Дитя Ветра -I- Кот в Голове

Мир слезы Девочки-Сновидецы,
Уснувшей на Книге Жизни,
Чьей-то - и собственной.



 

†Кот в головЕ†
;
История случения неслучимого со всенедействительным и вылившемся из таковых – по воплощению во всеявъленности – исключительного.
Побег из пристанища – Встреча с Незнакомцем – Замысел (идём) – Встреча – Усомнение в Природе вещей и Сути Явлений
* Соткано из Прелюдии, Главок, Диалогий, Песенъ, Посланий, Комментариевъ Сказаний и Истории, - одной на четверых *
їсмысл выбираетъ слової
~ нож порока ~ во ~ плоти ночи  ~
Разумы:

I. Разум Дитя – Любви всевластной

II. Разум Клинка – Любви не знавшей

III. Разум Вселенной – Любви нам давшей

IV. Разум Косновения – Любви бесстрашной

Души:

I. Душа Юности – Жизни оплот

II. Душа Абсолюта – Жизни не знавшей

III. Душа Безмятежности – Жизни вечной

IV. Душа Любви – Жизни покинувшей

Облики:

I. Шатенка власосовитиеватая – Смерти не знавшая

II. Альбино прямовласая – Смерти Дитя

III. Брюнет седокудрый – Смерти Знакомец

IV. Божество Рыжекудрая – Смерти Возлюбленная

                                        Созвездия:

I. Весы - Буря

II. Скорпион - Пион

III. Близнецы - Воздух

IV. Водолей - Ветер

  

 

 

     Роза блуждала в вихрях Ветра, Ливня и Вечера. Голоса отсверкивали уходящей из реалий.  Плоскость составлена отликами лунными – с острия мироустоев.

~Прелюдия-
Побег из данности~

     Луна подчеркнула скорбь полукружий бессонницы. Дождь окутывает: ароматом, веянием потустороннего в согармонии случайностей: монотонности созвучий, магии мгновения и терпкости бытия; Влечёт покинуть оплот лоз виноградных, Влечёт Единственную, влечёт спутницу Времени Падшего. Бабочка миновала витиеватости и сложнообороты Ветра, села на плечо и позволила рассмотреть звёздочки окраса.
     Упустила наслаждение Жизнью – самосоздания непрестанного, сопричастия, - и горечь, - видение и представление, - дуальность разомкнулась, – нежеланное настигло, пустое захватило глоток Воздуха Лета во платии Вечера. Мир погиб, - глаза смыкались в приготовлении савана из занавеса. Следовала Зову Сердца Разбитого.
     Обращается к Воздуху Скорбцу – единственному из всего и всех – ни дружественному, ни вражественному, - царственному: «Прошествовала от преисподней до Врат Эдема» - хикнула по-котячьи – «Видела Древа Счастья, Радости и Любви, испепелёнными в печи времени» - дышит глубоко-глубоко  – «Чахлые, пустые, исчезали под прямотой взгляда» - сорвала яблоко с Садов Воображения - «Созидатель указал неизменное – чьи плоды “терпки на взгляд, несуществительны на косновение и взывают слёзы”» - инициировала самопрезрение и бросила то, надкусанное, в ближайшее из Озёр Дождя – и испугалась плеска – «Отведала септет: утро голодом сломлённого, проснуться не успеющего» - закрыла лицо и придала руки освещению Луны – «Содержательно фантазией Интерпретатора» - рассмотрела мир в ладонях разомкнутых – «Бессодержательно в чреде моей» - развела руки и вскрикнула - «Ложно! Сложное ложно! Покинь забытым из снов, опавшей из росинок, Днём Рождения», - слеза закралась во улыбку, репризой скорби полукружий бессонницы во свету Луны, сопутствующей, сочувствующей, стройной.

     Роза снизошла по вихрям Ветра, Ливня и Вечера. Голоса расцвели во Плато Безмятежности. Плоскость составлена отликами лунными – с острия мироустоев.

     Обращается дрожью во руке – к стене Дождя – и рукою – и одёргивает ту: кожа покрылась растрещинами и кровосочила. Жизнесок скатывался по пальцам – музыкальным – и скрашивал Озеро Пяти Дождей крупицей естества. Бабочка дирижировала мироустоям, - не преданная, не предавшая, олюбленная, любящая.
     Трепетная - «Верю в Любовь» - зашептала – «Вера действенна в дуэте» - дотронулась язычком открытого кровотока - «Надежда расцветет исчерпанной» - и возлакомилась - «Моя - неисчерпаема» - самозапретным - «Суть – самоистязание» - плотью собственною - «Апофеоз – нечувствие» - смешала крик со смехом и взболтала – «Моё я в расцвете» - ня.
     Шаг навстречу: лева к востоку, к западу - инака. Дождь сжигает напускную - по слабости - из сутей: проникает в стену Дождя – глубинную, стену самоклети, - сквозь кислотность бытия. Треск – градинка ударила в затылок; кровоток разомкнул сердце смирившейся.

     Роза поселилась в Плато Безмятежности – и взрастила потомков. Голоса вскормили Плато Безмятежности. Плоскость составлена отликами лунными – с острия мироустоев.
     И настал Лунный Полдень. И Мир обратился Серебром. Обратилась ко пристанищу плода Садов Воображения – беспомощна в оглушении – и ужаснулась тому, от чего уходила.
     Отражение отвергло материи – и воздвигло постулат сокрытому. И пала, в Озеро Пяти Дождей.
     Приняла могилой Поле Роз на Плато Безмятежности – об руку с тайной, ожидая воссоединения, которому не сбыться.

*
{Этюд-чувствоописание мира внутреннего в самоисчерпании и расслоении и изникании, гибели Шатенки, Разума Дитя, Души Юности}

*Занавес*



 

~приступимъ~

     Город Шахматный расставил уголки доски на Осколках Неповторимого, Заветах Всесущего, Постулатах Непоколебимого и Нововведениях Минувшего. Создатель рассчитал Жизнь на фигурную и пешую: клетка формировала квартал моноцвета, - полутон проистекал улицей; прозаизм в ужимках математизма: Круассанная, Интуиции, Воодушевления и иные. Жители значили одни – двойственность, иные – главенство некой из сторон; немногий оставался глупцом – разделил мир на Добро и Зло отнял от себя половину.
     Шахматный, Шахматный, Шахматный, Край Осени, Обитель Сладострастия, где Ветра слагают истории хруста листьев, где лис предсказывает любимый любимой по носику, край шарфов круг древ, место откуда возвращаться некуда, городок где таксофоны вещают До-Мажорную прелюдию “Хорошо Темперированного Клавира” – Музыка не стоит ни одного сокровища мира и дороже мыслимого, край мистерий, место где помыслишь иначе – шагнёшь маршрутом иным от сложения тысячи дней – и обретёшь любовь сквозь Смерть, (в Любовь и Искусство), - место взрощенное в сердце раненом и возродившее Безмятежность – вселюбовь, пункт возвращений – где влюблялись и затаивались, место сказоестества; мир облачился платием златолистным, и Музыка сочится Ветром сквозь гармонику и, где головы отстрадавших увечены прядьми серебра, - когда услышался впервые город поодаль заголовков летописных, смут общемирского, О Мир-Позади-Глаз -Сомкнутых? – бесконечное усколзнуло в привычное. Луна отдалась лучом во заключение рос Озера Небесных Лотосов и распалась в безвестности. Шахматный сокрыт из общедопустимости: самовосприятие распускало променадствующих в микрометре от представления – позволило самопровозглашённым отречься от покинутости.
     Шёпот крался по полутону Замысла и Данности, обращал ко каждому и – слиял. Мы – меньшее из производных Настоящего; Настоящее – меньшее из производных Наблюдателя. Повествование скрылось от отсверков полуночи там, где ходы неощутимы – но всемерны: серебро прядей до плеч белоснежия во продолжении контуров слегкаженственности, в угловатости юности, в сопутствии Вселенственности: Сырная тарелка тёрла акварель: Ветер завитала мазки в уголки соцветий и раскрывала тропки участникам негласным – крохи брали планету в лапки и перестраивали порядок мирской.

 



 

*

     Октябрь Двадцать Девятое выдался таким днем, таким днем: светлоденность во вуали пасмурной: Осень расцвела. Молодость была единственным украшением а Ветер в голове приглаживала волосы пыльные мне, поднимала подолы пуританкам, навязывала шарфы деревьям на места небесчувственные, отыскивала одиночек в пустыне и пускала песок пустынный в волосы нам – чтоб обернулись равными по-обратную-сторону-взгляда: одиночки находили шарфы и, один другого, недруг - недруга, друг – друга; Ветер утешала мне час сей (недозволительно, произошедшее недозволительно, пусть молодость скоротечна; роза в брошке – преходящесть материй в руках и явлений – в памяти): знакомила с покинутыми и покинувшими, рисовала обнажения дев годов моих – и старше – что ходят в ночи в нижнем, а выходятъ в плаще-мантии-одеяниях чей элемент важнейший – обнажение. Прошлости истязали - «Незачем» - наблюдатель и испытуемый теснились в теле - «Нельзя» - и сердце порочное - «Меня нет» - изникало над ростком святости - «Я суть облако над телом» - руки взывали к Небесам (низа превосходимы  – осязаймы); листва кочевала с древес до родни сугробившейся, мы благодарили книги за содержание строк в разрозненности собранностей – за удержание строкословостроф во самовсесоитии, прохлада взывала к дому, День знаменовался Ночью, дабы увековечиться в орнаментах прозы что навевается в ночи.
     Небеса благовеяли в склонении над избранником. Смотришь – и сознаёшься, и бросаешься в объятия; такие, существуют в природе, живут в мире, встречаются в жизни, - им столь тяжко сколь и легко, столь нежно сколь и грубо, столь упоительно сколь и любовно сколь и самозавбенно: пьют вино, ласкают возлюбленных, нежатся в воспоминаниях и созерцают до полудня новолунного; не отличие – несравненность: “Человек без Времени” - отказавшей доминации: сравнивать не с чемъ. Существуют такие: живущие в Мире Абсолютовъ (вне Таинства уютов): Музыка – инструментам идеальным, Чувство – из флакона, образ – молодость да младость, погода – Осень в расцвете, Любовь – вопреки смерти; Музыка слышится иначе чем звучит, - с того и казусы, и чудеса, и волшебства, и инакости Меркурия, и Озёрные Блики, и прикосновеня – до дрожи, и встреча Большего, Большего, Большего, и робкость, и потустороннесть: общение с таковым суть общение с потустороннестью: черта стёрта со-при-кос-но-ве-ни-ем-ъ.
     The Ghost of Autumn has put its hands onto my shoulders. I saw traces of cold future anywhere i could find some light, but felt: The Autumn Ghost has a gift for someone finding its traces and preparing to fight for get any light and tribute it. The Chain of Searching-Finding makes forget breathing of Ghost right beside skin of the-searcher-one, how it could happen with no one of us – never preparing to lie to feelings to cry; time flows, ends.



