Убить Еву. Часть 2. Глава 2

Глава 2.
Перед ними сидела черноглазая, черноволосая, румяная деваха 32 лет от роду и добродушно улыбалась, отчего на круглых щеках образовались милые ямочки. Всего то в ней было вдоволь: и пышного, как только что из печи пирог, аппетитного тела, и веселых искорок в очах, что как спелые вишни глядели на потенциальных клиентов, и звонкого переливчатого смеха, и украинского говора с мягким, округлым, вкусным «Г». Одно слово - кровь с молоком!

-   Значит вы уже не первый раз хотите стать суррогатной матерью? – спросил Разумовский, рассеянно листая медицинские документы, предоставленные центром репродукции на эту кандидатку.
- Неее, - тряхнула головой деваха, отчего с плеча соскользнула толстая, как анаконда, косища - уже в четвертый.

Похоже, она гордится этим!? С удивлением и долей растерянности подумал Георгий Иванович. Он никак не мог понять, что может заставить молодую, привлекательную женщину, отраду для взора любого нормального мужика, пойти на вынашивание чужих детей? В голове как-то не укладывалось.

- Скажите, Оксана, зачем вам это? – не удержался он и все-таки спросил, тут же получив под столом весьма болезненный пинок в лодыжку. Галина Евгеньевна осуждающе сверкнула на него глазами из-за стекол элегантных очков.
- Как зачем? – искренни удивилась деваха, округлив глаза-вишни. – Так я ж на заработки с Украины приехала, за деньгами. Работы ж в незалежной нет, денег нема, а семью кормить надо. У меня под Харьковом маманя с моими двумя пацанятами мучается, воспитывает их, пока я на заработках. А чё? Мне такая работа нравится. Ешь от пуза, пей витаминки, да гуляй! А платят хорошо. Загляденье, а не работа!

Разумовский с Воронцовой переглянулись. Впрочем, чему было удивляться? Но Оксана истолковала их взгляды по-своему.
- Здоровьем Бог меня не обидел, беременность проходит на ура, роды тоже. Детишки рождаются крепенькие, здоровенькие. Заказчики все довольны. Нареканий пока не было. А чё?.. Шо не так-то? – и в карих вишнях растерянность и непонимание. Неужто не подошла придирчивым клиентам? Неужто откажутся от ее услуг?
- Оксана, вы нам подходите, подходите по всем параметрам, - произнес Георгий Иванович, откладывая папку с документами в сторону. - Просто интересно, почему именно такой способ заработка?
- Ха! – деваха широко улыбнулась, показав полный набор жемчужно-белых, крупных зубов, - А чё, лучше полы мыть в чужих домах или польскую клубнику с утра до ночи за гроши собирать? Нет уж! Пусть дураки за гроши спину ломают. А я умная!
 - Понятно, больше вопросов нет, - кивнул Разумовский, - но у нас есть одно условие. Всю беременность вы должны будете провести под нашим наблюдением. Мы поселим вас в отдельную квартиру в хорошем месте, на природе. Вам понравится.
- Да мне все равно, – безразлично пожала круглыми, пышными плечами деваха, - лишь бы денежки заплатили.

Выходя из центра репродукции после подписания договора, Георгий Иванович и Галина Евгеньевна с тревогой обсуждали дальнейшую судьбу эксперимента.
- Ох, не нравится мне что-то эта самая Оксана. Как-то очень легко она согласилась на все наши условия. – сетовал Разумовский.
- А чего ты хочешь? Ей такие деньги платят, что ого-го! Да и ничего особенного в наших условиях нет.

Они шли к парковочной площадке по мокрому асфальту. Недавно прошел дождь. Какой все-таки мокрый и ветренный нынче май.
- Галя, мы поселим ее в твою квартиру в городке и глаз с нее не будем спускать все девять месяцев!
- В мою? – Галина Евгеньевна остановилась возле машины Разумовского и удивленно воззрилась на него.
- Ну, а в чью? К Ивушкиным ее подселить предлагаешь? Или в мою городскую квартиру под надзор моей жены?

