Вторник

ВТОРНИК

«Вторник. Ничего нового. Существовал» Жан-Поль Сартр.

1.

Вторник всегда начинался одинаково. Ночь, тишина. На улице начинает лаять собака. Еле слышно поначалу. Руслан еще спит и видит сон. Каждый раз один и тот же.

Сон этот не такой, как остальные сны. Он настоящий. Точнее, происходящее во сне – не продукт комплексов и душевных увечий. То, что Руслан видит во сне, уже происходило с ним. Это воспоминание. Один из миллионов мгновений жизни, черно-белых слайдов, по очереди воспроизводимых на проекторе.

Ему снилась девушка, имени которой не знал. Не стал спрашивать имени, даже когда она оделась и ушла. Продолжал лежать на кровати. Чувствовал, как холодно становится в комнате. Слышал свое дыхание, холодное и неспокойное. В этой звенящей, оглушающей тишине Руслан слышал, как стены покрываются инеем. Чувствовал, как немеет от холода левая часть лица. Невесомая морозная корка, словно болезнь, словно плесень просочилась сквозь замочную скважину и покрыла входную дверь, куда только что ушла девушка, имени которой Руслан не знал. Иней перебирался на стены, на пол и потолок. Пожирал сантиметр за сантиметром, пока не добрался до комнаты, где спал Руслан. Глаза он не открыл. Не шевелился. Лежал и слушал шуршание изморози, уже дотянувшейся до основания кровати.

Девушка почти не разговаривала. Холодный голос, холодный взгляд. Холодные губы, накрашенные ярко-алой помадой. От нее пахло мятой и сигаретами, что казалось невероятным. Разве могут эти холодные руки высечь хотя бы искру из кремня или одним прикосновением к горящей сигарете не погасить ее.

Руслан смог бы ее растопить. Знал это с тех пор, как увидел ее. Как знал и то, что рано или поздно она окажется в его постели. Со временем, может, через месяц, он заставил бы ее улыбаться и проявлять нежность. Даже смог бы ее полюбить, пусть даже он сам смотрелся бы зажигалкой в ее ледяных руках.

Смог бы. Но у Руслана был секрет от нее. Как она сама скрывала он него свою нежность вместе с именем, так и он не раскрыл ей свой секрет. Нечто противоположное. Когда-то давно он так же убивал чужое тепло своим холодом. Уходил, не попрощавшись. И не назвав имени. Пока не встретил Иру. Тепло которой не смог забрать. Которая растопила его самого. Которая научила его улыбаться и вести себя несерьезно.

Он лежит в кровати, понимает, что все это сон. И холод уже подобрался к нему. Касается пальцев на руках и ногах. В этом сне. Руслан слышит, как открывается дверь, как заходит Ира. Не открывает глаз, но слышит каждое ее движение. Она смотрит на стены, покрытые инеем, проходит по коридору в его спальню. Видит его. Руслан открывает глаза, Ира улыбается ему. Иней на стенах тает и в комнате становится светлее и теплее.

Ира улыбается. Но совсем не той улыбкой, к которой привык Руслан. Она улыбается и словно говорит: «Ничего страшного».

Не хватает сил улыбнуться в ответ. Холодно. Пытается что-то сказать. Но не может – ком застрял в горле. Дыхание курится частным паром. Ира плачет и нервно улыбается. Ира все поняла.

- Какой урок ты извлек из этого? – спросил себя Руслан.

Где-то далеко он услышал постепенно нарастающий собачий лай.

2.

Вторник всегда начинается одинаково. Сначала собака. Руслан ненадолго выныривает из ледяных оков сна, полных разочарования и угрызений совести, но лишь за тем, чтобы перевернуться на другой бок и заснуть опять. Когда надоедливая псина начинает выть прямо под окном, Руслан уже не спит. Но продолжает упрямиться. И тогда в форточку залетает мотылек. В темноте он, словно подбитый военный самолет, облетает комнату, бьется о стены и мебель. Иногда пролетает так низко, что слышен шелест крылышек.

Приходится вставать. Вставать озлобленным на весь мир, раздражительным чудовищем. Одна мысль регулярных ранних подъемах не с той ноги нагоняла тоску. Вторник повторяется. Изо дня в день. Каждый день. И каждый день все заново. Сон, собачий лай, мотылек.

Руслан встает, идет на кухню, жарит яичницу. Странно, но она кажется ему такой же вкусной, как и в самый первый вторник. И впечатления от сна такие же. Тот же холод. И злость от утреннего шума. И то, что произойдет дальше, пусть он и выучил эти сцены наизусть, не лишается жестокости от бесконечной череды повторений.

Небо за окном начало светлеть. Руслан позавтракал и подошел к двери в кладовку. Этот вторник будет последним. Сегодня он сделает то, на что не решился бы никогда. Даже при самых худших обстоятельствах.

- Но, - сказа он себе, - мои обстоятельства худшими не назовешь. Если только ты не хочешь меня подбодрить.

Сказал и рассмеялся. Чувствовал себя разбитым настолько, насколько вообще человек может это чувствовать. Утренний завтрак остается таким же вкусным, жужжание мотылька – надоедливым, но усталость накапливается. Долго так не продержаться. Еще несколько вторников и сойдет с ума.

