Тупой

     «ТУПОЙ»

Быть – вот с чем
приходится мириться.
И жить – какой тут выбор дан?
Всё те же дни, всё те же лица –
Пора готовить чемодан.
В краях далёких побывал,
Но там у всех проблемы те же,
Несчастий, бед девятый вал.
Стал путешествовать я реже.
Ведь от себя не убежать
И не избавиться от мыслей.
Ещё один бы верный шаг,
Одно творенье, что возвысит.
Ну а за ним уж шаг второй:
Пора открытье совершить
И его важность объявить.
Затем я вспомню связь с тобой
Любовную как ипостась,
Как высший взлёт, как подвиг, бой.
И ты придёшь ко мне домой,
Сквозь годы к чувству возвратясь.
Где истина и справедливость?
Столь иллюзорны времена.
И юные, куда ушли мы?
Оправдывают лишь дела…



          Вы приезжали в Питер на белые ночи? Невский, набережные, Летний сад, Зимний, Михайловский, Петропавловская, музеи… Петергоф, Пушкин… Двое из Москвы в который раз наслаждались красотами Северной Пальмиры. Благо, погода была солнечная, тёплая. Цвела и благоухала сирень. Намечался праздник выпускников «Алые паруса». Удалось найти неплохую столовую. Шли по Лиговскому, по левой стороне в сторону Невского. Обсуждали дальнейшие планы. Впереди виднелась пивная, ступеньки вели в подвальное помещение. На бордюре сидел ссутулившись стройный парень лет двадцати. Видно, вышел из пивной покурить. Непонятно, как определяется это с первого взгляда, но парень был умён, волевой и явно лидер. Он был стройного, почти худого телосложения. Церебротоник. Внешности своей не придавал значения. Рядом, возвышаясь над ним и наклоняясь к нему, стоял его приятель, высокий, пышущий здоровьем, розовощёкий, с доброй, но вместе с тем виноватой улыбкой на лице. Приятель был выпускником военно-морского училища, надел парадную форму, готовясь идти вечером на «Алые паруса». Он виновато вполголоса что-то рассказывал лидеру об успешной  сдаче последних экзаменов…
          Оставалось до них несколько метров, когда москвичи услышали, как сидящий парень с горечью, сочувствием и с отчаянием, причём как-то одновременно и естественно проявляющимися в голосе, говорил:
- Как же ты сдал экзамены? Ты же ведь такой тупой!
          Курсант виновато вполголоса пытался оправдаться и объяснить, как он смог всё же сдать экзамены. Однако реакция лидера была однозначной:
- Как же ты сдал экзамены? Ты же ведь такой тупой! Ты же ведь такой тупой!
          Курсант виновато улыбался, краснел от смущения, пытался объяснить, как получилось, что он успешно сдал экзамены.
          Но сидящий парень упорно, противоречиво и даже с безотчётной досадой продолжал:
 - Как же ты сдал экзамены? Ты же ведь такой тупой!
          Разве что в голосе лидера, задумчиво и стыдливо опустившего голову, дополнительно появились оттенки досады, сожаления, хотя никаких признаков непонимания или удивления не было. Было видно, что они знали друг друга с детства, жили в одном дворе, учились в одной школе и в одном классе. Курсант нелепо и виновато продолжал улыбаться. На щеках усилился стыдливый румянец. Парню было неудобно и стыдно перед другом за то, что, будучи тупым, он всё же сдал экзамены и тем самым разрушил всю справедливость вселенной. Стало возникать сомнение, стоило ли радоваться успешному окончанию училища. Как теперь глядеть в глаза другу? Как его успокоить? Если продолжить угощать пивом, это может разозлить друга  ещё пуще…
- Нет! Ты же ведь такой тупой! Ты же ведь такой тупой! Ты же ведь такой тупой! Как же ты сдал экзамены? Ты же ведь такой тупой! – не унимался друг…
          Пройдя мимо собеседников на приличное расстояние, москвичи стали хохотать, обсуждая необычный эпизод. Конечно, было жалко курсанта. Но ведь и его приятель был прав и откровенен. А главное, всё было на доброй, дружеской волне. Не было ни зависти, ни злобы у собеседников. Курсант был полон нежности и доброты и, видимо, знал и не раз убеждался, что собеседник был лучшим другом.  А сидящий был полон сочувствия, доброты, но чувства порядочности и справедливости порождали неразрешимое противоречие…
          Прошло два года. А этот питерский эпизод так врезался в память москвичей, что даже мрак подвала Юсуповского дворца с фигурами Распутина и Феликса и противоположный этому мраку свет, солнечность и фонтанность с лебедями Летнего сада не смогли конкурировать по яркости впечатлений и отошли на задний план, всё больше сливаясь с фоновой памятью…

                ***

         Было светло и радостно на душе. Андрей успешно сдал экзамены. Наконец-то училище позади. Не будет этой зубрёжки. А служба легка. К дисциплине привык. Исполнять приказы легко. Главное, ни о чём не надо думать, не надо заботиться о жилище, еде, о том, как провести время и на что потратить деньги.