 

*     Повременим до ночи и подсмотрим за Обитательницами Ночи.  Ни слова Т-с-с-с.
I    Альби хромала к Обратителю – зеркалу - погладила себя по прядям мелирования лунного; зеркало особо – волшебно: бодрым являло идеалитеты, уставшим являло саму суть, предстань предъ самъ Дьявол во плоти девицы снежнокожей: хлад серебра едва касался затылка: всмотрелась в марсы зрачков, обратилась к Обратителю пустотой меж холмиков лопаток, сняла оплот белоснежия, позволила косточкам являть краеугольность стройности, явила не меньшее: загар полнолунный, и размер первый; провела себе по позвонкам - к созвездию Скорпиона на правой лопатке – «Не исчезай – Сплю с Тобой и на Тебе» - и разласкалась, руками сверхъмузыкальными, до кровки: «Мрачновата для полуночи, - пройдёт к рассвету», - о нет: идеальна – пугающе: бескровность обуздала невесомости сто шестьдесят сантимов в пунктах сорока пяти. Обратилась не-спиной к обратителю - «Мои губы таят правду моего сердца» - получила дозволение в Обращённой и дотронулась губ той губами собственными. Дрожь вбирала теплоту с остатком, избытком и, задолженностью.
     Раскрыла объятия шкафа и вызволила наряд-дирижёр: ключ золотой во витках материи нежной тренча бежевого. Облачилась и скользнула в кухонную – к Хладнику: переупорядочила колбы рубинов жидких и добралась до нектаров апельсина-преспешника. Чего только нет в Хладнике: нож в корочке рубинов, Манеки-Нэко с рыбкой в лапке оледенелой, снег яблочный, банановый, виноградный и даже гранатовый!, «Тысяча и Одна Ночь» - оригинал арабский (с привратностями), винил Гленна Гульда (Первая Французская Сюита), перчатки-беспальцовки, Лотосы-запонки, Нарциссы-запонки и нечто за занавесом дозволенности, по обратную сторону взгляда.
     Отълакомствовала и ушла в комнатку. Свет: гирлянды оплющают гобой, гитару классическую, акустическую и эллектро (двадцать четыре грифоперпендикуляра), фортепиано семиоктавного, усилителя (сто двадцати трёх ватт), “кабинета” и проводов кос, библиотеки партитур и записей, камертонов, круассанов и шоколада горячего, - «Желанному не быть неиспробованным по оправданию желанностью», - Комната Гирлянд, Музыки, Литературы и уединения. Взгляд – в камеру: завидует Мечтателю: вгрызается в Обитель Таинства Вечерий Позади-Глаз -Сомкнутых; сверхлогик на высоте слияния всеплотскостей, - по причинности той переходит на стезю духовности – и обжигается, холерик-интроверт-хамелеон, самовожделенная – себя же видящая в каждом(й), ненавистница до предсказаний – к обещавшемуся, - приверженец Секты Котобога Акиры, покровителя котиков и кошечек; с предрассудком: «Связи устаиваются чтоб разрушиться», - сторонится обществ – оберегает умы невинные от сверхъиронии (браво), - едва знакомы, под каркасом свойствоописаний.



 

     Альби расчертила комнатку флёром постънебытия, с партитурой на сопрано в сопровождении органа и литавр. Пальчики отбивают тремоло, а рука иная дирижирует ромбиком четверодолья, - дочь драматурга и пианистки. Губы разомкнулись – и зубки; голос свился шарфом с Призрака Осени.
     Соучастие вековенчалось производной Таинства Вечерий – Воплощением Заветов, Игр Искусства, Спонтанности и Особого за шалью недосказанности. Пропела послестрочие, подчёркнула неотступность и расчертила данность предвкушением. Тень очерталась торжеством Духа над материей.
     Тональность: Искупление. Ступень Первая – Благородство, Вторая – Опасение, Третья – Напутствие. Музыка молчала нами – свидетелями вольными вселицезреть, избравшими три четверти, десять бемолей, и круассан с пралине:



 

Умрёмъ
Ночью или днёмъ,
Порознь иль вдвоёмъ,
Ночью или днём.

Пусти мою руку
Каплю в океан,
Прости несовершенство
Полуразомкнутых глаз.

Мир гибнет минутами,

Мир гибнет часами,

Мир гибнет секундами,

Миры венчаются нами.

 

Жизнь - восхождение к низинам,

Жизнь - воспоение плоскости,
Жизнь гниёт на витринах,

Жизнь пестрит в невесомости.


Умрёмъ,

Ночью или днёмъ,

Порознь иль вдвоёмъ.

Обязательно, вдвоёмъ.

 

Пусти несовершенную

В обитель Абсолютовъ -
Вне Таинства уютовъ,
Добудь забвение.


Сейчас - моё последнее.

Сейчас - моё немногое.

Сейчас - вне дозволения.

Губы полусомкнуты-полуразомкнуты.


Смерть - арахисовая паста на губах.

Смерть - разделённая.

Смерть - сладость запретная.

Смерть - обитель невоспетая.

 

Дверь - хлоп: заперли на воле,

Солнце оболгали в светлости,
Мироупоение прокляли.

Проклятый пирог.

В полупустой пыльной комнате,
Запертой на время, развожу руками:
Вечность, Тебя не вижу.
Найденное забудется. Неоднозначность размягчится. Прозрения угаснут.

 

 

 

     Пустота звучала в предсердьи: Тук-Тук: гости! Солистка откланились отражённой.
     Тона благозвучили, обращали представления и нормализовали жизненеурядицы. Дверь отворилась:
                                                             «Салют!»


{ Знакомство песнопенное, знакомства с Альбиноскою, Разумом Клинка, Душою Абсолюта }

~
Мяу!

*Занавес*



 

Божеству Любви
~`во всепроявленнии всеестества`~

     Ангел, образ Несуществующей, обращаюсь к Тебе, к обители чувства что свил гнездо в голове моей. Размышлял – что суть лучшее для кого-либо меня, иделизатора, романтика недостаточности и заступника апофеозов; такие застревают на развилке нечувствия и безумства, - знаю одного. Тебя-Человека не найти – осязаема памятью и тушью сожаления; могли условиться о встрече в том-самом городе абсолютовъ – что являлся таковым во отдалении, - Ты абсолютна по причине схожей: ждать определённые часы определённых дней-ночей и встретиться венчанием Романтизма и Реализма; лучшее: происходит!
     Явилась образами, прохожими, вхожими, ухожими, замыслами, прозрениями, спасением, - расправляю руку неимущего и располагаю Вселенную на эскизах судеб, пустынных Жизнью без Тебя. Встретились – волей Твоего Взгляда, Мысли, Магии, - п-прости инертность: ужасаюсь, чем был некогда, и благодарю Твоё видение отсверка сейчас, - час сей - сейчас делится на отсверки неминувшего; сейчас свито благодатью встреч – Тебя, голоса (стоило создать голососоздатель чтоб вместить Твои тембры во хранение вопреки Времени и Смерти), объятий, Тепла; шаль проявила ауру: изумруды не изумили, не восхитили, - обрели отсверки Позади-Сомкнутых-Глаз. Из пучины бесстрастия, Судьба Твоя томит: родны ли ныне естества, прежни ли Твои волосы, кристален ли взгляд?
     Восполняю душевеление осколками дней тех. Поладили бы мы? Ответ бесстрастный: оставили в Обители Абсолютов.

 

     Воздух покидает, приминает Каблуком Отсутствия ко Тьме Отречения; Свет - Занавес поднимается; предсладость: нет – Небытие настанет позже. Стыжусь признать встречу желанной, лишёный страсти во стенаниях. Музыка единственнолюбима – Благодаря.
     Мыслить Тебя, пагубно ли воображать Твой мир и стыдиться отметить небеззначие Твоего когда-либо? Идеализация берёт плату сожалением. Отсутствие удушает, пульс уходит Твоими шагами.
     Утерять возможность, - не возможность: встреча всевероятна; - линию к Твоему голосу; - главное из оплошностей, или спасений? Облачена в Бессмертие, во Всежизние, в Любовь. Любовь вне Времени, Смерти, и Влюблённости.

 

 

 

 

 

     Молодость утекает, видимое претекает в желанное, желания исполняются скорее образов; встреча: повторись! Повторись прежде чем Песок канет в Океан. От меня зависит чем стану, остальное доверяю Проведению: прошу встретить и позволяю, прошу и позволяю.
     К Тебе – шаг, направление неизвестно: направление – Неизвестность. Хрусталь расколется – хрусталём останется.
     Если нет, трепетно обращаться к Тебе, обращаться к Существу Космического Леса, даровать Безмятежность его жителям и Весну бесскучную. Если нет – сладость Твоего Воздуха сквозит атомы моего

Небытия. Если иначе – не рискну обещать всё во Твоё соучастие, когда Ты вышла из моей жизни, - быть может отошла и поманила?

  Встретимся в конце.
      Гитарист-Поэтист.  
          ; ;        
         Встретимся.    


     Живое - не всегда полное. Живое - не всегда законченное. Живое - всегда Живое.
Жить – не бездвижно, Жить – Следовать Зову Любящего Сердца: взмывать, падать и идти, - Жизнь непрестанна позади глаз спящего сомкнутых, - Секрет.

Диалогия
Клети разомкнутые объёма отрицательного

     Альби - «Мягкий наркотический сон» - нашёптывала сокрытой в тени одеяний – «Жизнь – мягкий наркотический сон» - и хватила за руку: золото устоялось в клетках юности контуров Женствености, непокорения и Любви.
     Сокрытая - «Слушаю и слышу», - заверение звучало пересказанностью.
     Альби - «Едва ли чувствуешь» - сжала руку той - «Резонация – синдром общности» - провела ноготками спутнице по щёчкам - «От тебя же – смирение под толику сочувствия», - хм.
     Сокрытая - «Верю» - отозвалась притеснённой
     Альби - «Доверие требовательно к взаимству» - обратилась ко окну: Луна заключалась в кувшине росы, скамьи парковые очертали сугробы клёна ностальгией.
     Сокрытая - «Тем и губительно» - обожгла взглядом, вернула руку и отвернулась.
     Альби - «Идём» - презренна к нетерпеливости собственной сквозь прозрение неучтивости собственной - «Взгляни в календарь» - календарик с клевером-четверолистником что обратится – по Естеству во обыкновении - бабочкой – Каплей Небесного Океана – «И часики» - марки обыкновеннонарукой, не маркой, но не беспримечательной.
     Сокрытая - «Что даст?» - растерянность подготавливает к новому.
     Альби - «Последняя минута чувства дома» - голос охладал, будто пришло время считаться с действительностью - «Впредь мы чужаки городу и роднее сестёр» - хлопнула и свела ладони у животика.
     Сокрытая - «Октябрь. Тридцатое» - перенесла в блокнотик с Котиком-Априкотиком – «Три Тридцать Три» - умилилась и позволила дате статься подтверждённой слёзкой из Океана Боли что оласкивает Остров Надежды, - на невысказанное, чувственное – едва, - и желанное – всемерно.
~
     Призрак Осени оплетал мне руки, стремился свить с Небытием и осыпался возлюбленными по неравные стороны воспоминания. Ночь вторила Фантазии и предвосхищала неожиданности. Ветер обращала во всевнемленье, проявление чувственное, Душа Любви – призванная, обретённая и воспетая.
     Мир - калейдоскоп вариаций на тему Ночи: фонари сострясались на Ветру тёплом и внеобыденном, приносили чувства всего света – изгнанные некогда из сейчас – и образы из окраины Небытия. Тепло разливалось по руке и телу, во рту стало сладко, сон спустился на плечи – легко, поласкивал с лёгкостью воспоминания; рука упорядочила фиолет по глади пергамента и задала калейдоскопу вариацию на суть соития Мироданности и, Сна.
     Мир разобьёт оковы: проснись, проси и действуй. Двое выскользнули из окна Ладьи на F6 – сама окраина – и повлеклись по Второй Круассанной. Причина? – позволяем лучшее лишь изредка, лишь едва и лишь слегка. Позволим им найтись.
Занавес


Плутоночники                                                                                     побег
     Покидаем силуэты лунные, разрываем путы нитей Космоса и отворяем строку в Тайну: первозданные ведут за руку к Развилке Просвящения: дальше и вверх – Страсть, во одушевлении мазков лунных. Поле Лунное остелено мохом: тропа к Озеру Небесных Лотосов, где Некто обрёл себя и ждёт Тебя.