Не помнил, сколько вторников уже пережил.

- Много, - сказал, глядя на дверь в кладовку. – Много.

Дверь не открывалась. Петли проржавели, задвижка тоже. Странно, подумалось ему, когда это он успел так запустить квартиру. Может, это вовсе не его квартира.

- Это игра.

Точно, тут же мысленно согласился. Игра, как поиск клада в детстве. Кто-то из друзей рисует карту, а остальные следуют указаниям в ней, чтобы найти спрятанную вещь. Только все сложнее. В спальне на журнальном столике лежит журавль. Бумажный, копия того, которого он подарил Ире однажды. Вырвал страницу из книги и сделал из нее журавля. «Тысяча журавлей» - так, кажется, называлась книга. Поверх печатного текста Руслан написал ручкой:

Приходи,

Когда некуда будет деться,

Когда сердце твое захочет согреться,

Когда останется лишь пустота,

Там, где раньше была теплота.

А на кухне в шкафчике лежат бутылка шампанского и пачка с двумя сигаретами. Тоже привет из прошлого. Эти вещи – куски мозаики. Собери их, вторник закончится. Наступит среда, а за ней новая жизнь.

Вернулся на кухню, взял нож и вновь встал у двери в кладовку. За ней – завершающий кусок мозаики. До последнего не хотел этого признавать. Но чрезмерное отрицание лишь усиленно подтверждает очевидные факты, которые и отрицать-то глупо. Теперь он это понимал. Как понимал всю низость поступка, который он совершит сегодня.

3.

Вторник всегда начинается одинаково. И так же неизменно заканчивается.

Однажды Руслан проснулся в своей квартире. Проснулся слишком рано, его разбудил собачий лай. Был вторник. Он встал, подошел к окну, но ничего не разглядел в предрассветной черноте. Фонари освещали только небольшие островки асфальта перед подъездами. Вдалеке, за парковой аллеей шоссе озарялось редкими фарами машин. Эта картина напомнила ему безымянную девушку. И о том чувстве, которое она оставила после себя. И слезы Иры.

Прислонился лбом к холодному стеклу. Стоял так, ни о чем не думая.

- Ты придешь, когда некуда будет деться? – спросил он вслух.

Собака продолжала лаять. Бесполезно снова ложиться, лучше приготовить завтрак.

Есть на кухне Руслан не любил. Выложил яичницу на тарелку, сел перед ноутбуком в комнате и включил «Облачный атлас» с того места, где вчера остановился. Где симпатичная китаянка по имени Сонми уверяет зрителя, что мы вовсе не хозяева своей судьбы, и связаны друг с другом прошлым и настоящим. Китаянка произносила свой монолог, а Руслан смотрел на яркую картинку и размышлял о тех вещах, которым раньше не придавал значения. Думал о смысле слова судьба, о том, как много оно в себя вмещает. О том, что поступки, которые кажутся ошибками, таковыми вовсе не являются. Если учитывать, что все предопределено. И о том, что отсутствие судьбы – это тоже судьба.

Хотелось оправдаться, хотя бы перед собой. Стал бы он что-то менять, если бы дали возможность вернуть время назад и все исправить? Наверное, стал бы. Но кто даст ответ, правильный ли это выбор.

В этот вторник пришла Ира. И будет приходить каждый раз. В одно и то же время, без звонка. Собственно, в приглашении она не нуждалась. Но

после событий той холодной ночи, Руслану показалось, что больше она не осмелится явиться вот так просто, даже не предупредив.

Руслан готовил кофе, когда раздался звонок. Замер на секунду с туркой в руке. По коже пробежал ветерок. Едва уловимый, но холодный, как дыхание тундры. От его прикосновения, заходили волосы на затылке. Выключил газ. Тихо подошел к двери. В глазке угадывались очертания знакомого силуэта. Уловил запах ее шампуня. Но все же спросил:

- Кто там?

- Я, - ответила.

В груди больно кольнуло от родного голоса. Такого родного, что будь Руслан верующим и регулярно ходил бы в церковь, то молился бы только о ней и только за нее.

Открыл дверь, увидел ее. В джинсах, рубашке и кедах. Потянулся поцеловать, но на отстранилась. Руслан лишь улыбнулся, как делал всегда, прижал ее к себе и почти прикоснулся губами к ее губам. Но Ира не улыбнулась, как делала обычно, и не отдалась с покорностью в его руки. Оттолкнула его снова. Грубо, словно незнакомца, что пристает на улице.

Прислонился плечом к стене, сложив руки на груди, и смотрел как она разувается.

- Как дела? – спросил ее.

- Хорошо.

Разулась. Прошла на кухню. Руслан за ней. Включила газ, поставила чайник.

- Я кофе только что заварил. Там, в турке.

- Я чай хочу.

- Чая нет.

- Водички попью.

