Восточная сказка. Продолжение 2

Летела я как-то мимо лесной избушки. В тех краях без особого дела ни зверь не ходил, ни птица не летала, даже комары, племя вампирское, к тому месту не приближались. Жил там, по слухам, старый колдун, и говорили о нем, что он на три змеиных длины вглубь землю видит, на три дневных перелета вверх небо слышит, а уж умен необыкновенно. Прежде и мне возле избушки бывать не доводилось, да видно, в голове помутилось, жажда знаний клюнула в темя - вот и нашла же время! Решила я, что коли уж колдун так умен, как про него рассказывают, то и должно быть у него блестящих вещей - что звезд небесных. И если я тайком одну какую-нибудь мудрую штучку у него себе заберу, так от него не убудет, а мне пригодится.
Подлетела я тихонечко к нужному месту. Вокруг лес стоит - шепотом переговаривается, а голос повысить не смеет. Лес тот пуст, как карман бедняка. Ни зверька, ни пташки, ни червя, ни букашки - один ветер гуляет, листья подсчитывает. А в самом глухом буреломе избушка спряталась. Боязно мне стало, да уж больно мудрости хотелось. Заглянула я в окошко. Думала - тут мне весь блеск в глаза и ударит, прищурилась даже. А в комнате-то темно! Только на середине стола стоит эта клетка золотая, драгоценными камнями, словно росистый луг под Солнцем, переливается. А рядом ключик лежит. Показалось - маленький совсем, если его унесу, колдун и убытку не почувствует. Проскочила в окошко, ключик хвать - да и когти рвать, а колдун, как оказалось, на печи лежал и всё видел. Не иначе как заклинание какое успел произнести, кусочка мудрости мне пожалел.
Ключик-то с виду небольшой был, а как несла - чуть своей тяжестью голову не оторвал. Несколько раз едва в воздухе не перевернулась, как мотыльки малые кувыркаются. Чувствую - не донести мне ключик до гнезда, из последних сил крыльями машу. От усталости даже в глазах потемнело. А на пути, как назло, - сосна столетняя, стоит - макушкой небо царапает. Скрежет-то я услыхала, да поздно. Со всей скорости об сосну затормозила, ладно хоть - скорости той немного оставалось. А ключик от удара и выронила!
Спустилась на землю, искала-искала во мху, да так и не нашла. Не впрок мне чужая мудрость пошла, ничего не дала, только шишку на лбу да сломанную судьбу. Да еще, похоже, я с чужим умом частичку своего по сосне размазала. Решила ведь я назад вернуться! Клетка-то вся в драгоценных камнях была, это я помнила. Дай, думаю, полечу - один прихвачу. Ох и крепко, видать, головой врезалась!
Вернулась я назад. Совсем страх потеряла, как в первый раз не попало. А задуматься бы мне... Расплата - она как вода за плотиной: покуда копится - вроде тихо, а как прорвется - жди лиха! И не надо плотину колупать, чтобы проверить, есть ли что за ней. Само найдется!
Вот так со мной и случилось. Ключик потерянный первой капелькой был. Тут бы и остановиться, бежать от беды, не ждать бурной воды, да если мудрость вся в гнезде осталась, чем соображать прикажете? Вот с этого часа и оказалась жизнь моя не золотой нитью радостей расшита, а злобной молью несчастий погрызена.
Пробралась я снова в избушку. Клетка где стояла, там и стоит, еще ярче сияет, драгоценными камнями переливается. На что, думаю, одному старику столько мудрости? Одну капельку себе заберу - от него не убудет.
Гляжу, а один камушек-то вроде почти совсем выпал, едва держится. На самом дальнем прутике, в самой глубине клетки. Как меня и ждал! Совсем разум у меня помутился - тот, что после сосны сохранился. Забралась я в клетку и ну камушек расшатывать! А он будто бы и поддается, кажется - посильнее колупни, и выпадет. О единственный цветок на сером ковре жизни моей, послушай меня, запомни, что мудрые говорили: "Никогда не хватайся за то, что само плывет тебе в руки. Возможно, оно просто не тонет"...
Качнула я прутик посильнее. Вдруг что-то щелкнуло. Я было обрадовалась, думала - удалось. Смотрю - нет, камень на месте. Оглянулась... А дверца клетки-то захлопнулась! Как передать тебе, о родник сочувствия в пустыне бесчувствия, что сталось со мною! Забыла я и мудрость свою, и скромность - билась о прутья и голосила на весь лес, аж колдун с печки слез, взял тряпку, разорвал да уши заткнул.
Однако скромность моя скоро ко мне вернулась - в тот самый момент, как голос от крика пропал. Пришлось замолчать. Колдун посидел, посмотрел, увидал, что я успокоилась, тряпку из ушей вынул и заговорил:
- Что, поняла теперь, до чего воровство доводит? Сама себя за решетку посадила.
Словно молния в темноте блеснула, догадка меня озарила. Это он, он все подстроил! Пожалел ключика, месть лютую мне приготовил.
Тут бы мне повиниться, на судьбу горькую пожаловаться, частичку мудрости попросить, а не могу! Голос-то пропал! А колдун продолжил говорить, и слова его острыми шипами в сердце мое вонзались - и, видать, столь длинны те шипы были, что и до желудка достали, ибо почувствовала я себя, как медведь, которому в ухо неожиданно слон протрубил, - и с теми же последствиями.
- И выпустить-то я тебя не могу, - говорил колдун, - потому что ключ ты сама унесла, а без него замок не откроется. И в доме тебя держать более невозможно: если ты и далее продолжать будешь то, что минуту назад столь бурно начала, так через час мы оба здесь и задохнемся.
Подумал старик, взял клетку, на вытянутых руках из избушки вынес и за порогом на ветку повесил. Хорошо, что в тот уголок леса никто забираться не отваживался, а то опозорена я была бы на веки вечные в глазах всей лесной общественности.
На мое, как я тогда думала, счастье, скоро дождь пошел. Сильный, но теплый. И мне немного остудил голову, и клетку вымыл. Обрадовалась я, дуреха, - не все так плохо, старик внесет в дом, глядишь, потом мы, двое мудрых, что-нибудь и придумаем.