Галина Евгеньевна ненадолго задумалась, но потом согласилась:
- Хорошо. А я на это время переберусь в город, буду жить там, как и Юра Кочетов. Придется каждый день на работу из города мотаться. – Недовольно проворчала она, усаживаясь в пассажирское кресло рядом с водителем.
- А как же неусыпный контроль? – Разумовский вскинул на нее удивленные глаза.
- Жора, если хочешь, живи сам в моей квартире рядом с этой девушкой все девять месяцев и контролируй. А меня уволь! Регулярные медицинские осмотры я ей обеспечу, но жить рядом не собираюсь. Пусть остальные за ней наблюдают. Да и куда она денется с нашего острова? Пешком в город за тридцать километров убежит? Так по дороге в лесу заблудится.
- Ладно. Поехали, - вздохнул Георгий Иванович, заводя мотор, - решим и эту проблему.

Машина благополучно миновала городские пробки и выехала на пригородное шоссе. Недавний дождь принес запахи леса и сырой земли, освежил нежную зелень деревьев и травы, что совсем недавно покрыла обочины мягкой зеленой щеточкой. Над тянувшимися вдоль шоссе лесами в синем небе плыли стада облаков, напоминая ленивых, разъевшихся тонкорунных овец. За их пушистыми боками то и дело пряталось солнце. И в этот момент на серый асфальт дороги набегали темные пятна теней. Разумовский немного опустил боковое стекло, и сразу ветер запел, засвистел, ворвавшись в тесный салон автомобиля.

- Жора, закрой окно, пожалуйста! – недовольным голосом попросила Галина Евгеньевна. Ее раздосадовала перспектива уступить собственную квартиру румяной девахе с Украины. Но, наука, как известно, требует жертв. И она уже почти смирилась.
- Вот объясни мне, Галя, как женщина, почему некоторые соглашаются на роль суррогатной матери? – Разумовский закрыл окно и скосил на пассажирку глаза и снова уставился на бесконечную серую ленту шоссе, стелющуюся под колеса его автомобиля.
- Из-за денег. Что тут непонятного?
- Девять месяцев вынашивать в себе чужого ребенка, чувствовать, как он там шевелится, всем своим существом защищать его, питать, выращивать… А потом родить в муках и спокойно отдать чужим людям? Это же какой психологический стресс нужно пережить! Да и гормональный тоже. Ведь в природе после рождения ребенка организм матери настраивается на вскармливание его молоком. И отсутствие этого вскармливания – тоже стресс для организма.

Доктор Воронцова отвернулась и смотрела в окно на проносящиеся мимо деревья, что из-за скорости движения машины сливались в сплошной зеленый поток.
- Не усложняй, Жора. Давай будем рассматривать Оксану просто как инкубатор для нашей Евы.
- Ты уверена, что женщину, вообще любую женщину, можно рассматривать как простой инкубатор? Просто физический организм, в котором развивается другой физический организм? А как же психологическое воздействие на плод? Почему же будущим матерям советуют разговаривать с еще не родившемся ребенком, общаться с ним, читать вслух или включать классическую музыку? Если все-таки между матерью и ребенком в период беременности образуются какие-то психологические, энергетические связи, которые потом влияют на жизнь и развитие ребенка?
- Жора, все это предрассудки! Романтические выдумки!
- А если нет?

Галина Евгеньевна посмотрела на Разумовского. Виски его уже припорошило сединой. От уголков глаз струились тонкие лучики морщин. Стареет, стареет ее Жора… Впрочем, разве она сама не стареет? Но об этом лучше не думать.

- Если мы включим в наше уравнение еще одну неизвестную в виде психологических факторов, могущих повлиять на развитие плода, то запутаемся и не сможем решить уравнение. Давай ограничимся определенным количеством физических факторов, воздействие которых мы можем оценить. И не будем лезть в дебри психологии. Тем более, что в нашей команде нет специалиста-психолога. - Для убедительности доктор Воронцова подключила жестикуляцию руками.
- Ты все-таки, Галя, ученый до мозга костей! Восхищаюсь я твоей способностью абстрагироваться от всех чувств и переживаний. – Разумовский слегка улыбнулся. Но ничего веселого или радостного не было в этой улыбке, скорее разочарование.
- Чего и тебе желаю, мой дорогой!
- Я просто боюсь, что холодное безразличие, с которым Оксана будет относиться к будущей Еве, наложит свой отпечаток на ребенка. Ведь это она для нас - Ева, а для нее – просто способ заработать.
- А ты не бойся. Все будет нормально! Многие бездетные пары, обладающие деньгами, уже воспользовались суррогатным материнством. И ничего, воспитывают нормальных, полноценных детей. Я пока не слышала ничего плохого о пагубном воздействии суррогатной матери на ребенка.