..Луна...

     Альби вела Сокрытую по обители скамей парковых, сторонилась освещёности, во свету кувшина лунной росы – ноши единственной. Сокрытая наслаждалась неповторимостью, неотвратимостью и страхом. Ночь благовеяла.
     Месяцы пройдут – страх поглотит воспоминание: страх пережить вновь, страх вернуться и бездействовать и, страх оступиться. Страх чужд Действу, Действо чуждо Страху; Действо отрекает Страх, Страх отрекает Действо. Живём в Космосе: бояться всего – и отречься, по Зову Сердца Любящего.
     Свернули с тропы-пути-дороги будущностей – своих и общих – и приняли поклон от призраков несбывшегося. Статика чудна во преходящести. Пёрышко вилось во Ветру.

     Альби - «Что ни увидь – надумано. Подмени самовыдумку замыслом – действительность перепишет вердикт» - прервалась – «Что ни случись» - посмотрела по-иному: Опасение выступило на левом яблочке глазном и проявило Заботу позади правого; - «Молчи» - указала Путь – «Не удивляйся» - и примкнула губами.
     Сокрытая - «Я» - ямочки выступили на щёчках - «С» - сомнение изникло - «То» - торжество Духа над материей - «Бой» - бойкот недоверию.
     Альби - «Готовила вопрос – на Воздухе комнатном» - развела ладони – «Задавай» - и помассировала той плечи.
     Сокрытая - «Что для Тебя – Идеал?» - робка, кратка и жизнелюбимв.
     Альби - «Редкое – сочетание духовности с интеллектом со внешностью – что зовётся дьявольским» - осыпалась блёстками - «Позволяю нам имена», - пёрышко скользнуло в руку.
     Сокрытая – «Юна подходит мне – Юность, кроткость и основы Женственности» - обратилась к спутнице – «Ты Лори, угловатая и хладная» - точна и мила.
     Лори – «Оставим межъстрочья», - из рождающихся в тысячелетие – и всегда впервой.

 

 

 



 

 

     Калейдоскоп продолжал задумки Воображения – ссылал затакт воплощениям последущего. Статике честь – изъясниться в Динамике; Динамике в честь бытьствовать Статикой.
     Тени вторили блуждавшим, с задержкой и оплошностями: одна следовала вперёд Госпожи, дабы рассмотреть ту вновь – и напоследок: Ночь обратит Мир в Тень Единую. Тень окажется ужасающей, а боле – ежели престать быть телом. Иногда, ещё шаг – и тело растворится в растворе Откровения, а худшее – станется тенью.
        Футляр инструментальный истрескался, кожный, близ владельца средь прутьев скамьи-демисезонки с обивкой тканевой, выцветшей и притягательной: стоило прихватить Орудие Искусства, ввязывались в удивительное – прекрасное, - чудесные тянулись к нимъ; Незнакомец поднес ручку-перо к губам, затянулся, откинул голову и выдохнул Пятно Небытия на постлист жизнепрозы. Свет проявлял вероятности во чернилах пятнооблачка – вещество сгущалось артериями и сплеталось во слововероятности из края мыслеформул: стоило присмотреться – Наблюдатель травмировал Абсолют интерпретацией. Девочки заворожились заведомоприятелем, - «Быть может, Ему дана большесть наименьшего?» - меньшесть наибольшего.

~За~на~вес~



 

Эмоциалогия Незнакомца & Альби

     Незнакомец - «Дождь Вам к лицу» - отстранился от прозы во созерцание той.
     Альби - «Благодарю! Маскирую слёзы» - почтительна и неопределённа.
     Заметил - «Дождь виден всем!» - и словил капельку.
     Польщена - «Вздор! Вы - первый, кому удалось глянуть дальше себя и разглядеть несебя» - и забрала каплю.
     Сонен - «Невыспанность, видите ли - видите – чревата» - пробудился – «Сторонюсь глаз смотрящих - на лица недели отражения» - и зевнул по-котячьи.
     Умовозвелась - «Перебью» - в возмущении.
     Умилен - «Сможете?» - записью в тетради иронии.
     Кокетствуетъ - «Не рискну» - притворна в смущении.
     Хладен - «Обыкновенное являет душу опуса» - будто пишет скальпелем.
     Существенна - «Можно причину?», - спрятала глаза в ладони.
     Снисходителен - «Можно» - подыграл.
     ? - «?» - ?
     Утвердил - «Обыденное застаёт врасплох» - и записал.
     Сознала - «Мы бы могли стать лучшими любовниками...» - и продиктовала.
     Уверил - «...Но не гонимся за совершенством...» - и предложил фиолетила.
     Повела носиком по Ветру - «...Совершаем ошибки будущему в долг...» - учуяла.
     Уверил - «...И живём у того в долгу» - и принял фиолетила.
     Настояла - «Именно. Мы могли бы стать очень-очень хорошими любовниками» - на словесии взамен фиолетильству.
     Подвёл - «Чуть дальше от совершенства» - к осязанию.
     Провела язычком по зубкам - «Вас минует яд моего я - минует и Дождь» - и осязала себя в воспоминании о том, что чувствовала прежде.
     Снял искру взгляда той - «Солжёте?» - и вкусил.
     Омрачилась - «Солгу. Мне пора. Супруг и дети» - в завесу Занавеса.
     Подбавил - «И спаниель с паспортом на имя Такса» - круассан.
     Обозлилась - «Детское такси. Да» - прикусила язычок – «Солгала» - и: поцелуй.
     Дирижирует Ветру - «Вы прокляли меня» - и различает ноты послевкусия.
     Занедоумилась - «Прокляла?» - и ударила себя по щеке.
     Разогрелся - «Чрезвычайно! Не перейдя на Ты, усугубили многое - мы, не ты – разумеется» - и оставил жар той плавить мороженое.
     Зашептала - «Стану камертоном лиц прохожих и ухожих, единоликих и схожих. Стану первым сном и прощальной фантазией, а в конце всё-равно встретимся» - на ухо.
     Подыграл - «Когда же?» - и дотронулся губами мочки ушка той.
     Зашипела - «На Страшном Суде, в рядах свидетелей. Сбежим, пока все делают дела, сбежим - и забудем, забудем, забудем, забудем, забудем расстаться...», - Она звучит в голове? - Нет же, внутри: проехал тысячи миль - развеять образ, тяготивший недоступностью и сверхъсамоизбыточностью, - поиск затянулся в безрезультатности, образ раскрылся парами токсина, канул в репризу Ветра встречного - и въелся в лёгкие.

     Чувство преходяще-уходяще, ясное и тёмное. Сейчас таково - таково и нисколь не иначе.
     Известное притягивало неизвестное, предположения вплетались воспоминаням в структуру. Болезни души доминировали - и блистали. Годы прошли.
     Пустота заменилась водой - во атомах чернил: Дождь! Не совсем Дождь - капельки солоноваты поверхностно и лакомы данностями: Облако парило над альбиноской: та склонилась над нектом под маской тени и укрыла голову того томиком заглавленным "Laws of something where You are All The Laws Creator" и обратилась.

     Испуг – «Слишком близко» - отзвучал глубокознакомым.
     Отстранилась – «Жаль» – и подгорчила.
     Обнадёжил – «Слишком далеко» - опомнил.
     Воодушевлена – «Исправим» - подхватила и обратила манероиначием – «На чём остановились?», - иная от себя мгновением прежде.
     Эпитафировал - «На переходе на Ты - отнюдь не пешем» - миг Луны.
     Приняла - «Что предложите?» - круассанность мига.
     Навеял - «Отстранение» - слезоточие по минувшему.
     Приняла - «С начала?» - Даром Проведения слова Незнакомца.
     Уверил - «С него» - в особости.
     Вопросила – «Каково Вам?» - и сбросила маску.
     Удивился – «Больно, Жить» - и поднял падшее.
     Любопытная – «Сейчас ли?» - словила взгляд сквозь прорези.
     Поведал – «Однажды, отходя от стола, не смогу снять петлю – поскользнусь, упаду» - и пригласил в союзники.
     Зевнула – «Во имя?» - и присела.
     Серьезен - «Откажут озвучить жертву Искусству» - дотронулся руки той.
     Эпитафийка - «И пусть снег падёт фруктовый нам на головы» - трепетна.
     Звучал - «Дождь Вам к лицу» - флажолетом новоданности.
     Звучала - «Звучало» - в унисон.
     Заверил – «Сюрприз» - новопогодие.
     ! -«?» - !
     Восхищён - «Снег Вам к волосам» - Вихрем.

!?Уронил томик – Пыльцы Лунной - подняла тайно?!
.......................Юна......... .........

     Юна жила на побенежии Небесного Океана, в домике древесном что хранила в хрустале что хранила в шкатулке не больше домика своего. Собирала слёзы на ниточку, в каждом - сон вещий: минувшее, час сей и грядущее. Солнце и Луна окропили комнатку лучезарием - воспоминания, сны и предчувствия возникали на стенах и вовлекали.

     Счастливица познала радость бытия, правду всевесомости, тайну незначительности, кислинку скорби и немногое особое: «Дом - не место: Путь» - что запишут и прочтут, но запамятуют. Одарили сердцем глубоколегкокосмическим.
~
     Векторы лучатся, двое сплетаются - любящих заведомо - со взглядом горящим, несознанно и желаючи. Проклятие Образа - отнюдь не таково: Ожидание, Видение, Вера, Надежда, Любовь; Жизнь проводит сквозь густки тяготения - в поиске ответа на: Что подходит Тебе? расскажи? - всё находится, находится, находится.
     Юна поднесла ладони к лицу - «Чемъ заняты?» - и усилила нежность голоса.
     Незнакомец – «Не маньяк» - подозвал ладонью свободной от пера.
     Юна заозорничала - «Докажи» - и приместилась близ того.
     Незнакомец - «Недоказуемо, равно неопровержимо» - хладен и умилён.
     Юна – «Что отягчает бытие Человеку Искусства?» - душа шёлка.

     Незнакомец – «Все кого знаешь – умрут, кого не знаешь – тоже. Весь эфемер-муравейник, всё скопище жизни и все носители, - смертно не по вероятности – по данности: мягкости обратятся окаменелостями, встреченных из намерения случайности не встретить впредь – представь: умерли все – каждое из подтверждений бытьствования твоего себя во мгновении случайности; зеркала твоего существа уничтожены, изничтожены мукой некукурузной и сняты с производства. Встреть из на закате – получишь недействующихъ минувшего.
     Прелесть молодости – Любовь: пусть - не единственное на чём строится Жизнь, но немногое - что вспомнится в конце; перечёркиваешь иное – приводишься в прочерк – по склонению тяжести пера доминации. Жизнь щедра на Лакомые Особости Мира Символов и Непрестанности – пусть не всегда, не всем и не каждому хватит наблюдательности и смелости вторгнуться в процессию того, на что осмелились другие. Наблюдаешь и обнаруживаешь отлики существа собственного – пассивеешь обратно действу и самообретаешься в интерпретации. Самопредательство видится признанинем страдания, - «За страданием страдание, когда за страданием душа» - но и страдание ущербно, паразитивно.
     Все кого встретил – умрут, кого встречаю – умрут, кого встречу – умрут. Самозабвение в обыденном – четвертесознательно. Всё не стерпит крушения.