Ира стояла к Руслану спиной и смотрела на чайник. Ждала, когда закипит. Нервничала. Теперь Руслан это заметил. Подошел к ней, и легонько, едва прикасаясь, положил руку на плечо. Она продолжала молчать. Руслан не видел глаз, но был почему-то уверен, что она вот-вот разрыдается. Его рука легла на ее талию, хотел развернуть к себе. В один миг все изменилось. Она повернулась и толкнула его в грудь. Чуть не упал, споткнувшись о табуретку.

- Да отстань ты от меня! – крикнула.

Звенящая тишина.

Руслан посмотрел ей в глаза. Сухие. Без намека на слезы. Еле сдерживал злость. Шагнул к ней. Она поменялась в лице, отступила. Не знала, что от него ожидать, но он лишь выключил газ, налил в кружку кофе, насыпал туда сахар и поставил перед ней. Резкими порывистыми движениями.

- Всегда ты так, - сказал она, с упреком и безысходностью глядя на кружку, от которой поднималось облако пара.

- Что?

- Обращаешься со мной.

- Как я с тобой обращаюсь?

Ира подняла глаза. Посмотрела на него с вызовом, затем продолжила:

- Как с домашним животным. Будто я тебе должна.

Руслан представил, как иней ползет по стенам позади нее.

Последняя ее фраза получилась вымученной. Словно задавала вопрос. Мысли Руслана на мгновение оказались перед дверью в кладовку.

- Ты не должна мне, - ответил, после короткого молчания.

Он не отвел глаз, все так же смотрел на нее. Но уже лишь за тем чтобы не проиграть. Обезоруженный и лишенный превосходства, он видел, как она полезла в карман и достала ключи от его квартиры.

- Могла бы так войти, - сказал он. – Без звонка.

- Вдруг ты трахаешь кого-то.

Руслан усмехнулся и посмотрел в окно. Солнце уже показалось вдали.

Услышал тяжелый металлический стук. Бросила ключи на стол. Не нужно было ничего объяснять, но она все же сказала. Шепотом.

- Ты мне больше не нужен.

Вселенная замерла. Где-то очень далеко, в огромном банкетном зале, полном гостей, музыки и громких возгласов, все замолкли, как от случайно оброненной кем-то пошлой шутки. Встала на месте секундная стрелка, пропуская вперед несколько лишних мгновений, как пропускают скорую помощь стоящие в пробке автомобили. Художник всего сущего, невидимый создатель услужливо заставил весь мир затаить дыхание лишь для того, чтобы Руслан со всей жестокой и обреченной ясностью осознал, как сильно Ира ему нужна. И что потерять ее – как потерять дом. Как самому потеряться в мире, где люди вынуждены спасаться от одиночества, прыгая из кровати в кровать, впиваясь губами в нелюбимые, чужие, холодные губы. В мире, где люди не могут в решающий момент вспомнить простых детских истин.

Ира сделала шаг к коридору, но Руслан преградил дорогу.

- Нет, - только и сказал он.

- Отойди от меня.

- Ты не можешь.

Смотрел сквозь нее, избегал встречи глазами. Не знал, как сильно побледнел, и не замечал, как трясутся ладони. Видел лишь ее жестокость и страсть, больше похожую на садизм.

- Ну что? – спрашивала она. – Стоило оно того?

Господи, она же наслаждается! подумал он. Мысль потрясла его. Откуда в ней это? Ответ последовал незамедлительно. Ответ в виде ехидного голоса отца на задворках воображения. Она женщина, что ты от нее ждешь?

Он загораживал ей проход в коридор, но не смел дотронуться к ней, слишком красивой в своей жестокости. В отчаянии силился найти причину, по которой она бы осталась. Так заключенный ищет выход из камеры, стены которой вдруг начали сдвигаться.

- Постой, - уговаривал, - хоть на минуту, задержись.

- Зачем мне это?

- Ты не допила кофе, - обронил и понял, что это выход. – Я же старался. А ты не допила. Допей, пожалуйста.

- Какой кофе, Руслан, пусти меня.

- Нет.

- Пусти.

- Я люблю тебя.

- Зачем же ты сделал это?

- Я не знаю.

- Думал, что я не уйду? Думал, навеки твоя?

- Давай присядем.

- Думал, что я у тебя в долгу? Ты много сделал для меня. Я тебе благодарна. Очень. Но на это все. Потому что никому не нравится быть запасным колесом.

И она ушла. Оставив недопитым кофе. Оставив ключи на столе. Иней на стенах.

Спустя минуту, Руслан бросился за ней в подъезд. Босиком, в одних джинсах.

На четвертом этаже наступил на что-то острое, но не думал останавливаться. Даже когда понял, что до крови порезал ногу. И что рискует поскользнуться на керамической плитке между пролетами.

Чем ниже спускался, чем отчетливее в голове раздавался собачий лай.

Последние ступени. Дверь в подъезде раскрыта, в конце улицы различим ее силуэт.

- Ира! – крикнул он, выбегая из подъезда, и…

…проснулся.

Таким же разбитым, как и в первый вторник. Помнил сон. Помнил холодную девушку. Снежную королеву из сказки. А еще помнил, как ушла Ира. Откинул одеяло, встал с кровати. Осмотрелся. Утро, в комнате темно. Лает собака, летает мотылек.

