8 Грехопадение

                Тщеславие.
Замысел мой не простирался далее моего носа. И я был уверен, что моя жизнь пишет мою книгу, и придаёт ей особую ценность. Это и легло в основу допущения, что по окончании книги Мы должны быть вместе. Наш Союз должен был стать доказательством правдивости моих Слов. А книга должна была выступить гарантией нашего Союза. Но что такое человеческая жизнь в сравнении с Жизнью Слова? Сколько Книг обрели своего истинного преданного Читателя после смерти автора! И поэтому Книга, как часть Замысла куда большего, чем мой, не собиралась играть в мои игры.
Но я ходил гоголем. И всё бы ничего, но однажды очередной разговор об универсальности книги и годности ещё сюжета для проживания каждым, кто ставит перед собой похожие вопросы, перенесся в ванную комнату. И более всего в тот момент мне хотелось принять ванну вместе с Ней. Однако, водными процедурами Она предпочла заниматься одна. Нагая, смывающая грязь ушедшего дня Она недоверчиво косилась на меня одетого и обрастающего спесью: «Да я теперь могу любое имя вписать в рукопись, хоть Твоё! И всё будет правдой!». Кажется, Она соглашалась. Но Её взгляд делал меня мне не приятным. Ничего из желаемого я не получил тем вечером.
Однажды сблизив нас, Книга не сделала доступней даже ту Женщину, которая захотела со мною быть. Или нужно сказать плоть той Женщины? Не принесла с Ней удовлетворения. Напротив, желание написать Книге продолжение стало одной из составляющих нашего расставания.
Как же мелко я мыслил! А ведь там, на Книжных страницах уже было отражено, что не жизнь моя изменила Рифму, а Рифма мою жизнь. А я не сумел выступить даже слугой Слова своего, не то, что его гарантом.

                Соблазн.
Это была правда Жизни. Я мечтал о Тебе, но пожелал быть рядом с Ней, и почувствовал, что упал с Небес на Землю. Сразу. Это было тяжёлое ощущение. Не чувствовать в себе с Ней связь с Богом, но пытаться устоять перед Его взглядом, стоя с Ней рядом перед Его лицом. Легко было только об этом говорить на аллеях парка, совершенно не интересуясь, согласна ли Она с моей теорией. И соглашаться-то было особенно не с чем. Но, наверное, при иных обстоятельствах, я бы спросил: «А Ты думаешь об этом, Милая?». Но ни спросить, ни позволить себе расслабиться на прогулке я тогда не мог. Соблазн сделать Её соучастницей сотворения брал меня штурмом. И я торопился посвятить Её во все свои переживания, чтобы разбудив волну, оседлать её вместе.
Казалось, что у меня получалось. Я писал. Она рисовала иллюстрации. И тогда я пригласил Её в свою книгу. Я поставил знак вопроса после Твоего Имени, от этого вся строка заиграла иначе, и стала честнее. В конце концов, я сомневался, и этого уже нельзя было утаить. И предложил Ей сделать картинки к каждой части. Я красноречиво пояснил, что это значит. Я утверждал, что это уже уровень отношений Соавторов, в то время как сейчас  мы – писатель и читатель. Глаза мои пылали огнём. Видела ли Она это пламя за строчками моего письма? А озорных чертиков? А я пламенел с ними. И угас, получив ответ «ну, придумал тоже».
Я угас, а Соблазн нет. И он выжег меня изнутри. И на этом пепелище я обнаружил лишь площадку для нашего с Тобой извечного спора, смысл которого в том, чтобы спорить.
            
                Ложь. 
Мне нужен диалог с Женщиной, чтобы писать продолжение! Это был самый весомый из аргументов, чтобы вступить в Отношения с Ней. Полноценный диалог! Но, признаться, за всё время он состоялся лишь однажды, доставив нам огромное удовлетворение, пробудив во мне Силу Созидания, которую я не смог реализовать. Не смог, потому что я получил Желаемое, но не Невозможное.
Что ж, мне нужен диалог с Женщиной! С Равной мне Женщиной. Чтобы единая Сила Созидания реализовалась в Невозможном. Не Её я ли предал, когда начал строить эти Отношения?

            Неверие.
Что толкает нас на те, или иные поступки? Чаще всего убежденность в своей правоте. Но, увы, правота в том или ином вопросе понятие относительное. Так потребность контролировать ситуацию, а не свои действия, зачастую приводит именно к тем плачевным событиям, которых мы так опасались. Считается, что мы предали доверие Бога, вкусив запретный Плод. И каждому из нас теперь не хочется повторять Его ошибки. Но разве Он сказал, что нельзя вкусить тот Плод, потому что Он категорически против? Нет, Он мотивировал это тем, что попробовав, человек умрёт. Т.е. у его поступка будут необратимые последствия, ответственность за которые целиком ляжет на плечи человеческие. И Он не оставил нас, когда запрет был нарушен.
Я решил, что Ты не веришь мне. И оставил Тебя с багажом тех задач, что раньше предлагал делить на двоих. Такого не позволял себе даже Бог. Но мне казалось, что на этот шаг меня подтолкнула Вера. Что встреча с Женщиной – это дар Божий за все мои скитания. Награда. А Ты тем временем пренебрегла тем, что я подарил Тебе. А, поскольку Ты не стеснялась своего негодования, я позволил себе считать, что наши дороги разошлись сами собой. Ведь я в своих поступках казался себе таким взрослым, а Ты предстала бунтующим подростком, готовым очередной раз отморозить себе уши из упрямства, лишь бы досадить.
Но Приз встал на полку. Глупо было продолжать за него бороться, хотя очевидно именно это и требовалось, чтобы Её интерес не угасал. Но разве Отношения даны не двоим? И я решил выйти из Игры. Не тянуть Её за собой. Я считал себя обязанным Ей за то, что  Она была рядом тогда, когда я нуждался в поддержке. А долг платежом красен. И я с готовностью реализовывал новые  Её желания, надеясь на то, что Она воспримет это, как само собой разумеющееся. Впервые мне было с Ней абсолютно легко, светло и ясно. Я созерцал.
Но Она осталась со мной. И дивный день перешел в скучную ночь. Она одолжила мне её нехотя, словно по принуждению. Выходные закончились. Шли дни. Я всё ещё был в замешательстве. И вдруг в семь тридцать утра Ты отправила мне весть о том, как я Тебе безразличен. В 7.30 утра! Успела ли Ты позавтракать?!
И я стал вспоминать то, во что Верю на самом деле. В то, что я искал партнерства, а его не было, и нет. В Соавторство, от которого Она так легко отказалась. В то, что часть Любимой Женщины живёт у меня внутри, Она вся вышла из моего воображения. И как бы ни выглядел Твой подростковый бунт, он говорил лишь о том, что Тебе тяжело одной нести, взваленную мной ношу. Наверное, уместно сравнить себя с тем родителем, что взваливает бремя своих неосуществленных мечтаний на своих детей.
 Если и был Божий дар в нашей разлуке, то вовсе не в том, чтобы найти счастье на стороне. Но в том, чтобы присмотреться к тому, что на самом деле хочется каждому из нас в отдельности. Насколько мы уверены в своих мечтах, и что способны привнести в мечты друг друга.