         «Вот пойду к Косте. Расскажу, что сдал экзамены. Он, конечно, не поверит, что я сам сдал, а не списал. Но мне повезло. Преподаватель подошёл и, увидев, что у меня на черновике одни каракули, сунул лист с решениями. Я, конечно, всё равно наделал ошибок, переписывая по-своему, но результат-то хороший. Я всегда в школе  списывал у Кости. Тупой был. Особенно по математике. Глупый какой-то. Но теперь я другой…
          Хмурый мартовский промозглый день. Мы, первоклассники, гуляем по лужам. Двое сговариваются и надо мной откровенно издеваются. Всё пальто у меня стало в пятнах от их грязных снежков. Но тут появился Костя. Оказывается, он шёл за нами в отдалении и наблюдал. Он пригрозил двоим приятелям, жестоко обращавшимся со мной. Те ушли прочь недовольные. Мы с Костей продолжили путь вместе. Он расспросил меня про нашу семью, про мою жизнь и увлечения. Костя выглядел серьёзней и старше, чем я. В школе его уважали даже старшеклассники, они с ним здоровались по-мужски за руку. Костя был не только силён физически, но ещё и умён, и красив, но главное, справедлив. Его часто приглашали рассудить споры, конфликты. И он всегда находил справедливое решение, приводил доводы и доказательства такие, что резонность его выводов никто не оспаривал.
          С тех пор мы дружили. Он всегда приходил на помощь и всегда знал обо всех моих бедах и трудностях. Однажды я страшно подрался в школе: я и мой одноклассник всадили друг другу  перья ручек, обливались кровью, нас стали переодевать, чтобы отвезти в больницу. Костя первый предложил мне свою рубашку, причём с видимым удовольствием, затем он всех моих  недругов убеждал в моей правоте. И много было других событий, когда Костя не раздумывая приходил мне на помощь…
          В меня была влюблена одна девочка. Я стеснялся и не знал, что с этим делать. Она была хорошая, красивая и добрая. Но мне не нравилась её откровенность, как она открыто проявляла свои благорасположение и чувства ко мне. Мальчики меня дразнили. Но всё же отношения продолжались. В полутёмном зале кинотеатра мы сели на  заднюю скамью и целовались, руки наши переплетались. Интересно, что наши чувства вспыхивали вновь при каждой встрече…
          В Костю же влюблялись девочки часто и разных возрастов, но он к ним относился критично и даже пренебрежительно. Он как-то сразу видел в людях их дефекты. Для меня поначалу все кажутся хорошими. Я не замечаю их недостатков, пока не случится  что-то плохое или пока кто-нибудь не «откроет мне глаза» на истинное положение вещей. Как-то Костя лет в пятнадцать мне сказал, что он бы на мне женился, будь я девочка. И внезапно поцеловал как-то очень нежно в губы. Меня это сильно смутило. Увидев мою неловкость, Костя всё обратил в шутку, но заявил, что будет искать жену такую, чтобы была с характером, похожим на мой характер. Я плохо понимал взрослые отношения и не мог выражать свои чувства, сильно стеснялся. Когда у Кости умерла мама, все выражали ему сочувствие. Мне было его так жалко, что я плакал, но боялся подойти к нему. Он увидел меня издалека и сам подошёл ко мне и заговорил, проявляя мужество и не затрагивая трагическую тему. И тогда я понял, что мужчины должны переживать трагедии без слёз…
Затем я несколько раз видел, как переживает трагедии английская королева. Тогда я понял, что воспитанные женщины тоже должны переживать без слёз…         
         И первый секс у меня случился благодаря Косте. Зная мою стеснительность, он уговорил на вечеринке красавицу Жанну лишить меня девственности. Жанна мне нравилась, но я и мечтать о ней не мог, даже заговорить об этом бы постеснялся. Жанна набросилась на меня со всей своей страстностью и сразу повела в спальню. Я был растерян. Костя отвёл её в сторону и сказал, чтобы не проявляла слишком свой напор, чтобы построила всё так, будто я проявляю инициативу и являюсь ведущим. Она меня возбуждала весьма умело. У нас с ней получилось всё прекрасно. Мы оба были довольны. Нет, довольных было трое. Костя на меня стал смотреть одобрительно…
         Ну вот и Костя! Я подбежал к нему и пригласил в пивнушку отметить моё успешное завершение учёбы. Он меня обнял и сказал: «Молоток!». Я был счастлив. Мы пошли в ближайшую пивнушку. Костя за пивом рассказал коротко, чем занимается. Он был давно самостоятельным, имел бизнес, хорошо зарабатывал. Я бы так не смог. Поэтому не задавал вопросов, не влезал в детали, не знал, что за бизнес. Меня бы давно обворовали или подчинили бы бандиты. А Костя – молодец: всё может!
