Записки Сергея Ваганова часть 3

               Арысь – 3   ( октябрь, ноябрь 1964 –  март, 1965)





Снова Арысь. Чувствую себя временным здесь. Хотя бы не обмануло это чувство. Много узнаваний, рукопожатий .
- Слыхал,слыхал про твои геройства, –щерится капитан Разживин.
Я промолчал….
В казарме около ста человек, битком койки, и на вечернюю поверку в два ряда не вмещаемся. Пьяный Кремнев, зачитывающий список,ротный с напускной раздражительностью,опухший от водки Икрин,породистый,хитрый  Власенко,осторожный Абузяров. Та же старая гвардия в окружении ротного.
В библиотеке изменения: доступ к стеллажам перегородили столами. Те же Розенфельд и Ирина Дмитриевна. Обе потолстели и двигаются замедленнее.Ирина Дмитриевна стала подозрительнее. Пачку отобранных мной журналов она долго считает,сбивается,снова пересчитывает,кажется, не столько для контроля, сколько для демонстрации бдительности. И целый поток любезностей.
В магазине прежняя толкучка, но новая продавщица и  как всегда - место салонных бесед и перекресток обмена новостями.Мы с Патафеевым разглядываем механическую бритву «Турист».Слышен разговор женщин у прилавка:
-Привез,попросил, чтоб приютила на время. Ну, я не против, конечно,она молодая,симпатичная,замужем еще не была,девчонка совсем.
-Вы смотрите,а то будет вон как с Шестаковыми.И тоже девушка была, а переночевала ночку и очистила квартиру.Вот как.
-А я сказала,-продолжает первая, -я сказала ему: Гриша, жить пока - пусть живет,но ты ведь сам видишь, у меня семья.
Мы вышли из магазина.
– Ты знаешь о ком они говорят?- спросил я .
- Нет.Про кого?
- О нашем санинструкторе Абакарове.Он девчонку привез с собой.С нами вместе ехали.Настроен все по-серьезному.
-А да, я знаю.Я был тогда у комбата, когда он разорался насчет Абакарова.Велел ротному посадить его на пять суток..

Работаем в городке в паре с Пириевым.Откапываем длинные бетонные  стены старого мазутохранилища.Пириеву 23 года,азербайджанец с округлым бабьим лицом.И вообще слишком много женского в нем: жирное туловище,объемистые бедра,пухлые руки, глуховатый мягкий голос.Но работает хорошо.Край ямы уже высоко над нами бугрится отвалами земли и время от времени мы выбираемся наверх и очищаем бровку . Как всегда уже с утра солнце обжигающе –горячо и, хотя вокруг деревья парка,но их тень до нас не доходит.Хрумкий звук глинистой земли под лезвием лопаты, в ней обломки бетона и куски сгнившей опалубки.У пояса брюки потемнели от пота,на коленках пятнистый налет соли.Перекур,бросаем лопаты,выбираемся из ямы,идем к колонке.Я полощу рот – в зубы бьет сильная холодная струя,едва сдерживаю желание глотнуть.Садимся в тень на пыльную землю.Трава высохшая,будто ее кто насыпал здесь.На аллеях много прохожих – рядом общежитие ОХРЫ,их часть- двухэтажное здание клуба.
Подходит Витька Крикунов.Ему недавно вырезали аппендицит, и он на бюллетене.Пириев кивает на удаляющуюся женщину, с которой он только что шел.
-Что,твоя баба?
-Ага, а ты почем узнал?
-Да мы видели, как она тебе папиросы передавала.
- Точно.Хорошая баба,- улыбается Крикунов,- худая только.Не люблю худых.
Мы лениво переговариваемся.
- Вот как я женился, - оживляется Крикунов.Он еще больше сутулит свою круглую спину и чертит у ног квадратики, – вот мой дом, а вот моей бабы был дом,ну, соседи почти,гуляли в детстве вместе и думок про женитьбу не было.А повыросли, отож интересно, как что устроено в друг друге, изучали, конечно, практически, пока родители на работе   и закрутилась промеж нами любовь та самая.Ребенка сделали,расходились,вновь сошлись перед тем как меня в армию забрали… Теперь вот пишет все, пишет. - Он расстегивает карман гимнастерки,достает конверт. –Вот вчера получил, (рассматривает конверт, как будто видит его впервые). – Больше двух недель шло.
Читает нам монотонно без пауз. Запомнилось, где она пишет,что не вышлет ему денег,потому что уверена,что он с бабами шляется.
- У нее там подружка гадалка, на картах всю нашу Арысь видит, и маршруты мои прослеживает,- посмеивается  Крикунов ,прочитав письмо.
Мы встаем, идем к крану,тело остыло можно напиться.Несколько глотков и смыкаю зубы,не надо пить много,сильнее устаешь.
    Вечер,казарма.Пришел Дудник,сел на койку.Беспокоится – не сифилис ли у него.Неделю назад как бы невзначай расспрашивал о симптомах.На предложение идти в санчасть:
– Да ты шо! Заложат.
Сегодня уже спросил напрямую:
– Серега,подывысь,не эти ли як их, язвочки...
Раскрывает рот.Говорю ему деловито:
– Помычи-ка.
Он мычит.Видны распухшие,покрасневшие гланды.Делаю озабоченный вид:
– Черт его знает,очень даже похоже..
Дудник круглит глаза:
– Шош робыть? А на «конце» вроде нычого нымае...
- Да простыл ты.Не водись с разной шушерой.

Третий день на мазутохранилище.Перекур.В ушах еще позванивает от рокочущего звука отбойного молотка.Берется за рукоять Пириев.Снова пулеметный грохот.Валюсь на землю,смотрю на озабоченных муравьев и каких-то букашек между кусками бетона и стебельками сухой травы.Потревожили мы их.Вот бы знать как все это называется- трава,муравьи,букашки,паучок...Ни черта не знаю.
Голова чуть шумит,пальцы нетвердо держат авторучку.В клубе тренькают на пианино, а может это фортепьяно,надо будет заглянуть в БСЭ.
 В срезе земли Пириев нашел монету, я отмыл ее песком под краном – рабочий с молотком, герб,щит с цифрой 15, дата - 1932год.
- Отцу моему было лет, как мне сейчас, – говорит Пириев, рассматривая темный кружок монеты. – Что на нее тогда можно было купить?
Я пожал плечами:
– Не знаю.
-  Наверное, на мороженое хватило бы .
И смешно причмокнул губами.
    Вечер.В казарму вваливается старлей Кузьмин.Пьян.Спросил старшину.Нет,старшины не оказалось.
- Старшину Дудника ко мне.Срочно.
Дневальный делает вид, что уходит выполнять приказание и прячется в умывальнике.
Кузьмин подхватывает  под руку Шереметьева, усадил на койку,нашел собеседника.Мне сверху за койками не видно их ,но слышно хорошо.Кузьмин говорит громко,он жаждет аудитории:
–Ты знаешь,что я грузинским занимался с Гаприндашвили,со второй роты.Знаешь? Нет? Так вот знай.Я и немецкий знаю, и еврейский.Я знаю русский в совершенстве, до тонкостей.А также белорусский,украинский,польский. Уточняет -польский наполовину...Так.дальше.Ну все .Сколько насчитал? Пять языков! По-узбекски ругаться умею...Кричит: Шпрехен зи дойч...
Потом обстоятельно втолковывает Шереметьеву, как послать на ... по-немецки и по- грузински.Приутих  было ненадолго,встрепенулся:
–Вот, примерно как у бабы  попросить по-армянски ? Кто у нас немец? Ага, Шмидт,Шмидт ,коммен!Кто еще? Функ! Функ ,коммен?
- Функ в кино ушел, – откликается дневальный.
- Тогда по-еврейски.Кто еврей?Браян-еврей!Браяна ко мне.Немедленно.Выполнять.
Шереметьев тихо что-то отвечает ему.
Потом Кузьмина рвет.Он стоит, склонившись в проходе, упираясь руками в стойки нижних коек.Рвет крепко,с надрывным, стонущим воплем.Мозги бы так прополоскал...
      Утро.Просыпаюсь как обычно, сейчас, наверное, около  шести.Глаза открыл тяжелее- вчера долбили отбойным молотком старый бетон, уложенный ,точно, еще до войны ,капитальный, с синеватым отливом  В руках до сих пор ощущение рукояти отбойного молотка. Сажусь на койке,натягиваю брюки.В казарму входит Иван Друянов, старший сержант,он сегодня дежурный по части.
Спрашиваю:
-Иван, сколь время ?
- Шесть.
Он хитро улыбается,берет в с табуретки обмундирование Дудника и несет в другой конец казармы,прячет.А дневальный где-то дрыхнет.Тихо в казарме,а прислушаешься – нет тишины: храп,стоны,скрип коек , кто-то взволнованно забормотал во сне,шум какой-то особенный от дыхания многих людей...Я опоясываюсь полотенцем,выскакиваю из казармы.Утро торжественно и печально.Тишина,безлюдье,озябшие деревья,низкая кайма туч...Утро в любом месте прекрасно.Даже здесь...

                На политзанятиях в штабе.Средин:
– Я, рядовой Ваганов, давно замечаю за вами религиозный уклон.В ответе о моральном облике советского воина можно было бы обойтись без ссылки на религиозную литературу.Даже сейчас, когда вы говорите, голос у вас, как у дьякона, когда он читает разную там религиозную пропаганду в церкви…
Лейтенант увлекается по обыкновению, начинает толковать о попах, религии, эпизодах из фильмов, запутывается вконец, выбрасывает вперед руку и бьет ребром ладони по столу
- Я бы всех этих гадов попов, что народ баламутят, к стенке….

             Сегодня воскресенье, редкостный случай – не работали.Читал в «Иностранке» «Глазами клоуна» Г.Бёлля. В «Неве»  - продолжение «Лезвия бритвы».
После ужина  в библиотеку.Книги принимала Ирина Дмитриевна, о чем-то разговаривала со стариком, сидевшим напротив нее. Перебирая книги у стеллажа, прислушался.Старик седой, но, присмотревшись, увидел, что не так уж он стар, просто пожилой, волосы растрепанные, глаза беспокойные, жесты торопливые.Просит посоветовать книгу для сына. Вожаков, стоявший рядом, протягивает ему книгу:
– Вот сказки..
- Нет, нет, он большой, – говорит Вожакову, – как ты, только  плотнее много, да гораздо плотнее.
Я вытаскиваю из кипы книг Джека Лондона в фиолетовой обложке:
– Возьмите вот эту.
Он берет книгу, подрагивающими руками погладил обложку, протягивает Ирине Дмитриевне :
– Запишите.
Спросил:
-Сколько классов ваш сын закончил?
-Четыре.
- Что ж так мало?
-Болен  мой сын.Полиомелитом. Четыре года все перепробовал Лечили.Как началось, ослабел , рук не поднять, голова трясется. Вот последнее средство решил испытать, люди говорят –верное средство : один килограмм меду и  спирта чистого…по чайной ложке перед едой…
- В Москву надо.
Толстяк в военной форме без погон перебивает:
– Это не так просто, деньжата нужны…
- За  четыре года больше денег истратят, чем если бы сразу в Мокву отвезти. – говорит Вожаков.
-Да,да вы правильно говорите – обращается старик к толстяку – без денег куда поедешь.Вот сегодня угля привез, конфет купил и пятнадцать рублей вон и вроде ничего не брал.
 Толстяк:
– В Москве не нашему брату лечиться, там не таких лечат…
Старик ушел, забрав Джека Лондона.
Я разыскал 9 номер «Невы» с продолжением романа Ефремова.Пока И.Д. записывала, распросил о старике.Рассказала,что работает в военведе, а живет в Арыси.
- Как же начальство, не могут ему помочь сына перевести в Москву!?
- Вы ребенок,Ваганов, право вы ребенок.Ведь это не так просто..
Высокая, стройная ее дочка, стоя позади матери говорит с гримасой:
– Ты книги, что этот дед приносит убирай подальше, заразиться можно.
- Эта болезнь не заразная, – говорю я,  - пора бы разбираться такой взрослой девушке.
И.Д. кротко улыбается:
– Да,да болезнь не инфекционная, но знаете ,Ваганов, от книг, которые он возвращает, всегда  так пахнет..
Вожаков, уже на аллее:
– Сытый голодного не разумеет.



        Шмон при входе в зоны стал тщательней.Причины пока неизвестны, а может, просто кто-то из  нового начальства в дивизионе проявил по отношению к нам  - партизанам - мимолетную ретивость.Глядя, как шмонят Польшина, я вернулся к машине,осколком стекла раскроил томик Чехова,вытащил часть листов,книгу сунул Шмидту – вечером заберу.Листы заложил за голенище под портянку.Все это заняло минуты,но за турникетом сержант уже закрывал планшет с нашими номерками.Недовольно взглянул на меня.Обнаружив Чехова,намерился было бросить листы на стол.
-Понимаешь,мне нужно – заторопился я, - жопу там нечем вытереть,не подотрешься же рубероидом...
Заколебался,но недовольство уже отпустило его, листы возвращаются мне,я вскакиваю в зону,радуясь, что все так быстро придумалось.
Солнце в этот день не показывалось,очевидно, не решаясь подвергнуться шмону.

     Средин,пьян.Шарит глазами на ком остановиться.Подвернулся я.Сверлит взглядом – Стой, Ваганов – пауза – что прячешься за спины товарищей?
- Я не прячусь, вот весь на виду, товарищ старший лейтенант.
- Это снаружи, а внутри с гнильцой…Проповедник.Я не потерплю сект в в роте..
Я выпадаю из его взгляда и он вдохновляясь обращается ко всем, наивно ища одобрения – Я выведу на чистую водку…
Его осечку сразу уловили, в строю смех.Я не сразу сообразил.




                Кирпича нет.Я сказал Князькову, чтоб окликнул меня, когда кирпич подвезут, забрался на неубранные еще доски настила и опалубки вентиляционной шахты.Свет сумеречный, будто сочится он от бетонных стен шахты со следами опалубки, но читать можно.Листал Бунина …В чем тайна соединения простых слов распеленывающих душу?  Исповедь обнаруживающая все большую и большую глубину в чувстве…И кажется невозможно вычерпать…Начал писать, но слова как необработанные камни, не пригоняются друг к другу и чуть-чуть возведешь стенку предложения, как все начинает обваливаться..
Наверху крик литера.Услышал свою фамилию, подождал пока стихнет, выбрался из шахты.Князьков, шопотом – Вылазь, я сказал, что ты к киповцам пошел кирочку заточить..Литер приказал заняться уборкой, а кирпич только после обеда будет…
Хорошо – почти два часа покоя…
Может быть в будущем научатся рассказывать о себе и понимать друг друга так , что бы слово, цвет и музыка – все составляло единое целое и пульсировало в ритме рождающейся мысли и чувства…И тогда люди заговорят как боги и им будет внятен язык растений и животных.Может это и будет космический язык и взгляд на звезду расскажет больше чем сотни приборов….


        Подхожу к казарме.У дверей Средин , взгляд упорный ,злой,  признак, что крепко выпивши.Останавливает меня:
 – Пропагандой боженьки занимаешься…
То ли вопрос, то ли утверждение, то ли угроза.Я молчу, знаю его- надо дать ему выговориться.Он замешкался.Пауза. И уже мягче:
 – Ты это брось, здесь армия, а не дискуссионный клуб…
Вот упрямый ,черт- заклинило его на этой теме как патрон в стволе.Непонятно.Возможно во всей его мозговой сумятице вопросы религии для него наиболее ясны , понятны, однозначны – опиум, поповщина,враг…И эта однозначность как стальная штора «хс» опустившись, исключает для него возможность входа и выхода, попытку разобраться…Но почему кружит его только когда переберет?



