День 11. 726

Инга смахнула рукой пыль с висящей на стене жестяной таблички, появившейся из темноты в тусклых желтых лучах её фонарика. Его приходилось периодически сжимать в руке, раскручивая встроенную динамомашинку. ЭВР-2Р гласила красная надпись на сером металле.

- Второй резервный, - прочитала аббревиатуру Инга. - Последний.

Табличка висела над пломбированной металлической дверью с большим навесным замком и круглой ручкой, какие бывают на кораблях и подводных лодках. Из-за нее не доносилось ни звука.

В темном и узком коридоре пахло сыростью и бетоном, было ужасно душно и трудно дышать. На лбу и носу Инги выступал пот, и она периодически утирала его рукавом красной запачканной байковой рубашки, давно не знавшей ни стирки, ни свежего воздуха.

Она рылась в тяжелом деревянном ящике с инструментами, который ей стоило больших усилий донести сюда почти за два с половиной километра от того места, где располагался жилой блок. Она не знала наверняка, что именно ей может в этот раз пригодится, поэтому решила взять все по максимуму. Кислорода оставалось все меньше, и позволить себе лишних перемещений она не могла.

- Во, - сказала она, наконец, доставая увесистую монтировку почти что с самого дна ящика, - то, что надо.

Молоток уже лежал на готове рядом. Фонарик пришлось отложить, предварительно еще раз осветив им замок и крепления, на которых он висел, прежде чем все снова погрузилось во мрак.

Конечно, сколько ни жмурься, глаза не могли привыкнуть к такой темноте, в которой не было ни одного даже маленького намека на источник света. Сюда, глубоко под землей на глубине ста пятидесяти метров, в старое бомбоубежище, построенное еще во времена холодной войны, не проникал ни один лучик солнца, даже если оно все еще светило там на поверхности. Даже воздух генерировался из грунтовых вод путем электролиза - настолько герметичным было многокилометровое железобетонное сооружение под Чертовой горой, созданное поколением людей, живших в страхе и предчувствии неминуемой атомной войны.

Воздухогенерирующие и распределительные установки годились Инге, как минимум, в дедушки. И несмотря на то, что в те времена, когда их проектировали умы советских инженеров и собирали руки советских рабочих, такого понятия, как запланированное устаревание, ровно как и рыночная экономика, не было в принципе, время все же неумолимо приводило к эрозии, деформации и постепенному выходу из строя даже самых простых и надежных машин.

Позавчера сломался первый резервный аппарат, обеспечивающий на протяжении последних пяти месяцев воздухом тех уцелевших обитателей, у кого еще оставались силы сохранять в себе тусклое пламя надежды и искру разума.

Их было немного: кроме Инги, еще двое её племеянников - мальчик семи и девочка одиннадцати лет, молодая семейная пара и пожилой мужчина, работавший когда-то экскурсоводом в областном краеведческом музее. Он, собственно, и показал путь в бомбоубежище, когда раздались первые сигналы тревоги.

Пркатически полное отсутствие еды, кроме тех еще старых запасов, которые еще не успели испортиться и которые удалось разыскать, дефицит воды, а с недавнего времени и воздуха, делали свое дело. Дети и старик были слишком слабы, чтобы чем-то помочь. А молодые супруги, казалось, пребывали уже на той стадии смирения с неизбежным, когда физические силы еще есть, но нет уже никакого желания что-либо предпринимать. Брать их с собой на поиск и запуск последнего оставшегося в убежище ЭВР было не просто бесполезно, но и отчасти опасно. Ведь Инга видела это уже не один раз за последние несколько месяцев, когда человек, решивший сдаться, отчего-то боится отправляться в свое последнее путешествие один, и непременно хочет потащить кого -то еще за собой.

- Но только не меня. И не Машку с Сережкой. - думала Инга, - Да, и Михаил Афанасьевич, хоть и шестидесяти пяти лет, но зато с ракетницей на готове: стоит им только что-то удумать, влепить им сигнальным в бошки.

Все они, как и многие другие, кто не дожил до текущего дня, были в тот момент на экскурсии, посвященной противостоянию великих держав середины двадцатого века. Политическая обстановка в мире накалялась с каждым годом, и правительство в добровольно-принудительном порядке, пытаясь поддержать спокойствие в массах, всячески демонстрировало в сми всю абсурдность такого развития событий, при котором какая-либо из стран возьмет на себя ответственность за то, чтобы первой применить ядерные заряды. Потому школьникам и студентам, посредством их преподавательского состава настоятельно рекомендовалось посещать лекции и экскурсии, подобные тем, на которые отправилась студентка последнего курса Тольяттинской Академии Народного хозяйства Инга Скворцова и двое её племянников.

В процессе этой экскурсии, показывая материалы прошлых лет, лектор должен был продемонстрировать молодым людям, насколько напрасным может быть труд людей, если он продиктован необоснованными страхами, и как это нерационально и расточительно использовать подобное количество усилий и ресурсов в то время, когда их можно направить на производительный труд, поднимающий экономику и благосостояние родной страны.

Лекция шла своим чередом, а жизнь своим. По иронии судьбы, так случилось, что именно титанический труд предыдущих поколений дал, пусть и малый, но хотя бы какой-то шанс для небольшого числа людей пережить ядерный удар и последствия радиоактивного заражения, и даже, быть может, стать новой точкой отсчета для очередного цикла зарождения жизни на планете.

Инга закрыла глаза и на ощупь поместила монтировку в душку замка. Приложила, примеряясь к удару, молоток, и сосредоточившись, чтобы не терять драгоценный воздух и силы на лишние попытки, с первого раза сорвала замок с двери. Металлический страж, висевший на своем посту уже более сотни лет с глухим лязгом соскочил и упал на бетонный пол у её ног.

Инга положила молоток обратно в ящик, а монтировку засунула в круглую ручку, используя её в качестве рычага, навалилась всем телом, и с четвертного раза засов с гулким скрипом поддался.

Она снова взяла в руки фонарик, несколько раз быстро сжала его рукоятку, запуская верную динамомашинку, и толкнула от себя дверь: в большом просторном помещении стояло то, что давало ей и всем немногочисленным обитателям убежища еще немного самого главное и самого ценного, что только может быть в жизни у человека - времени.

- Поживем еще, - сказала Инга и затащила из последних сил ящик с инструментами в комнату, где находилось сердце и легкие их нового дома - еще не отработавший свой ресурс, готовый к запуску электровоздухораспределитель. Второй резервный. Последний.

#nowgetup, #brujoberman, #alexberman, #alexeyberman, #алексейберман, #однослово, #электровоздухораспределитель, #понеслась