Васильевна

 В 1924 году красный кавалерист Пётр Иванович Мандровский приехал в  краткосрочный отпуск к дальней родственнице Варваре Васильевне, принявшей участие в его сиротской судьбе. В доме Корабецких  в прислугах  была Шурочка Анищенко, круглая сирота. Ей было 19 лет, она была   удивительно хороша собой  - белолицая, голубоглазая, черноволосая и очень наивная, чистейшей прелести, чистейший образец. Молодой кавалерист влюбился и увёз  Шурочку в Туркестан, где ещё шли бои с басмачами.  Именно поэтому я не могу без слёз смотреть фильм  «Офицеры», начало которого рисует и судьбу Шурочки. Так она оказалась в Ташаузе в Туркмении, в крепости, где находилась кавалерийская часть. Здесь родилась их первая дочь Неля, любимица отца. Повздорив с начальством, горячий казак подал в отставку и привёз семью в родные места – село Самарское. Вскоре родилась вторая дочь Тамара. Жизнь была тяжёлая, было голодно и холодно, и глава семьи решил вернуться в тёплые  и сытные края, выбрав город Фергану. В начале, жили на съёмной квартире, родилась третья дочь, молодая мать вся в заботах о малых детях  ничего не замечала. Добрая мудрая хозяйка квартиры говорила ей : «Он твой муж пока дома, а за калиткой…» Не верила Шурочка: « Не может быть, чтобы мой Петя!..»  Загулял, заврался, завёл на стороне  семью. Убедившись, она не простила и не приняла. Спасением стала работа на маслозаводе, где ей выделили комнату. Так она оказалась в доме на улице Конституции № 16. Нумерация менялась по мере застройки улицы. Этот дом, когда то частный был разделён на семь квартир. Первое время, она жила в комнате, попасть в которую можно было, пройдя через другую квартиру. Это было неудобно, но так жили. Её комнату от квартиры Браницких отделяла заколоченная, но ещё не заложенная кирпичом дверь. Семья  Браницких была большая - немолодые супруги, сыновья Василий, Алексей и дочь Маня. Главой семьи  была Васильевна-женщина в возрасте, мудрая, с богатым жизненным опытом. Во дворе она пользовалась  безоговорочным авторитетом. Знала всё обо всех, всегда готовая помочь советом. Скромная, одинокая женщина с детьми очень заинтересовала  Васильевну. По природе Шурочка была жаворонок: рано ложилась и рано вставала - ведь надо было до гудка,  оповещающего о начале трудового дня, многое сделать - собрать, накормить детей (в моём детстве я помнила этот гудок). Так чем же занимается эта новая не очень общительная жиличка, чем занимается в такую рань, когда ещё полная темень. Вот и пригодилась щель в двери, через которую Васильевна и наблюдала. Позже она сама  рассказала  маме о своих наблюдениях. На  моей памяти Васильевна уже бабушка, непререкаемый авторитет для детворы, получить похвалу из её уст было лестно. Вообще она отличалась добрым нравом, мы её не боялись и вертелись подле неё. Деда Браницкого я почти не помню, так же как её младшего сына Алексея, который ушёл на войну и не вернулся. Старший сын Василий  был военным, воевал, благополучно вернулся домой. Пока он  был на фронте, его жена с двумя сыновьями жила у Васильевны, как и вторая сноха с сыном и дочкой. Все они умещались  в двух комнатах. Но у них была хорошая терраса, вся обвитая хмелем, но ещё не отгороженная от общего двора. Помню день мне, было, может быть года четыре или пять. Сёстры мои мыли пол, перевёрнутые стулья стояли на столе, я сидела в середине. После уборки ждала ужин-картошку, жаренную в казане, а пока смотрю на картину, висящую в простенке между окнами, на которой малыш делает первые шаги и его поддерживает мать. Я всё что-то спрашиваю и вдруг  говорю, я буду такая же старенькая как Васильевне?! Это открытие меня тогда поразило. Мы жили бедно, еда наша была постная, вкусно было макать хлебушком в хлопковое масло с солью.  Праздников в доме почти не было. Но как праздновали наши соседи! Помню Пасху - на терраске Васильевна выставила пасхальную снедь, среди которой запомнилась, творожная пасха с буквами Х.В. Мне был незнаком вкус, меня не угощали, но вид  этих яств  мне хорошо помнится. Много позже  я научилась печь куличи, делать творожную пасху, отдавая дань традиции. Но тогда, полуголодная я смотрела на это как заворожённая. Помню, как хоронили Васильевну, полная комната людей, батюшка, как тогда говорили, размахивает кадилом, душно, тяжко дышать, на челе её какая-то бумажка с непонятными буквами. Вспоминаю, как  ходили на кладбище, было жутко, но любопытно. Так открывались передо мной разнообразные стороны  жизни.


Рецензии