         


          Шмидт  открыл дверцу,  привстал на ступеньку  ,заглядывая в кузов:
- Ну что, жмурики, все здесь, трамвай отправляется.
- Все, езжай скорее.
Остановился взглядом на мне – Там в казарме выборочно чемоданы шмонят, твой взяли я видел.
-А кто?
- Ротный, макарон и лысый с дивизиона кажется.
Ехал в тревоге – два блокнота не успел спрятать в тайник. Не то что не успел, все откладывал, и вот..Надежда, что не разберутся. И ведь был уже случай…
Перебирал варианты объяснений… Но было не по себе…
Приехали. Чемодан на месте,почти так же как я его сдвигаю под кровать,но веревка не крест на крест как я перевязываю , а прихвачена поперек и концы змеятся по полу…
Подошел Ежак, дневалит по болезни – Зайди к ротному, он у себя.
- Что искали?
- А х ..их знает.Лысый - майор еще с ними был, вроде приезжий с Ташкента.
- А у ротного кто сейчас?
- Один. Они там чайхану играли.
      Выпивали значит.Ладно.
Свои блокноты на столе я увидел сразу, торчали из под стопки картонных папок и бумаг прижатые гильзой от снаряда, ротный с этой гильзой не расстается.Он  выпивши, но не сильно. Все легче, главное блокноты здесь.
Капитан переставил гильзу, вытащил мои блокноты,пролистал один  веером..
- Что записано,переведи?
Я осторожно взял блокнот, второй остается у ротного.
-Конспекты,товарищ капитан.
-Знаю, что конспекты, а на каком языке?
- Латынь, стенография -  плел я, пытаясь понять, что за решение у ротного . - Записывал   на лекциях,пришлось стенографию выучить. Иногда сам не разберу…
Ротный прерывает мой поток:  -Ну я то же сказал, у меня  десятая часть роты студенты.У Тищенко тетради все в формулах и задачках, а у Ключара рисунки - ноги, носы и   сплошные бабы,  … И предостерегающе -  Есть и голые…
 Голос ротного умиротворяющий,похоже он гордится своей прозорливостью. – Устроили институты в казарме…
Придвинул  в мою сторону второй блокнот .
 - Забирай. А что, Христофоренко научили грамоте?
На душе отлегло. – Да, товарищ капитан,давно, он уже подписывается своей фамилией и читает.
- Хорошо. А он – ротный вытянул палец в сторону штаба – эти твои каракули не смог прочесть.
-  Ну, может пойти к нему и перевести? – обнаглел  я.
- Не надо ,он мне сказал , разобраться и доложить .( Ротный  « мне» произнес с нажимом.) - Такую бы прыть в выполнении плана, к работе,- уже раздражаясь как всегда ,  когда он говорил о работе.
- Сегодня одну вентиляционную трубу закончили – сказал я.
- Ладно,ладно – уголки рта оттянулись вниз, он взялся за гильзу.Сейчас стукнет донышком по  столу.
 Он грохнул гильзой об стол.
- Иди. Мне бы вместо грамотеев плотников бы дали…
Я выскочил вместе с блокнотами.Пронесло.


           Мирошниченко, с иронией:
– В штаб заходишь и не крестишься.
Тема разговора мне известна, Нина, секретарша, предупредила вчера о рапорте Средина, но не подаю вида.Да и не хочется с начштаба заводиться.
Говорю:
– Крестятся перед церковью или иконой,товарищ майор.
-  Хитрый, выкручиваешься.
Он захлопывает папку с бумагами, оглядывает стол, видно собирался уходить.Снова скользнул взглядом по мне. – На родине моей под Житомиром  церквушка была, на взгорке, красивая, говорили древняя, раза три подрывали, не поддавалась.
Вздыхает – Разрушили, дураки….Ну да ладно.Примешь бригаду. Временно, пока из отпуска  Михнюк не вернется..Процентовки – вот твоя библия…Молись кому хочешь.Провинишься и это тебе в зачет пойдет.
Помолчал, добавил добродушно – В отягчающий зачет…


Чернов – нередкая разновидность для армии.Он беспомощени  бесполезен во всем – в работе, в службе, наверное  и в личных отношениях.Им заткнули лишь бюрократически необходимую должность и имеет он значение до тех пор пока на плечах у него офицерские погоны.Он болтается как нога в сапоге без портянки.Посади его  среди обезьян и скажи что это наилучшая форма общества и он вскоре приемлет все и будет повторять то же.Он как раз этим и любопытен – какая-то часть  социальных установок сориентирована на такой тип и питается именно этим дерьмом.Когда-то он всосал блоки скучных понятий и работа в армии с уставом, циркулярами, инструкциями разного рода лишь шлифовали эту скуку в течении многих лет.
Забавно наблюдать как он тщетно пытается создавать видимость своей полезности, своей иллюзорной необходимости.Уловить в его речах хоть толику конкретного смысла  бесполезно – его речь можно повторять с конца, или с середины- совершенно безразлично из-за отсуствующего смысла.
Комбат Журбенко практичнее, умнее.Способы его в работе – грубость, сила, угроза.Рядовые его побаиваются – он может ударить или грубо при всех высмеять .Вспышки гнева у него показные с тетральной аффектацией, он как опытный картежник приберегает их, накапливает и пользуется ими по мере необходимости.
Сам он побаивается Разживина – капитана третьей роты. Разживин грубее его, но не злоупотребляет этой чертой характера, у него грубость от природы, а не приобретенная, не наигранная как у комбата, который копил ее и совершенствовал по мере продвижения по службе. Разживин когда-то был командиром строевого батальона, но разжаловали, как говорят «за ****ство» с женой большого начальника или с женами начальников.Скорее всего последнее, он крепок, высок,открыт…

Дядя Саня -
И как-то сговорились зеки, много – несколько сотен .Разный среди них народ был.И меньше всего таких, кто понимал, что  из всех могут выбраться только единицы…Далеко ушли.Но их уже ждали в нескольких местах, в тайге это так кажется, что укрыться можно на всю жизнь…Положили их с самолета из пулеметов…
Баночники это те, кто срок получил по мелочам. Банку украл – год, больше – два и так далее.Потолок – 10 лет.
…Завод, три ряда проволоки.По средней ток пропущен.На проходной комната особая – раздеваешься догола, тебе комбинезон дают.Смена кончилась – выходить, все так же, но в обратном порядке…




Напился воды,подобрал у склада кусок смолы расколол на кирпиче,надкусил у чистого сверкающего мраморной чернотой излома, пожевал ,сплюнул пенистой слюной.Так легче – не тянет пить  ржавую маслянистую воду.У открытых дверей склада сидят женщины на патронных ящиках. Вахид с ними.
Крикнул – Вахид,вода пошла,иди пей.
Забрался под брезент зачехленной пушки.Уютно, пахнет металлом, смазкой, еще чем-то непонятным.На земле среди стеблей высохшей травы  своя жизнь – муравьи,паучки,короткий росчерк ящерки, какие-то букашки, все активны ,торопятся : то ли готовятся к зиме, то ли решили все же перемолоть деятельность  пришельцев с пушками,складами,снарядами,патронами и прочей чуждой земле ерундой...
                Подошел Вахид, рассказывает о женщинах у склада. Смеется – Говорю им, бабоньки,а они  мне : мы не бабоньки, а женщины. А я им – а может  вы девочки? А та, в платке с цветочками улыбается мне – проверь, говорит...
Вахид будто роняет слова, не видя меня, ладонь придерживает у подбородка.Пошли к траншее.Прикинули по времени – пройдем еще пару штыков до обеда,земля  с глиной мягче.
Через час Вахид неожиданно – А та с цветочками, хорошая девушка...







  Мосин, старший лейтенант.Ему около тридцати.Очень маленького роста, хрупкого телосложения, он начисто лишен воинского вида.Ходит он в раскачку должную, вероятно подчеркнуть его воображаемую силу, подобрав края  рукавов шинели, от этого собравшихся гармошкой и кажется он помещен в слишком объемистый для него футляр.
 Он закончил офицерское училище и учится заочно в Академии.Значение этого можно понять если учесть, что у комбата Журбенко нет среднего образования, у Чернова- жопоносца – девять классов ( я как-то видел в библиотеке его карточку учета) Из этих девяти только он знает сколько фиктивных …
Сейчас Мосин старлей и вероятно, возможный претендент на должность Журбенко, этак лет через десять.А больше из молодых офицеров и нет кандидатов.  Наш Средин понемногу спивается…
 Я как-то спросил у Средина – Что ж Мосин, со временем  глядишь и вами командовать будет?
Средин презрительно ухмыльнулся – Да, вполне, карабкается недоносок…
Тут подошел Мосин и они заговорили довольно дружелюбно.
        У Мосина маленькое лицо с каким-то постоянным и уж очень откровенным выражением то ли тупости , то-ли упрямства,но не маской застывшей, а какая-то оживленная глупость, деятельная.Когда он разговаривает с солдатами выражением своего лица он красноречиво говорит – меня не проведешь, я насквозь вижу…Наверное в эти минуты он кажется себе очень умным и опытным. Иногда он держится с солдатами  запанибратски, так бывает когда он стоит среди большой группы, этакое заигрывание с оттенками надуманной хитроватости «старого воробья».
Интересно он здоровается, руку подает первым лишь старшим по положению – близко подходит к собеседнику и поэтому  протягивая руку наклоняется вперед верхней частью туловища.Получается со стороны почтительный поклон, очень забавно.
Явное превосходство в жестах , в интонации речи особенно выражается у него когда он разговаривает с солдатами нерусских национальностей.Превосходство незлобивое, но подчеркнутое скорее равнодушно – насмешливым отношением «Чап- чап « - постоянно повторяемый его возглас.Ну мы его и зовем – чап-чап; - вон чап-чап шлепает.
     Вчера я метнулся было проскочить в столовую на ужин пораньше, надо было сменить ребят, чтоб бетон не пропал. Чап-чап стоит в проеме двери, другую половинку придерживает рукой.Грызет семечки поплевывая на крыльцо.
-В столовую хода нет.
- Я с объекта, товарищ лейтенант, с бетоном не управляемся, решили по очереди ужинать, а то не успеем.
-Нет, вместе с ротой…
На рукаве у Мосина повязка дежурного по части.Но такое проявление служебного рвения не в обычае, да и о авральных работах на котельной знают все в городке.
Я, чертыхнувшись, делаю еще попытку – Ну ладно, если я сейчас уйду на объект и пролечу с ужином, вы распорядитесь чтоб меня покормили?
-Распоряжусь.
Я отвечаю лениво, ругательства в речи стараясь адресовать неопределенному лицу –Х… тогда кто меня покормит…
Мосин пощелкивает семечки  и с непреклонностью человека защищающего святыню - Можете идти жаловаться полковнику, или хоть самому генералу, а в столовую не пройдете…
Подходит медленно «кусок» - старый сержант – сверхсрочник из дивизиона. Он оглядывает крыльцо в желтом свете лампочки усеянное шелухой семечек, отмечающих своим количеством, что Мосин давно стоит здесь на страже и говорит негромко -Нехорошо, товарищ старший лейтенант, нехорошо.
-Что нехорошо? – встрепенулся Мосин, сплевывая с губ накопившуюся шелуху.
-Да вот семечек нагрызли, а мне за этот мусор шею будут мылить.
Мосин помалкивает.Я вижу его лицо сбоку  он усиленно думает, что же ответить сержанту, так некстати внесшего  червоточенку в его  служебное рвение. Но ничего не придумывает, грызет семечки уже медленно, неуверенно, то собирая шелуху с губ,  то сплевывая на бетон крыльца.Но растерянности в его лице нет…
Подходит рота, заскакиваем в в столовую.Я сгребаю четыре порции на угол стола, предупреждаю Гриба –Покарауль, сейчас ребят пришлю.
Спешно глотаю синеватые комки перловки-шрапнели…


В мамином письме :« Пишешь письма, будто отбываешь повинность…»
Но как ей напишешь об этих днях. А о душевном раздрае не напишешь, переживать будет.



         Построились на завтрак. Старшина скомандовал – налево! И забубнил –Будем теперь спать при свете.Ходите,кричите, а спать при свете будем.До какой наглости дошли...
По строю нетерпеливое движение – к чему он клонит..
Старшина продолжает – Два часа ночи.Слышим с Мурадовым,что-то журчит.Ну, думаю рвет кого-то,подошел, а он выходит.Раздолбай!
Старшина манит  пальцем Икрина, стоящего в первом ряду.
Тот пятится –Я ?Что?
- Да,да! Ты – гундосит старшина – выйди из строя.
 Икрин выходит, ковыряет в носу, видно , что слегка растерян.Говорит оправдывающее – Да я сонный был,ничего не помню.
-И вот обосцал стенку в углу на  метр, да больше; сцал выше себя, что б не слышно было. Будешь наказан.Становись в строй.
Идем в столовую.Высотаев рядом ухмыляется – Мы как-то в тумбочку сцали и срали, вот было то.
За столом Икрин смущен немного. Спрашиваю его –Что с тобой? Недержание?
- Да сонный я был.Не помню.
Лешка Марченко, деля масло, замечает –Вообще уже обнаглели до крайности...Было и срали в казарме. Знают же да молчат...
    Между рядами столов проходит старая толстая повариха из офицерской столовой.Спрашивает – Старшина,где старшина?
Посмеиваемся – Что , за солдатиками пришла? Если мясо делить, меня возьми.Кто-то передразнивает,шепелявя – Старшина, старшина,дай двух солдатиков из стройбата или один бульдозер.
 Толстое, равнодушное, усталое  лицо женщины. Мне кажется, она даже не видит нас.Что за радость для человека в ее возрасте,чем она счастлива!..
       Днем в периметре пятой зоны.Натягивали проволоку.Неотступно с нами дивизионный ефрейтор с винтом.Мамедов посмеивается: Как заключенные...
 Заметно похолодало.




 ( октябрь 64)

Жопоносец боится принимать самостоятельные решения. Комбат в отъезде,Мирошниченко в отпуске,Чернов за комбата.И вот живет в страхе – как бы чего не произошло.Увольнительные отменены на все выходные вперед  до возвращения комбата.В воскресенье на соревнованиях услышал диалог Жопоносца с Абу..
Абу –Товарищ капитан, почему увольнительных не дают даже в наш праздник?
Чернов, торопливо – Ну вам можно дать товарищ Абу..Вам зачем в Арысь?

По радио позывные.Мы с Крикуновым лежим у мазутной – послеобеденный отдых.Торжественный голос диктора…
- Сшышь ,Витька, подъем!
Крикунов вскочил, озирается испуганно.
- Да нет не комбат – смеюсь я – слышишь по радио, космонавтов запустили…
Побежали к аллее перед входом  в клуб, здесь лучше слышно.Подъехал капитан на велосипеде.Диктор завершил сообщение и снова позывные,наверное повторять будут.
- Зачем полковника запустили-  говорит капитан – генерала же ему не присвоят… Я повторяю вслух фамилии – Комаров, Феоктистов, Егоров.




Фильм «Живые и мертвые».Актеры как будто за каждым суфлер прячется….Боевые сцены с операторскими выкрутасами. Лучшее – эпизод в доме старика.
Получил бандероль от мамы, книжка об Эрмитаже с иллюстрациями. Мама пишет о поездке в Ленинград, очень довольна. Отложил две газеты в свой архив – «Литературную газету» со статьей «Аксиомы» в связи с 25 летием начала 2 мировой войны, написана французом. И еще А.Довженко «Записи из дневников»..В «Комсомольской правде” короткие статьи польского физика Инфельда и очерк об одаренных математиках.