Машина сбавила скорость и свернула с шоссе на незаметную узкую дорожку, ведущую вглубь леса. Солнце сразу спряталось за густыми шумливыми кронами. Разумовский тяжело вздохнул.

- Наверное, ты права. В конце концов, никто нам не помешает скомпенсировать недостаток материнской любви и заботы, когда ребенок родится.
- Конечно! Нас же семеро. Семеро генетических родителей. Поделим все заботы о Еве поровну и скомпенсируем.

В сплошной стене леса неожиданно открылся просвет, а спустя секунды в просвете обозначились кованные чугунные ворота и будка охранника со шлагбаумом пропускного пункта на въезде на территорию строящегося научного городка. Разумовский притормозил перед шлагбаумом, не поворачиваясь, предъявил глазку видеокамеры пропуск, и стал ждать, когда его впустят на территорию.
Полосатая палка шлагбаума не торопясь поехала вверх, следом раскрылись ворота, и машина тронулась, медленно объезжая строящиеся здания городка.   


- Ты закончила, Ульяна? – спросил Миша, заглядывая в дверь кабинета. Его добродушная круглая физиономия светилась надеждой. – Поехали в город, в киношку махнем! Там новый фильм вышел, говорят, крутой, в 3D.
Ульяна подняла на него задумчивые карие глаза. Она была так сосредоточена на работе, что не заметила, как пролетел день. Спасибо Мишке, напомнил.

- В кино?.. А сколько сейчас времени? – она немного растерянно окинула взглядом светлый кабинет, заставленный специальной аппаратурой, мерцающий экран компьютера, листки с записями на столе.
- Семнадцать ноль пять. Пора отдыхать, Свиридова. Ты же работаешь не поднимая головы, а жизнь тем временем проходит мимо! Мимо хороших новых фильмов, театральных спектаклей, концертов классической или современной музыки, мимо туристических поездок. Ау, проснись, красавица! – он помахал перед лицом девушки ладонью с растопыренными пальцами, стараясь привлечь к себе внимание и вывести ее из задумчивости.

Ульяна внимательно посмотрела в его круглые, добрые и веселые глаза. Взгляд их звал к чему-то радостному, озорному, увлекательному. А вот черные глаза Юры Кочетова ни к чему не звали, не приглашали, а только отражали ее собственные восторженные, восхищенные глаза. Отражали так, как отражает бездушное, безразличное ко всему стекло. Она вздохнула и кивнула головой, соглашаясь на предложение.

- Ну, в кино, так в кино…
Спускаясь по боковой лестнице на первый этаж, Михаил, весело болтая, гарцевал вокруг девушки, то забегая вперед, то прыгая по ступенькам рядом с ней. Со стороны он напоминал юного жеребца-тяжеловеса, возомнившего себя ахалтекинцем. Пусть так, но сдерживать рвущуюся наружу радость не получалось. Она согласилась! Согласилась!! И впереди был многообещающий вечер вдвоем…

Они зашли в подсобное помещение на первом этаже, где все переодевались перед работой, оставили свои белые халаты и отправились на улицу. Мишка что-то плел про Голливуд, про съемки нового фантастического фильма, когда мимо них прошел Юра Кочетов с портфелем в руках, доставая из кармана стильного пиджака ключи от машины. Ульяна встрепенулась, заметив его.

- Юр, ты в город? – почти крикнула она, чтобы он непременно услышал и замерла в ожидании ответа.
- В город. А вы что, тоже в город? – он остановился и посмотрел на ребят своими чудными черными, как знойная южная ночь, глазами. У Ульяны от этого взгляда внутри каждый раз начинала тоненько звенеть неведомая струна.
- Да, мы в кино собрались, – кивнула она и улыбнулась просительно, - поехали с нами?

Мишка застыл на месте, а Кочетов ласково улыбнулся и отрицательно покачал головой.
- Спасибо за приглашение, но я домой поеду. Устал как собака. Надо отдохнуть, выспаться. Хотите, подвезу?