Только сейчас Руслан заметил журавлика на журнальном столике. Вспомнил почему-то диалог Сонми про судьбу. Мы не хозяева своей судьбы. С рождения мы связаны с другими. Прошлым и настоящим.

При помощи воспоминаний.

Развернул журавлика, чтобы убедиться, что это тот самый. Перечитал стих на квадратном листе. Интересно, прочитала ли Ира его, когда он подарил

натурой. Ей бы непременно захотелось узнать, откуда вырван лист, и что на нем написано.

- Откуда ты здесь?

Руслан вновь собрал из листа журавля и положил обратно на столик. Не мог отделаться от навязчивого чувства D;j; vu. Когда шел на кухню, уже знал, что будет готовить. А когда включил фильм, знал наперед, что произойдет.

А когда раздался звонок в дверь, знал, что это Ира, и она уйдет.

Все повторилось. Кухня, кофе, падающие ключи. Ее взгляд. Жестокий, пронзительный, но на этот раз рассеянный и слегка напуганный.

- У тебя кто-то есть?

- Моя личная жизнь уже не твое дело.

- Но я ведь прав? Ты поэтому уходишь?

- Я ухожу, потому что ты меня предал.

- Уходишь, потому что сама мне изменила.

Она улыбнулась:

- Может, да. А может, и нет.

Он так и замер с раскрытым ртом.

- Что значит… А ну стой!

Она была уже у двери. И быстро одевалась.

- Может у меня и есть кто-то получше тебя.

- Хватит врать.

- И ему хватит ума сохранить верность.

Выбежала в подъезд, он за ней. Снова что-то острое. Нога скользит по керамике, оставляя кровавые следы. Первый этаж, открытая дверь, собачий лай…

…проснулся.

- Давай все вернем, - он не просил, умолял. – Знаешь же, как я люблю тебя. Хочешь – измени мне. Если ты будешь счастлива, сделай это. И расскажи мне обо всем. Чтобы я страдал. Я все забуду. И не подумаю мстить. Если я заслужил наказание – валяй. Не молчи. Скажи что-нибудь. Я с тобой разговариваю. Скажи, чего ты хочешь? Что мне сделать, чтобы ты вновь меня полюбила? Я сглупил, но ничего не вернешь. Я мог бы придумать тысячи оправданий себе, но не буду. Я виноват, и я готов загладить вину. Просто скажи, что мне сделать?

- Смотри на меня.

Руслан и так смотрел, не отрываясь.

- Я красивая?

- Да. Очень.

- Так чего же тебе еще не хватало? Я не такая холодная?

- Ты лучше всех.

- Красивая, значит. Лучше всех. Ну так смотри на меня и жалей. И жалей всю оставшуюся жизнь. И никогда не забывай меня. Спи с другими, но думай обо мне. Думай каждую секунду. Даже во сне. Я хочу, чтобы ты никогда не смог никого полюбить. И мне плевать, чем ты попытаешься заполнить эту пустоту. Не мной, это точно.

Она ушла. Он за ней. Подъезд, кровь, собачий лай…

…проснулся.

До него быстро дошло, что вторник будет повторяться бесконечно. Странно, но он не удивился. Будто так и должно быть. Внутри был спокоен и знал, что делать. Нужно вернуть ее. Как угодно, любыми способами. Тогда вторник перестанет повторяться.

Быть может, она тоже просыпается с одной мыслью: надо порвать с ним. И каждый раз удивляется, почему этот день повторяется вновь и вновь.

4.

Руслан долго соскребал ржавчину с задвижки и петель. Она падала на пол крупной пылью и большими кусками. Когда же она поддалась, он открыл дверь и тут же захлопнул.

- Скотина! – прошипел, бросив нож и сжав кулаками виски. Оперся спиной о стену и сполз на пол. – Ты не должен так делать. Нельзя.

Но нутром понимал, что можно. И это последнее средство. Ира должна остаться. И останется. Он не даст ей уйти.

Посмотрел на нож. У него никогда не было такого ножа. Он точно не кухонный. Скорее армейский. Штык-нож или что-то наподобие. Откуда он? Еще один кусок мозаики. Ключ.

Неважно.

Посмотрел на часы. Еще десять минут. Нужно успокоиться. На этот раз все должно получиться. Уймись, дрожь. Это не волнение, скорее усталость.

Ты не создан для этого мира. Так ему сказал однажды отец. Он бы точно нашел выход из ситуации. Когда отец Руслана встретил маму, долго думать не стал. Мама много рассказывал об этом. Рассказывала, как рассказывают анекдот. Но не смеялась. Улыбалась только. Они с подругой шли из кинотеатра домой. Рядом с ними остановилась машина, вышел отец с букетом цветов. Подарил ей, довез обоих до дома. Сначала подругу, потом

ее. Так и познакомились. Узнал, где учится, и встречал каждый день после учебы. Через пару месяцев сделал предложение.

- Что бы сделал отец? – с возрастом Руслан все чаще задавал себе этот вопрос. – Уж точно не то, что ты собираешься сделать.