     Юна – «Идём с нами?» - указала на Луну.
     Незнакомец – «Обрету обитель здесь – иль там; всё то неважно, важное нам; уйдёт, пройдёт, - важное от\станется» - едва не согласился.
     Юна – «Можно кратче» - кратка - «Красиво жестикулируете» - провторила – «Заклинаете» - и продирижировала Ветром – осыпала трио листвой.
     Лори - «Чем заняты?» - направились шагом точечно-грациозным.
     Незнакомец - «Не заметно? Пусть во Ветру, Дождя преддверие...» - заметил меерцания.
     Юна - «Будь заметно – обошлись бы без общения» - заметила мерцания.
     Лори вмешалась - «Наших духовных ресурсов не хватит на продолжительную беседу» - и заметила мерцания.
     Незнакомец - «Утомили» - прогнал гостей, не гостий.
     Юна - «Не утомил бы нас скорее!» - всмотрелась в Луну.
     Незнакомец - «Раскуриваю чернила» - просвечивался во отчётливости, новообъявленный и заверенный полумесяцем из росы во кувшине.
     Юна - «Что получаете? Галлюцинации?» - изобразила закуривание.
     Полузнакомец - «Наоборот» - воспрял - «Ощущение иллюзорности мира» - заверил искрами взгляда - «Правдивое – поддеваю ногтем и уходу» - дотронулся футляра.
     Юна - «Несерьёзно...» - приметила впадины ключиц и едва отворачивалась.
     Альби - «Точнее» - мрачна.
     Полузнакомей - «Мир – галлюцинация, когда Жизнь – мягкий наркотический сон, а мы – странник, на скамье несущественного с пером фиолета», - так ли это?
     Двое принеслись на крыльях искушения – «Спорили, дискутировали об этом на первой страннице-странице случающегося» - осели: Юна левее, Лори – правее.
    Юна вторглась - «Позволь отлакомствовать» - и коснулась пера.
    Знакомей - «Посожалеете» - поднес ручку-перо к губам, затянулся, свёл ладони, выдохнул в пространство сложившееся, упился мгновением и выпустил бабочку-четырёхлистник чернильную.
     Лори - «Нравитесь. Хочу Тебя в свою коллекцию» - ...
     Приятель - «Взгляните...» - вручает бумагу – «...передумайте»

~
,~,/|\,~,
Лори зачитывает:


Избраннику

     Другие - всегда, но знай: никто, никому и никогда не был и не будет верен в стать мне. Объятия скроют в Волшебстве, вопреки всему; вознесёмся и, шагнём. Заплутаю – верни облик прежнему – и обезумев, слушаю голос Твой; воспротивлюсь – верни в сейчас.
     Уравним весы; встретимся впервой и напоследок, и смолчим прощание, я – Твоя женщина, кладезь Твоей Любви (не позволь мне и остальным его расхищать), и оплот душевной летописи...веди меня, присматривай за мной – вознесу к богам и обращу в Нарцисса, – возведёшь творения сотрясающей, Красоты. Я – Душа.
     Знай: Ты нужен, я нужна. Любовь вьётся лентой на мизинцах возлюбленных, любимых, излюбленных; оставим общее заветным. Миг предстанет, намекни согласиться. Собьюсь – убеди вернуться, словами и поступками, – не знаю путей, но хочу быть с Тобой, купаться в Искрах Лучезария – те украсят моё платье; готовить облака; Жить в Волшебстве едином, путешествовать всеми тропами Вознесения, С-То-Бой.

     Солгу – Тебе и всем – не верь: Искры Взгляда уводят от ума; Ты – моя часть, моя исповедь, моя Душа. Оставлю, во Твоё благо, и, со мной или без меня, будь счастлив.
     Люби меня, немножко. Даже Кошка ждёт Кота. Немножко.
     Избегай моих ошибок, оставайся бесподобным, преданным и непоколебимым – Ты прекрасен таким, а я...вернусь. До встречи, скорой.

     Расскажу, но о Тебе знать не желаю. Мы – по-не-равные стороны воспоминания. Прости, но оставь в неведении, а готовясь уйти – дай отвыкнуть.
     Отомщу. Месть мучительна, кровава и жестока – Роскошь жизни без Тебя - фундаментом мести, – покинешь - забуду. Терпеть или не терпеть – выбор Твой. Выбирай, не сомневайся – восстану, от Тебя в отличии, когда страшное случится. Вознесу в степень пятую – будешь умирать от подробностей, но слушать и просить. Не успокоишься - не узнав всё - в ненависти ко мне примешься кромсать себя.
     Осмею’ Твою боль, для начала. Желаешь? П-правда?

     Обещаю: со мной Тебе будет лучше, чем без меня.

     ~Люблю Твоё тело~береги его~от меня~

Незнакомец обратится Рассказчиком

 

 

 

 

 



 

Диалогия

     Лори - «Сентиментальная шутка. Кто Она?» - зевнула - «И где?» - в кулачок.
     Новознакомец - «Душа Любви» - Указует на голову – «Тут» - проводит от брови к подбородку - «Чувствую» - и до ключицы.
     Лори – «Чувства - ножи манящие во прямоте, во обнажении, во настоящести» - развела царапки - «Вынь нож из мозга» - и поспособила.
     Юна умилилась – «Расскажи!» - и приблизилась.
     Новознакомец - «Приходит по ночам» - аура затряслась - «Приходит с ночью» - стоит умолчать - «Приходит Ночью», - т-с-с-с.
     Лори – «Связывает и обчищает холодильник?» - призадумалась и притихла - «Знакомая тактика» - и взглянула на Юну.
     Новознакомец - «Оплот Любви, кладезь Женственности» - дирижируетъ Ночи  -«Ветер – воплощение Её объятия» - объял Ветер.
     Юна – «Продолжай» - обращала в минор воспоминание.
     Лори - «Вздор! Сумасошествие!» - вызволила Юну.
     Новознакомец - «Сошедший с ума некогда заходил на него» - Ухмылка – «Случай иного» - сожаление о сказанном.
     Юне в ключе любопытства - «Докажи!» - туруруруру-туруру.
     Лори - «Вернёмся к вопросу маньяка» - уколола логикой – «Неоспоримо; Неподтвердимо; Неопровержимо» - сама логика.
     Новознакомец - «Знаю Её – каждый жест, голос, контур, изящество, глаза-изумруды, золото кудрей, прикосновения, осязание. Живёт в памяти – делится кусочками лакомых историй, направляет и поддерживает» - вверяет заветное.
     Юна – «Несчастен» - уличила.
     Новознакомец - «Пообещал Ей всё» - разъединил Воздух ладонями – «Исчезла» - и отпустил.
     Лори - «Сверхъмногое» - залилась ручейком хохота – «Меньше нужно нам» свела пальчики большой съ указательным – «На порядок» - закашляша – «Не обещай всё» - и вспомнила про своё однажды.
     Новознакомец - «Пожелания необязательны» - смотрел со стороны.
     Лори – «Со Мною» - ткнула себе пальчиком ниже ушка - «Обязательны» - терпка.
     Новознакомец - «Желание относиться к относящей Душу к вещи – отсутствует» - балуется с балующейся.
     Лори - «Я, ближе» - ладони в кулачки – «Я, настоящее» - до ранок – «Я, действительнее» - кровоистекающе -  «Я, осязаймее» - прикусила губу - «Достаточно?!» - до крови: кап.
     Новознакомец - «Ложь недостаточна» - прочертил взглядом горизонталь – «Дьявол даёт половинную», - неправда.
     Лори - «Я» - взорвалась – «Существую!» - почесала Юне за ушком.
     Ветер нашептал - «Не существуешь», - завилось усмешкой.
     Лорино - «Я!» - захлебнулось во коктейле несмиренности, тщеславия и лицемерия под основой эгоизма под октъэссенцией нектара Нарциссимо.
     Ветер - «Я растёрлось по набережной Реки Времени, полимеризовалось с росою и изникло из виденного, чувственного, слышимого...» - величественнен, ради него стоит жить.
     Юна - «Подобное случилось с Ней? С Душой Любви...» - рассмотрела руки того.
     Новознакомец - «Что и с Искусством: требует всё, не обещая ни-че-го» - взглянул на Луну.
     Юна – «Мог бы покинуть тело – и восстаться воедино с Миром Абсолютов!» - дотронулась руки того.
     Новознакомец – «Жизнь, знаете ли, вызывает привыкание, - что алкоголь: первая капля противна и достаточна на день, вторая сулит полувкусья послевкусья первой, когда уже и третья - к коией привело смятенье постоянства - суть составности первопроходья винности», - встречались прежде.

     Юна - «Видь себя отражённым Абсолютом позади моих сомкнутых глаз» - вверила зеркальце.
     Новознакомец - «Увы» - обратился к Юне ладонью с чем-то фиолетовым – «Застывшая капля» - Реки Времени.
     Лори - «Что Тебя отталкивает во Мне?» - напоследок.
     Новознакомец - «Человек – носитель образа, что стелется в четверти миллиметра в минус тридцать второй степени над кожей. Недоступное носителю предстаёт в мгновенье – и растает в обращеньи» - внёс озарение в block-note.
     Юна – «Беги от каждой» - приняла каплю – «Откуда такая Красота?» - в карман.
     Новознакомец - «Обратился в тень, завёл загар лунный» - к камню – «Из берегов Реки Времени» - воззвал к забвению.
     Лори – «Это мы умеем» - смолчала - «Слоган дня: видим что хотим – себя» - смиренна.
     Юна - «Браться за новое – брать большую ношу» - ощупывает камушек и пробует.
     Новознакомец - «И объявлять имеющееся легчайшим» - загадочен.
     Юна – «На том драмы исчерпаны?» - вовлекается в негласное.
     Новознакомец – «Не признавшись Незнакомке, навлёк ночь мышлений в десять сотен дней, - не перв, ни последня. Но больно – то до первого раза, -
после – страдаешь сотней экстазов», - смирись.
     Юна – «Достаточно трагедий дней минувшихъ чтоб не быть драме в драме притянутой за уши» - очарована.
     Лори – «Маловато» - рассматривает прожилки листьев во свету Луны.
     Юна - «Расскажи, расскажи ещё» - занемогла в ожидании – «Чем занимаетесь кроме?» - хватила за одеяние.
     Новознакомец – «Рискую разорваться двуголосием» - уясняя чертог Разума, Духа и Сердца.
     Юна – «Треть каждому, тридцать-три-процента» - всмотрелась в глаза-изумруды - «Бесконечный ноль и один в завершении суть Любовь» - любима, т-с-с.
     Новознакомец – «Когда же нули остановятся» - подтвердил.
     Юна – «Когда сердце...» - подтвердила.
     Новознакомец – «Расскажете?» - запутался.
     Юна – «Выглядишь мудро – а такие глупости задаёшь» - поважничала и - «Человек умирает, Любовь – нет» - обняла.
      Лори – «Рассказывай» - кулачки на бока - «Человек доволен - либо нет, - основания найдутся» - птица в тени - «Смотришься довольно – повод рассказать» - распутала вечность в настоящем.
     Новознакомец - «Вижу, не оставите?» - взглянул на Юну, на Лори и на кота-бродягу Хэнка: мяу.
     Лори - «Ни в коием из случаев» - заверила – «Расскажи будто чтишь» - пальчик к губам.
     Юна – «Будто нас воссоздал на страницах потребленец Винности, Искусства и Любви» - обратилась к Луне – «Вышла бы повесть страниц на триста» - поднесла к лицу три пальчика – «Прочту с удовольствием» - и сгрустнула на травку.
     Лори – «Достаточно отступлений» - ткнула Новознакомца в шею – «Поведывай» - до следа.
     Новознакомец – «Создание Красоты, покинуло» - подышал в ладони собранные – «Постигла Завет, Закат настиг Её: Раскат безжалостной пучины, принять Ангела был рад. Напрасно, близки негласным; признаю: тоска звучит Заветом гласным. Следуй Зову – говорит, - Своего Сердца – смолкнет, - Ожидают боль и крик. Ветер обнимает сосны» - оглянулся и расправил ладони - «Рассвет придёт» - обратился к баночке фиолетил – «До пробуждения» - наполнил теми ручку – «Вернётесь домой» - затянулся, вручил собеседницам – «Ожидаю, кого - поведаю» - запрокинул голову, словно пересытившийся после долгой жажды, и выдохнул Занавес на сцену затянувшуюся излишне.