Только Ульяна открыла рот, чтобы с великой радостью согласиться, как ее спутник встрял в разговор:
- Нет, мы своим ходом доберемся.

Девушка бросила гневный, возмущенный взгляд на Николаенко, но Кочетов, безразлично кивнув на фразу Михаила, пошел к своей машине.
- Дело ваше. – Сел в машину и завел мотор. Кажется, он даже был доволен тем, что едет в город один. По крайней мере, на лице его, утонченном, благородном лице испанского гранда, не промелькнула даже тень разочарования. Ульяна обреченно вздохнула.
- Мишка, мы что, на маршрутке до города поедем?
- Конечно. Это же здорово – на маршрутке! Это что-то вроде приключения. Вот увидишь, скучно тебе не будет. -  И повел ее следом за отъезжающей машиной Кочетова в сторону выезда с территории городка.


Лето началось в один день. Ветер угнал стада облаков на дальние пастбища и сам улетел следом. На город и его окрестности пала жара. Выбеленное зноем небо плавилось в лучах слепого солнца, рассылавшего свои жгучие лучи во все стороны, без разбора. В городе над раскаленным асфальтом дрожало знойное марево. А в научном городке, заботливо окруженным тенистыми лесами, радостно благоухал июнь ароматом ирисов и пионов, распустившихся на клумбе перед главным корпусом. Суетливые пчелы и неповоротливые шмели деловито жужжали над цветками пионов, самозабвенно погружаясь в лабиринты их сливочно-белых, упругих лепестков. По утрам в распахнутые окна лаборатории неслись сладкозвучные соловьиные трели.

Когда машина шефа остановилась перед главным входом, на улицу высыпали все сотрудники лаборатории. Очень любопытно было посмотреть на суррогатную мать, наконец прибывшую в их маленький городок вынашивать плод их научных достижений. Георгий Иванович церемонно распахнул дверцу автомобиля и подал руку даме.

- Ух ты, какая колоритная девушка! - присвистнул Михаил.
- Хороша ты, Маша, да не наша, - глубокомысленно протянул Саша Ивушкин, скосив глаза на стоящую в нескольких шагах от него жену.
- Хм… - издал нечленораздельный звук Кочетов. Но судя по блеску в глазах, по вдруг тронутым улыбкой уголкам губ, по затрепетавшим ноздрям тонкого, аристократического носа, гостья произвела на него большое впечатление.
- Ну и корова… Постройнее не могли найти? – прошептала Ульяна на ухо Свете Ивушкиной.
- Слушай, ей же не на подиум выходить, ей ребенка выносить нужно. Ну, да, дородная женщина, здоровая, крепкая, - так же шепотом ответила Светлана, - Но ведь беременность – дело серьезное, ответственное и трудное. Так что, думаю, шеф не прогадал.

А Оксана оглядывалась по сторонам. Место ей не понравилось. Несколько невысоких кирпичных домиков в густом лесу вперемешку со стройплощадкой. Правда, воздух действительно свежий и не так жарко, как в городе. И люди какие-то странные -  все в белых халатах. Врачи что ли? Ну не в больницу же она попала! Под любопытными взглядами странной компании встречающих она выпрямила спину и выпятила и без того внушительную грудь. А, пусть любуются!

Впервые за карьеру суррогатной матери Оксану представили каждому из встречающих, точно она была английской королевой, и провели в один из стоящих неподалеку двухэтажных коттеджей. Строгая дама лет 40-ка, которую Оксана немного побаивалась, провела ее в свою квартиру в коттедже на втором этаже.

- Вот здесь вы будете жить, Оксана, – сказала Галина Евгеньевна, небрежно бросая ключи от квартиры на полочку возле зеркала в прихожей.
Небольшая однокомнатная квартира с новой мебелью своим нежилым духом напоминала гостиничный номер. Все вроде хорошо, все на месте, а ощущения дома нет. Оксана огляделась по сторонам.
- А где телевизор? – спросила она, не обнаружив привычную деталь интерьера.