Что, если не сработает? Если вторник опять повторится? Будет ли помнить Ира его поступок? А он? Как он сможет жить, зная, что в один из вторников опустился так низко? Возможно, в этом и заключается шутка. Это сработает, Ира уйдет как обычно, но вторники закончатся. Наступит новый день, и он проснется с еще большим чувством стыда.

Об этом и говорил отец.

- Не создан, значит, для этого мира?

К черту стыд. Вместе со справедливостью и всеми вторниками этого мира.

5.

В ту ночь Руслан не остановился ни на одном светофоре, подающим красный сигнал. Не замечал ни машин, ни пешеходов. На полпути почувствовал вкус крови во рту. Раскусил губу. Нервное. Не страшно. Все самое страшное уже случилось.

- Буду любить, – твердил, как заведенный. – Все равно буду любить.

И так без конца. Понимал ли сам, что делал? Уж точно нет. Знал, что Ира жива, но машина вдребезги. Ей повезло. Если это можно назвать везением. Столько раз говорил ей быть внимательнее за рулем. Столько раз! Проклинал себя за слабый характер. Нужно было построже с ней. Отец прав. Если и есть в калейдоскопе бесконечного множества мирозданий вселенная, куда бы Руслан вписался точно заключительная деталь в натюрморт, этот мир не из таких.

Она сокровище. Как талант, как божий дар.

Что же стало теперь? – спросил ехидный голос отца в его голове.

Он не хотел думать об этом. Сейчас, сидя в коридоре у двери в кладовку. Когда через минуту она позвонит в дверь. Когда нужно собраться и сделать решающий рывок.

Человек, который готовится к приходу важного гостя, не должен отвлекаться на посторонние мысли.

6.

Он встретил ее молча. Ира выглядела уставшей. Нахмурилась при виде беспорядка у двери в кладовку. Покачала головой, но ничего не сказала. Прошла на кухню. Руслан следом. Поставила чайник.

- Я кофе толь…

- Я чай хочу, - перебила она. Уставший, бесцветный голос.

Руслан безучастно стоял минуты две, глядя на ее спину. Точнее, пониже спины. Она смотрела на чайник.

- Не знаешь, как там отец? – спросил.

- Вы же видитесь с ним.

- Давно не виделись. Постарел, наверное. Интересно, какой он сейчас.

Она повернулась к нему, полезла в карман за ключами.

- Давай заканчивать, - сказала. – Отпусти меня.

- Постоя, - он потер большим и указательным пальцами уголки глаз. – Достань сигареты. Давай покурим. Я давно не курил. С понедельника.

- Где?

- В шкафчике. Вон там.

Открыла дверцу. Увидела шампанское и сигареты.

- Помнишь тот вечер? – спросил Руслан.

- Помню, - прошептала Ира.

- Мы сидели тут, в этой кухне. С бутылкой и сигаретами. Всю ночь. Потом пошли спать.

- Я помню.

- Давно это было.

- Очень.

Он достала бокалы, протерла их, протянула ему бутылку. Руслан сорвал фольгу и начал откручивать железную петлю

- Помнишь, как я дал в нос тому пацану. Ну который к тебе приставал.

- Пришли охранники и выгнали нас.

- Меня выгнали, - уточнил Руслан.

Ира зажмурилась и отвернулась. Громкий хлопок. Шампанское полилось через край.

- А ты пошла со мной, - продолжал он. – Не бросила меня, хоть твои подруги и были против. Все были против. Кроме меня и тебя.

- Я помню.

- Мы пошли ко мне, а по дороге купили это шампанское.

- Откуда оно у тебя?

- Я не знаю. Неважно.

Он наполнил бокалы. Они выпили, и он наполнил заново.

- Мне холодно, - сказала.

- Иди ко мне.

Он протянул к ней руки. На секунду, на крошечное мгновение она поддалась. Затем вновь взяла себя в руки.

- Не надо. Нет.

Осушила бокал.

- Я пришла, чтобы вернуть тебе…

- Постой! У меня кое-что есть для тебя. Подарок.

- Не нужно.

- Тебе понравится. Честно.

Поставил свой бокал на стол и ушел в другую комнату. Вернулся с бумажным журавлем.

- Ты помнишь? – спросил. – Я сделал его тебе.

Ира не смогла скрыть удивление. Не могла поверить в то, что видела.

- Но…

- Я сам не знаю, откуда он тут.

- Не может быть, - слеза прочертила почти ровный след на ее щеке.

Спокойный внешне, Руслан ликовал внутри. Победа.

- Останься. Хотя бы сегодня. Я устал от беготни, Ир. Каждый раз как в первый. К этому не привыкнешь. Не представляешь, как нелегко тебя терять. Останься хотя бы на один раз. А утром продолжим. Можешь ненавидеть меня, но, прошу, давай сделаем перерыв.

Прижал ее к себе, она сдалась. Поцеловал. На секунду показалось, будто время двинулось с места. Что вторник уступит место среде, и ему не придется открывать дверь в кладовку.

Едва подумал об этом, и Ира взяла его руку и вложила в нее ключи.

- Прощай.

Еще раз поцеловала и побежала к двери.

Но этот раз Руслан знал, что делать. Закурил. Не спешил, наслаждался дымом. С сигаретой в зубах вышел из кухни, обошел Иру, спешащую обуться, и направился к кладовке.