     Утром по дороге на завтрак в строю разговоры:
– Хрущева-то сняли…
-Да нет , на пенсию пошел…
- С такого поста на пенсию не уходят…
- Косыгина замест его…
- Ну, чтоб Никита ушел, нет..
- Точно говорю, по радио передали…
Я думаю- нет, невозможно, в стране смена власти с древнейших времен - катастрофа…
В зоне, на периметре тянем проволоку.Подошел Дудник, присел на корточки:
-Хрущ хитрый, постановыв значится шоб пенсию платылы як 70 рокив стукне, сделав сыби хорошо и на пенсию…
- Ты откуда  слышал?
- Да в известях останних…
    Вот как оно обернулось, перемены берут свое.Как же это рискнули – делали , лепили корону вождя и предводителя и вот тебе на!Брежнев это еще инерция, это крепкий либерал , стрелять и в тюрьмы сажать не будет…Теперь газетам, профессорам и политикам придется снова крепко поработать , что бы сделать нового вождя..Сделают за деньги…

Тарасов и Якубов разжалованы в рядовые и отправлены в Р.. во 2 роту.Вчера подошел Дудник, хвастливо – Еле ноги волочу, на****овался.. И начинает рассказывать о своих ночных похождениях, ему не хочется что бы его считали за непьющего и негулящего.
- Видно третью соплю кинут тебе на погоны – говорю я. Один ты остался из сержантов, всех повыгоняли в рядовые, а ты держишься, кинут соплю..
Физиономия Дудника приобретает демонстративно равнодушное выражение, машет рукой – А на хер она мини треба! …Задумывается – А може. Вот Гилевский демобилизуется. Лукьянов тож уйде… Николай замолкает, прикидывая шансы.
- Так быть тебе старшиной ,Николай – продолжаю я его тайную мысль.
- Да на хер воно мини нужно с тряпками возыться…
-Ну  дневальных запряжешь..
- Да воно конечно, заимею одного дневального и сыди сыби…
Дудник  подтягивает ремень, поправляет погон.


Слушать радио нет возможности, сидим в зоне.Вероятно Хрущев должен был сказать полупрощальную речь.Если не он, то хотя бы кто-то о нем…Без шума сделано, под гром аплодисментов в Токио и космонавтам…
В казарме со стены снят портрет Хрущева.
В зоне. Капитан Числов прошел по траншее.Дудник и я идем за ним.Числов кряхтя заглядывает под плиты перекрытия, открытые в местах пересечения с другими траншеями.Лицо  старое, морщинистое. Он ковыряет железным метром твердый раствор, монотонно объясняет , что раствор надо класть бугром и брать раствор паховый, мягкий значит ,что б проникал на всю высоту панели перекрытия.Дудник и я  угодливо поддакиваем ему. Капитан мимоходом рассказывает как он бывши под Алма-Атой инспектировал строительные работы:
 –И вот гляжу – рассказывает он – на участке теплотрассы трава растет.И это зимой в лютый холод…
Числов вопросительно смотрит  на меня:
 – Трава растет, а когда раскрыли перекрытие,то стало ясно почему растет: трубы то положены без изоляции, в перекрытиях щели, ладонь просунешь , конечно же все тепло наверх.А в казармах холодно, и там еще иностранцы были.Числов подробно объясняет как нужно выполнять ту работу которую мы уже сделали и которой он, вобщем то доволен.Дудник неосторожно вставил было что-то, Числов поднял голову и сердито спросил:
 – Что ты сказал?
Дудник поспешно, на чистом русском:
 –Да,да вы верно говорите , товарищ капитан, конечно же так нужно..
День ветреный, но еще теплый.Горизонт подернут пылью, но солнце холодное , бледное едва видимое сквозь мелкие лохмотья облаков.


В Ташкент машинами. Где-то на окраине ночью грузили машины.Спали в чужой казарме у строителей.С утра опять погрузка и в полдень,отправив машины поехали на вокзал.Такое непередаваемое ощущение свободы, широких улиц, веселых домов, женщин на тротуарах..
На вокзале уборщица кричит раздраженно:
- Товарищи , вытирайте ноги, не заходите как в сарай.
Напротив нас, занявшим всю деревянную лавку с широкой спинкой с вырезанными буквами «МПС»  на такой же лавке молодой парень  встряхивает головой, трет глаза, смотрит на часы и снова задремывает, рядом с ним -  мужчина деревенского вида и молодая женщина. Мужчина громко рассказывает женщине:
- И теперь его раскусили, нычого  вин не шахтер був, а помещиков сын.И няньки у ёго булы, це вже точно …
Женщина улыбается: – А мне рассказывали люди – выступает, значит Хрущев.А меж народа кто-то спросил его, что ж он мол  при Сталине молчал..А Хрущев подымается и говорит – встань, кто это спросил, встань , мол, покажись…Ну кто там покажется.Молчат.Он тогда и говорит – вот как молчит тот кто вопрос задал,так и я при Сталине молчал…
В вагоне, нас разбросали по разным купе. В моем -дед ,высокий, лопоухий,стриженый, улыбается пьянехонько.Мне:
- Эй ,солдат, сколько сапогов сносил?
- Меньше чем портянок…
Я лежу на второй полке, дед на противоположной.Не спит, хотя глаза закрыты,прислушивается,шевелит пальцами ног.На нижней,напротив девушка и парень, кажется молодожены.Сидят молча.На какой-то остановке подсаживаются две толстые женщины и мужчина, а в соседнем купе рассаживается подвыпившая компания, взяли у нас стаканы и добавляют…
Я задремал было.  Из соседнего купе песня под звон гитары: -Ты ходишь пьяная и вечно бледная, по темным улицам Махачкала, тебе мерещится …( не понял, что мерещится) …Ребенок – девушка, ты все изведала, тебе 20 идет весна.Напрасно ищешь ты, то что утеряно, что не вернется уж никогда…»
С колымским надрывом, хорошо поет.Затем резкий переход на частушечную скороговорку, не договаривая матерки : - Танцевать она любила, танцевала как кобыла!Извиняюсь – барышней  была…
Вагон оживился, объединившись песнями.Толстые женщины возмущенно :- Вот молодежь пошла, ни стыда, ни совести…
 Лопоухий дед на полке  ковыряется между пальцами ног.Протрезвел. Говорит:
-Отец мой, царство ему небесное, как какой запрет я нарушил, скажет – принеси кнут.Знаю, пороть будет.Иду, приношу.Пару раз перетянет, надолго зарубка , что можно, а что нельзя..
Деду лет за 70, но представить его выпоротым легко, хватки мальчишеские..
Мне :-  Я вот приметил, ты божественную книжку читаешь.А что – из любопытства или как? Веруешь может быть?
- Может быть – отвечаю я.
- В армии с этим строго, – то ли вопрос, то ли утверждение.
-Всяко бывает.
-Ну и как в них пишут, концу света скоро быть? – дед усмехается.
-Конец света у каждого свой.Как одной ногой в могилу станешь, так и считай минуты до начала конца..
Дед заинтересовался, начался разговор в котором я играл роль верующего, чем поверг в недоумение молодоженов и вызвал уважительное любопытство у толстых женщин. Мы пересели вниз.Дед не читал Библии, но желание спорить , повидимому,было его врожденным свойством.Женщины стали нас угощать вкусной домашней едой, а я разъяснять библейские сюжеты.
-А вот, что птицы железные будут летать – есть про это в Библии? А ты сказал, что Христос «помазанный», чем помазанный…А вот я слышала ,что в Библии предсказано про Советский Союз…
            Проходы и полки заставлены мешками,плетеными корзинами,узлами, пахнет рыбой , вином, потом, туалетом и кажется, что люди здесь лишние и они лишь мешают мешкам величественно загромождать пространство от пола до потолка.Кричал ребенок где-то в середине вагона, беспрерывно и уже через полчаса казалось, что этот плач неотъемлемая часть вагона и все выйдут с нами в Арыси, а этот плач останется.
Сиреневой дымкой сигарет сочившихся из незакрывающихся дверей тамбуров напитывался тусклый свет ламп и этот свет можно было потрогать и перенести в темные закоулки купе, где уже устраивались на ночлег люди кашляя, переругиваясь,двигая узлы..
С верхней полки мне  видна скользящая тень поезда,  огни далеких поселков…И все подтверждало ясную, простую мысль – что жизнь это счастье, какой бы трудной не казалось бы она, что исключительность судьбы каждого из живущих, случайность явления в мир – поразительны…


После ужина ротный выстроил нас в казарме.Стал читать письмо рядовому Либединскому от девушки из Джамбула.Письмо было адресовано на имя комбата, а комбат передал его ротному.Девушка просит отпустить Либединского в Джамбул, так как она «родила ребенка от него» и хочет для «получения пособия» с ним зарегестрироваться.Письмо отчаянно- уверенное. Пишет . что раньше не было возможности зарегистрироваться, так как ей не было 18 лет.
Ротный вызвал из строя Либединского.Тот вышел в бушлате надетом на нательное белье.Лицо полное, улыбчивое,добряк..
Капитан, заводясь говорит, что отпуска Либединскому не даст за его поведение и плохую работу.Припомнил и джамбульские его  грехи – пьянки и как-то он  грозил «поднять на дыбы всю казарму»…С лица Либединского не сходит добродушная, плутоватая усмешка…

            Ротный уехал в Ташкент по делу Ромаса.Ромас из нашей роты.Полгода назад поехали с Рыбниковым получать запчасти.Были с деньгами, выпили и забрались на товарняк.В составе было несколько вагонов с «Москвичами».Толи наши хотели спрятаться в машину согреться, то ли свиснуть  что-нибудь, непонятно.Охранник выстрелил и попал Ромасу в бедро, Рыбников сбежал.
Дудник знающе заявляет – Теперь инвалид второй группы, а сколько в госпитале пролэжав.
- Слышь, Николай – спрашиваю я – а где говорили, что в солдат милиция стреляла?
- Та це було в Сары-Агаче, часть на часть пишлы драться.
- И много солдат побили?
- Цего в точности  не скажу, но побыли…
    Жарко горят обрезки досок и бревен в костре,над огнем  котел с булькающим битумом. Тшина. В сотне метрах холм «хс», безобидного вида земляной курган , как из эпохи бронзового века…
Работа не трудная- изолируем блоки теплотрассы,  окуная в котел квачи, мажем битумом по белесовато – голубой поверхности  бетона.Я и Керселян в траншее, а Дудник у костра подпрыгивает, холодно ему от безделья.
- Николай – кричу я  - молодых откуда привезут, не слыхал?
- Казалы шо с Ровно, Львива, та с Челябинска, чоловик мабуть двести с гаком.
Ого!Хорошо, хохлы в основном.
- Хохли,хохли – бормочет  Керселян – салом  кормить тебя будут.
Дудник с деланным равнодушием на лице говорит – В карантине мне взвод дают.


           Командировка в Ташкент на три дня.Нас четверо с разных взводов – должны принять и загрузить оборудование, оставить сопровождаемого больного в госпитале и вернуться.Четвертого мы притиснули рюкзаками к окну и по очереди дежурим возле него – крупный парень, азербайджанец с большим вислым носом и с забинтованной головой, над правым глазом плохо наложенные бинты нелепо бугрятся.У него какая-то болезнь мозга, уже делали операцию, но после нее « долго ничего не помнить» - как он говорит. И вот сейчас снова в госпиталь.Секретарша Юсова вручая нам его документы предупредила –Смотрите за ним он малость…И постучала себя по виску.
Вагон то дрожит мелкой дрожью, то вольготно покачивается.По проходу бродят солдаты, кое-кто уже пьян, подсаживаются к женщинам ,затевая разговоры..Душно, окна закупорены и робкие предложения проветрить вагон вызывает дружный отпор. На нижней полке в нашем отсеке лежит толстая тетка с неприметным рыхлым лицом, на боковой полке внизу мужчина в свитере, закрыл глаза, но не спит, пошевеливает толстыми корявыми пальцами ладоней похожими на обрубки корней.
Я выхожу в тамбур, в сумеречном свете лампочки вижу себя в рамке двери, прижимаюсь лбом к холодному стеклу.Темно, пространство отмечено редкими огоньками.Высокий казах-солдат заводит в тамбур остроносенькую женщину. Я отворачиваюсь, расставляю ноги, подчеркивая этим нежелание освобождать для них тамбур.Они располагаются у противоположной двери – Пусти, пусти –шепчет женщина, потом с досадой – Подожди, я сама..Выхожу в вагон, духота кажется материальной как занавес, ее можно развести руками.
Чужая казарма,связисты.Здесь порядок.Я приткнулся с книгой у столика дневального.Хохот возле печки.Белобрысый парень громко читает:
-Я слушал    Никиту Хрущева,когда говорил он о мире
От сердца рожденное слово звучало в притихшем эфире…
И далее в том же духе…Все знают об истинных причинах снятия Хрущева, но газеты настойчиво твердят о «собственном желании».И «Правда» так  пишет.
Грустно оттого,что завтра надо возвращаться в Арысь, все дела здесь в Ташкенте завершены.Не успел посмотреть город.
В туалете связистов каллиграфическим почерком на стене строки – Я не Лермонтов, не Пушкин , я блатной поэт Кукушкин…»


               




Старшина : - Перед тем как Хрущева значит по шее хлопнуть. Дали ему обходной лист, что значит на пенсию отправить.Пошел Никита к Петру Первому – подпиши мол, царь, России вместе службу несли… А Петр ему – Нет не подпишу тебе обходной.Я вон когда царствовал. Так все из-за границы тащил, все выписывал, чтоб страну из болота вытащить, а ты все за грницу волок, не подпишу..
Ну что делать Хрущеву.Пошел с обходным к Екатерине.А Катька ему отвечает- Я царствовала, но ****ством одна занималась, а ты вон ****ство по всей России развел…Не проханже значит и здесь у Никиты.Пошел он к Ленину,подпиши мол обходной, мы с тобой одной веры…А Ленин ему – Нет не будет моей подписи- при мне по учению , да по книжкам моим жулики в коммунисты переходили, а при тебе так коммунисты жуликами становятся.Не подпишу…
Куда Хрущеву деваться.Остается к Сталину – Забудь старое, на пенсию я выхожу, подпиши обходной. А Иосиф ему – Ты меня мертвого обосрал, так пусть тебя живого так обсерут…
Старшина смеется – Вот видишь какой анекдот народ придумал…

    За складами недавно установили 20 метровые бетонные столбы грозозащиты , вместо старых деревянных.На одном во всю его высоту битумом громадные буквы «Дембель 1964 года».
Старички волнуются – до приказа считанные дни, а там еще месяца три и домой.

      « Развод по итальянски» - великолепный фильм.

Еще в прошлом году из 4 роты сбежал парень.не нашли до сих пор. «Старики» говорят – Надо же! Он и двух слов связать не мог, а на рожу приметный – носяра во! Его дразнили – носдыбай..