Хозяйка квартиры растерялась и заморгала красиво подведенными глазами за стеклами очков.
- Телевизор? А зачем мне телевизор? Я его все равно не смотрю.
- Телевизор не смотрите? – Оксана уставилась на хозяйку как на экзотическое животное. – А чем же вы здесь занимаетесь?
- Наукой, Оксана, наукой. Я работаю вон в том большом здании, где расположены научные лаборатории. Работаю с утра до ночи. Сюда прихожу только переночевать. И то не всегда. Чаще уезжаю в свою городскую квартиру. Так что телевизор мне смотреть некогда, голубушка.
- Но я-то никакой наукой заниматься не собираюсь. Как же я без телевизора? Там же такие сериалы идут… - заныла гостья. И карие, круглые глаза сразу стали совершенно несчастными.

Галина Евгеньевна в растерянности обернулась, ища поддержки у следовавших по пятам коллегам. За спиной оказался Миша Николаенко.
- Галина Евгеньевна, компьютер же у вас есть?
- Есть, конечно.
- Так по интернету можно телепрограммы смотреть! – предложил Миша и все облегченно вздохнули. Проблема была решена.

Но Миша зря улыбался, гордясь своей сообразительностью. Потому что проблемы, связанные с суррогатной матерью, телевизором не ограничились.
С горем пополам удалось убедить Оксану гулять по территории городка два раза в день по часу. Света Ивушкина даже лично проложила маршрут по протоптанным в лесу, окружавшем городок, тропинкам. Будущая мать ленилась и так и норовила сократить маршрут. Поэтому на общем собрании установили очередность – кто и когда выгуливает лентяйку, отрывая драгоценное время от работы.

Еще сложнее обстояло дело с едой. Либо Юра Кочетов, либо Воронцова, или даже сам шеф регулярно из города привозили подопечной продукты питания, естественно, самые свежие, здоровые и полезные. Оксана кривила рот при виде диетического мяса и овощей, и ноющем голосом просила картошки и сала. Ну, какой обед без картошки и сала? А без плюшек и ватрушек она не могла пить чай, совсем не могла. Жалобы суррогатной матери на то, что ее морят голодом, что без сладкого у нее слабость и головокружения, что бедный несчастный ребенок при такой драконовской диете родится дистрофиком, в конце концов привели к компромиссу. Оксане стали привозить печенье и ореховые сухарики, а вместо сала разрешили семечки.

Так постепенно к середине июля жизнь стабилизировалась. Два раза в день Оксана в сопровождении кого-то из лаборатории неспешно прогуливалась по живописным лесным тропинкам в окрестностях новостроек, а в остальное время сидела смотрела телесериалы и лузгала семечки. 

Оксану озадачивало одно обстоятельство: она никак не могла понять, кто же родители ребенка, которого она вынашивает? Сначала, еще в центре репродукции, она подумала, что родителями являются заказчики – солидная интеллигентная пара. Но, как потом выяснилось, Георгий Иванович и Галина Евгеньевна даже супругами не являлись. Они были просто сотрудниками, причем руководящего уровня. Супружеской парой оказались молодые, примерно ее возраста, Светлана и Александр Ивушкины. Но тряслись они над ней не больше остальных троих, холостых сотрудников лаборатории. Как будто всю заботу и внимание к суррогатной матери распределили поровну. От ответа на прямой вопрос ловко уходили. Странно… Но долго ломать голову над такими вопросами Оксана не привыкла. Очень отвлекали телесериалы и ток-шоу.

Оксана маялась от скуки. Ну, что за место такое?! Ни тебе по магазинам прошвырнуться, ни в кафе посидеть за чашечкой кофе со сливочным десертом, ни в кино сходить. Гуляя по территории, она попыталась познакомиться со строителями, лелея надежду встретить своих соотечественников. Но строители оказались то ли турками, то ли таджиками. Они восторженно пялились на пышнотелую барышню, праздно шатающуюся возле стройплощадки, улыбались, цокали языками, но на контакт не шли. То ли некогда было, то ли начальства опасались, то ли не знали русского языка.

Пришлось смириться с тем кругом общения, что был доступен. Оксана, общительная от природы, обычно легко находила себе подруг, но подружиться со Светланой или Ульяной не получалось. Уж больно скучными были эти девицы: ни посплетничать о мужиках, ни обсудить личную жизнь знаменитостей, ни потрепаться о шмотках. Даже кулинарные рецепты с ними обсудить было невозможно, потому что сотрудницам лаборатории было не до кухни, готовить, а тем более заниматься домашними заготовками им было некогда. Что за бабы такие? Как только Саша Ивушкин свою жену терпит? Огонька в них нет. Да и внешность, что называется, ни кожи, ни рожи! Обе тощие, бледные. А этой высокомерной выскочке Ульяне, похоже, вообще грозит остаться в старых девах. Ну, и поделом!