         Я получил направление на Дальний Восток. Костя, узнав об этом, спросил, не буду ли я сожалеть о нашей дружбе. И тут меня пронзило будто молнией. Кости там не будет! Как же так?!
         Костя вышел покурить. Я стал рассказывать ему, как я сдавал экзамены. А Костя стал говорить:
- Нет! Ты же ведь такой тупой! Ты же ведь такой тупой! Ты же ведь такой тупой! Как же ты сдал экзамены? Ты же ведь такой тупой!
        Я не знал, обидеться мне или нет. Я его всегда сильно любил и чувствовал, что он меня тоже сильно любит. Если он попросит пожертвовать ради него жизнью, я это сделаю не задумываясь.  Но почему он говорит, что я тупой? Это же очевидно и всем известно.
Мне стало не по себе. От стыда кровь прилила к лицу. Почему? Ну почему он это повторяет? И тут вдруг до меня дошло: он не хочет меня потерять, он не хочет, чтобы я уехал! Спросить что ли?
         В это время мимо проходила странная парочка. Странно и хитро улыбающийся мужчина, который делал вид, что не слышит наш разговор, и потому, поравнявшись со мной, картинно и стыдливо отвернул свой взгляд, и молодая женщина с пышными формами, такая секси-мама, должно быть, такая же глупая, тупая, как я. Мужчина называл её Хуанитой. Наверно, испанка. Небось, в постели ведёт себя, как Жанна…
         Я дурак. Костя, наверно, подумал, что я не ценю нашу дружбу и готов покинуть его без сожаления. Он подумал, что я рад полететь на Дальний Восток. Как же мне объяснить, что это не так? Как сказать, что он лучший человек в моей жизни? Мне стыдно. Я стесняюсь. Нет. Не могу. Ну как сказать? И что делать? Не могу же уйти со службы. Не умею ничего делать. Надо было раньше думать и выбрать профессию, чтобы трудиться рядом с Костей. И тут я вспомнил, как меня старшие хотели изнасиловать в летнем лагере, как Костя прибежал с друзьями на помощь…
         Почему же я такой тупой? Может, папа много выпивал? Может, у Кости спросить? Он всё знает. Нет, не сейчас. Потом. Он очень расстроенный сейчас…»

                ***
         Костя сидел на кухне задумчивый. «Не пошёл с Андреем на «Алые паруса». Небось, чинуши немало нажились на этом. Не было настроения. Тоже хорош гусь. Радостно сообщить мне, что отправляется на Дальний Восток. Будут же издеваться, как всегда над ним…Он всегда был наивным, добрым, открытым. Сущий ребёнок. Всегда угощал меня во дворе шоколадом, конфетами. Выносил специально для меня. Я не мог за него не заступаться. Этого требовала справедливость. Все хотели его обмануть, обворовать, обидеть. А он смотрел ясными удивлёнными глазами и не мог понять, почему мир так устроен, почему несправедливо, почему с ним плохо поступают. Не от мира сего. Ну как тут можно пройти мимо?! Выйдет, сядет рядом на скамейку, улыбнётся, поделится всем, что у него есть, затем станет, краснея и стесняясь, робко задавать вопросы.  Когда его обижали, лицо у него становилось таким грустным, что невольно хотелось приласкать его, как котёнка, погладить по голове (у него были очень мягкие, послушные, шелковистые волосы, какие бываю только у добрых). Он был лучшим из друзей. Когда у меня что-то случалось плохое, он молча сидел рядом, сильно сопереживал и сочувствовал, но не мог выразить словами. Иногда в такие моменты его ясные глаза наполнялись слезами, и он украдкой их вытирал, отворачиваясь и стесняясь. Стоило его о чём-то попросить, так он с превеликим удовольствием бросался делать всё. Он меня