                Карантин

     В казарме карантина.Привезли прямо из зоны.В казарме, где разместили карантин развалилась одна из печей.Средин: – выбери любых в подсобники и чтоб быстрей, от комбата распоряжение.
Я предложил  Польшину и Вожакову. Прикинули объем работы, где-то на день-два если упереться .Решили растянуть  на три дня, больше не удастся.
Читал брошюру Видясова «Франция».
На Дудника забавно смотреть – наслаждается властью, пока молодые не раскусили что к чему.Выстроил роту.
-Щас загадку загадаю.Кто нарядив у мене нахватав, тот хай мозгами ворочае – як видгадае так наряд сыму.Слухайте. Сисек богато, а молока нымае.Шо це такэ?
Кто-то присвистнул и Дудник тотчас реагирует – Ты в х… свисни, там то же дирка!
Оглядывает строй – И виткиля таких дурних насбиралы? Та це ж бабы в очереди за молоком, а в магазине молока нымае..Ото ж загадка…
Снял шапку, постучал пальцем по лбу, пригладил вихорь  рыжеватых волос. – Ладно ж , другу .Назовить город – перву часть любэ женщина, а втору весь мир?
Из строя тотчас –Херсон!
- Хвалю, як фамилия? Ныма нарядив. Ну як заробыш,сыму…Ну дали, що треба шоб баба не  рожала, ружье не стреляло, собака не лаяла?
В строю молчание
- А де ж умники? Стоянов, у тэбе ж на  цилый мисяц нарядив, ты чего мовчишь…
Смотреть на Дудника – театр!Он весь в движении, всему отдается с энергией.Кажется в эту минуту он весь и обликом и интонациями в словах загадок, что задает роте.И для каждого слова  своя мимика, жесты
- Слухайте дали , можно ли обладать женщиной на центральной площади якого-нибудь города.
Из строя торопливо – Советчиков много будет.
-Хвалю, правильно, нельзя бо дуже много буде советчиков да и желающих то ж. Це кто у нас? Сытюгин.
   Заглядывает в записную книжку – Сымаю наряд..- Так, дале- шо общего между папиросой и женщиной? Хвалю,правильно – перед употреблением треба помять.Це кто у нас…
Наконец , Дудник резким жестом вокруг талии подтягивает ремень, оправляет бушлат– Внимание , рота, разойдись вси – пересцать, пересрать, бо щас объявлю отбой.Слева по одному, справа бардачком ,шаагоом марш!




Мосин начальник карантина.Приходит , начальственно оглядывает казарму. К нам :– Сколько еще ковыряться будете!, второй день околачиваетесь.
Я с очень деловым видом заглядываю в дымоходы.Вожаков перечисляет – Кирпич от бассейна таскаем, глина замерзшая, отогревать приходится, Польшин тут же тащит ведра с кусками глины покрытых белесиной льда.…
Но Мосин уже за переплетом кроватей  вылавливает кого-то из молодых, слышен его неразборчивый, визгливый голос, и чей-то оправдывающийся – Я не сижу на кровати, это же табурет.
Вмешивается Дудник :
– Ты шо хочешь полы пидмисты, ну дывысь, у меня быстро..
Здесь он накомандуется.Через месяц эти же ребята будут посылать его на короткое расстояние…Дудник и Мосин карикатурно походят друг на друга.
В карантине напряженная жизнь.На днях была драка.Виновник учитель из Дагестана, фамилия что-то вроде Имамалиев..После завтрака пришел комбат с Жопоносцем.Обработка мозгов в виде угроз и высылке в те места «где Макар телят не…»
- Я тебе испорчу три года, загоню туда, где за три года и юбки не увидишь, в палатке зиму и лето…
Мосин в разговоре с кавказцами презрительно выпячивает нижнюю губу( похож на чиновника с картины Федотова) и всем обликом своим и речью демонстрирует мнимое превосходство свое.Излюбленное у него - передразнивать плохо говорящих по русски. Делает он это внешне как будто беззлобно, но с раздражающим постоянством.Готовый типаж для фашиста.
Я балансирую на шатком сооружении из ящиков и досок вокруг печи.Выждал момент когда Мосин проходил мимо, уронил кирпич у него перед носом в двух шагах.Грохот.Он встрепенулся, на лице страх, очень откровенный…Я извинился, Вожаков что-то промычал…
   
         В карантине вечерняя поверка.Дуднику люди нужны что бы перетащить куда-то  лишние койки и вытащить от печи мусор.
Дудник – Рооотаа, смирно!  Кто не разбежится за полминуты будэ  мусор вытаскивать и койки тягать…Рооота,равняйсь!Смирно! Разойдись! Ага , Воротынцев ко мне, Рубахов до мэне, Иммамалиев и ты иди сюды, чого спрятавсь, Я тебэ бачу.Ну-ка бырыть носилки…
 Я вернулся в свою казарму , стащил фуфайку, достал бритву, вставил лезвие.На койке сидит Степанов читает письмо.Я долго плескался в умывалке – печная сажа въедливая, побрился.Вернувшись, увидел, что Степанов попрежнему понуро сидит над письмом. Посмеиваюсь:
 – Наизусть учишь?
Степанов поднял голову,вздыхает – Сейчас в Верхоянске 55 мороза.Вот холодина, а все ж легче чем здесь…Помолчал. Потер лицо ладонями – Шестьдесят человек убило у нас взрывом на шахте в Верхоянске…Шестьдесят – повторил он. – И еще не все – пишет отец, раненых полно и еще не всех вытащили из шахты..Родственник наш погиб, детей двое осталось…
Пытался дочитывать «Книгу скитаний» Паустовского, но не мог.В памяти где-то когда-то виденная фотография – вереницы гробов на площади вокруг храма…


      После завтрака карантин усадили на лавки.Пришел Мирошничеко.Все команды с подчеркнутым преувеличение в голосе, в жестах  - понятно, стращает молодых. Сел за стол в небрежной позе – Ну, вопросы?
Молчат.Мирошниченко – Хочу подчеркнуть, наша часть выполняет важное дело и важную работу.Здесь окружные склады боеприпасов…На нас нацелены ракеты противника…Вот мы сейчас работаем, живем, ходим и все это под прицелом далекой ракеты приготовленной для нас и только для нас и на нас нацеленной….
Задают вопросы.Первым небольшого роста парень, чернявый , кавказец.Говорит, что он болен.
Мирошниченко – Да бывают ошибки в определении пригодности к военной службе, результат недобросовестности военных комиссий при военкоматах..Вон из их призыва – Мирошниченко кивает на нас с Вожаковым, Польшиным толкущихся у печки, - были случаи.В легких вот такие дырки( начтаба показывает на пальцах какие дырки  были у Джафарова прослужившего три месяца и все же комиссованного) Тут уж конечно – домой…
-Ну – кивает он поднявшему руку парню – А как надо отвечать?
- Воротынцев – произносит свою фамилию парень.Он долго медленно, сбиваясь говорит о неувязках в своей семье с получением льгот женой.
- Все ясно, садись – машет рукою майор – Вот недавно в наш штаб пришло письмо на имя командира от жены одного из наших рядовых.Я не буду назвать его фамилию И вот жена пишет примерно следующее : мой муж служит в вашей части.У нас есть один ребенок и я вот беременна сейчас, на пятом месяце.Но есть еще возможность сделать аборт, поэтому срочно прошу сообщить мне – если я рожу ребенка, то отпустят ли моего мужа из армии или нет,Если нет , то  я сделаю аборт..
Начштаба кривит рот улыбкой – Вот такое она прислала письмо.Кстати мы не в первый раз получаем подобные письма.Ну я посоветовался с комбатом.Что ответить?.Написали, что  бы не уродовала свое здоровье, а о демобилизации мужа – посмотрим
-Ну а все-таки демобилизуют – спрашивает кто-то
-Да, с двумя детьми демобилизуют, но ведь это не меняет положения.Вдруг умрет ребенок, тогда снова в армию и служить сначала полные три года…

    Карантин гоняют по плацу. Дудник – Смирнооо!Отставить! Не держать руки на мясокомбинате… Он в своей стихии – он командует и его слушают. Разучивают приветствия.Дудник приложив  ладонь к козырьку неожиданно кричит – До свидания, товарищи!
Высокий белобрысый парень старательно заорал – Служим Советскому Союзу! Взвод же промолчал, так как приветствие было в новинку.После молчания сразу дружный хохот.Белобрысый смутился, Дудник  покровительственно,перейдя на украинску мову – Нычого, навчится...
Дудник проводит и политзанятия.Читает Устав и каждый абзац комметирует  экскурсами в половые темы и истории в границах гарнизона…
Год назад в такое же время, в этой же казарме я думал, что три года такой жизни могут показаться невыносимыми.Но вот смотрю и вспоминаю с любопытством – то ли приобрел иммунитет участия во всем отстраненно, не через себя, то ли вижу необходимость окунуться в такие  обстоятельства…Но что-то остается уязвимым, тревожащим…Знает ли об этом Тот, кто держит меня за пятку…Или за душу…


                Мосин выстроил карантин перед казармой, выговаривается, больше красуясь собой, повидимому  воображая на плечах полковничьи погоны.
Пдошел комбат.С минуту стоял молча и вдруг закричал – Лейтенант Мосин, вы сами в шапке, а люди без шапок.Немедленно заведите людей в казарму.Глаза литера круглятся, засуетился ,дал команду – бегом в казарму…
Злорадствуем с Вожаковым.
 Жаль в прошлом году не записывал свои карантинские  будни..
Стал читать Стендаля «Жизнь Наполеона».Бросил,изобилие подробностей, память в них тонет.


В карантине после отбоя разговоры:
- У нас вот ночью бюст Сталина сняли, а туда стали класть цветы, и тогда быстро на этом месте построили кафе «Тюльпан». ( это волгоградцы)
- Я жил на квартире возле Мамаева.Хозяйка всю войну отсюда не уходила,Рассказывала – ходили за водой вниз к котельной.Однажды сибиряков прислали, а они в котельной заночевали.Ночью налетели самолеты, кинули бомбы.Утром пошли за водой , а там одна кровь, вычерпали воду с кровью, набрали снова…
- Там побили много людей.На самом берегу держались, 50 метров.
- Вот говорят      - героизм, а батька рассказывал – идут в атаку,а сзади пулемет очередями подгоняет , не отступать….
- Он у тебя наверное в штрафном батальоне служил?
- Да нет , переломный момент был…
- А сколько поворотов в Москве?
- Ха,ха! Два! Направо и налево
 


           Капитан Ссылка на политзанятиях стал рассказывать о войне.Раньше он признавался, что был тыловиком.С забавной гордостью стал говорить как на его глазах расстреляли солдата за мародерство и что сам он служил  в особой группе, следовавшей непосредственно за фронтом.Группа состояла примерно из 20 человек и задача перед ними стояла,что бы до того времени , пока в деревни не вернулись жители захватывать скот и отправлять в Россию.
-Ловкость рук и никакого мошенства – посмеивается капитан. Мужик он простоватый , очень любит поговорить.
Зачитали последние приказы министра обороны Малиновского- о суде над семью стройбатовцами, большинство фамилий грузинские.Вина – изнасилование женщины.Троих  расстреляли, четверо по 10 лет дисбата с особым режимом.Приговор приведен в исполнение – подчеркнул, читая приказ начштаба.
Нехорошо на душе, как будто убежден, что расстреляли невиновных.


Якубов. Очень старательно и четко выговаривает ругательства, отчего они вполовину теряют убедительность.Рассказывал мне, что учился в консерватории.

      Чернов- Жопоносец в карантине ведет  политзанятия.Во время его разлагольствания о моральном кодексе, кто-то беззвучно, но так густо и едко испортил воздух, что пробирает даже нас с Вожаковым у печки. Чернов морщится – Дневальный, открой дверь.Что за люди, не владеют своими чувствами.Как у старых баб все вываливается…
Кто-то захрапел.Чернов заснувшему – Ну-ка, встань.Сесть, встать, сесть ,встать…Чего спишь?
- Да ночь не спал,укол болит
- Не в мозги же укол тебе вкололи, а в задницу.Постой пока…
Потом он долго распространяется о трудностях солдатской службы, затем рассуждение о честности и резюме – Если на бесчестности дом построишь, он завалится…
- Где-то вычитал,Жопоносец – посмеивается Вожаков.

На вокзале подслушал…Две женщины.
- А ты какого года?
- С 37
-А он?
- Он с 41
- Рискованно ты вышла замуж
- Да уж кому как.Я ему говорила, бери лучше молодую,так нет, не захотел и слушать.Любит..
Улыбается:
– Любви все возрасты покорны.Ревнивый он у меня, как увидит с кем, дня три не заговорит.
-Небось не рада уже, что поехала к нему в такую даль
Она, соглашаясь, кивает головой:
– Знаете, как надоело: пять суток в вагонах болтаюсь,и это в один конец. Две пересадки.Вот здесь на вокзале без малого сутки дожидаюсь.Привез, оставил. В командировку его отправили.
- Зато с муженьком побыла, повидались, набралась силенок. - Она улыбается, так мило , не стесняясь. – Да где уж.В гостинице ведь была,там на казенной постели не сильно наберешься силенок….А он переночевал и бежать в казарму.Мука обоим.Но увиделись.
Помолчала, и раздумчиво, словно не о себе: Любит…



     Отбой в карантине.С Вожаковым и Польшиным собрали инструмент, отправляемся в свою казарму..Дудник от двери громко возглашает в сторону поскрипывающих коек.-Запомнить на нич вси – легче  найты рогату кишку, чем самостоятельну дивчину.Це однэ.Другэ – Любовь це ловушка в яку попадають даже умни люды.Любовь – це стремление двух дуракив зробыть трэтьего…
Выходим.Дружно мочимся под окошком каптерки.Дудник досказывает – Ото ж с песков прыихалы, там хоть бы старуха яка була.Як рассыпались в Ката-Кургане, як дорвалысь; там було несколько ****ей, кажну ничь чуть ли не очередь к ним…А через недилю два отделения полегли с триппером…
Хохочет.Неистощим в этой области информации.

В карантине.Дудник – Сейчас скомандую –отбой, считаю до трех, кто нэ успие,весь взвод подыму на х…
Кричит – Отбооой! Потом с металлом в голосе, подражая комбату – Роотаа!Спокойной ночи!
Отвечают с коек – Спасибо! И это «спасибо» разноголосицей прокатывается по койкам.И среди шума кто-то писклявым голосом  -Заебись! (Осваиваеся карантин в стройбатовском пространстве)
 Дудник надрывно вопрошает – Кто сказал , заебись ?Кто?
Приходит сержант Тарасов, трезв, оживлен, кивает мне – Ты что здесь?
-Да вот с Вожаковым печку проверяем как сложили.Ты здесь в ночь?
-Не, Дудник остается
-Надо бы дневальным наказать, что б не кочегарили сильно,а то полопается обмазка.
-Х …послушаются.Сами сидите.
И уже на выходе из казармы голос Тарасова – Я побл… за вас за всех
Кто-то с койки – Принеси хоть по волосинке.
Мы с Вожаковым забираемся в каптерку.Я читаю Д. Лондона, Вожаков переписывает Щипачева.Проняло его.
Грохот и шум в казарме –Якубов приводит из клуба 3 взвод карантина и уходит.Снова Дудник буйствует в казарме.Полуоткрытый рот на узком правильных черт лице, залихватский чуб из-под фуражки сдвинутой на затылок.Кричит на кого-то Я….таких салаг как ты!Как за****олю так ридна маты нэ побаче и ны признае…
Проводит поверку прибывшего взвода.
-Мамедов?
-Спит,он в кино не ходил.
-Карпенко?
-Спит
-Я б.. посплю…Иммамалиев?
- В наряде, в столовой.
- Чего?
- Полы моет..

                В карантине  переписывают друг у друга стихи, образцы стихотворных посланий.Я подобрал два листа, вклеиваю их в блокнот.

