перестройка -ядрёна мышь

П Е Р Е С Т Р О Й К А – ядрёна мышь
     (или разговор в вагоне поезда)


Задремав однажды в поезде, я был разбужен оживлённым разговором между случайными попутчиками. Больше всех говорил пожилой мужчина – бородка клинышком, глаза весёлые, хотя видно, что жизнь его потрепала изрядно – буду называть его условно – дед.  Второй собеседник молодой мужчина – пессимист. Иногда в разговор вступал мужчина средних лет полуинтеллигентного вида, вероятнее всего бывший партийный работник.  В конце разговора участвовал и автор этих строк.
Разговор густо пересыпан солёными словечками, но с вашего позволения, уважаемый читатель, мы их упустим.
Проснулся я от энергичных слов,  вынесенных в заголовок.
Дед:
- Вы что думаете,  перестройка для вашего блага сделана? Наивные люди! Вы вспомните 85 год, когда объявили о перестройке. Тогда ходила шутка, что «перестройка – это буря в тайге. Наверху шумит, а внизу тихо-тихо». Ведь не было объявлено, что это за перестройка, как её делать, что перестраивать.  Тогда директора и партийные работники говорили, что вот перестройка – это укрепление дисциплины. Профсоюз уберём и всю власть отдадим директорам. Демократы начали головы поднимать и говорить, что вот перестройка – это свобода слова и действий. А работяги говорили, что перестройка – это для рабочих послабление. Вот сделают водку по три рубля – и будет перестройка. Такие разные разговоры были из-за того, что Горбачёв и сам не знал, что же это такое – перестройка. А сказал он об этом для того, чтобы авторитет свой поднять.

Мужчина:
- Ну, это ты зря. Авторитет у партии и так высокий, а раз партия Горбачёва выдвинула, значит, он самый авторитетный.
Дед:
- Да ты газет не читаешь что ли?
Мужчина:
- Я всяким «Комсомолкам» не верю.
Пессимист:
- Никому верить нельзя.
Дед:
- Ну ладно, даже не читая газет,  порассуждаем  здраво. Брежнев был лидером партии. Последние пять лет уже был явно виден даже по телевизору его маразм. Так чего стоит вся остальная партия, если лидер такой?
Мужчина:
- Ну, Брежнева нельзя было снимать потому, что он пользовался авторитетом за рубежом.
Дед:
- Странная логика – если выбирать в лидеры тех, кто пользуется авторитетом там – тогда генсеком должен быть Солженицын.
Мужчина:
- Ну, мы отвлеклись, ты так говоришь, будто бы партия только и думает,  как бы сделать  хуже стране.
Дед:
- Ну, приведи любой пример, где партия, как руководящая сила, сделала что-то хорошее для народа? Целину, кибернетику и генетику можешь не брать.
Пессимист:
- Например, проблема гомосеков.

Дед:
- Пожалуйста. Об этой проблеме у нас очень мало пишут и говорят. Просто замалчивают. Есть даже законы, преследующие этот порок. Всё хорошо, а что получается в жизни. Ведь гомосеки и лесбиянки,  как отклонение от нормы, были во все времена. Наше замалчивание и преследование, заставляет их вести общепринятый образ жизни. Создавать семьи и плодить детей, у которых, в свою очередь, вероятность появления этого порока уже очень большая. А если бы у нас был закон,  разрешающий брак двух женщин или двух мужчин, они бы уже не могли рожать детей и этот порок стал бы исчезать.
Мужчина:
- Давайте сменим тему разговора.
Дед:
- Вот про войну, например. В Афганистане с нашей стороны война была несправедливая, захватническая. Объясняли, что нам обязательно там нужно быть. А вот приняли бы закон в ООН такой, что та страна, которая нарушила границу, должна главу своего правительства расстрелять. Ведь правительство у любой страны,  мягко говоря, не патриоты. Вот тот же Брежнев.  Сказал бы, что ну очень нужно, позарез нужно нам быть в Афганистане и пусть даже первой жертвой в этой войне буду я. Расстреляйте меня, но в Афганистан войска вводите! Так нет, любое правительство бросает под пули молодых, тогда, когда не могут, или не хотят решать политические вопросы мирным путём. Но бог, видимо, всё-таки есть. Любой агрессор долго не живёт. Брежнев прожил три года, Устинов пять лет,  Гитлер пять лет. Вот тот же Саддам Хусейн – ему осталось года два. Да и Буш – лет пять и тоже сыграет в ящик. Но если Буш вёл справедливую войну, может быть и выживет.
Пессимист:
- Дед, а ты какую партию поддерживаешь?

Дед:
-  Я по убеждению анархист – эта теория, ведущая к разгосударствованию.  Ведь государственная машина – это машина для подавления человека. Поясняю,  почему так. Ведь каждый человек особенный. А закон пишут общий, на всю страну. Вспомните любой суд – ведь редко когда преступник  получает справедливое наказание. Бандит, покалечив кого-нибудь в первый раз,  получает условный срок. Хотя все, кто его знает, уверены, что такого  бандита  это наказание не исправит. А другой, имея уже судимость, ему стоит только подраться с милиционером, даже одетым в гражданскую одежду и тут же получит срок  в  пять лет. А если бы судил его не общесоюзный закон, а батька, он бы учёл индивидуальность преступника и наказал бы справедливо.
Мужчина:
- А если батька начнёт самовольничать.
Дед:
- Так его же тогда на ближайшем казачьем круге (собрании) переизберут.  Это и есть власть народная. А попробуй, переизбери судью или милиционера или депутата в нашей системе.
Мужчина, озлобляясь:
- Тебе что, дед, наша советская власть не нравится?
Дед:
- Подожди, не горячись. Советской власти у нас никогда и не было. Да! Да! Ведь по марксистской теории власть у того, кто распоряжается основными средствами производства. Кому у нас принадлежат фабрики, да и колхозы тоже. Конечно, не народу и не Советам, а Центру, то есть ЦК КПСС.
Пессимист:
- Дед, ты всё в кучу  свалил. Даже я не разберусь.
Дед:
- Да ты просто по молодости лет и не думал об этом серьёзно.
Мужчина:
- Ну и что у нас за строй был?
После этого вопроса дед начал доказывать, что у нас была конституционная монархия, а выход России сейчас существует только один – через казачество.
Мы подъезжали к Печоре. Мне нужно было выходить и, любезно распрощавшись,  я покинул вагон.
Если читателей заинтересовал этот  дед, автор берёт на себя труд отыскать его и продолжить наши  беседы.