Гельвеция. Иероглифы

        Во многих японских семьях  имеются фотографии Барсукова.  И не потому, что он популярен в Японии.  а потому, что японцы очень любопытны и любят фотографировать всё. чего нет в Японии.

        О, эдельвейс! Щелк-щелк. О, водопад! Щёлк-щелк. О, Чёртов мост! Щёлк-щёлк…

     Отель «Бельвуар» был скромной гостиницей, цены в которой привлекали не очень богатых клиентов .   В основном в нём останавливались компании .путешествующих пенсионеров.

      Облюбовали эту гостиницу и японские туристы. Их оживлённые, весело чирикающие по-японски группы, почти ежедневно уходили  утром из гостиницы в поход по горам Швейцарии.  Они, в отличии от наших кавказских туристов,  не тащили на своём горбу палатки, спальные мешки,  запасы продовольствия.

    В этом необходимость не было.  К вечеру туристская группа добиралась до горного отеля, где и останавливалась  на ночь.  Утром туристы отправлялась на следующий горный маршрут и следовали до очередного отеля. Когда кончались гостиницы, путешественников   принимали различные гостевые домики и шале.  Удобно, комфортабельно, интересно.

           И относительно недорого. Наверное. это последнее и привлекало больше всего японскую публику. Хотя не стоит сбрасывать со счетов японскую подвижность, любознательность, тягу к здоровому образу жизни. Мол, мы не нежится  приехали сюда.

        Дорога от «Бельвуара» в горы проходила мимо участка, на котором хозяйствовал  Барсуков.  То ли сад был капитально ухожен, то ли росли в нём красивые растения, но японцы всегда останавливались у входа на участок и начинали фотографирование, проникая, в своём стремлении   объять необъятное , всё дальше и дальше в глубь участка.

      Когда же в саду работал Барсуков (будь то стрижка газонов, подрезка кустов, посадка растений и т.п.), он становился главным объектом для японских фотографов. Они его щёлкали с разных ракурсов и в разнух положениях. Такое внимание  Барсукову не нравилось. Он вообще не любил, чтобы кто-либо глазел на его работающего. В этом случае дело у него не спорилось, всё получалось плохо.

       Наступала осень. Побеги лавровишен, которые образовывали зелёную изгородь, вытянулись за лето в длинные прутики. Их необходимо было срезать.

       Вооружившись электрическим кусторезом, Барсуков начал обрезку, доводя высоту кустов до нормативного значения (по швейцарским правилам на границе с соседним участком может расти что угодно, но не выше 120 сантиметров).

       Даже сквозь рычание кустореза он издалека услышал весёлое японское щебетание. Очередная группа туристов из страны восходящего солнца  направлялась в  горы.

     Барсуков удивлялся: летят люди через полшарика, чтобы увидеть швейцарские горы,  когда под боком своих гор хватает.  Кроме того. он не чувствовал прелести гор, а поэтому не понимал зачем люди лезут в горы.  Жителю равнин и лесов они казались ему враждебными или,  во всяком случае, вызывающими тревогу.

       Уловив приближение  восточной публики Барсуков решил уклонится от встречи  с ней. Он выключил кусторез и, опустив его вниз,   воткнул в землю. Но кусторез воткнулся не в землю, а в кабель, питавший его. Острый конец кустореза просёк оболочку кабеля.   Короткое замыкание!?

       Барсуков кинулся в дом. Конечно, первый этаж был обесточен.  Как он ни щёлкал рычажком автомата, свет не возгорался.  Горе. Придется вызывать специалиста. А это накладно. Что водопроводчик, что садовник, что электрик дерут за свои услуги неимоверно, на уровне профессора консерватории.

      А вызывать надо. Стиральная машина встала, остановился подкачивающий насос, перестал жужжать морозильник. А в морозильнике ценные продукты.   Пропадут же.  Ну тут уж Барсуков не стал ждать специалиста. Он с помощью длинного шнура запитал морозильник из розетки на втором этаже.

     А всё японцы виноваты. Шастают тут… И решил Барсуков  на въезде на свой  участок установить  объявление  типа «Private”. Хотя это японцев не остановит: ходить же можно. Написать по-немецки «Вход воспрещён» -- швейцарцы обидятся. Написать по-английски : «Японцам вход воспрещён» -- японцы обидятся. И тогда Барсуков изобразил на белом щите черные японские иероглифы (взял из «Промта»),  означавшие: «Проход закрыт».

     Этот щит стал для японцев главой достопримечательностью в Швейцарии. Ну как же! Идешь, идешь – всё Европа да Европа. И вдруг иероглифы!  И сразу же бурная фотосессия.  И всем хочется сфотографироваться га фоне Альп и иероглифов.

      Ну, Барсуков! Угодил японским туристам.