Жизнь так горька, мне покоя и радости нету.
Так далеко моей юности свет
Вся голова ты атк рано моя поседела,
Все то прошло и возврата уж нет.
Помнишь ли ты свою юность беспечной, веселой.
Первые встречи, милой девушки взгляд…
Все то прошло, только память осталась
Нежная, светлая с русой косой.
Тот кто не любит, не понять ему радости в жизни.
Тот, кто полюбит, терзанья ему нет конца.
Любовь – кому жизнь- вся дорога цветами покрыта
Другому любовь только горечь приносит порой..
Все то прошло и весну заменила нам осень
Пусть ты женат, дети розы  вокруг расцвели..
Первой любви никогда и никто не забудет.
Как не забудет никто никогда свою маму



Воскресный день. У молодых присяга.Утром меня вызвали в штаб.Чернов –  Обеспечьте молодым выпуск  праздничной стенгазеты… Еще говорил минут десять, слова ни о чем, но он их прокручивает по привычке, создавая иллюзию весомости затерянному среди них факту.
Я пошел в карантин. Вавилон, на двунадесяти языках разноголосица. Надо быстрей, а то воскресенье накроется.В казарме Мосин – чап-чап, начальник карантина, забавляется  - собрал нескольких молодых,  разлагольствует:
 – Вот ты думаешь, что я забыл об этом.А я помню, я ведь все вижу и тебя насквозь вижу.И вот что  ты натворил я не забуду никогда.И если ты еще на чем-то попадешься я тебе и первое припомню.От меня бесполезно скрываться, у меня на затылке глаза.Вот ты сейчас сидел и играл в шахматы.Ты спрятал свою рожу, ты думал , что я тебя не вижу. А я увидел и накажу тебя…
Все это он говорит с выражением иронии на лице, глаза в театрально – пронзительном прищуре, клоун чертов…Я постоял поодаль – нет с ним лучше кашу не заваривать.Стал искать Дудника, нашел в каптерке.Вертит в руках зажигалку, блестящую в форме пистолетика.Говорит парню вытянувшемуся  перед ним:
– Нужна она тыби як зайцу стоп- сигнал…
Это видно финал- зажигалку Дудник оттягал.Парень уходит.Дудник щелкает зажигалкой, посмеивается:
 – Бач, бендеровец, каже шо дивчина подарила, таки цацки ****и дарят , а не дивчины…И самодовольно – Пораспущени, ныякой дисциплины нымае…
Я  прерываю его с озабоченным видом,объясняю суть дела, дав понять что Жопоносец ответственность возлагает на него.Этот ньюанс воздействует – Шо трэба? – подтягивается Дудник.
- План стенгазеты одобрен такой- продолжаю я , не уточняя кем одобрен -Пять- шесть человек из  молодых напишут заметки о своих впечатлениях  , а ты напишешь свое мнение о молодых, что б положительно, в примерах и  в общих словах, конечно, но побольше – подчеркиваю я необходимость поработать основательно.
- Ты шо! - пугается Дудник – с мэнэ писарь , як  с твоего *** летчик…
Я упрямлюсь с минуту-две, смягчаюсь – Ну ладно, обеспечь мне заметки, остальное сам сделаю.Да,еще – одного художника, если есть , найди…Чернову скажешь ,что до обеда сидел здесь с газетой.
- Це мигом – обрадовался Дудник – Дневальный, до мэне!.Як тэбэ?
- Что?
- Як фамилия?
- Гусейнов.
- Запоминай – Дудник перечисляет несколько фамилий, среди них знакомая - Стоянов – И до мэне, быстро..
    Я огляделся , вот здесь была моя койка в прошлом году, первый армейский Новый год.Таким все казалось нудным , тревожным, чуждым.Целый год прошел – треть моей службы.
Спросил у Дудника – Кто из них художник?
- Стоянов, малюе  в книжке шось и с прибабахом на мий погляд.
Первым приходит Стоянов – невысокого роста, черноволосый, обликом соответствует фамилии – похож на болгарина.
- Малювать умиишь? – спрашивает Дудник.
- Смотря что.
- Стенгазету надо оформить – говорю я.
- Попробую.
Подошли остальные трое. Дудник краток: – если кто до построения замиток на пол листа нэ напишэ в кино вечером нэ пиде… А ты – обращаясь к Стоянову - якшо Ваганов скаже шо хорошо , сниму с тэбе вчерашни наряды.
- Сколько у тебя нарядов? – спрашиваю Стоянова.Пожимает плечами.
Дудник - До х… и бильше.
- Все снимай.
- Добре! Всэ?
Первым приносит исписанный лист азербайджанец, не может написать по русски.
Говорю ему: – Попроси кого-нибудь из своих пусть переведут и этот текст сохрани,вклеим в стенгазету.
Двое – сутулящийся высокий  хохол,  второй с окающим ацентом  написали по две строки, больше не могут.Оторвал кусок газеты- Отсюда до сюда перепишите…
Затем со Стояновым монтируем газету, он с полуслова все схватывает – в этот угол рисунок, сюда текста добавить….
В казарме готовятся к присяге.Надраивают бляхи и пуговицы, подшивают воротнички.
Наконец роту выстраивают перед казармой.Приходит комбат, зачитывает приказ , затем повзводно обряд исполняется в казарме.По прошлому году знаю – процедура затяжная.На взвод два автомата, хотя нам уместнее были бы лопаты и тогда с избытком на всех хватило бы. Выходит дагестанец, повторяет раздельно каждое слово зачитываемое ему, затем неловко – Служба Советский Союз…Один русский, чернявый лицом,неграмотный. Ему читают, он повторяет. Третий читает самостоятельно, по складам…В нашем призыве меньше было неграмотных
Стенгазету мы кое-как доделываем и я смываюсь.

      Молодые пишут письма, пишут трудно с сосредоточенным обдумыванием подолгу.Сообщаются мельчайшие подробности – в карантине эта страсть к писанию писем жгучая и армейски наследственная.По себе знаю – год назад также исписывали листы школьных тетрадок…Отчего? Новизна обстановки? , письма дают возможность не порывать с недавним прошлым, привычным , но далеким.Человек в письмах лучше, интереснее.Почему? Наверное оттого, что в словах как-то материализуешь самого себя, пишешь кому-то, а на самом деле лепишь  себя другого…
Как-то недавно Николаенко из нашего призыва, подвыпив, стал рассказывать о себе и показывать письма своей девушки из Горького.В письмах что-то в таком роде «как часто вспоминаю твой толстый …, который делал мне так приятно…» И дальше в том же духе.Я опешил – Жена она тебе?
- Да не, жили вместе год.И уточнил – Шлюха. Она от меня два аборта сделала и до меня еще были…
- Так ты на ней женишься? – допытывался я.
Николаенко подумал – Не знаю. Посмотрим , мне два года стучать сапогами. Живет она крепко, у родителей одна, все ей останется…Батя ее говорил мне – женись,дом за ней отдадим, ей кнут нужен, а что курвится так п… не улица, п.., да сузится…
Глаза у Николаенко ледянистые, спокойные, кончик короткого носа забавно  красен.
Месяц назад его перевели в 3 роту.



Вчера в Арыси. У входа в рынок  на лавке сидит старуха.Сбоку на лавке тряпочка с монетами и хлебом.Перетирает беззубым ртом  хлебный мякиш.Глаза ее будто высохли, веки втянулись в глазницы и между краями коричневой кожицы едва различимый зрачок.Она слышит звон монеток, которые мы кладем на тряпочку ,  говорит :
- 87 годов мне, еще живу, рученьки еще подымаются, ноженьки еще ходят, глазоньки еще смотрят, схоронила…Бормочет, то ли перечисляет имена, то ли молится…
Старость ни с чем не сравнить, мир старости больше допустимого понимания …
Иногда это внезапно, как поразивший чем-то взгляд случайный на улице, как слова вчерашней старухи на арысском рынке,  иногда копится в душе и вдруг прорастает простой мыслью – как же я могу – не быть! Это невозможно – не быть!
Я перебираю себя – в прошедшем дне, месяце, годах сплавляющихся воспоминаниями в такое огромное, исключительное , будто вся вселенная это двадцать лет моей жизни.
Логика здравого смысла существования  - бесконечность.Все живое – модель бесконечности.Но как сделать окружающее устойчивым, что бы живое не лопалось как пузыри от дождя …
Любые рассуждения – «бесплодье умственного тупика» перед этим мгновением в котором заляпанный краской переплет окна, простуженный храп и тусклая лампочка у входа, где дневальный шурует печку…
У вселенной возможно есть ответы на все вопросы, но она щадя чад своих приоткрывает лишь часть своих тайн…
Но зачем – смерть! Неужели бы жизнь обесценилась , если б бесконечность была бы естественным свойством вступающих в нее! 


        Сквозь сон – Роотааа подъем! Впыхнувший желтый свет ламп  в прохладном, душном воздухе лишь слегка размывает тени среди кроватей.Первыми встают молодые, остальные не торопятся. Алтынбеков ходит вдоль коечных рядов и трясет железные прутья: - Не вам команда подана, а ну подъем…
В другом конце казармы неуверенный покрик Дудника..
Я закутываюсь в одеяло, ногами подтягиваю сползший бушлат, ищу глазами Вегина.-Витька, Вегин!- кричу я.Он стоит в двух метрах от меня, разговаривает с Банухом. Вот глухой черт!
-Витька!.Вегин рассеянно оглядывается, я машу рукой -Возьми мою пайку, принеси. Он кивает – понял.День начался, подремлю еще с полчаса..   

«Нет ничего более значительного,чем воля к жизни.Если мы видим кругом только смерть,бедствия и горе мы должны понять: мы сами виноваты в том,что до сих пор еще не устранили причины этого и не превратили землю в мирное и счастливое обиталище для такого замечательного феномена как человек...»

       « Под фрачной сорочкой та же волосатая грудь питекантропа ...»


                ( А.Толстой –Хождение по мукам)

Вчера.После трех часов нас неожиданно из зоны перебросили на ветку.Разгружали какое-то стреляющее или пахнущее  барахло- зеленые ящики с оранжевым кантом.Ротный был с нами, торопил – быстрей, быстрей.Пыхтел маневровый паровоз,то же подбадривал гудками – быстрей!. Ужин привезли на ветку..Закончили разгрузку в потемках.Вымотались.Прибыли  наши машины.Аладьин дернул за рукав – Оставайся, Титунин на вокзал побежал.
Я,поколебавшись,остался,  сказали, чтоб предупредили Дудника.Собрались в каморке –Валерка,Польшин,я.Сержант из дивизиона чистил винтовку.Пришел Титунин, уже поддавший, улыбается –А самовольщики, ждете огненной воды!
Как хорошо пьется водка, как растворяется усталость  и энергия каким-то чудом из ничего аккумулируется в теле.
Тема наших разговоров одна – уже различимый горизонт  дембеля,метры селедки скоро будем считать на сантиметры...Неисчерпаемая тема.Надо будет как –нибудь написать как по разному мы говорим об этом.
Дело к часу ночи.К нам завернул дивизионный фургон возвращавшийся из Арыси,воспользовались оказией- Лешка с Титуниным забрались в кузов, я с Валеркой в кабину.Вывернули на дорогу, я было вздремнул, почувствовал что машина притормаживает и Аладьин тычет локтем в бок.Встрепенулся.Свет фар медленно перемещается на дороге и справа мы видим странную фигуру -  мужик полуприсев одна рука  между ногами, второй то ли прикрывается от света,то ли приветственный жест..
- Да он голый- радостно сказал шофер. Затормозили.Совершенно голый мужик,сверкнув задницей подскочил  к кабине со стороны Аладьина,распахнул дверцу,вглядывался в нас.
-Это наш лейтенант – сказал шофер.И голый узнал шофера, сказал отрывисто – Ходжаев,вези прямо к дому.Аладьин спрыгнул,полез в кузов,а голый не дожидаясь слезу ли я,забрался в кабину – Давай, двигай.
Машина тронулась,шофер и я молчали..Голый лейтенант заматерился – Е...раздели прямо за вокзалом,раздели и ни х.. не помню.Помню когда ворочали,думал из наших кто,пил не один...
Речь его густо перемежалась матом.Лейтенант был явно расстроен,ему хотелось представить проишествие в юмористическом плане,но он понимал что любой вариант не в его пользу.
-С километр наверное бег.Две машины проскочили с Арыси,газоны штабные.Лежал траву нюхал,что б не высветили. Хоть бы штаны оставили...
Свет фар заплясал на воротах.Вышел караульный,ворота раздвинулись.
- Знаешь как подъехать? – спросил литер.
- Подъеду – сказал шофер- там по газону придется..
-Давай по газону,хоть по крышам...
Мы прогромыхали по аллеям городка.




В.  рассказывал:
 –Они там подшабашивали,ну я  к ним прибился,что б до призыва время сбыть.То ли поселок,то ли аил небольшой.Вечером танцы, как водится.Эта казашка его там и приметила.Да и не приметить его нельзя было – высокий, курчавый,глазастый, всем господь наделил.Весна,на трассе работали уже в майках.Бабы в километр крюк делали, что на него посмотреть.Бригадир крикнет – Олег,ахтунг, ахтунг девка на горизонте,-  он на себя рубашку накидывает.Хотя в работе не сильно отличался – слабоват,да и не умел надрываться.И насчет баб то же был скромен, по той же причине от неумения.А они к нему липли как мухи на мед.И на танцах и в барак под разными предлогами заходили. До смешного доходило – одна замужняя  с ребенком, муж – водитель.Как муж в рейсе,она прибегает с тарелками –Олежек , покушай!... Он прятался от них.
 Ну и дальше самое интересное.Выпили однажды по поводу какого-то события,какое-то неприметное,даже не запомнил, но выпивон был большой.Барак просторный – одни приходят,другие уходят, мы там со многими сдружились, у нас материалы ,техника, все к нам за услугами обращались.Но  казахские девчата  в наших компаниях не участвовали.
 В общем, утром он просыпается,а она рядом лежит,глаза нараспашку от страха и за руку его держит.И как в сказке – тут как тут родители ее, потом выяснилось –они ее искали ночью...Когда я прибежал на шум, в коридоре и в комнате уже народ,он в штанах незастегнутых, а она его за майку держит, плачет и повторяет одно и тоже – он мой муж! он мой муж! - по русски, и еще что-то по -  казахски лепечет…
Их даже представить рядом нельзя было –она маленькая, лицо  плоское,скуластое,даже больше чем для казашки нужно,носик пуговкой; а он белокурый красавец из киноэкрана будто выпрыгнул...
Ему все советовали – Плюнь и уезжай,она к тебе сама подлезла, да похоже он ее и не трогал.
Что его останавливало – не знаю.И не робость как будто.Родители ее тихие,по русски с десяток слов только  могли сказать.Что-то его удержало. Когда вернулись в город,она с ним как ребенок, за руку его держала… В городе его мать нас всех обежала кто с ним работал: плакала,кричала,расспрашивала подробности,пыталась,как она говорила -  спасти единственного сына. Невестку сразу отвергла...
Помню,местные девки и  ****и поселковые даже удовлетворены были- лучше у ж никому,так расценили.Раз достался парень этой казашке,так значит – никому. Дуры,
а по моему – завидовали.

                -  В рот тебя…, ****ь, курва недоношенная, что б тебе п…поганая, ни днем, ни ночью покоя не было, сука…
Ругаются две тетки.Крепкотелый парень, гражданский стоит рядом.Чувствуется, что он виновник взаимной злобы женщин.У парня скучающее лицо, во рту в два ряда металлические зубы и никакой реакции на остервенелую ругань.Похоже в матерной лексике главное не слова , а интонации с какими эти слова произносятся.