боготворил. Я же этого не заслуживал. Он в весёлом настроении очень любил по-детски дразнить меня. Обычно мне это нравилось, и воспринимал это я с юмором. Но однажды он меня довёл, когда я был в плохом настроении, и я в состоянии аффекта запустил в него булыжник, который угодил ему прямо в правый висок. Пошла кровь. Я испугался. Впервые в жизни я возненавидел себя. Андрей держался за висок и плакал навзрыд как малое дитя. Мои старшие друзья на волейбольной площадке тоже испугались и прибежали на помощь Андрею. Я чувствовал себя последним преступником и подонком. Вечером я настоял на встрече. Андрей меня простил и был мне очень рад. Вот тогда-то я понял, что такое доброта. Он превосходил по доброте всех, даже мою маму и мою бабушку… 
          Дружба наша с тех пор крепла с каждым днём. Мы не могли друг без друга. Его любила одна девочка. Но он в силу своей стеснительности из-за того, что мальчики дразнили его по поводу этой любви, почти прекратил с ней общение. Тогда она из чувства мести через подругу прислала мне письмо с признанием в любви ко мне. Она думала, что подкупит меня признаниями и лестью, разрушит нашу дружбу и тем отомстит Андрею. Меня это взбесило. Я всё рассказал Андрею и с негодованием отверг эту тварь…
          К пятнадцати годам во мне заговорил мужчина. Я стал крупным и волосатым. Хотелось секса. Девочкам я нравился. Была соседка года на два младше, красавица Жанна, вертлявая, весёлая, бесшабашная. Она строила глазки. На танцах демонстративно прижималась и колено своё поднимала и просовывала мне между ног, чтобы достать до члена. Сексом мы с ней занимались часто и с удовольствием, но однообразие, даже хорошее, может быстро наскучить. И мы одновременно почувствовали пресыщенность и необходимость смены партнёров. И однажды я уговорил Жанну переспать с Андреем, потому как пора настала лишить его девственности…Девочек было много, а качества мало. Я рано стал замечать их дефекты. Они были одноразовые, на одну ночь, остальные, если были умными, то уродливыми и с дурным нравом, если красивыми, то дурами и стервами, если (это было чрезвычайно редко) с добрым нравом, то неумными, дурашливыми и ленивыми. Иногда у отца я спрашивал, как он нашёл мою маму. Я хотел найти жену, похожую характером и даже внешностью на Андрея. Пусть и неумную. Однажды сказал это Андрею и неожиданно поцеловал его в губы. Он сильно смутился. И, наверно, чёрт знает что подумал. Я не извинился, но обратил проступок свой в шутку. А смеяться мы очень любили и смеялись много…
           Сегодня я не сдержался и у пивной, где мы отмечали завершение учёбы Андрея, несколько раз публично назвал его тупым:
- Как же ты сдал экзамены? Ты же ведь такой тупой! Ты же ведь такой тупой!
           Я оказался жестоким идиотом. Андрей искренне хотел поделиться своей радостью, пытался на мои оскорбления ответить терпеливыми объяснениями. А я? Если я умён, то уж точно не должен был такое говорить, тем более повторять. Стыдоба! Как я мог?!
           Я повторял громко, когда мимо с пышногрудой блондинкой проходил какой-то напыщенный интель, на лице которого гримаса смеха сочеталась с высокомерным презрением. Так, он, проходя мимо нас, демонстративно отвернул лицо…
           Я даже не спросил у Андрея, когда он уезжает. Без него будет пусто. На душе, на сердце, да и в голове.  Позвоню ему завтра. И кто же из нас тупой? Видимо, я не только отупел, но и очерствел…»