4 курс. Семья Нины Федоровой

Рассуждая о текущей литературе, мы обычно подразумеваем сочинения, написанные в течении последних лет.
Между тем, на мой взгляд, временнАя граница литературного произведения проходит через две точки: момент написания и момент опубликования.
С этой точки зрения вещь, которой посвящена работа, вполне может быть отнесена к разряду текущей литературы, так как она опубликована в «Роман-газете» в прошлом году. Хотя по времени имеет более чем полувековой возраст.
Это роман «Семья», произведение доселе не известной русскому читателю писательницы Нины Федоровой.

*   *   *

Антонина Федоровна Рязановская,  выбравшая псевдоним по отчеству - человек интересной и весьма типичной для нашего века судьбы.
Жительница «русского города Харбина», представительница русской диаспоры - вернее, даже не диаспоры, а просто исторически сложившейся китайской колонии - после революции, подобно многим соотечественникам, не вернулась в Россию, а отправилась в далекий и трудный путь, приведший в конце концов к довольно сносной жизни за рубежом. Менее дальновидные «русские китайцы» отправились прямо на родину - и для большинства хождение по мукам кончилось лагерями и смертью.
На этот жизненном материале строятся события, разворачивающиеся в романе.
Тема русских в Китае, приютившем без паспортов огромное количество несчастных эмигрантов, до сих пор не имела художественного толкования, если не считать записок Наталии Ильиной.
Между тем она полна как интересных, подлинно драматических событий, так и просто чистых курьезов в отношениях между двумя совершенно различными народами.
(Позволив себе отвлечься на минуту, не могу не вспомнить, как одна моя пожилая ленинградская знакомая-инженер, после войны много лет строившая в Китае что-то металлургическое, жаловалась со смехом, что на тамошних фотографиях сама похожа на китаянку, поскольку хитрые китайцы ретушируют снимки, всем подрисовывая узкие глаза.)
Но, конечно, «русские в Китае» - это лишь фон. События романа могли развернуться на любом ином историческом материале, ведь суть происходящего - безрадостная жизнь эмигранта, преданного своей родиной.
Глубинная тема романа полностью определяется заглавием:

СЕМЬЯ.