7.

В ту ночь Руслан спешил к Ире в больницу, не разбирая дороги. Повторял свое обещание любить, словно молитву. Заклинание. Клятву перед наставником. Сознание рисовало в уме мучительные сцены. Представлял ее изуродованной, искалеченной. Не способной даже на связную речь.

Увидев ее в первый раз, он понял, что не знал красоты до этого дня. Все поэты мира, живые и мертвые, не смогли бы передать это чувство. Он увидел Иру не сразу. Долго время они вертелись в одной компании, не замечая друг друга. Но однажды Руслан по-настоящему увидел ее. И понял, что можно спокойно умирать, потому что ничего красивее в этом мире он уже не найдет. А ведь он находил немало красоты. Вся его жизнь, все праздники и салюты, автомобили с кожаными салонами, победы и достижения, путешествия, музыка и кино, - все теперь казалось уродством без нее.

Он с детства верил в лучший исход. Это вера, как персональная религия, оберегала его и придавала сил. Но когда он ехал к Ире в больницу, чувство безысходности впервые поглотило его целиком.

Буду, буду любить.

Вспоминая это, Руслан открыл дверь в кладовку. И вспоминая это, выхватил из темноты свой последний кусок мозаики.

Инвалидная коляска грохнулась о стену и отскочила к ногам Иры. Она, вся бледная, с трясущимися губами, смотрела на коляску как на воплощение детских кошмаров. Отступила и зажала рот ладонями. Пальцы ее побелели. Заглушить вопль ужаса она не смогла.

- Ты забыла? – спросил Руслан. – Забыла, что я сделал для тебя? Я не ушел тогда, не уйду и сейчас. Если потребуется, я запру тебя тут. Но ты не уйдешь от меня.

Она бросилась на него. Орала, как бесноватая, в ушах резало. Колотила, трепала за волосы, пинала. Чудом не выцарапала глаза, оставила вокруг глаз кровавые борозды. Руслан успокаивал ее, но бес толку.

Нет, подумал Руслан, теперь она не уйдет. По крайней мере, пока не убьет его.

И она сделала это. Нож оказался последним куском мозаики. Нож, вонзившийся в его грудь. Прошел легко. Как ключ в замочную скважину. Словно ему самое место в груди Руслана.

Секунды две Ира испуганно смотрела на раскрытые до предела Руслановы глаза. На кровь. На торчащую из груди рукоять. Поднялась и побежала к двери. Руслан не знал, сколько времени у него есть. Знал лишь, что умирает, но не должен ее отпускать. Только не сегодня, когда перепробовал все возможные варианты. И не на что больше надеяться.

Попытался схватить ее за лодыжку, но она увернулась и начала бросилась открывать дверь. Опираясь о стену, Руслан поднялся и потянулся к ней. Но упал, споткнувшись о коляску.

Когда она выбежала из квартиры, Руслан закричал. Изо всех сил. Так, что помутнело в глазах, и к горлу подкатила тошнота. Больше встать не смог.

На полу, рядом с коляской лежал журавлик. На него попало несколько капель крови. Красивы алели на пожелтевшей бумаге. Руслан поднял его с

пола. Руки дрожали. Захотелось выбросить или сжечь его. Разорвать в клочья. Но вместо этого он развернул его и еще раз прочитал:

Приходи,

Когда некуда будет деться,

Когда сердце твое захочет согреться,

Когда останется лишь пустота,

Там, где раньше была теплота.

- Когда некуда будет деться, - прошептал он, чувствуя, как под ним растет кровавая лужа. – Останется лишь пустота.

Смял листок, хотел занести руку, чтобы выбросить, но сил хватило лишь на то, чтобы совсем немного ее приподнять.

Больно уже не было. Голова со стуком опустилась на пол. Лежал с открытыми глазами еще какое-то время. Потом стало темно и он…

8.

…проснулся.

Рывком, жадно хватая ртом воздух. Будто вынырнул со дна глубокого ледяного озера. Хотел закричать, но горло драло, как если бы в районе кадыка застряла горсть металлических опилок. Сбросил с себя одеяло и подбежал к раскрытой форточке. Дышать стало легче. Его трясло, в полутьме кожа блестела от пота. Осмотрел и ощупал грудь, затем включил свет и осмотрел еще раз. Ни намека на шрам.

- Идио

Ничего не вышло. Вторник повторился и вернул его к точке отсчета. Осмотрел комнату, эту сложную хитроумную и, пожалуй, самую жестокую в мире ловушку. Отсюда нет выхода. Покинешь квартиру – проснешься. И все повторялось. Театральная постановка, актеры которой уже не замечают, где жизнь, а где образ. Кто и, самое главное, за что его запер тут? Он всего лишь позволил себе полюбить. Заслужил ли он это? Заслужила ли она? Приходить сюда каждый день в надежде покончить с этим, или, напротив, в надежде, что Руслан подберет к ней ключи. А может она тут вовсе не за этим?

Руслан сел на кровать и смотрел в пол. В голове родилась идея. Как опухоль на начальной стадии. Размером с гречневое зерно, она лишь готовилась вырасти в четкую цель. Весь мир пропитался холодом, бесцветным равнодушием. Лишь скудные, но заразительные зачатки идеи имели значение.