Занавес



Поле Главка

     Трое во пространстве вариаций – где самоестество мирообители предсталось в роде ином, инакобразном. Оказались в мире наблюдения во непрестанности. Проведение благовеяло в Ветру, благовеяло в бессонности, благовеяло в преходдящести бытия, - пустило за сцену, позволило разглядеть ткань Занавеса.

     Тенор - «Небытие» - восьмая.
     Сопрано - «Небытие?» - половинная.
     Тенор - «Кузница вершения непрестанного: чтец один у Творца: Он сам. Неподъёмное гнедёт. Человеку без Времени, Жизнь – кинолента» - пассажирует.
     Альт - «Небытие? Чернил перезатянулся?» - ...
     Тенор - «Относительное. Представьте: мир можно обойти не сдвигаясь с места. Здесь иначе: взамен того чтоб обойти мир будучи бездвижными, обогнём Вселенную в неподвижности» - Бриз.
     Юна - «Оставим тела?» - испугалась – «Вдруг их возьмёт кто другой? Что докажет мне что моё – моё по-настоящему?» - и едва не оступилась.
     Лори раздражена – «Всё общее в мире где никто не достоин верности. Стало быть, прекращай наводить воду в главе. Больше художественности, живоописания, свобод форм» - и попробовала укусить: напрасно.
     Юна – «Что с Ней дальше?» - страшится и страшится.
     Тенор - «Тщ-щ-щ» - безутешен.
     Сопрано - «Мявк» - попробовала почесать за ушком: тщетно.
     Тенор - «Однажды...» - откинул голову: Свет Лунный наливал закрытые глаза узором волшебства; Ветер перебирал страницы блокноту под рукой, деревья осыпались рукописями и возвращали воспоминания в дома покинутым.
     Не стоило акцентировать хорошее, плохое и дуальности таковых: парил выше. Детство сокрушило разум и одарило осознаниями: дитя считал шаги и задевал нити, перешагивал (нити – держат на весу всё во вселенной); здесь же, годами ранее, с вибрацией в голове – нити сошлись в клубке юности, внимая больше и больше, –  год, и дитя не сойдёт с кровати. Проведение смилостилось Музой в воплощеньи Музыки – не человека, нет же.

*
Свобода - в возможности уйти, прочь выйти от свободы. Свобода – чередация возможности уйти с желанием остаться..
{         Занавес          }


~Маленькая Лакомая История~

     Была ко мне по-осеннему тепла, и даже – романтична. Была мила ко мне, и даже – обнимала. Оставались наедине – немногое, и мир.
     Нёс корицу днём тем, в кармане часовом, и всюду – и везде – н;сся вприпрыжку. Природа влекла – не понимал. Замирал с блокнотом – и запоминал: сквозняк, т;пло, лай, птицы.
     Некоторое замечаешь по ушествии – заложенность уха, Любовь Любви; встретил Е;, но познал в отпущении. Ничто не важно когда Любовь витает!?. Эротичность - полимеризация: телооттиск во проступках тканных.

     Юбка до коленок подыгрывала Зеркалам Озёрным. Орхидеи благоухали гармоней Симфонии Мироздания что печатлялась на стане пыльцою. Ничто обрамляло Е;, Ветер касался тканевиением, касался впадинок, недосказанностей и предвкушений.
     Пили из родника, наблюдали рыбок – странников космоса забытого, заблудшего, закрытого. Хлопок прилегал к животику, облегал грудь. Неразлучны.
     Неслись своей Тропкой-Дорожкой, вприпрыжку. Паучок наблюдал – лесной – осторожничал и внимал дням сокровенным влюбл;нных с ветки Древа Десяти Веков. Расставляли ударения на зв;зды и несли хаос, ибо не несущим хаоса не породить Звезды; несла за двоих.

                                             Мелодия благовещала. Лучезарие звучало. Мы нежились.

     Созидали, подчинённые страхом гонения и, ушедшие. Ткали души, скрепляли полотна кусочками воспоминаний. Смыкали взгляды, в звучании музыки Космического Леса.
     Веточки-Призраки направлялись взамен зефиру: приносил два мороженых-зефира – по одному на карман – брала левое. Приносила драпировки отца, - составляли платья на двоих. Родитель разругался, а после – умер, оставил матери; так бывает, ушествие случается...
     Жили Воздухом одним. Дремал едва, Она - по четвертьчасу каждое четырехчасие. Однажды, так и уснула на плече моём, а проснулась – плакала и царапала руку – до кровки – о камья приозёрные, плакала и прятала лицо – «Уродинка» - скорбела, наивная, Существо’ – Вездесу’щества.                       

     Нашли родинку милой и, запечатлели воспоминания дня уходящего любимым. Ti’amo – бессловно и внесловесно, оставили Вечность позади наслаждения. Иное не стоило.
     Позволила понять: важное лишне, лишнее – важно, Вечное мгновенно, Мгновение – вечно, Мгновение – эфемерно. Реальность - из прослоек действительностей, когда последняя - тень данности. Принадлежу себе, всегда.

                                     Мелодия рыдала. Лучезарие блекло. Мы иссякли.

 

     Была ко мне по-осеннему тепла, и даже – романтична. Была мила ко мне, и даже – обнимала. Оставались наедине – немногое, и мир.
     Нёс корицу днём тем, в кармане часовом и всюду – и везде – н;сся  вприпрыжку. Природа влекла – я не понимал. Замирал с блокнотом – и запоминал: сквозняк, т;пло, лай, птицы.
     Некоторое замечаешь по ушествии – заложенность уха, Любовь Любви. Встретил Её, но познал в отпущении, – не важно, ведь ничто не важно когда Любовь витает. Любовь самонедостаточна, либо сказания недосказаны.

     Бунт весо’м, прорастает замыслом, - выползали в Ночь, захватывали идеи в простынку и мчались в лес – развешивали гамак высоко-высоко. Знала узлов множество, взбиралась заплетать те. Говорили обо всём – но о чём?.. – Бунтовали: пик бунта – вершить по-своему, бессловесно и искренне: собирать веточки и сбирать в открытки.
     Прощались на «буду скучать», - абсурд предчувствия: «перестанем общаться» - прощались на день сна и встречали Ночь.
     Матери ладили – отвозили на пикники и карнавалы. Выбирались в Тайну Вечерий ближе к одиннадцати. Родились под знаком Единства – с разницей в четыре часа – старшинство отсутствовало: Дети Венеры.

     Перестала пробираться в Вечерии. Оставила Фантазии. Распалась Светомъ в Сумерках.
     Родители - «Такая болезнь» - говорили – «Лучшего друга забудешь; не виновата», - не узнавала. Н-не верил. Не понимала, слёз на улыбчивое «привет» - увы.
     Протягивала мне руки – касалась лица, щёк, губ, носа; - и не понимала. Болезнь Треклятая.

                               Мелодия кровосочила. Лучезарие распалось. Мы исчезли.

     Тревожился, Мая Одиннадцатого, часом до полуночья, привычно – кружил по комнате, где открытки и веточки любимой. Выглянул – дома в полустах шагах и из окон Её спальни виднелась моя; крик аккомпаниировал Ночи: собрал воспоминаний на двоих, в простынку, схватил фонарик и нырнул в Ночь. Напоследок.
    Истории вскружили голову в тысяче веточек: собрал открытки и подарки, понимал всё. Музыка звучала, брёл по следу чар. Синфония витала, отзывалась на чувства – тайное отдалось во обретение Её: Орхидея порхала, Следовал Зову Сердца Любящей, по согласии волокон, Пустоты, - Пустота-Позади-Глаз, особа.
    Развела руки белоснежные, Обнажённая Космическая Странница, - звала; прислушивалась к шуму Веточек, чьей мелодией следовал. Тело незнакомки венчало лицо Любимой. Постанывала, потерявшаяся в мире неподвластном, всеобъемлющем и иллюзорном, на двоих – вновь.

     Встретил - «Здравствуй», - потрясла головой – локоны не замечали того, золотистые, не без проблеска серебра. Прислонилась к дереву, обняла правой рукой, а левой позвала, – взялись за руки, впервые. Глаза цвета океана, отчаяние в негласном, просьба – лицо заострилось, - я опеленал спутницу оплотов Таинств Вечерий во атласах праздненства, призвал Духов Тепла и скользнул в халабудку.
     Указала открытку, в фиолете всеединения. Локоны прятали взгляд. Открытка, моего послания:
     «Шёл в сокрытое - нам по пути, - в отражении Озёрной Глади, встретить отражение Красоты в налитых Жизнью стонах,- и уведал Тебя, по-новому»

                                       Мелодия скорбела. Лучезарие тепловеяло. Мы новообрелись.

     Опомнилась напоследок – глаза, глаза изменились. Говорили обо всё-навсё-привсё-всёвсём, не изрекнув и слова. Бессмертная Возлюбленная вернулась – чтоб завещать себя – «Судьбе не нужно продолжения: светоч отражения видит та в тиши, в тиши несказанного болью: объятием увенчит пасторали, связующие, лучезария. Загадать нетрудно – вытерпи оплот загаданностей; останься позади, о трель ночная, своимъ оставь бывшее межъ нами. Отправить сучья Древа Знания меж каменьев печи, направить мнимости в оплот бессонницы; пустое скорбь – уходи», - остался, - дотронулась по-холодному - «Что, если Тебе останется два дня, а мне – один?», - разогрел ладони: паром дыхания - «За день, в ничто Друг Друга воплотим», - опомнилась - «Друга?», - уверил - «Друга», - именно - «Друга» - и истина: напоследок.

     Грань мерцала в зрачках. Большее крылось в материи тела, что не увидеть – прочувствовать или закрыть глаза - и увидеть. Большее - отрёкшемуся от зрения: Озарение исключило неприязни: Ветер сниспослала локоны-scarfы-шарфы. Доверила Душу – застывшую каплю с берегов Реки Времени. Пела:

 

 «Зефирные Облака

Кроют Северный Полюс.

Новообрети себя – и многое захочешь.