Зато с мужчинами, составлявшими ей компанию на прогулках, ей повезло больше. Миша Оксане нравился больше всего. Такой веселый, разговорчивый, столько анекдотов знает, всяких баек! Время прогулок с ним пролетало незаметно. Ивушкин, странный человек, пытался ее развлечь, рассказывая про какие-то гены и хромосомы. Похоже, больше он ни о чем рассказать не мог, просто не знал. Одним словом – зануда. Не зря говорят, что муж и жена – одна сатана. Подобралась парочка зануд!

А вот Кочетов Юрий Алексеевич, Юрочка, представлял особый интерес для Оксаны. Вроде ни о чем таком они и не разговаривали, гуляя по летнему лесу, но душа Оксаны наполнялась особым чувством. Она ощущала приятную легкость во всем теле, словно за спиной вырастали крылья, когда на нее смотрели эти черные глаза, и ямочки играли на ее щеках почти постоянно, потому что улыбка не сходила с лица. Что-то колдовское, волшебное мерещилось ей в темноглазом спутнике. Когда он брал ее за руку или поддерживал под локоток, помогая преодолеть неглубокую канавку или перешагнуть упавший на землю древесный сук, горячая волна окатывала Оксану с ног до головы и яркий румянец выступал на, и без того румяных щеках. Ах, Юра, Юрочка… Жаль только, что прогулки с ним выпадали не каждый день. Дежурство они что ли установили?


Кочетов шел по улице, наслаждаясь легким ветерком, беззастенчиво игравшем с цветами на клумбе. Вдруг до него донесся голос:
- Юрий Алексеевич!
Кочетов остановился и обернулся. Из открытого окна второго этажа жилого коттеджа на него смотрела Оксана. Ямочки на румяных щеках, озорные искорки в карих глазах, улыбка на полных, сочных губах… Он почувствовал, как при взгляде на эти милые ямочки внутри, где-то на уровне солнечного сплетения, возникли легкие вибрации.

- Куда спешите, Юрий Алексеевич? – поинтересовалась барышня, томно поведя округлым плечиком в воздушном рукаве летней блузки.
- Да вот хотел перекусить. У меня что-то вроде обеденного перерыва. Иду в столовую.
- Фи-и-и, столовую! – скривилась Оксана. – В столовых только желудок портить. Заходите ко мне на обед, Юрий Алексеевич. У меня настоящий украинский борщ есть. Я как раз тоже собиралась обедать. Составите мне компанию? – А вишневые очи так и пылали призывным огнем, а очаровательные ямочки на щеках манили и обещали, обещали...

Кочетов усмехнулся, потоптался на месте, решая дилемму, бросил осторожный взгляд по сторонам, и, согласно кивнув радушной хозяйке, повернул в сторону коттеджа. Сторонний наблюдатель, если бы таковой был, заметил бы удивительную метаморфозу: после обмена репликами с пышнотелой дивчиной кандидат наук Кочетов расправил плечи, движения его наполнились упругой силой, а на губах застыла кривоватая улыбочка, что означало полную готовность к приключениям. В монотонной жизни исследовательской лаборатории, наполненной бесконечными экспериментами, отчетами и прочими привычными делами, превращающими жизнь в серые будни, появился проблеск надежды на какое-то разнообразие.


Светлана бросила взгляд на часы и заторопилась. Что-то сегодня она завозилась с домашними делами, давно пора было бежать на работу. Она схватила с тумбочки ключи и выскочила из квартиры. Ключ застрял в замке, потому что из квартиры напротив, в которой временно проживала суррогатная мать, с улыбкой объевшегося сметаной кота, вышел Юра Кочетов. Светлана остолбенела.
- Юр, а что ты здесь делаешь? – пробормотала она растерянно.
- Да вот, зашел навестить нашу подопечную. А разве нельзя? – и открыто, с вызовом уставился на нее своими черными, острыми, как лезвие кинжала, глазами.
- Можно… Просто странно…
- А что тут странного?