Утром читал взятые вчера в библиотеке «Ожерелье голубки» и «Итоги 2 мировой войны».Последняя сборник статей гитлеровских генералов.Воинственный дух не имеет никакого оправдания в разуме; если копнуть – все таже «волосатая грудь питеканропа».Вчера у стеллажей перелистывал книгу « Психология и война»   Автор англичанин – Коупленд.Проблемы солдатской психологии с точки зрения вояк взявшихся за перо.Что за склонность к убийству? Инстинкт объяснимый сотню тысяч лет назад; но сейчас проявление его в любой форме – патология.И рискнувших теоретизировать  и  оправдывать его надо изучать и лечить в клиниках…

          Мирошниченко на разводе сообщил, что завтра приезжает  особист. – И кое-кому вероятно придется  плохо – зловеще подчеркнул он.Долго говорил о наших письмах и необходимости соблюдения военной тайны.У меня кажется придраться не к чему, но лучше перестраховаться в осторожности, чем  отчитываться военным чиновникам…
Затем начштаба сообщил о том что « слишком много больных развелось в ротах…учтите из 14 человек осужденных в прошлом году трое были привлечены за симуляцию, получили по четыре года.Это предостержние для тех, кто желает пойти по их пути.Тут есть такие – помолчал, выбирая слово помягче – такие жалобщики, вначале у него голова болит, потом вдруг дышать нечем, потом яйца пухнут…Мирошниченко жестами иллюстрирует жалобы – Учтите и знайте в 62 году был издан приказ министра о том  , что на военную службу принимаются и те кто ограниченно годен….Этих годов людей мало, вы все случайно наделанные во время войны…Отдувайтесь.


У карантинцев настороженно – заискивающие лица: им нас провожать на дембель.



«Состояние любовного пыла мучит нас, состояние удовлетворенной страсти угнетает,но что дарит нам удовольствие, так это переход от одного состояния в другое….
                Д.Бруно (1548-1600)
Альбрехт Дюрер – Цикл гравюр на темы апокалипсиса.

Хрущев работы Томского смахивает на фараона


  Азербаджанец Миша, санинструктор. Маленький, толстый, глаза  круглые,нагловатые,навыкате – Трыдцать дэвят  …В санчасть его нада
- В санчасть?- Переспрашивает с неудовольствием старшина.
- Нда, нда, в санчасть.Концы отдаст, кто отвэчать будэт,меня е… будэт.Адеватся нада, в гимнастэрках одних ходят, холодной водой моются.Нэлзя…
- Он из тех кого возили в Арысь на концерт – говорит старшина  о заболевшем из молодых с запоминающейся фамилией Сидоров..
 - Нда,нда там грипп.
Банух взваливает маленького Сидорова на спину, тот стонет при каждом шаге Бануха.Казарма с шорохами, говорками, скрипом кроватей засыпает.

     Аладьин подмигнув мне, спрашивает у Дудника – Слышь,Николай, а баб у тебя много было?
Дудник оживляется лицом – До хера, не считав, но до хера…
Видно по нему, что он готов рассказать одну из своих историй по этой части, но я перебиваю – Ну а таких, чтоб не ****ей, не мятых. Были?
Дудник задумывается, притухает слегка,говорит неуверенно – Да була одна, да так…
У  КП второй зоны показываем пропуска, татарин- ефрейтор протягивает было руки для шмона, но лениво оглянувшись, машет - идите…
Проходим в зону.
-Ну а жениться как будешь? - спрашивает Валерка.
-Ще по****ую трохи писля армии, це не вбежить.Мини маты нывисту пидбере из таких що щас ще письки не зарослы…Дудник вдохновляется,что-то рассказывает, но мы с Валеркой уже отключаемся помаленьку.Дудника ожидает впереди день наполненный скукой, шатанием по зоне, мелкими придирками к молодым, а нас ждет работа.Мне представляются сгрудившиеся толпой заботы дня, кучкуются у широких ворот артскладов, подзывая,кивают нам приветливо как старым знакомым – свои давнишние, одни и те же…






    У КПП зоны какое-то оживление.Навстречу нам вынесся дивизионный газон,резко обогнул нас медленно переваливавшихся посередине дороги.Когда уткнулись радиатором в решетку ворот первой зоны караульный не вышел и видно открывать не торопились,хотя знали,что мы вот-вот должны разразиться многонациональным матом.Шмидт приоткрыл дверцу кабины,огляделся  - Не орите,видно у них ЧП какое-то...
Пробежал мимо старлей,лицо озабоченное злое.
- Что они там патронов не досчитались? – сказал кто-то из наших.
Стояли долго,молчали,стали спрыгивать с машины.Титунин пошел к караулке,недолго был там,вернувшись сказал –У них тут стрельба была...
Открыли ворота.Вползли в зону.К обеду узнали подробности ЧП.Часа за два перед нашим приездом шла у них очередная смена караула.И вдруг с угловой вышки развод встретили выстрелами.Один был ранен в горло. –Может он уже концы отдал – предположил дивизионный ефрейтор бывший здесь утром.Стрелял солдат дивизиона. Зачем, почему ? – никто толком не знает .
-Ебнулся мозгами – предположил ефрейтор - , главное  из лучших стрелков дивизиона,третий год тянет, до дембеля  тут осталось совсем ничего. Помолчал,попросил спички,закурил с оглядкой,добавил все с тем же выражением недоумения – Весь развод положил бы если б не туман...
     В перерыв я пошел к угловой вышке.За складами меня окликнул старшина дивизионщиков –Ты куда?
Не подходя к нему я помахал пропуском – Инструмент вчера там оставили… Показал в сторону периметра зоны.Старшина махнул рукой –Иди.
Вот лепешка засохшего бетона.За этими столбиками заграждения укрывался развод.Вышка рядом,можно узнать в лицо солдата торчащего на ней.Вспомнил слова ефрейтора – Если б не туман...
После перерыва приехал Марченко с бетоном.Сказал – Они там кровь стесывают с земли лопатами. Смеется: - А еслиб тот ***стрел решил бы потренироваться днем вчера, когда мы на периметре были...

   Воскресный день,но работали, план нагоняем. Днем цедил бензин из бака шмидтовской машины через шланг ртом и хлебнул нечаянно.И вот это проклятое горючее отрыгивается,несмотря  на то что уже поужинал.Грызу корку хлеба,кажется поднеси спичку ко рту, так и пыхнет...Ну и противно.Чувствую себя  змеем – Горынычем.
Грузили песок на речке Арысь.Утро,туман,каменное русло медленной реки в зарослях ивняка по берегам
.Говорю Лешке –Наверное зайцы здесь есть?
- Есть, конечно и до хрена, я видел.
Озябшая степь.Едем назад, ползая юзом по грязи.Казахский аил из трех домиков.
-Не живут, наверное?
- Не живут , - говорит Шмидт,- здесь летом  бабай пастух проживает.И то только время от времени…
Из тумана выползают прямые линии  проволочных заграждений зоны и земляной холм «хс» с черными прямоугольниками вентиляционных шахт…
- Останови , покурим- говорит Польшин Шмидту.
Долго сидим распахнув обе дверцы самосвала.
Природа все-таки значительнее человека. Удивительный день.Запомнится.
   Обедать поехали в городок. .Лешка пошел в столовую, чтоб попридержать наши порции, так как обед увозят в зону, а я побежал в мастерскую подбить каблук.
     В мастерской  Роман Кошелинский.Я ремонтирую сапог, Рома консультирует.Заходит старик, носатый, морщинистый, среднего роста, принес сапог на ремонт. Интеллигантный старикан, так и сыплет : - извините, пожалуйста; мне право совестно отрывать вас от дел… … Пока  Роман подшивает его сапог, он рассказывает о себе. Живет здесь, недалеко от водокачки.А сапогам – половину вашего возраста- показывает на Ромку. В самом деле сапоги древние и ветхие, Роман подкладывет под рант кусок кожи, тогда только прихватывает подошву гвоздем – латаные перелатаные сапоги. Ромка принес из подсобки пару, но сапоги оказались малы. Мы обещаем достать старику другие сапоги менее поношенные.Старик долго благодарит, тщательно выспрашивает когда Роман здесь бывает, очевидно сапоги ему крайне необходимы, обувается и уходит.
Двое ребят из дивизиона в продолжении разговора сидели молча.Когда дед ушел один из них сказал – А знаете кто это был? Нашего замполита отец.
-Смирнова, подполковника?
- Его!
Мы долго недоумеваем.
Вечером приехал из Оренбурга Остапенко.Был свидетелем на суде над Губиным.Когда полгода назад он с капитаном Южиным сопровождали пойманного Губина тот сбежал от них.Поймали вторично.Остапенко рассказал, что дали ему три года. С ним еще один в паре был – гражданский,  вор-рецидивист; как и где они сошлись непонятно.Вору дали пятнадцать лет. Наши удивляются : ведь за побег из армии от семи до десяти лет дают.Дешево отделался..
На следующий день уже никто и не вспомнил о Губине.

Старлей наш Средин появился на «хс» с обычной своей возбужденностью, с желанием во все сунуть нос  и всем помешать.Крикнет с гневом и вдруг успокоится и смотрит невинно серыми глазами.Схватил Григоряна за воротник толкнул на меня – Когда же веники будут, когда делом займетесь? Григорян вывернулся и плечом толкнул Средина.Тот не удержался,ткнулся падая головой мне в лицо, ушиб мне бровь.Я поддержал старлея,он развернулся, ловя фуражку, я встретился с его взглядом, недоуменно растерянным.Отвернулся. Средин молча ушел.Григорян усмехается презрительно..Вечером сантехники рассказали,что Средин вернувшись из зоны напился и всю каморку обосцал.


Эти странные сны…Я заметил, что готовлюсь иногда к ним как к принятию наркотиков или к сдаче экзамена.
…Степь.Огромная , заснеженная, безмолвная.Все это преломляется в душе и  тоской и радостью и будто увеличивается многократно, чувство на грани отчаяния и восторга…И тут же отваливающаяся картонная дверь туалета, что находится на нашем участке зоны и я вижу девушку восседающую на очке, она полулежит опершись плечом о стенку, обнажена до пояса, торчащие груди и в сером колорите сна я вижу  огромные красные соски…Чувства необычности нет.Я силюсь узнать девушку, лицо так знакомо….И,наверное, от усилия просыпаюсь.
Вижу бледный рассвет забранных решеткой оконных переплетов.У печки железный лязг – дневальный возится.Холодно.Над койками пар от дыхания будто выхлопы работающих моторов.Ободранная штукатурка высокого потолка, изломы черных щелей, откуда время от времени сыплется пыль и древесная труха.
Я цепляюсь за остатки сна, какие-то фрагменты уже стираются.До подъема еще полчаса.Я пытаюсь записывать.
Черт знает что!Будто живешь многими жизнями и только одна эта рельная,казарменно-будничная, другие же непонятные, с массой образов и каких-то фантастических  сюжетов – и все это бродит в тайниках мозга и недоступно мне же самому.И вдруг прорывает как из проржавевшего водовода фонтаном ,с пугающим реализмом

Темная фигура девушки в сумерках.Мы идем с Польшиным.Она делает останавливающий жест рукой.- -Вы не знаете Орлова? – спрашивает она. – Он из вашей части.
-Орлова?
 - Орлов уехал домой.Отслужился.
-  Как уехал?! – растерянный голос.
-Что-нибудь случилось? – спрашиваю я.
Успокоившись, она рассказывает недоумевающим и по-прежнему растерянным голосом:
–Вот, занял он  у меня деньги и, не вернув, уехал.. .- Да, 50 рублей.Я взяла в кассе взаимопомощи сотню, 50 рублей себе оставила, 50 ему дала.Не по-людски, не простившись, уехал…
Она заплакала.Польшин махнув рукой ушел вперед.
-Успокойтесь, – забормотал я , узнайте в штабе, может быть, в штабе он оставил..
-Дура я, доверилась.Еще и мама говорила, чтоб не слишком  я к нему.
-Ну, что вы, надо разобраться.
-Ах, да не в деньгах дело, – плача сказала девушка и  ушла.


«Если бы вся цель нашей жизни состояла в нашем личном счастье, а наше личное счастье заключалось только в одной любви, тогда жизнь была бы действительно мрачной пустыней заваленной гробами и разбитыми сердцами…
Но есть для человека и еще великий мир жизни, кроме внутреннего мира сердца – мир исторического созерцания и общественной деятельности.Тот великий мир, где мысль становится делом, высокое чувствование – подвигом»  (  Белинский )
Поразительные строки




Земля тяжелая, плотная, наконечник кирки лишь решетит подернутую изморосью  поверхность.Долби здесь хоть до весны – кирка  на этом клочке пружинит об американский континент…Пытаюсь припомнить географию,так ли ?
Когда –нибудь в этих  «ХС» останутся лишь духи равнодушия и злобы, породившие эти пирамиды.Забудутся слова, какими их именовали, истлеют рулоны бумаг с паутиной чертежей, по ночам эти духи будут шабашить, источая бессильную ненависть, бесплотные тени их будут носиться над степью, пугая овец и птиц.И может быть этой ненависти копившейся десятилетиями хватит на то чтобы чтоб раздвигать стальные шторы, завывать сигнализацией, выкатывать тележки и свиные рыла снарядов на пощадках будут тщетно ждать холодной утробы орудийных стволов…
День пасмурный, холодный, сухая озябшая земля, пепельное небо, ветер не сильный, но пронизывающий насквозь.
Возвращались из зоны в чандыковской машине.Остановились перед городком.Навстречу медленно ползет машина с опущенными бортами,несколько женщин и мужчин  согнувшихся на лавке у кабины, посередине кузова гроб. За  машиной бредут десятка два людей, кутаются в одежды и платки, трое в  офицерских шинелях.Лица озябшие ,равнодушные.Холодно умирать в такой день.Кто-то пробормотал –Вот  кому-то работа, могилу выкопать… 

Проснулся часов пять и уже не мог уснуть.Лежал в потемках нянча в душе неопределенное чувство. Почти тепло  и кажется уютно ,но стоит выйти наружу, глотнуть свежего воздуха и вернувшись в казарму почувствуешь будто кирпичем в лицо ударит запах пота, вони и пыли…
Подсунул руки под голову; вспоминаются обрывки сна – сны приходят почти  каждую ночь, необыкновенно четкие, иногда тревожные с определенной разверткой событий, сюжетом…Я даже пытался было записывать..
Утро воскресное.У печки дневальный переговаривается с кем-то – не пора ли делать подъем. Сумеречный рассвет поделен на порции переплетами окон…
Включают свет, старшина посылает заготовщиков в столовую.Первыми на койках закопошились « молодые». «Старики» с коек покрикивают дневальному и старшине – Буди салаг..
Побудка салаг мероприятие зрелищное, это дает возможность «старичкам» почувствовать сябя на особом положении в роте, а может острее воспринимать стремительно приближающийся дембель.
Мы же середняки в роте то же на особом положении, промежуточном - вот- вот примем эстафету от «стариков», поэтому в правах децибел в голосе равняемся  с ними.
-Гриба, Гриба буди – кричит кто-то с угла у сцены, кажется Рыбкин.Дневальный Попов, парень незлобивый, добряк с неизменной улыбкой тащит с Гриба одеяло.. - Ключи от уборной у тебя?Ну иди , открывай, посцать..
Гриб сонно бормочет что-то, в его интонации я прямо физически чувствую как тяжела для него  побудка.
- Салажня,е… вставайте.. Крики привычны и «салажня» им нисколько не внимает и не боится.
В казарме нарастает шум.Идут в умывальник, заправляют койки.Раздается крик старшины – Приготовиться на завтрак.
Эта команда производит гораздо больший эффект чем тряска коек.Встаем шустрее.Переговоры,мат, громкий пердёж.
Голос Чандыка перекрывает ближний ко мне шум. –Приснилась баба, та тепло ж такычки, вже настроивсь, ни пробудывся, койку трясуть в руках  х…   держу.От б не разбудылы б, спустыв бы в кровать…

    Показывали «Прекрасную жизнь»,французский фильм .Цепкая паутина трагедии…Зажегся свет, звучит еще вой сирены из фильма.В переднем ряду поднялся полковник  Смирнов.Оглядывает зал, белесая, рыхлая физиономия его расплывается в подозревающей улыбке ,выявляет самовольщиков из дивизиона…
У армии есть форма, цвет, даже запах специфичный , но нет лица..
У И. Эренбурга: «  Эмоциональным воспитанием человека второй половины нашего века должно заняться искусство.И если оно не обречено на гибель, оно должно вернуть себе ту роль, которую играло в прошлом.Молодые писатели и художники тех стран , где я бывал понимают, что они должны стать либо разведчиками в духовный мир завтрашнего человека, либо тунеядцами, пересказывателями общеизвестных политических положений, окаменевших философских тезисов или упрощенной утилитарной морали…»
      Эренбург пишет об отставании развития сознания от познания, т.е. о сужении духовных интересов. Пишет о возможности кризиса, горькие плоды которого нам придется разделить с потомством .
 Предостережения Эренбурга к армии неприменимы ; армия - это ледяная глыба примерзшая к материку. Она будет определять климат на всем  общественном пространстве в сторону холода…


Идет торжественное собрание.Выступает полковник Котляр, выше среднего роста, худой, небольшая голова , маленькое лицо с вислым носом, черные с проседью волосы. В облике осторожность, неуверенность, будто слегка наощупь все – и слова и жесты…Открывает собрание .Говорят он еврей. Справа от него цивильный костюм с блестящей лысиной обрамленной у висков кустиками волос, представитель горкома.Слева четверо подполковников.Один сравнительно молодой, лицо жесткое, волевое, белобровое.Второй – пожилой и по облику виден воинственный служака – при исполнении «Интернационала » он порывисто вскакивает, прямит сутулую спину и , кажется знает  гимн наизусть. ..Вот загадка – как выживают эти службисты, будто армия и кристаллизирует в них свой осадок. И фамилия под стать – подполковник Ревякин.О нем рассказывают : поманит провинившегося, покажет два растопыренных пальца, спросит – Понял? Кто из молодых если, скажет –Так точно! Два наряда вне очереди!
- Нет, ты  не понял – скажет довольный подполковник, это римское  пять. Пойди доложи взводному – пять нарядов вне очереди…
Я тоже  на него нарывался…
За трибуной полковник Смирнов.Он читает доклад уже с  полчаса и кажется не собирается закругляться.Время от времени его голос срывается на хрип, он поспешно отхлебывает из стакана ….