У-У

Зефирные облака,

Приди, Идеальная Полночь

Целовать Твои Звёзды, Собирать Твои Искры, Осыпать Лицо Поцелуями»




 

     Сверчки – «Сверк-Сверк» - рисовали небеса Северного Полюса. Осторожничали в движениях – не выборе. Странники обрели дом.
     Близилось к рассвету – рассвет не близился: Звёзды являли Историю Вселенной – поведали о дознавшихся до сути нас самим нам. Держались за руки – венчались в Дожде Звёзд. Обнялись – безмолвие впиталось поцелуем.
     Рассказывал истории открыток, листочков, веточек - «Одарила в Мае прошлом» - понимала, помогло – «Хотели встретиться в полдень, неудачно» - раскрыл Тайну Таин, - понимала – кивала, внимала и вслушивалась – печатлела напоследок, молчала. Обнял. Поцеловала.

    Главное знаем без памяти. Притяжение неминуемо. Воздух принял суть.

    Была ко мне по-осеннему тепла, и даже – романтична. Была мила ко мне, и даже – обнимала.

 

    Смотрела всепонимающе. Слезам не погасить Любви. Звёзды любили нас – мерцали.

 

Лю



 

~История съ Вариатизмомъ~

 Главка замыкается.

Откровение Садов Красоты въ обрывках

     Солнце сокрушалось по обители скорби младшей из планет: лучи рассекались во прострации. Планета скорбела тем погребением, оплота Женственности, Таинства Вечерий. Некто зачитывал манускрипт и отводил время аккомпаниатору на настройку, на церемонию прощания.
     «Умерла в мучениях - знала и отдалась Жизни. Мир запомнил златокудрую искрой Вечности. Тем удивительно обнаружить безустный Завет воли к озвученью», - слушали Её душу, в гласе чужака: хотелось вырвать гланды наглеца – и возвернуть приведшей во сейчас, невольнице вольной:
     «Ненавижу. Удел мне - копать могилу и сгнить, когда ухмылки, ничтожные, останутся. Существо моё - затворник памяти невеж. Продолжите набивать животы и клониться к земле - где меня не встретить: я Фантазия, Музыка, Муза.
     Не важно где схоронят – в склепе с графином графинь или пакете концентрированного маргиналитета, меня не отыскать в сплочениях биомассы. Ненавижу, обрекших на удел сгнивать, ожидать утешения в расставании – едином – с телом, с миром – полюбившимся и вовлёкшим в тайное, теснение миров; нить дотронулась запястья и повлекла, повлекла, увлекла, вовлекла. Не вернуться.
     Радуга, Арка Небесная, определила чертог и зовёт, взглянуть на рождения тысяч, тысяч. Мне прямо, без права свернуть, - но оглянуться. Луна – моё Солнце – прими в Обитель Симфоний Нашептанных»
     Аккомпаниатор - «Свидимся, в Конце» - прохрипел – «Жжём скорее» - в слезах.
     P.s. Покойся, печальная, заступник Своеволия, Безмятежности и, Любви; ибо Ты познал Большее.

Главка внезапная — об осознании телесном: осязании.

     Кудри вились по плечам, какие бывают у архангелов, окрывали тенью сути до лопаток и отсвечивали мироустоям, кофейные, блеском седины. Губы сочились жизнетрепетом, - бесчувствие забралось в уголки и расцветало над уцветающим. Манускрипт — в руке, голос — девичий — в голове: «Твоя Любовь закончилась», - - возвестил скорбно - «Время для Важного», - пергамент овлажнел а пространство вобрало вихрь уличной смуты, пустой, влекущий и уносящий.
     Роняла слезы по ночи траура, в Дожде и Дождевике, когда Ветер подхватил одну — и занёс в окно непритворённое ближайшего из домов. Собирала частицы Существа своего, разрозненные и взаимоотталкивающие, на ниточку волоса стального с пряди девушки альбиноски, а последняя сталась занесённой за порог оконный, - и дверной. Женственность вилась шлейфом шествованию Эфемера во плоти.
     Смеркло. Манускрипт ютился в строфах свечного, получитель раскуривал опиат меланхолии и безмолвил; музыкант красноречив молчанием. Дуновение — свеча погасла; пламя возбрало своё: пергамент иссох, растрескался и обратился пылью.

     Рассматривает, сочувствует. Долго. Всматривается в пропасть ран — и изумляется: являться таким, - и не обладать собой, вмещать Вселенную — не подозревая: Мы-Ум — Мы-Меньшее.
     Взгляд Ангела дарует искупление встречным — но сулит страдание возлюбленному. Страдалец смирился, глянул в сторону Незримой. Тяготение.
     Провела по пеплу: «Сожалею. Твоего не менее мне скорбно. Позволь исправить?», - глаза полусомкнуты-полуразомкнуты.
     «Составьте партию моей страсти» - размыслил – «Желаю Душу Любви - воплощённую, обретённую мною во пластах времени и пространства. Желаю Достойного разделить жизнь. Воплощённая Весна» - ещё – «Осточертело, пресытило. Достаточно хотеть хотеть хотеть хотеть хотеть. Ты бессущественна, пусть существуешь; не верю, не верю,- оставь мою Надежду»
     Шлейф оседал флёром поверх данностей и влачил во Таинство Вечерий, на зов непристанный духа ушедшего сейчас.
     Смерти вестники - кудри седые - свили покров судьбам разрозненным, сердцам порочным, душам несуженным:

убиваем себя

коротая время.

невинны ли?

 

предаёмся усомнению,

рушим себя. рушимся.

 

Встретимся сквозь сотню поколений, ленно

Снизойдём с забытия обычия,

Зададим реалиям значение,

Зарекнёмся возвернуть огни величия. – реприза.

 

     Тепло овило шею, спустилось на плечи и задрожало дыханием шепчущим, невинным. Терпящий отдался мелодраматизму – раскрылся фразировкою искомою, в истории: «Существуешь. Смотришь — и молчишь, наблюдаешь! Посмела войти в жизнь не вторгнувшись, и скорбь сбылась расплатой меньшею»

     К чему всё? Не ведаю. Роман спиритический.

 

*Занавес*



...несколькими Осеньями позже...                       ...Девушка – Вино...                                      

     «Напиток сладчайший - глоток старого доброго красного сладкого подъ жажду суточную» - проносилось в голове жертвы описания нижеследующего.
     Фигурой, не одинока – одной: возникал из окраины ночи и нырял обратно. Существо-статуэтка: походка плавна, движения завораживающи, жестодирижирования – в такт Ветру.

     Источал алкоголь, высокий одним – низкий другим, стройный тем-же – полный прежним, - подходящий для Неё, покинутой, безвестной, чистой и искренней, сколь пьян не будь рассказчик. Ветер рассекала подолы – Искусство ради Искусства воплощено: тело приятно на ощупь едва открыто и, почтисокрыто – искушающе, контуры очаровывают – влияние редко, самоосязаемо, выживательно – и более; лицо полусокрыто локонами серебра – с такими волосами, можно всё; руки – вводят в экстаз одним автографом, музыкальные, проникновенные; ключицы – что поручни в трамвае; ключ от сердца покинувшей – на нитесосплетении, гвоздика фиолетовая - в петлице. Хлюп – «Это не кровь – это вино: красное сладкое, суще кровь моя», - нездоровилось, нездоровилось: каждая обагряла и обагряла подолы, ключ отъ всех дверей и атласы кож.

     Облачалась в верхнее кремовое и нижнее сочное – и плоти слаще не найти, да искать не следует: не обрести искавши – но загадав. Случается одним оказываться другими – бесстрастно асоциалу рассуждать в ключе сием, владеть скепсисом в затакте и искать разуверения – но нет. Идеал – один, Она – версия такового.
     Поправляла нижнее – шествуя в Тени – и: хлюп – испугалась – «Кровь?» - и коснулась.
     Провёл по каплям на своей щеке - «Это не кровь – Это вино» - и нововстречной по внешней части горла – «Не важно, впрочем, ведь нам по Пути»
     Терпка - «По Пути» - и утвердительна.
     Тонок - «Желаете глоток?» - и искусителен.
     Воздушна - «Желаете два?» - и обольстительна: фляга изъ кармашка.
     Отправил - «И поцелуй» - изъ пуританъ– «Для знакомства» - въ распутники.
     Кротка - «Не маловато?» - и терпка на глоток на первый.
     Обратил - «Два – пожалуй» - реверансъ емкостей: ёмко.
     Осмотрела - «Жалую» - взяла за руку - «Вы жалуйте» - отпила изъ Его рук и жаловала испить изъ своихъ - «Не медля» - подплыла к лицу и провела язычком по щеке.
     Задышал - «Что дальше?» - пре-пре-ры-рывисто.
     Приблизилась - «Всё за исключением молодости» - лицом к лицу Его - «Сегодня мне без суток двадцать» -  подышала на веки – «Через сутки – за тридцать» - ткнулась носиком в щёку - «Через двое – глубоко за век» - дотронуласьшеи кончиком язычка – «Скорее!», - послушай.
     Прошептал - «Напиток сладчайший» - той въ ушко - «Влага губ» - и дотронулся губами.
     Провела - «Вино?» - язычок о зубки.
     Схватил запястье - «Не вино – кровь» - трепещет – «Это кровь» - и вкусил.
     Приникла - «Полусомкнутых» - в рукосплетение.
     Принял - «Полуразомкнутых – губосплетение под Занавес.

 

 

 

~Река Времени сметает Льва Выбора; воспоминания хохочут – плачу, и нити в пиджачке Её упрячу.



 