Он не отводил взгляд, и Светлана вдруг смутилась, почувствовав себя невольным свидетелем чего-то запретного.
- Нет. Ничего… - и быстро побежала вниз по ступенькам.

Юра Кочетов, как и любой красавец-мужчина, был для Светланы загадкой и невольно внушал робость. Света не считала себя красавицей, хоть и дурнушкой не была. В мужчинах ценила прежде всего надежность и ответственность, а вовсе не красоту. Но от таких, как Кочетов веяло опасностью, с которой ей, Свете Ивушкиной, скромной и немного застенчивой, точно было не справиться. Поэтому она благоразумно держалась от Юры на расстоянии, пользуясь принципом «Не буди лихо, пока оно тихо!»

Кочетов, напевая себе под нос незамысловатую мелодию, подождал, когда нежданно объявившаяся соседка спустится на первый этаж, и медленно пошел следом, мысленно чертыхаясь. Только ее здесь не хватало встретить! Наябедничает Разумовскому, как пить дать, наябедничает…


А спустя несколько дней, когда «обеды» у гостеприимной Оксаны уже стали входить в привычку, возле подъезда Юра столкнулся с Сашей Ивушкиным.
- Ты куда? – поинтересовался тот.
Кочетов недовольно уставился на коллегу. Он уже настроился на очередное свидание и не любил, когда его отвлекали от намеченной цели.
- А тебе какое дело? – бросил он сквозь зубы, пытаясь пройти мимо Ивушкина в дверь подъезда. Но тот уцепился за его рукав железными пальцами и не собирался отпускать.

- Большое дело!
- Чего тебе надо?! – и они скрестили взгляды, как мечи на рыцарском турнире.
- Не смей, Юра!.. – выдавил из себя Ивушкин, угрожающе сузив глаза, - Слышишь, не смей!..
- А то что? Начальству пожалуешься? Донесешь на товарища?
- Пожалуюсь, будь уверен, и донесу.

Кочетов не ожидал от обычно тихого и неконфликтного ботаника Ивушкина такого напора. Губы Саши были так плотно сжаты, что побелели, сквозь узкие прорези век холодной сталью сверкали глаза, а ноздри раздувались, будто тот готов был в любой момент броситься на противника.

- Что за детский сад, Саня? Мы же взрослые люди! Чего ты хочешь?!
- Я, может, хочу получить Нобелевскую премию к моменту выхода на пенсию. А ты своими кобелиными замашками можешь угробить дело всей моей жизни. Так не пойдет, Юра. Поезжай в город и развлекайся там. А здесь работа, а не развлечения!

Кочетов смотрел на коллегу с нескрываемым презрением, но это не помогало. Дуэль взглядов он проиграл, потому что не выдержал и отвернулся, раздраженно сплюнув себе под ноги. Как же он не любил, когда ему указывали, что ему можно, а что нельзя!

- А если я тебя, мой младший товарищ, не послушаю? Донесешь шефу? -  И откуда в этом невысоком, невзрачном мужичке такая сила и упорство?
- Донесу, не сомневайся. И как ты думаешь, что выберет Разумовский: вероятную нобелевку или твою дутую гениальность?

Кочетов провел рукой по гладко выбритому лицу, подумал немного, повернулся и, больше ни сказав ни слова, пошел обратно в лабораторию. Судя по всему, аппетит у него пропал начисто. Так что пышнотелой Оксане с веселыми ямочками на щеках придется есть свой борщ в одиночестве.

А Саша Ивушкин медленно выдохнул и разжал кулаки. Он не любил Кочетова и даже чуть-чуть презирал. В его голове не укладывалось, как умный, талантливый ученый, а то что Кочетов талантлив было несомненно, может так бездарно растрачивать свой талант, таскаясь по бабам? И где, главное? На работе! Это было отвратительно, мерзко, все равно, что нагадить в собственном доме. Да и по отношению к беременной женщине, суррогатной матери, это было отвратительно в квадрате. Ивушкин посмотрел с неприязнью в спину удаляющемуся коллеге и тоже пошел в лабораторию. Начальству он, естественно, ничего рассказывать не стал.

http://www.proza.ru/2018/05/05/415