Однажды вечером. Часть1. 18. Алексей. Любовь. 1985

Лидия. Письмо пятнадцатое.
1985 год, 1 марта. Москва

Любимый мой! Не сердись, что молчала так долго. Была одна причина: не знала, что и как писать тебе. От тебя пришло несколько писем, они и расстроили и раздосадовали меня. Особенно то, сколько раз ты меня благодаришь. Сначала хотела написать что-нибудь вроде: «Милый Алеша, так мило с твоей стороны, что ты так горячо благодаришь меня в своих письмах…и т.д.» Но потом подумала, что писать такое письмо – глупость.  Дальше стала думать: вот, навязалась тебе опять, а много ли тебе от этого счастья – одно мучение! Только, прости, но оставить тебя, чтобы легче тебе было,  я и для успокоения своей совести не могу предложить. И вот в таких размышлениях пролетели две недели. И были они препротивные во всех отношениях. На работе всё ужасно: здание противное, душное, в воздухе пыль, ректор совсем с ума сошел: какие-то приказы идиотские издает, чтобы нам жизнь усложнить: требует, чтобы мы каждый день отсиживали в институте не менее шести часов, неважно, есть занятия, или нет, и всё в таком же духе. После двух-трёх часов пребывания в институте безумно болит голова. Я раньше не знала, как это – нельзя глаза открыть из-за головной боли – а теперь всё время смотрю прищурившись. Да и в целом обстановка в институте нервная: без конца кого-то увольняют, кто-то выговоры получает, очень многие болеют и приходится работать по 26-28 часов в неделю.
Вот я тебе жалуюсь, и вспомнила, как сегодня Дарья проснулась рано, не выспалась и стала капризничать. Ходит, хнычет, то к одному подойдет, то к другому, а времени ни у кого нет: кто на работу, кто в школу, а она всех просит: «Ну, позалейте Дасу!» А потом рассердилась и говорит: «Дурацкие люди, дурацкие! Никто Дасу позалеть не хотет!» И столько обиды и горечи было в голосе такой крохи, удивительно! Столько боли было в её этом «дурацкие люди», и обращено было, как будто,  к целому свету, такому равнодушному и холодному к страданиям человека. Как рано приходится нам испытать безысходность одиночества на этом свете!
Алешенька мой, Алешенька! Скучаю по тебе! И боюсь, что ты не работаешь, хотя что-то мне говорит, что это не так – или я сама себя успокаиваю? Теперь уже скоро, совсем скоро ты приедешь – не сиди только там до распутицы, ладно?
Миленький мой, совсем нет сил писать. А завтра еще шесть часов занятия вести. Сейчас только пять часов вечера, а спать хочется, как в двенадцать ночи. Прости, что написала коротко, ладно?   И стихи твои – неужели не осталось ничего?!
Люблю, целую,
Лидия.

 P.S. Перечитала письмо и смешно стало: мы с тобой как Манилов с Чичиковым, ты меня всё благодаришь, а я всё извиняюсь. Вежливые!  Как ты думаешь, это излечимо?
Напиши мне какие-нибудь стихи, а?


Часть 1.19.   http://www.proza.ru/2018/05/05/1890