Роман повествует о семье русских эмигрантов, осевшей в Китае.
О прошлом Семьи говорится вскользь: все они происходят из очень аристократического рода и всех разметала революция. Как именно, не уточняется, да это и не важно; мы теперь уже прекрасно знаем, как.
Их осталось всего пятеро и, собственно говоря в прямом смысле они семьи не образуют: лишь три женщины связаны прямым родством, мужчины же между собой двоюродные.
Но степень близости родственной неважна. Семья строится не на кровных, а на общечеловеческих принципах.
Неслучайно некоторые новые герои, появляющиеся по ходу действия, органично входят в Семью и становятся ее полноправными членами.
Роман состоит из двух частей.
В первой автор делает как бы очень развернутую экспозицию: описывает китайский город Тяньцзин, британскую концессию, на чьей территории Семья снимает дом, который сама сдает как пансион другим жильцам - именно этот ход позволяет легко вводить и выводить массу эпизодических героев.
Даже описание начала войны между Японией и Китаем, драматическое само по себе, служит этой экспозиции, так как Семью особенно не затрагивает.
Первая часть заканчивается внезапной смертью самой старшей - Бабушки. Эта смерть является первой потерей в китайский период и с нее начинаются изменения в самой Семье, идущие в быстро нарастающем темпе.
Выбор членов Семьи удачен сам по себе.
Пять человек обладают характерными чертами русских в эмиграции. Впрочем, не только в эмиграции.
Они концентрируют основные черты русской интеллигенции благородных кровей, как хорошие так и не очень: человечность и бестолковость.
Они очень гуманны, эти несчастные люди; они бросаются на помощь каждому, кто окажется в более плачевном положении, без различия веры - будь он хоть православным, хоть католиком, хоть вовсе китайцем.
А бестолковость их тоже чудовищна в неумении наладить свой быт, неспособности даже в мелочах постоять за себя. Они десятилетиями будут спать на связанных между собой стульях вместо того, чтобы если не купить раскладушку, то хотя бы сколотить подобие щита.
Это люди, которые олицетворяют доброту русской нации - но которые же в 1917 году благополучно проср***ли великую Россию, последствия чего мы ощущаем поныне.
Вернемся, однако, к персонажам.
Бабушка - образ иконописный. Это глава Семьи, хранительница очага. Душа ее не озлобилась тяготами, осталась христиански кроткой. Это праведница в высшем смысле слова. О ней скучно писать.
Мать - мученица. Она гораздо слабее бабушки, и физически и морально, хотя моложе ее. Это не странно: бабушка все-таки успела пожить по-человечески, а на долю матери с самой юности выпали революция, гражданская война, эмиграция, унижения и страдания.
Лида, Дима и Петя - представители младшего поколения. Они вроде бы должны быть похожими друг на друга, поскольку росли в одинаковых условиях. Но наоборот - они настолько разные, что кажутся людьми с разных планет.
Лида живет легко. В самые тяжкие минуты она мечтает о любви в белых туфлях. Эти глупые и легкомысленные мечты помогают ей не воспринимать тяготы жизни и сохранить себя во внутренней чистоте среди всех ужасов эмиграции. Недаром она одна из всей Семьи нашла настоящий свет в конце тоннеля: перед ней открылось оперное будущее. Конечно, это «оперное будущее» кажется несколько опереточным, но разве можно упрекать автора в желании дать хоть чуть-чуть нереального счастья одной любимой героине?
Дима - обычный мальчишка. Трагедия его в том, что взрослые, окружающие его, не могут дать ему социальной защищенности, не могут даже позаботиться о его образовании, то есть о дальнейшей судьбе. Жизнь его оказалась бы полностью загубленной, не прими в нем участие богатая иностранка, забрав его с собой в Англию. Надо надеяться, что там он найдет настоящую жизнь, забудет Россию (равно как Китай) - и вырастет совершенно счастливым человеком.
Петя - русский придурок, иных слов для него не найти. Во всех мелочах это глубоко русский и глубоко несчастный в своей русскости человек. Невольник чести, до краев наполненный понятиями о долге и достоинстве - не подкрепленными ничем, кроме фамильного носа. Схватка из-за пустяка с японским представителем власти ставит его вне закона; загнанный жизнью в тупик, он оправляется тайком обратно в Россию. Глупо и совершенно безрассудно, из химерической любви к несуществующему Отечеству, идет на верную смерть. Его жаль.
Да и вообще всех героев романа жаль.
И не только главных, н даже эпизодических. В этом проявляется душа самой Нины Федоровой - ведь исконными чертами русского писателя всегда были сострадание и жалость ко всем своим героям.
Автору «Семьи» это удалось: она умеет находить нечто человеческое даже в японских офицерах.
Жизнь эмигрантов в Китае тяжела.
Но они все-таки живут. И, как ни странно, живут даже весело: люди, которые потеряли все, уже не боятся потерять еще что-нибудь.
Создание неожиданно светлой тональности романа способствует его язык: ведь произведение написано первоначально на английском, и лишь позже переведено на русский. А, пожалуй, никакой иной язык кроме английского не обладает такими мощными выразительными средствами, позволяющими минимумом усилий создать постоянно звучащий, как бассо остинато, юмор подтекста. Эта имманентная «английскость» чувствуется на протяжении всего романа и она весьма мила.
В романе, как отмечалось, много второстепенных персонажей, выписанных со всей полнотой жизни.
Это мадам Милица, профессиональная гадалка, циклически исчезающая и появляющаяся и каждым новым своим появлением несущая новую перемену в жизни Семьи.
Это богатая жилица, англичанка миссис Парриш - в начале романа запойная алкоголичка, в конце почти святая, точно пережившая реинкарнацию отлетевшей Бабушкиной души и взявшая на себя заботу о самом маленьком и слабом - Диме.
Это медленно сходящий с ума профессор Чернов - фигура чрезвычайно полифоническая, одновременно смешная, жалкая и трагическая в своем просветленном безумии.
Это мадам Климова, отвратительный, но по-своему тоже трагический образ.
Это, в конце концов, продувной слуга Кан, очень симпатичный китайский жулик, образец приспособляемости.
И многие, многие другие.
Пересказывать роман невозможно, его надо читать.
Коснусь только еще одного образа, который несколько выбивается из общего ряда.
Вся ткань романа переплетена исконно русской набожностью, порой достигающей гипертрофированных размеров.
Внезапным аккордом среди литургического ладана появляется образ Амы - наемной белошвейки-китаянки, послушницы из местного католического монастыря (признаюсь честно, до сих пор я даже не подозревал, что в Китае имелись христианские монастыри «желтой сборки»). В разговоре с Бабушкой, образцом стойкого православия, Ама признается, что ей противно христианство, ибо оно запрещает все, что ей приятно. Неважно, что потом Ама, конечно, переблаговоспитывается. Все равно от нескольких реплик ее повеяло живым, свежим ветром, а антихристианский заряд, вложенный в нее, сравним по светлой своей мощи разве что с действием известной трилогии Мережковского.
Роман написан в 1940 году.
Но почему он с такой легкостью читается сейчас и почему его герои вызывают в наших душах резонанс?
Да потому, что большинство из нас ощущает себя в сходной ситуации. Неважно, что нас пока не убивают и не выгоняют из домов. Все равно мы живем как бы во внутренней эмиграции. Правители наши, вроде бы свои русские люди, обращаются с нами хуже самых распоследних турок.
Об эмиграции писано в разные времена ХХ века много и по-разному.
По прочтении «Семьи» мне вспомнился Ремарк.
Его романы об эмигрантах замечательны по выразительной силе и полнейшей безысходности. Все герои Ремарка априорно обречены, так как они одиноки, а попытки найти близкого человека - как, например, у доктора Равика из «Триумфальной арки» - не приносят успеха.
Роман Нины Федоровой - это гимн семье как единственному средству спасения человечества в экстремальных условиях.
Я писал эту работу, лежа в больнице после операции. Мне было больно, тяжело и одиноко. Надо было как-то держаться. И я думал о своей собственной семье. Смотрел на фотографию жены и дочери, и мне становилось легче.
И в промежутки думалось: как ложно и фальшиво все, чему нас учили в детстве.
В тяжелую минуту я думал о самом простом и мне близком, а вовсе не о любви к родине или долге перед народом.
«Родина», «народ»… сколь смехотворны сегодня эти химеры!
До народа мне дел не больше, чем ему до меня; а что ему до меня, точно сказал когда-то гениальный Булгаков устами штабс-капитана Мышлаевского:

«Ваш народ-богоносец вздернет вас на первом же суку».

А родина…. Родины у меня просто нет, как и у большинства из нас: той, в которой я рос, больше не существует, а новая - с двухголовой курицей на рублях - меня предала. И при первом удобном случае я сам предам ее с той же легкостью, с какой она ввергает меня в нищету и унижения.
Так что же у меня осталось?
Что никогда не предаст и от чего я сам никогда не откажусь?
Это семья.
Элементарная, самая маленькая, но самая прочная частица этноса.
Я не верю в бога.
Мой ум, воспитанный на точных понятиях, не приемлет сверхъестественной идеи.
Но даже если он есть - единый для всех, русских и негров, ибо если бог не общ и не един, то это не бог, а злая фальшивка вроде очередного президента - то он не верховный судия, не демиург.
Он просто еще один член семьи.
Один на всех, объединяющий маленькие семьи в одну большую человеческую семью.
Но бога нет и мы живем врозь - в распрях, обмане, крови.
А семья есть и она может спасти.
В этом убеждает нас роман Нины Федоровой.



                1993 г.

© Виктор Улин 1993 г.
© Виктор Улин 2019 г. - дизайн обложки.

Сборник работ «Литературный институт»

http://www.litres.ru/viktor-ulin/literaturnyy-institut/

250 стр.