….И вот война и снова вас на Запад
В вагонах грязных,грязных повезут,
И после первой атомной атаки
На поле труп твой поджаренный найдут.
И «стрички» с команды погребальной
Твой труп за ноги сволокут в кювет.
Ты жил солдатской жизнью безотрадной,
Искавший счастья , о солдат…
Никто по тебе и плакать не будет,
Никто по тебе слез горьких не прольет.
И только ранней,раннею весною
Сквозь дырку в черепе гвоздика прорастет.
Холодный дождь намочит твои кости,
И арматуру снегом занесет…
Он не придет. Не ждите его в гости –
Солдат , ты умер, но песнь твоя жива:
Хотите знать вы многое
Идти большой дорогою,
Мечты все разумеется
Рассеялись как дым
Извилины стираются,
Что знали – забывается
Когда шагаешь в ногу строевым….
В « сухие» дни весенние
В грязи все отделение.
Но ты лежи,  солдат, не унывай.
Здесь вольно вам не дышится,
Зато как ясно слышится:
Одним патроном ,лежа, заряжай….

Холин поет под аккомпонемент расстроенной гитары, корпус которой расписан ругательствами на всех двунадесяти языках нашей роты.Поет он с чувством,спотыкаясь на угловатостях рифмы.На наших физиономиях грусть – с песней человек добреет.
     Отчего такая потребность обозначить все в слове – настроение , прожитый день, предметы, мечты? Хотя карандаш в руке как лом – тяжелое орудие для слов…Но чувствую – надо писать,расковыривать из мерзлоты свой язык. Для этого. И главное, что б не забыть эту жизнь.Наверное лет через десять все это покажется невозможным и ненужным, как бессмысленная , но неизбежная работа…И не размышления мои важны – все это субъективно, плесень эмоций…Факты важнее.



   

  Г. рассказывал: - Залило весь поселок, низина  огромная  до берега  вплавь не доберешься, да и как плавать – весна, лед недели две как сошел.Солдаты подъезжали на лодках к домам. Снимали с крыш детей и женщин, командир удивлялся – а где же мужики, одни бабы и дети.Понял так , что они  где-то дружно что-нибудь спасают.Наконец подплыли к центру поселка, там где вокруг небольшой площади залитой водой здания сельсовета, клуба и магазина.
И вот здесь то увидели поселковых мужиков.Они большой оравой сидели на крыше магазина и резались в карты.Азарт  их так разобрал, что даже не заметили подплывших лодок.Причина азарта прояснилась -  проигравший нырял в холодную воду и через окно должен был раздобыть бутылку. Для подстраховки обвязывали веревкой за поясницу так как не всем это удавалось и  кое-кого приходилось вытягивать за веревку и откачивать здесь же на крыше.Бутылку приканчивали, деньги клали под кирпич на печной трубе и игра продолжалась …


Штабелевали бревна.Подошел Средин, позвал меня издалека, пошли вдвоем по аллее.
-Понимаешь , печка не горит, второй день  уже, намучились. А тот старик - печник с поселка в запое…
Неделю назад он обещал меня засадить на губу « надолго, с продолжением » и проследить  чтоб скоро не выбрался…А сейчас у меня в душе равнодушие и легкое недоумение  по поводу забавности человеческих отношений. Злоба  тяжелое чувство но, к счастью для человека и мимолетно. Но справлюсь ли с печкой,  думаю с беспокойством,- в городке такие конструкции довоенные , замысловатые.
Разговор натянутый, так и подходим к дому.Квартира старлея в коммунальном стандартном доме.Их здесь десятка три похожие на бараки, вытянулись шеренгами как на плацу, без дембеля.С потемневшими, широкими верандами за стеклами которых виден всякий домашний хлам.У старлея квартира двухкомнатная,  светло, чисто.Кровати, холодильник, этажерка, стол, мелкие безделушки на всем.Жена худая , среднего роста качала на руках малышку.В комнатах едкий дым, возле печки грязно, зола, полуобгоревшие поленья, бумага.Жена говорит раздраженно – И так с нею и сяк…
Она принесла ведро, стоит с обреченным видом с совком в руке. Осмотрел печку- топка забита углем, дым сочится изо всех щелей.Я взял у нее совок, протянула будто выронила.Выгреб из топки уголь и дрова, вход в колодцы чист, сажи мало сравнительно , но тяга едва-едва.Может быть в колодцах..
 – Ну что,  разберем верх немного,чтоб колодцы осмотреть?
-Давай – кивает Средин – что угодно, лишь бы горела.
Я  снял верхние три ряда над колодцами, выход к трубе по стене куда-то вправо – незнакомая конструкция.Разобрал еще – сажей оказался забит вертикальный ствол.Знать бы устройство печи, сразу можно было бы догадаться.Выгреб несколько ведер золы,сходил за глиной и песком .Часа через два печка гудела топкой как паровоз.
Жена его приготовила яишницу с колбасой, выпили по стакану водки, чай с пирожками.Кусочек жизни домашней, милого быта.Короткие разговоры вокруг необязательных тем. О своем рапорте обо мне в штаб ни слова…
Средин раздражителен в отношениях с женой, раздражительность хроника.Морщась, успокаивает раскричавшегося ребенка, протягивает жене  - Уйми ее…
Тяжесть семейной жизни во всем его облике.
На этажерке книги.Я подошел, потрогал обложки, несколько знакомых – Горбатов, Бубеннов, Фадеев…
Поздно.Хочу спать.


Вечер.Воскресный.День был морозный.Выпавший прошедшей ночью снег выбелил деревья, крыши, технику и все казалось построено и сделано  понарошку для сказочной игры и вот выбегут нарядные красивые девушки, будут танцевать и улыбаться нам…До вечера ждал.
Сейчас полроты ушло в кино.Обычно уходят все, но сегодня этот же фильм крутили днем.
Пишем письма, читаем ,просто валяемся по койкам уставившись в потолок. В углу неумело кто-то пиликает на гармошке.Заплеванный пол в проходах, мусор.Мы почти все одеты в фуфайки и бушлаты, иногда поверх накручиваем одеяла. Холодно.
И целый день сон до одурения, до опухания лица и нездорового тумана в глазах; или же домино с оглушительными выстрелами костяшек, что должно означать азартность игры.
Пришел из котельной, там читал.Высморкал угольную пыль из ноздрей, завалился на койку.
Вдруг крики из каптерки.Сказали что там ротный и Икрин.Икрин с обеда пьяный, с кем-то сцепился у клуба, его дивизионщики притащили в казарму.Из каптерки слышится плачущий крик,кажется икриновский, переходящий в рёв.Выскакивает ротный,зовет Васильева и Шмидта – Свяжите его.
Икрина выволакивают из каптерки.Он головой считает крутые ступеньки, но кричит отчетливо – Жопошники еб.. порежу. Налитое кровью лицо, кажется брызнет сейчас фонтанчиками из глаз, ноздрей, ушей, на подбородке старый рубец шрама.Его поднимают на ноги и подталкивают в спину. Он пинает трибуну, она падает поднимая с пола облако пыли.Его связывают и выволакивают в холодный умывальник.
Снова щелкает домино.Цветные пртреты равнодушных деятелей  без осуждения смотрят  со стен.
Кто-то вернулся из увольнительной, рассказывает о крупной драке в Арыси.Обсуждают с руганью и угрозами – заложит их неизвестный мне парень или не заложит.
Пишу и странно все это уходит от меня как будто я и не свидетель происходящего….
Почему люди отчуждены друг от друга и невозможно достучаться  друг к другу, зачем устраивать перегородки социальные, национальные, профессиональные и проч., а потом прибегать к алкоголю, что бы создать иллюзию открытости, откровения, исповедальности… Нам не понятен язык птиц и зверей; о чем думают деревья за решеткой казарменных окон? Нас здесь в казарме почти двести человек , но кто мы друг для друга – те же птицы и деревья..




Табуретка вся в машинном масле и салидоле, застелили ее газетой и высыпали картофель -крупный, рассыпчатый, обжигающе горячий.Снаружи тонкая пленка кожуры легко отделяется, под ней спекшаяся прожаренная скорлупа . Я медленно сыплю серую соль на дымящийся разлом, разминаю хлеб во рту и откусываю  картофелину… Господи, как вкусно!...
На газетном листе крупные строки : «на должную высоту», «в твоей молодой жизни», « жертва баптистской секты», « выше знамя », «империализм – злейший враг» и т. д,
Неужели что бы любую мысль сделать понятной для всех, надо  ее четвертовать и обратить а в свою противоположность.!
Спрашиваю - А что, баптисты есть в Арыси ?
- А черт их знает – отвечает машинист, белокурый,худощавый с быстрыми глазами.Прислушивается к стонущему звуку за окном вагончика, пояснил –Башмак подложили…



Если б можно было тепло нарезать кусками и распихивать его по карманам ,казарма вмиг выстыла бы, так его здесь мало.
Продлеваешь сначала минуты, прячась в сон, но действительность выволакивает тебя  холодом за пятки и за уши нарастающим шумом казармы, затем растягиваешь секунды – они лопаются как мыльные пузыри…Взлетаешь над койкой – холод и вонь казармы пеленают тебя как родного и опускают на ледяной пол вконец отрезвляя…
В каком широчайшем диапазоне человек ощущает и осознает жизнь – холод и жара, ругань и слова любви,ласка и удар, фантазии и ползучая повседневность, равнодушие и вера…
Может быть смысл человека состоит в том, чтобы бесконечно расширять этот диапазон?
Но зачем чуду рубище!?..
Зона окружена стеклярусом нежнейшей изморози на колючей проволоке- дыханием можно проложить проход в любом месте…Вот только охрана на вышках на снегурочек не похожа.Низкие крыши построек зоны громоотводами впились в ледяное  небо, может по ним стекает холод на эту землю…
Проходная.Пропуск. Шмон.Тишина…


          В самоволке.Пошлялся по улицам.Дрянной городишко Арысь, все плохо – улицы, дома, небо…Как свалка  всего что оказалось ненужным в других местах.
 Выпил вина на базарчике, взял у старухи с прилавка для пробы сушку, пожевал – вкусно.Протянул двугривенный.Старуха отталкивает руку – Возьми, не стесняйся, а денег не надо .И подает в горстях сушку.
Среди леденцовых луж стоит молодая женщина.Улыбнулась мне и я ободренный, сказал ей какую то глупость.Но через минуту разговаривали как старые знакомые.Лицо ее улыбчивое, ласковое. Говорит- Вот  жду своего.Пошел в туалет и пропал ,может там черный ход есть…
Улыбалась грустно – Отчего так пьют много и безобразно..
Я вспомнил – Я вас встречал в городке ..
- Да я оттуда, мой муж в дивизионе, капитан..
Сказал ей почти серьезно – Бросайте  вы своего  ,уедем со мной
Засмеялась - Куда же уедем, нельзя так…
К ней подошли дивизионный майор и две женщины, откуда-то сбоку. Я и не заметил.Она усмехаясь, попросила – Вызволите вы моего из туалета, пропал там..
Я ретируюсь и вижу прощальный кивок ее головы и ласковый взгляд.
Вспоминались вечером ее грустная улыбка и глаза светлые с голубизной; думалось – такая женщина для семьи, для детей, для жизни надолго – все смягчит, уладит, успокоит и в быту и в смерти…Надо найти ее, спросить о чем-то…Но о чем?



          Володя (Ключар) протянул мне письмо – Вот и  пачка открыток, посмотри ..
Письмо – два листа небрежным почерком. Пишет Володин товарищ по художественному училищу.Я спросил – Сколько ему лет?
-Да пацан совсем, 47 года.
Володя перечитывает вслух из  его письма « Приезжает молодой Павлюк и твердит – не делайте из натуры догму, рисуйте по впечатлению, учитесь у Ван-Гога, Моне, Сезанна…Возвращается из отпуска отец, старый Павлюк – Копируйте природу, учитесь у Яковлева…»
Далее о том как исключили его из училища с правом восстановления через год, об оценках.
И еще  «Как насчет женщин? Советую заниматься онанизмом –антиприятнейшая штука…
С десяток порнографических открыток.В письме о них – Не думай , что я их покупал, я их брал там, где дураки покупают…»



              С такой неохотой встает день над Арысью – солнце едва найдя прореху в облаках над горизонтом сверкнуло красным лучом и, наверное от тоски и увиденного, спряталось.Щит у кабины не спасает от ветра, кажется наоборот он клубком вихря несется с нами в кузове забираясь во все щелочки одежды и между ребрами выхолаживая и все внутренности.
-Хоть бы сломалось что-нибудь – говорит кто-то из молодых.
-Типун тебе на язык
-Заткнись - отвечают ему.
Сломаемся, будем мерзнуть в степи пока с зоны не пройдет встречная машина в городок и не пришлют замену; бывало такое. Сейчас добраться до зоны и обогреться  кто –где , в котельной, в караулке, в подсобке – набраться тепла и на периметр, в работе время идет быстрее и о холоде забываешь.