Диалогия

     Юна - «Продолжай!» - прошептала – «Несчастный» - к Лори.
     Рассказчик - «Следовал за призраком – встречал на дне взгляда встреченных и ушедших, и сокрушался: каждая была божеством и оставалась собой, каждая значила недосказанность и влачила всесказанность, каждая воплощала и оставалось бликом Звезды-Путевода что исчезал вовне радужки» - искусителен.
     Юна - «Ты, встречал Её? В самом деле?» - испугалась за рассудок того.
     Рассказчик - «Встретил дважды и утерял трижды» - рассмотрел свои запястья – «Вообразите!», - вообрази же.
     Юна - «Подозрительно: мир встречает лицами знакомо-загаданно-встреченными и исключает одну. Мы – круассаны воображения –близки магнитно реалии Твоей. Возможна божеством – но учти: тяготение обессиливает; не развеешь образ, не последуешь Лесному Мотиву и не встретишь Божество – окажешься на другом кольце Сатурна, оставишь время, и себя, и Её» - в забвении всеосознания.
     Рассказчик - «Следую, следую. Годы создания – подготовка» - погладил футляр.
     Альби – «Точнее» - всмотрелась в тень от руки Рассказчика.
     Рассказчик - «Твори сотню тварей, отождествляй и обожествляй» - впал в транс и, бесчувственный, взывает к смерти, хладнокровию и жестокости – «Без Воздуха Любви – Любви Воздуха, - ничто разбивает лагерь в сердце надтреснувшем и вещает забвения: завесу, воспоминания, случаи, - даже списки случившегося (сожаление, к примеру); одно оставляет за завесой: не относишься к прошлому, паришь над следствиями и отворачиваешься от ждущего; Искусство бесполезно, когда ищущий обделён в силах. Живём в кредит у ждущего (впредь, отказываюсь от буду/ю/щего) – возьми всё в руки, Верь в Себя, Люби, Слышь, Иди, Осязай и Следуй Зову Любящего Сердца» - опомнился - «Окончил Консерваторию - из-за Неё. Тридцать один. Микрожизнь завершилась; боязно отдавать себя чему-либо, - и изумительно» - опьяняет голосом и уводит от преходящего.
     Юна – «Страх Смерти суть страх Жизни» - вспомнила своё однажды.
     Рассказчик - «Смерть – точнейшее из лезвий: прикосновение предчувствуешь, а послесловие слагается ретроспекцией, - и возможно ли понять: живу впервой – или в воспоминании напоследок? – что если воспоминание породит воспоминание и откупорит бутыль сверхформы?» - заветен, забвенен и истинн.
     Лори – «Страх нереализации суть страх реализации суть страх неопределённости суть страх определённости» - запуталась в сентенции.
     Рассказчик - «Загадываешь себя – и исполняешься. Нововведения теснятся прежним, канат тяготения сбрасывает Занавес с закулис реалий» - себе о себе же.
     Лори – «Со скольки же играешь?» - дотронулась замочка на футяре.
     Рассказчик – «С трёх» - приоткрыл хранилище.
     Юна – «Пополудни?» - провела Рассказчику по голове – «Не утомился?» - задумкалась - «Уж четыре пятьдесятъ три...света что в час по полуночи» - вспомнила что едва ушла из дому.
     Лори уняла Юну – «Кто Твои родители?» - объятием.
     Рассказчик – «Происхожу от беглых итальянских евреев: прабабушка с прадедушкой прознали про прозаизирование Жизни здешней – и произвели матерь мою кошку» - балуется?
     Юна – «Уверена: Твоя мать не кошка – но очень красивая женщина» - представила себя кошкой и пожелала остаться в обличии новоизбранном.
     Рассказчик – «Многие столбенеют – и смущают – и смущаются» - и смутился.
     Юна – «Хи-Хи» - разделила смуту.
     Рассказчик – «Дочерь тех отправилась во странствия – первая волна хиппизма, круги барабанные, облака гашишные, Хендрикс, Джоплин, Морриссон, - великие наркоманы» - ностальгия по незастанному – «Встретила гитариста – посредственного ныне, востребованного годами теми» - криводушие – «Брала уроки скрипки и превзошла возлюбленного – сонаты Паганини тому не по уму/рукам/губам/зубам. Зависть взяла своё, возлюбленный променял скрипку на клавикорд а бабушка вышла за учителя – студента той самой Консерватории» - рассказал им, нам и себе.
     Лори – «Консервативно» - кулачки на бока.
     Рассказчик  - «Беременность проявилась позже, фальсификация. Розовое мясо – в лице моём и плоти остальной – потянулось к шести струнам, нежели к четырём; мать воззлилась, отправила гитару в печь а меня – на языковедения, - так время рассеялось чтоб отправиться мне на зов утраченного: музыкальную школу закончил заочно, отправился в училище в двадцать; Консерватория, - из презрения к породителю: эдипов комплекс по-музыкальному. Где ни будь, призрак – тень примитива – даёт знак: “часть Тебя – не Ты”» - и вспомнил свои однажды.
     Юна – «Кто учил Тебя?» - жизнеутвердительна.
     Рассказчик – «Гений» - добропамятен – «Однажды, встретились после расставания многолетнего» - над однажды.
     Лори – «Ммм...» - поиграла бровками.
     Рассказчик – «Интересно, окажись он моим породителем. Пили вино – белое – в общежитии Консерватории. Делились ответами и общались, общались, - рассказывал о студентах, когда едва мыслилось обучиться здесь.
     Сэнсей слушал мои эскизы – и произведения, играл джаз – и Классику, на моей шестиструнке-акустике-путешественнице: спасла от холода, голода, забытия, нищеты и безверия, - Музыка даровала Высшее, когда остальное и остальные непреклонны с отказом. Сэнсею понравилась моя техника – усовершенствовавшаяся – и переиначения некоторых из произведени его репертуара. Многословно – и Художественно» - закрыл глаза ладонью – «Сэнсей облокотился об окно и обратился к коллеге-трубачу: мы имеем дело с самоучкой, стремящимся стать профессионалом; всё что у него есть – год – даже меньше года - моих занятий - и Любовь к Музыке» - руки дрожатъ - «Затем – череда полубеспамятства до беспамятства – занимался не помня себя; скитался и по Свету и по Тьме, в поисках утраченного времени – в Далёкое Близкое - и учился Музыке – вопреки обстоятельствам и в унисон Существу. Муза, Нимфа, Ангел, Божество, вела. Музыка радует процессом, и знать – удастся иль нет – не нужно, - боле чем трепетно, сознавать радость (восхождение невыполнимо без зарубок кровью падавшего), - удастся или нет – несущественно: главное – старание пульсировало в руках и трогало сердце, - а лучше – Муз.
     Музыка – Свобода от свобод. Пусть даже не удастся – постараюсь. Постарался» - срывался на пение – «Муза... Муза... Божество!» - и вернулся в памятное.
      Юна – «Расскажи!» - опомнила за руку.
      Рассказчик - «Послевкусие объятия, предвкушенье поцелуя, контур бедра в океане света Луны восшедшей» - отдался вуали Забытия и шокопомадке Безмятежности. Блаженство оплетает тело, вьётся листком Нарцисса и слагается бутоном. Блики изъявили намерение к избранному оплотом Света.
     Юна – «Так, бывает?», - бывает.
     Рассказчик – «Я умер этой Ночью, в самом деле: душа выскочила из спящего, белоснежье дало шанс: обнимал не узнававших тепла на плечах...» - рассверипел – «...Плакал бесслышно и искал проводника – и нашёл: продиктовал Ей на четыре страницы – зачла, странник блуждал в непомерности. Умолял, молил и просил продлить Жизнь; срок источал Любовь всего существа – и задействовал укромные уголки Вселенной; обращался ко всему и всем, в вере и безверии – хотел вернуться со знанием, что не хочу больше умирать» - сник – М-многое теряем со смертью» – В затухании последнего слова, вернулся внушать Жизнь, - на ночь сладостней мгновения, единую в году», - единую в году.

     Лори – «Сомнительно-подозрительно» - бессильна прервать эпитафию.
     Рассказчик – «Мы, кто стали прямы и жестоки, не понимаем: чужие уроки затупляют крылья. Рассеки свежесть перерождения в невинной наивности, постигни искусство на собственных завитках, осмотри ждущий пейзаж, наберись сил у Безмятежности, воспали страсть и Следуй Зову Своего Сердца. Удастся – продолжай: вершение непрестанно; либо не удастся – оно существует на шаг от, завершённое, - и нам пустить искусство в материи либо запереть в расселине миров.
     Нехорошо – черпай возвышение в иных искусствах, перейди на новую грань Себя. Единственное, что не пожелаю – сильнейшая пробуждающая боль: расколоться и потерять любимого; расскажу, не в обиду ёжикам и Лесной Госпоже, в обход неуверенности и Веры в Себя» - сломлен ожиданием.
     Лори – «Знаю» - знает.
     Юна – «Не понимаю» - поминает всем существом.
     Рассказчик – «Знание, ослепляет и утяжеляет чувство. Вершина Чувства – Знание, апофеоз Знания – Чувство. Формируем краткость мыслеформ из лени мозга опыта тела и ощущений 314» - размыслил над тайной мира своего.
     Юна – «Триста четырнадцать, чего?» - уловила знакомое.
     Рассказчик – «Придумали Время – чтоб думать, - не совладали со странствиями мыслящихъ, в душахъ поверья. Возникает неслучавшееся, в самосознании. Отлив у Океана Боли – ловушка Остову Милосердия отъ Острова Любви въ Океане Боли» - упархивает по лестнице абстракции.
     Юна – «Триста четырнадцать, чего?» - хватается за Воздух.
    Рассказчик – «Умереть – сладость во рту. Миг принятия. Вспышка – изумруды во зрачках» - глаза стали зеркалами: девочки видели Душу, себя и каждой  - «Свет на грани мироздания. Одно – ничтожное, ничто. Порошок минувшего» - серебро расцветало в локонах - «Лучшее. Худшее. Ушло» - руки покрылись отражением - «Мыслить категориями – мыслить верно и скудно. Меньшего общее – бульон на два супа» - косновение: Хлад серебра - «Забвение. Забытие. Учение. Призвание», - Юна обняла испугавшего и испугавшегося, - «Отказ уйти. Саморазрушение. Стенание. Старание», - Юне холодно, - «Полные золота карманы скрипят и рвутся – исток неминуемъ. Не насладиться: априори. Всё – ничто, всё – Ничто. Упиться вареньем забродившим, уесться героином, укуриться жасмином» - отталкиваетъ замерзавшую - «Что сулишь, Грядущее? Самоубийственно. Лучшее, взываю» - слеза раскалывается, стеклянистая, и обращается водой во пламени Жизни что воплощает Юна - «Любимое. Наилучшее. Найдись», - изникните из памятей.
     Юна сорвала круассан съ Веточки ближайшей – «Вкусно» - с пралине! – «Угощайся» - и подкормила.
    Рассказчик – «Круг замкнут: Жизнь – страдание. Можешь радоваться - и страдать, страдать – и страдать, можешь насытиться – затем проголодаться и вновь страдать, думать о хорошем – и страдать в неугасаемом знании. Уходить стоит лишь отстрадав» - провёл по лицу Юны, угасал и забывался – «Звонила по понедельникам, делилась вожделением, проблемами и скорбью, - женщины умельцы поддерживать иллюзию в разговорах. Изводила, уже тогда – смолчу о прежних выходках; существует одна весомая энергия: Любовь» - запрокинул голову, словно пересытившийся после долгой жажды, и выдохнул Занавес на сцену затянувшуюся излишне.
     Лори свела бровки, ткнула ноготком рассказчику в плечо  – «Что с ним?» - и встретила пустоту всеобъемия.
     Юна умильнулась, провела по руки Блаженного (инако) и дотронулась руки подруги – «Счастлив» - тёплой.
     Тени обступили Действующих. Свет снизошёл возвратистый. Девочки - ясно: «Бежим!» - изникли из сцены.

~!Занавес!~



~ Послание ~
Ангелу Любви

    Время расскажет повесть оплошностей и случаев, Волшебства и глупостей, обещаний и Забытия, скупости и Великодушия. Нам судить и причитать, символизировать и стенать, забывать и возвращаться. Луна благовещет.
     Если встретимся, быть ли Тебе тенью оплота минувшего – что влечёт к грядущему? – стоит увериться в одном, случается иное. Боязно, расстаться с Тобою – мгновениями ненапрасного, пульсом Души, тяготением внетелесного. Вероятность разбивает возможность.
     Воссоздать Тебя, выгравировать углём вседозволености по данности бытия, призвать отражённую. Приди, в место – откуда не уходила. Позволь восполнить ушедшее и обратиться, обратиться, обратиться.

     Образ сквозит жизнь и обратное, размолвку и примирение. Ты – оплот открытости, Душа Любви, Божество во всевоплощении. Встреться завтра, чуть позже или никогда, будь Тебе интересно, расскажу всё после двух вопрошаний; что именно, и – важно ли?
     Время обратит скорбь в восхищение. Встретимся – встретились. Позволь заметить – Абсолют, одушевила Жизнь.
     Следуешь по Вселенной Воображения, предвосхищаешь шаги и отступления, гладишь по плечу в тяготах. Позволь встретиться – во избавление и новообретение. Обращения, ослепили?