Постоял под холодным душем. Его все еще бил озноб, но постепенно оцепенение пропадало, заменяя себя чувством уверенности. Выйдя из ванной, пошел на кухню, открыл шампанское, сделал несколько больших глотков и закурил. Есть не хотелось. Не хотелось ничего, кроме как напиться до бессознательного состояния. Сразу за первой сигаретой, закурил вторую, подкурив друг о друга, и продолжил пить.

Когда она пришла, он уже успел прикончить бутылку. Раздался звонок, Руслан подошел к двери и открыл ее. Ира выглядела разбитой, уставшей, но по-прежнему смертельно красивой. Начала разуваться, но Руслан остановил ее.

- Не разувайся, - сказал. – Давай сразу.

И протянул руку.

- Что? – спросила Ира. Начинала злиться.

- Ключи. Давай их сюда и пошла вон.

- А как же...

- Никаких «как же». Ключи.

Она грязно выругалась и бросила ключи на пол.

- Молодец, - сказал он пьяным голосом. – Теперь свободна.

- Сволочь ты!

- Да, верно. Я плохой, ты хорошая, - пропел Руслан, выталкивая ее из квартиры. – Теперь свободна.

- Не трогай меня!

Закрыл за ней дверь. И рассмеялся. От всей души, как смеялся когда-то. Смех принес свободу.

Когда приступ смеха прошел, Руслан, шатаясь и вытирая слезы, прошел в комнату и с наслаждением лег спать.

9.

Руслан узнал Ирину маму. А еще Ирину сестру и двоюродного брата. В этом коридоре было полно людей, и все они, без сомнения, приходились Ире родственниками. Но в лицо Руслан знал далеко не всех. Она смотрели на Руслана. Кто с удивлением, а кто с ненавистью. Руслан выдержал их взгляд. Мама Иры смотрела в пол. По ее красным, воспаленным глазам Руслан понял, что у Иры беда. Ее само нигде не было видно.

- Здравствуйте, - поздоровался он с мамой и сестрой Иры.

Никто не ответил. Лишь сестра подняла на него презрительный взгляд.

- Где Ира? – спросил ее.

При звуках имени дочери, мама словно ожила.

- Тебя ждут, - сказала она, кивая головой вправо.

Посмотрел в ту сторону. В конце коридора увидел дверь. Белую, пластиковую, как в дешевых офисах.

Более не сказал ни слова. Пошел к двери. Ловил любопытные взгляды родственников. Дверь открылась легко и бесшумно. Внутри была квадратная комната с побеленными стенами и одним окном, пропускающим городской шум. У дальней стены стоял стол, на котором элегантной стопкой лежали папки и документы. За этой стопкой, частично открытый взгляду, стоял странный аппарат, похожий на печатную машинку. Руслан заметил несколько проводов, выглядывающих из-за стопки бумаг. За столом сидел человек. Черный человек. Как в стихотворении Есенина, которого Руслан не читал. Черный костюм, черные перчатки, черная рубашка и галстук. Неестественно черные брови и волосы. Черные, как уголь, глаза. Лишь кожа его была нездорового белого цвета.

- Садись, - велел Черный человек глухим голосом.

Руслан придвинул стул, что стоял у двери. Сел напротив.

- Фамилия, имя, год рождения.

Руслан назвал.

- Место рождения и адрес проживания.

Назвал.

Черный человек записал все в какой-то документ, напоминающий анкету или резюме. Отложил ручку. Черную, пишущую черными чернилами. Посмотрел на Руслана.

- Начнем, - сказал.

- Что начнем?

- Разговор. Уже знаете, что случилось?

- Нет. А что-то случилось?

- В каких отношениях вы состояли с этой девушкой? – он показал неизвестно откуда взявшееся в его руках фото Иры.

По сердцу разлилось топленое масло. Картинка перед глазами заплясала едва уловимой рябью.

- Мы любили друг друга.

- Любили? Вы уверены в этом?

- Кончено.

- То есть любили? – спросил Черный человек с противным ехидством.

- Ну да. Я же сказал.

- И вы уверены, что она вас тоже любила.

- Да. Уверен.

Стоило ли говорить так уверенно, подумал Руслан.

- Слова имеют фантастическую силу, - Черный человек откинулся на спинку, сцепив пальцы на тощем животе. – Солгав однажды, можно самому поверить в свою ложь.

- Что происходит?

- Как давно вы не виделись с ней?

- Не знаю, - Руслан прикинул в уме. – Года три. Может, больше.

- Вы скучали по ней?

- Думал – да. Вспоминал – да. Скучал – вряд ли.

- Что же произошло? Почему разошлись?

- Случился вторник.

- И случался еще сотню раз после этого?

- Ну да. Постойте, откуда вы…, - его бросило в жар. Поднялся. На лбу выступила испарина, дыхание участилось. – Вы знаете что произошло?!

- Сядь! – прогремел он.

- Что я тут делаю?

