на протяжении одной и более вёрст, не всегда имея достаточно средств помочь больным при внезапных переменах болезни; едва возвратившись назад, снова пускаться в знакомый путь – вот в чём состоит транспортная служба сестёр.

Нужно иметь крепкое здоровье, самоотвержение и постоянство нрава, чтобы совершить это дело милосердия, не громкое, не лестное для суеты, но существенно полезное для бедствующих больных».

Самоотвержение у сестёр действительно было, а вот что касается крепкого здоровья, сомневаюсь. Никакого медицинского обследования они, конечно, не проходили: согласились на такую работу – и, слава богу!

Хорошим человеком был Николай Иванович, всё понимал, сочувствовал, но не жалел сестёр милосердия, может быть потому, что гораздо больше жалел тяжелобольных и раненых. Сестёр не хватало, а раненых и ампутированных – несть числа, поэтому сёстры милосердия по три человека отправлялись только с наиболее крупными транспортами.

Остальные обозы шли вообще без всякого медицинского сопровождения. Сохранились воспоминания морского офицера о порядках в транспортах, которые следовали без сопровождения сестёр милосердия.

Партию свыше четырёхсот раненых сопровождали врач, фельдшер и офицер. Они начали пьянствовать, как только покинули Симферополь, и не «просыхали» ни одного дня. Что же касалось раненых, то «обмоют рану водой, у кого есть своя ветошь, то ею обвяжут, а то другой и рогожей завяжет рану».

При сестрах милосердия так вести себя не решались.

Продолжение http://www.proza.ru/2018/05/03/411