     Мысли-истязатели, найдётесь ли в третье послание? Адресую Заветы в облака данности, - встретишь, заметишь, прочтёшь и почтишь вниманием. Покидать места сии – расставаться с Тобой, но следовать навстречу. Где Ты? – отзовись.
     Тенью от новолуния, шепотом сквозь сон, воодушевлением из глубин Ночи, косновением к щеке, теплу по шее – и ниже. Останься, мотивом Космического Леса.
     Следуем об руку – невидимые, всесущие. Моя душа отдана – Тебе. Чудно’ склоняться к воображению во страхе разбиться о реалии.

   P.s. Мы взаиможивы – знаю, чувствую и верю.

    P.s.s. Время дано нам, и мы – себе.                      /

   P.s.s.s. Не иначе.

*

     Salut! Дочитали до ещё не конца – но до приближения к таковому.
    

............................
................
~

 

Черта

     Октябрь Тридцатое выдался таким  днем, таким днем: светлоденность во вуали пасмурной: Осень расцвела. Молодость была единственным украшением а Ветер в голове сплетала и приглаживала пыльные волосы странникам просторов дня, поднимала подолы, навязывала шарфы деревьям на места небесчувственные, отыскивала одиночек и пускала пыль в те же волосы – чтоб обернулись равными По-Обратную-Сторону-Взгляда: одиночки находили шарфы и, один другого, недруг - недруга, друг – друга, инакая - иную; Ветер утешала час сей: знакомила с покинутыми и покинувшими, рисовала обнажения дев годов моих – и старше – что ходят в ночи в одном нижнем, а выходятъ в плаще-мантии-одеянии чей элемент важнейший – обнажение. Прошлости истязали - «Незачем» - наблюдатель и испытуемый теснились в теле - «Нельзя» - и сердце порочное - «Меня нет» - изникало над ростком святости - «Я суть облако над телом» - руки взывали к Небесам (низа превосходимы  – осязаймы); листва кочевала с древес до родни сугробившейся, мы благодарили книги за содержание строк в разрозненности собранностей, прохлада взывала к дому, День знаменовался Ночью, дабы увековечиться в орнаментах прозы.
     Небеса благовеяли в склонении надъ избранником. Смотришь – и сознаёшься, и бросаешься в объятия; такие, существуютъ в природе, живутъ в мире, встречаются в жизни, - им столь тяжко сколь и легко, столь нежно сколь и грубо, столь роскошно сколь и любовно сколь и самозавбенно: пьют вино, ласкаютъ возлюбленных, нежатся в воспоминаниях и созерцают до полудня новолунного; не отличие – несравненность: “Человек без Времени” - доминации отказавшей: сравнивать не с чемъ. Существуют: живут в Мире Абсолютов: Музыка – для Орудий Искусства, Чувство – из флакона, образ – молодость да младость, погода – Осень в расцвете, - Любовь – вопреки смерти; Музыка слышится иначе чем звучит, - с того и казусы, и чудеса, и волшебства, и Инакости Меркурия, и Озёрные Блики, и при-и-косновеня – до дрожи, и встреча Большего, Большего, Большего, и робкость, и потустороннесть: общение с таковым суть общение с потустороннестью: черта стёрта со-при-кос-но-ве-ни-ем-ъ.
     The Ghost of Autumn has put its hands onto my shoulders. I saw traces of cold future anywhere i could find some light, but felt: The Autumn Ghost has a gift for someone finding its traces and preparing to fight for get any light and tribute it. The Chain of Searching-Finding makes forget breathing of Ghost right beside skin of the-searcher-one, how it could happen with no one of us – never preparing to lie to feelings to cry; time flows, ends.

~   ~   ~



 

     Вели об руку одна иную, иная инакую, статная скрытную, всевестная всебезызвестную. Лица сочли всеизъволенность юности в атласах и шелках поверх плоти, консерватизм Академизма в длине изяществе и продолжительности пальцев полусогнутых – смысмыкающихся-разразмыкающихъся плавно и поочерёдно, баловство Сфер в идеалитете - в единении Разума с Душой да Сердцем, невыспанность в глазах блеском тухнущим – божественным несмываемым/неиспоренимым - и всевыспанность в медальонах-пандушках под острогом взгляда, истоком тяготения и недосказанностью. Юна оступилась и не пала благодаря сосплетению с волосами Лори – отросшими за год и день, обратилась вспять падению – и что-то произошло: воззрилась на скамью парковую что сочла родность и едвазнакомость, – примечлась тем что не несла воспоминаний, в волшебном городе где каждая скамья обладает дюжиной историй чудесных поистине, – и взмыла в сон, явление, воспоминание, - что всеугодное властить над Жизнью, слагать воспоминания и оказываться миром всепамятным, любимым и запамятованным.
     Юна - «Здравствуй» - Другу.
     Лори - «Ты о ком» - не теплей мороженого в рожке у девушки прохожей.
     Юна - «Смеешь непомнить с кем разделила Ночь?!» - возмущена.
     Лори - «То-то не выспалась» - потянулась: одни хрустят грушей, другие – сухариками, третьи – позвонками.
    Юна - «Прогрезили...» - призадумалась – «О Котобог!» -  и ужаснулась – «Год и ночь?» - озадачена.
    Лори - «Другие спят всю жизнь» - зевнула – «С пробуждением преуспели» - потянулась - «Куда бы деть себя» - пустила руку во власосплетение.
    Юна – «Идём же!» - двинулась к неизвестности воспоминания, пока не поздно, пока помнишь.
    Лори – «Ай» - последовала за глупенькой.
    Юна – «Невозможно!» - помнит голос бездыханного.
    Лори – «Нераспустимо!» - вынула руку, не без усилия.

    Юна склонилась над фигурой брюнета стройного, чьи кудри – не без серебра в воспоминании – ниспадали до лопаток и ниже, - кому могло быть двадцать три, могло и девятнадцать. Серебро составляло плоть. Памятник.
     Тучки сочувствовали и собирались на мистерию, бухчали и определялись в очерёдности. Тропический Ливень вышел изъ литургии благовонной и созвал мистерию. Время уходит.
     Дотронулась лица Его, провела по щеке до виска, по кудрям к плечам и до ключиц, взяла из кармашка каплю застывшую из Реки Времени и докоснулась камушком ладони. Пусть знать истинный человеческий облик неоткуда, общение выше первичного – невозможное – ранит, когда Ветерок расплетает локоны склонившейся над эпитафией Смерти, Времени и, Любви.
                                                         

...^:^...

 Божеству Ожидания.
Солнце взошло в созвездие Скорпиона и удалилось от Луны, покинутой, покинувшей, в сумрак Вечности. Прохлада сблизила Детей Венеры, Художников Жизни, изобретателей новообещаний и расставшихся в жизнях прошлых – зарекшихся новообрестись в следующей. Ей случалось быть с двоими подъ одной Луной, Ему – испекаться в нетерпении Солнца, ожидать и ожидать и ожидать и дожидаться встречи из сотен назначенных; осмеивала и обласкивала, не могла оставить иль дозволить оттолкнуть.
Существа Человеческие слепы до недоспелости, недопустимостей – и платы, несознанны – и невзаимны. Любовь поразительна: нематерия самообретения: цветок неизвестной породы Lawsonia Inermis, время несуществующее года несуществующего данности несущественной, - вещественное несущественно исполнению, снег фруктовый. Различие вилось меж воспринятой и явной: вторая истребляла Лучшую.
Любовь отделила образ отъ плоти и благосклонила к недосказанности: плоть скатывалась в преисподнюю а образ сокрушалась в бессилиии, взмывала по колее страдания. Случается, возлюбишь – то возникнет вопреки противящимся разуму и плоти. Разрознение искоренило ту из памяти – но не обращения и, Ветер возникла: в температуре воздуха, въ осязании, во снах – чувством что всегда впервые, и воплотилась: встретились – и разминулись: напоследок; мемориал на скамье сколько помнимъ, не знаем возведшего, – делимся слухом, персоны съ чутким ухом: каждый принимает по-своему, одни утверждают будто встречали юношу живым, третьи находят в руках любвеписца послания-истории и, стоит переписать те, обретают Любовь Любви.

  ...и прахом станется то, чего коснёшься: любимые потерпят, ради чего Ты жил. Огонь Воодушевления обязательно вернётся – насторожишься и утратишь в силах...

     Вспышка. Ветер сплетал волосы странникам просторов дня – и искоренял покинувших изъ памяти – не чувств. Разум находит запретные из дверей реалий, чувство же - отпирает.
     Альби прогуливалась по Роще Лунной – с зонтом – пряди кололи хладом стали - и застала любопытное: монумент девушке – изъ золота – и юноше – из серебра: юноша в объятьи. Камушек в ладони – фиолетовый (любимое фиолетово); Дождь избегал божеств мистерии. Альби призадумалась.
     Ни воспоминания - «Странно» - и вложила зонт в одну изъ ладоней, - «Принято», - вековенчание – и взяла манускрипт из рук Поэта.

~

II - fin – II






Дождь

     Иренъ, лицо тысячи картин, Душа Любви в воплощении Абсолюта, скользни встреча инако, шепни Ветерок нам наискосок: «Останьтесь» - просочись мы в Вечер, остались бы. Разминулись пустотами вселенскими. Что – если иначе?
     Погода отыгрывала Каприс Осень. Образ вился позади взгляда – единый на годы – и развеивался о неумение живописца к рисунку, но слову:

«Блик сквозил заполуденный кудри тонов Lawsonia Inermis, Ветерок ошёптывал Заветом Космического Леса, а некто фотопечатлел: Иренъ расположилась: собрала ножку левую четвёркой по мотивам песочным, другую ведёт по песку сырому, локоток на ножке, ладонь ласкает лицо: грустит, по обратную сторону горизонта къ Ожидающему: во хладу тени минувшей близ полутона пляжа с Рекой Времени, опирается о ножку левую и всматривается в монументт Времени: золото ‘сейчас’ мечется по треугольнику циферблатов: каждый опережал последующий и уступал предыдущему на ‘так’; пыль сбивалась с сильных долей, приводила в замешательство и обращалась эскизом мыслящего о наблюдателе (загадай божество мира Абсолюта: Твоего) – «Хочешь секрет? В греческом, вижу суть являюсь» - встречаетъ очерк Вечера и дня, – на двоихъ»»

     Я было во негласии [самоидентификация ‘я’ веет самолицимерием на манер псевдоинтеллектуализма: тяга къ самоидентификациямъ включима в наследованное одними и ненаследуемое другими, - такъ]. Дождь смыл пороки, размягчил бумаги, разбавил фиолетила, тело охладело, по Ночи влёкши, влёкши в Рощу Лунную где воспоминания сплелись с линиями рук, к месту слагания Заветов. Дива без зонта? – кудри тонов Lawsonia Inermis – оказалась близ слышимости - «Помокнем?», - «У меня зонт» - раскрыла зонтик цвета снега, ткани самого нежного нижнего, с кружевами, – «В хорошем месте», - осталась настоящей, средь толп марионеток.
     Заглянемъ в заветное-запретное: обрелись бестелесно: вселенные возродились. Губы слились, Знакомец обнял и покинул Знакомку на века – «Оставайся Божеством», - и шагнули из минувшего-грядущего в сейчас – во усладу. И запели птицы, и завершится сказание, и расцветут Lawsonia Inermis, и допишется исповедь, и быть Волшебству и, быть вечной, Любви.

Всё