               Зашел к  Григорию Матвеичу.Он сторожит пиленый лес у строящегося дома за оградой городка.Сидим в тесной подсобке – он на табуретке перед пышущей жаром раскаленной спиралью «козла», я в углу  на старых фуфайках заляпанных раствором.Дед говорит со мной как с равным, мне приятно и который вечер беседы у нас неторопливые, спокойные, тематически  беспорядочные, так как перескакиваем с одного предмета на другой.
- Дядя Гриша – спрашиваю я – а вот раньше люди здоровее были?
Дед покачивает сухим морщинистым лицом заросшей короткой бородой– Люди как люди, по разному как и сейчас….
Слова он произносит в разбивку, будто по слогам и так будто выбирает  какое слово произнести.Иногда кажется, что он и забыл уже о чем говорил, но нет, погодя снова  возвращается к теме медленно с раздуминкой.
- Дядя Гриша, а влюбились когда в первый раз?
Дед похож на гнома из немецких сказок и темносиний колпак почти такой же на голове.Я не замечал, что бы он снимал колпак, видно плешь у него зябнет.Дед долго молчит, выражение лица у него не меняется, будто и не вспоминает он.
- Мальцом был лет пятнадцати.А у тетки, отцовой сестры дочь росла, на год поменьше.Встретились как-то, посмотрел на нее и кажется ничего не желал бы…Весной было.Два месяца мы с ней миловались как могли.Ходил я восторженный,работал за семерых, отец только диву давался.А потом  случайно застала нас мать на сеновале, так и кончилась любовь…
Григорий Матвеевич вытаскивает из зеленой противогазной сумки бугристые небольшие картофелины и ловко закидывает их в отверстие керамической трубы «козла».
- Так чем же кончилось? – спрашиваю я.
-Чем же еще- выпороли обоих и все.А дочку тетка увезла через неделю..
Я разочарован - А позже встречались?
-Нет, не довелось.Потом уже узнал, что померла она в тридцать третьем году на Кубани.С голоду померла.
Картошка шелестящим звуком лопается в трубе и по подсобке сочится вкусный запах, можно подумать, что в трубе меню из десятка блюд готовится.Рама окна  черна, но снаружи светло от звезд и молодой луны.
-Лет пять назад на могилке ее побывал  - после долгого молчания говорит Григорий Матвеевич  - Прибрал, крест новый поставил..
Он встает, надевает шапку, тулуп и сразу становится большим и неловким
- Пойду погляжу, пока картошка дойдет.
Я выхожу за ним.Холодно Блестки звезд необыкновенно чисты,Млечный путь не кажется туманным, а четок и ясен, все звезды можно пересчитать.


                Комсомольская конференция.Докладчик  - первый секретарь ЦК ВЛСМ Узбекистана Джалибеков Узбек Али – О раскольнических действиях китайского руководства.
    В зале нас человек 200, разных родов войск и десятка два девушек. Джанибеков: - О линии китайского комсомола – поссорить, столкнуть лбами молодежь…Истинные цели состоят в том, чтобы подчинить своим политическим целям…Руководство китайского комсомола высоко оценило московский договор как обман    Я был на  всемирном фестивале молодежи в Хельсинке, видел как нагло там  вела себя китайская молодежь…
В июле  в Тин Удже на границе Казахстана и Китая слет…Заявление первого секретаря комсомола Китая о том что по своей деловитости китайские комсомольцы и пионеры давно оставили позади себя советских…Несколько ранее у них был другой лозунг – учиться у советских комсомольцев 20-30 голдов, но  этот лозунг бы вскоре ими отброшен…Пресловутый идеал китайской молодежи Лай Фен.Он рано ушел из мира сего, изнывая от любви к Мао.Он выдвинул основные принципы воспитания похожее на библейское учение .Какой мол смысл увязывать интересы личности с общественными интересами.В нынешней период фетишизация любви может сыграть отрицательную роль и может случится так, что из-за любви можно совершить политическую ошибку…(Длинная цитата из китайского молодежного журнала) Бон Жо Хуа из буржуазной семьи, руководитель молодежи.Известен китайский призыв – чтоб люди говорили от всей души, чтоб цвели цветы…Мы помним как тысячи изможденных людей аереходили границу на нашу сторону И что они рассказвали – отправляют молодежь в лагеря трудового воспитания..Китайские руководители предъявляют территориальные претензии – издана карта, где в территорию Китая включены Алма-Ата, часть территории Казахстана до Семипалатинска…Китайцы говорят о революционных особенностях народов Азии,Африки и Латинской Америки, они ссылаются на расовую общность этих народов Конференция «трех А» . Имя Лай Фена повторяют как символ, хотя он погиб от ничтожного случая.Его основной подвиг, что он усиленно изучал произведения Мао.Он не ездил в трамвае, а ходил пешком, писал в дневниках –«сегодня национальный праздник, дорогой Мао я днем и ночью мечтаю увидеть тебя, каждая клетка моего тела припитана учением Мао..» Мао лично написал его имя тушью на бумаге с припиской – быть как Лай Фен.Марксиз они хотят подменить учением Мао, говоря , что основоположники марксизма не писали по китайски и не жили в китайских условиях…Даже на уроках арифметики – Товарищ Мао проехал на автомобиле..сколько километров проехал товарищ Мао…Молодожены перед вступлением в брак должны три раза поклониться бюсту Мао…Переписка с гражданами СССР считается преступлением..
О стратегической хозяйственной политике – месячная доля питания строго ограничена.Жительнице Сорокиной из Алма-Аты  пишет сестра из Синьзянского района живут в условиях постоянного недоедания,в Народную коммуну велели сдать все , вплоть до курицы.За 63 год границу перешло в СССР более 150 тысяч китайцев…
     Выступает зам начальника политотдела, капитан. Показывает карту, черной линией отмечена граница Китая « в период наибольшего могущества»- охватывает часть европейской территории СССР как сферу  дейсвия Чингиз-хана…300 случаев нарушения государственной границы …Приводит примеры – китайские военнослужащие на автомобиле пересекли границу, несколько наших пограничников взявшись за руки образовали цепь.Машина остановилась в 20 сантиметрах от наших солдат.Они вымазали радиатор мазутом, тогда наши солдаты взяли старые плащи и держали их перед собой.Уезжая китайский офицер бросил отпечатанную листовку с протестом., заранее отпечатанную, какая наглость ..Китайская группа во главе с офицером на лошадях нарушила гранцу.Вначале мы с нми по человечески разговаривали, потом пришлось помочь им слезть с лошадей, забрать оружие…Часты провокационные письма с приглашением в «китайский рай»….А  гражданские тысячами переходят границу голодные, раздетые и просят одного – хлеба…За мужество и отвагу 200 пограничников было отмечено наградами…


     Мирзоев сошел с ума, его комиссовали  и отправили в психлечебницу.Комбат спокойно рассказал об этом сегодня в клубе при подведении итогов – производственных и дисциплинарных.Я вспоминал суд, подполковника с его обвинительной театрально-гневной речью…Устроили показательный суд в назидание остальным.Доконали Мирзоева.
Итоги дисциплинарные за вычетом многочисленных пьянок : Орешкин охранявший ветку в паре с молодым стащили семь досок из зоны Герасимова.Зона ограждена тройным рядом проволоки и двое часовых на вышках.И ухитрились вытащить доски днем. Доски продали,выпили,когда начались расследования парень из дивизиона с которым они выпивали заложил их..Другой, Чалый из 4 роты, шофер …продал дрова,причем продал той хозяйке у которой на квартирует завскладом дровяным….Ну и остальное, Комбат беседовал часа полтора…




 Комбат – Новый год это не праздник для нас, это просто дата летоисчисления.По правилам мы его и праздновать не должны…Рабочий день до пяти, с обедом на производстве…Уходит.
Его сменяет Чернов.Начинаются политзанятия.
- К вопросу о некоторых указаниях насчет Нового года…
Жопоносец вдруг приостанавливает поток слов,говорит Чандыку
Чего ты там шавкаешь как шавка из подворотни…
Лешка Польшин находчиво вставляет – Да он взволнован вашей речью, товарищ майор..
Ко всеобщему изумлению Чернов это принимает всерьез,он приосанивается и продолжает занудство. Я слышу обрывки фраз ( читаю книгу) – Для нас Сибирь это романтика…. Вот по радио вчера говорили, что каждый по своему эту самую романтику понимает.Вот сейчас в Братске рождается по сто человек, это романтика…
В конце долгой речи ни  о чем - Чем дальше  значит в лес,тем больше – он запинается, то ли вспоминая, то ли придумывая , наконец выдавливает –Тем больше этих самых братских ГЭС…
На пухлом лице майора удовлетворение, он потирает руки.


            Павел Шубин ( в журнале «Молодая гвардия»)

Шепчу не имя- есть оно и пусть
Нет, всю тебя как песню, наизусть
Молочный запах кожи молодой
Изгиб рукм, девической худой.
И медленных зеленоватых глаз
Безмолвный , древний как земля рассказ.
Я в снежном ветре голос твой ловлю
Двадцатый месяц я ночей не сплю
Ракеты марсианский свет в окне,
Томит и мучит: думай о войне,
Провыв сквозь тучи в темной вышине,
Грохочут бомбы: думай о войне
И снайпер целящийся в сердце мне
Ворчит сквозь зубы: думай о войне!
Я днем пережидаю взлет ракет
И от фугасок падаю в кювет,
Со снайпером тягаюсь нарезной…
Но ты со мной…но ты везде со мной
Снежинка на щеке – ресницы взлет
Кровь на сугробе – белозубый рот.
Как разучиться мне тебя любить?
Как  ухитриться мне тебя забыть?
В землянке храп,ребята спят давно
Палаткой занавешено окно.
Молотит лес немецкий артналет
Коптилка гаснет и земля поет
И я один.Я сплю или не сплю?
Я  в снежном ветре голос твой ловлю
Начать письмо? Но как в бумажный лист
Вписать, втельмешить стали рваной свист.
Простую смерть, в которой ты живешь?
Да, именно – не я , а ты,Лишь ты
Как льдинкой тают в темноте листы
Зачем письмо? Ну тяжело, и пусть
Глухая ночь.Табачный пепел.Грусть.


Тело напитывается теплом и так хочется думать, что этого тепла хватит на остаток дня и на казарму вечером.
Покидали в костер все что горит, даже какие -то упаковочные штуки, которые увел у киповцев Шмидт, изнутри у них блестящее покрытие и пламя, облизывая его становится ярко-синим.Наверное  поэтому мне вспоминается море, да и не мне одному, потому что Тимченко глядя на огонь стал рассказывать как он нанялся рабочим в экспедицию на Азовском море.За это ему шла зарплата; он до сих пор не может понять – Ни хрена почти не делал, приборы устанавливал , да рыбу чистил.В ухе стал разбираться. И он стал с  наслаждением рассказывать с какой последовательностью и какую надо  рыбу бросать в котел…
-Заткнулся бы ты – пробормотал Польшин.И, наверное все вспомнили предстоящий ужин с кирзой и чаем.
Голова выстужена холодом, где-то в глубине на пятачке греют друг друга остатки ощущений давая команды пошевелить пальцами в сапогах, да в ладонь подышать, чтоб нос не отвалился.
Наверное холод встряхнул человека в древности и подтолкнул к будущему научив защищаться, одеваться, соображать. И из теплицы рая не бог людей изгнал, а сами они бежали оттуда, что б через мудрость отчаяния сравнятся с богами. Бог всеблаг и вездесущ, но лезть на рожон ему – себе в убыток, поэтому только вочеловечившись Христос способен был повторить подвиг человека. Но вот ведь  выбрал теплые места, а не Арысь и  здешнюю зиму…
Карандаш становится  хрупким как леденец, я засовываю его в рукавицу и держу у огня. Шмидт наконец отломил часть ящика вмерзшего в остатки бетона, пламя долго обнюхивало залепленные цементом доски и не дождавшись от нас лучшего, неторопливо стало облизывать их. Потеплело.


 В имении Ясна Поляна жил Лев Николаич Тостой
Не ел он ни рыбы ни мяса, ходил по прошпекту босой
Жена его Софья Толстая, напротив любила поесть
Она не ходила босая, хранила дворянскую честь.
Он был на войне и оттуда вагон впечатлений привез
А роман его «Воскресенье» читать невозможно без слез.
Он видел как гибло дворянство и как разлагалась семья
В результате того разложенья на свет появился и я
Не ем я ни рыбы . ни мяса, хожу по прошпекту босой
Подайте,подайте граждане, я сын незаконный его…



Сирена воет голосом отчаяния загнанного в тупик. Минут 15 городок в движении.Но вот все застыло, даже ветер и мороз приутихли – куда всех смело?.Жесткие штрихи  караульных вышек, тишина на боевом взводе…
Наши расхристанные фигуры вносят явный диссонанс в заведенный пружиной тревоги порядок – как пердеж во время присяги, как пропущенная буква в парадном транспаранте…



Ночь. Длинный луч прожектора от сторожевой будки едва достигает нашего последнего вагона. В этом луче третий час копошаться два наших взвода.Ящики выволакиваемые нами из вагонов тяжелые , плотные, будто не из дерева сбиты , а отлиты из металла.Вдоль вагонов неутомимо бегает артиллерийский капитан. Голос его резкий, громкий, будто по воде плетью охаживает
-Отставить! Брать за рукоятки! Не переворачивать! Не бросать!…
В конце каждой фразы матерок выговариваемый с особенной интонацией,то  нежно –любовным оттенком, то стреляющим звуком - как будто ради  этих матерков он произносит и все остальное.
Это так интересно, что я несколько раз провоцирую его остановиться возле нашего вагона и вступить в разговор:
 – Что-то в ящике перекатывается, товарищ капитан..
- Что! –перекатывается !, это у тебя в мотне перекатывается,живее поворачивайся…
И матерок, резко как через выхлопную трубу.
Становится интересно всем, мы развлекаемся и, вывернув осторожно монтировкой ручку у одного из ящиков, надолго приковываем внимание встревоженного артиллериста.
-Как же он разговаривает с женой, с детьми, в компании – изумляется Аладьин – это же прилипло к нему…
Луч прожектора иногда отодвигается в сторону открывая ночь.И оказывается тишина ночи громче мата артиллериста, рева отъезжающих груженых машин.Спектакль звезд разгоняет усталость.
Наконец – шабаш.Маневровый паровоз оттащил  вагоны, луч прожектора погас. Выползла согнувшаяся от холода бледная  тощая луна и звездный халат ее не греет.Мы набились в сторожку и через полчаса жесткий стылый воздух подтаял нашим дыханием и  разговорами .
Я вытянулся на полу, в сон будто в яму провалился; но ненадолго и глубоко наверное, потому что сразу же что-то стало сниться. Меня затормошил Банух :
– Едем, машина.
Машина плыла меж звезд, накаленных, отграненных морозом, сверкающих, наверно это сегодняшней выделки звезды.Греясь, стучали ногами об пол кузова.
Что за чувство! Почему кажется, что эти минуты чрезвычайно важны? Чем важны? И почему именно эти минуты?
Как будто стал я участником редкостных событий, но не понимаю этого, не вижу…Но почему так? Почему?

Разожгли костер в нейтралке зоны, пока заметят да прийдут, согреемся.Да и отговорка есть – с нами молодые – трое.Один хохол,мерзнег.Прислонился к бетонному столбу ограждения, стекленеет глазами С лица стекают все выражения …Говорим ему- потри лицо рукавицей.Вздыхает –Больно.Ткнулся к костру, обжигая шапку и брови.Акопян смеется – Шашлык с тебя хороший будет,жирный.
Я присмотрелся – не обморозил ли он лицо? Нет, из носа закапало, глаза отошли, заблестели.
Из молодых и Стоянов – болгарин.Внимательные черные глаза.В работе нетороплив. Обстоятелен , учится новому быстро.Вчера вдруг со столба оборвался натянутый машинкой провод.Петля , усеянная колючками.хлестнула его по голове.Глубоко надвинутая шапка спасла лицо его.Он обернулся к стоявшему позади Титунину, жест рукой – все в порядке...




10.Госпиталь -----------------------------------------------------январь – февраль 1965
    Блокноты не сохранились