- С Ирой беда. Вчера ночью трое неизвестных силой посадили ее в машину и увезли. Свидетели говорят нападавшие были в масках. Моя задача выяснить, связан ли ты с этим.

Руслан, ошарашенный, упал на стул.

- Ее ищут?

- Ищут. Я расскажу тебе все, как только докажешь свою непричастность. Любил ее говоришь? Любопытно. Где был вчера с девяти до десяти утра?

- У отца. Гараж красили. Потом жарили шашлыки.

- Он может подтвердить?

- Без проблем.

- Это ничего не доказывает. Нужны более весомые доказательства.

- Боже, какой бред.

- Понимаю, Руслан, понимаю, - Черный человек вздохнул. – Но работа есть работа.

Убрал на пол стопку бумаг.

- Знаешь, что это? – спросил, кивая на странный аппарат.

- Детектор лжи.

- Все верно. Закатывай рукава.

Руслан расстегнул пуговицы на манжетах рубашки и закатал по локоть рукава. Черный человек обошел его со спины, с помощью зажимов и присосок подвел провода к его рукам, пальцам и вискам.

- Готово, - сказал он, вернувшись на место. Включил прибор. – Начнем?

Руслану стало не по себе.

- Не ерзай. Расслабься. Это не больно. Твое имя Руслан?

- Да.

- Ты знал девушку по имени Ирина?

- Да.

Черный человек отмечал правильные ответы плюсом на специально размеченной бумаге.

- У тебя были девушки до нее?

- Да.

- Ты любил кого-нибудь до Иры?

Нахмурился. Не хотелось отвечать. Надоел этот человек. Кто он такой вообще?

- Нет.

- А после нее? У тебя были девушки после?

- Да, были.

- Ты любил хоть одну?

- Послушайте, - сказал Руслан. – А не пошли бы вы с такими вопросами.

Попытался отсоединить провода. С ужасом понял, что контакты намертво приросли к его телу. Запаниковал. Сорвался с места, как бык на привязи. Опрокинул стул. Сдвинуть с места детектор лжи оказалось непосильной задачей. Черный человек не без злорадства наблюдал за его попытками освободиться.

- Ты не уйдешь, пока мы не закончим. Отвечай на вопрос.

- Нет, твою мать! – заорал Руслан. – Ни до, ни после я не любил.

Черный человек ставил плюсы.

- Когда Ира разбилась, ты знал, что она вновь будет ходить?

- Да, знал.

- Ты не ушел от нее, потому что хотел кому-то что-то доказать?

- Я… Я не понимаю.

- Ты хотел доказать отцу, что не слабак?

- Откуда вы все это знаете?

- Отвечай на вопрос.

- Бред. Я остался, потому что любил ее.

Минус. Черный человек, цокая языком, покачал головой.

- Ты бы остался, если бы узнал, что она не будет ходить?

- Да. конечно.

Минус.

- Когда ты заботился о ней во время травмы, ты получал удовольствие от этого?

Промолчал. Не знал ответа.

- Не хотелось сбежать? – продолжал Черный человек. – Бросить все и сбежать. Хотя бы на денек. Напиться с друзьями, встретиться с друзьями.

- Я и так виделся с друзьями.

- Не увиливай.

- Черт, да. Да! Хотел.

- Часто?

- Да, часто.

- Почему ты ей изменил?

- Я не знаю.

- Знаешь.

- Иди к черту.

- Ты думаешь, она приходила каждый вторник только за тем, чтобы причинить тебе боль?

- Отвали!

- Чтобы ты день за днем подыхал в этой квартире. Она приходила потому что ей было приятно видеть твои мучения?

- Заткнись!

Руслан завалился на стол. Хотел ударить его, но провода мешали. Черный человек продолжал:

- Она любила тебя, Руслан? Ответь! Скорее!

Схватил стул, на котором сидел. Поднял над головой. Нацелился на детектор лжи и…

10.

…проснулся.

- Нет, - ответил, лаже в кровати. – Не любила. И я не любил.

Солнечный свет бил в окно, грел спину. Откинул одеяло, перевернулся и приподнялся на локтях. Журавлик исчез с журнального столика. На будильнике одиннадцать утра. Среда.

Упал на подушку и смотрел в потолок. Время сдвинулось и все произошедшее с ним потеряло смысл. Не было бесконечных вторников. Был лишь один. Пусть долгий и неприятный, но один единственный вторник. Дверь в кладовку открылась легко, коляски внутри не было. Знал, что на кухне нет ни шампанского, ни сигарет.

Но до кухни так не дошел. Звонок в дверь остановил его на полпути. Не удивился, когда, подойдя к двери, уловил запах ее шампуня.

- Руслан, - услышал он. – Впусти меня. Пожалуйста.

Что теперь? Ты, как аббат Фариа, упорно рвался покинуть камеру. И оказался в другой. Повторится ли эта среда?

Она звала. Иногда жалобно. Иногда настойчиво. Звонила в дверь. По телефону. Стучала, колотила дверь. Делала все, лишь бы он не смог ее забыть.

Что теперь?

Сквозь грохот и шум собственных мыслей Руслан услышал голос отца:

«Любой путь окажется верным, если не пожалеешь о сделанном выборе»