Глава 14. Учеба

В первые дни я не особо смотрел в окна. Сперва был занят собственным разочарованием, размышлениями о загадочном майоре Джонсоне, попытками проживать жизнь, не складывая в голове всего лишь отдельные беззвучные безэмоциональные кадры.
А потом посмотрел наружу, на белую стрелу Станции посреди черноты, и вздрогнул всем телом. То ощущение, которое я испытал однажды на Земле, в Нью Кэпе, темной августовской ночью, оно вернулось.
Звезды смотрели на меня оттуда, из космоса, миллиардами пристальных взглядов. Тут, на хрупкой крохотной Станции я был куда беззащитней перед ними, чем на Земле. И здесь не было Лолы, чтоб взять меня за руку.
Лола...
В один из вечеров выйдя во внешнюю Сеть с компа в нашей с Джерри комнате, я нашел аккаунт Лолы и открыл пункт «собщений».
Мы не переписывались до этого, потому что все время проводили рядом. Мне не было нужно ничего ей писать, ведь я мог просто сказать лично. Теперь же, вызвав на стол мерцающую клавиатуру, я держал над ней руку и не знал, что написать.
Бесцеремонный Джерри влез в личное пространство и заглянул через плечо.
- Пишешь той девчонке кудрявой, которая тебя на Земле провожала? - спросил он весело. - Вы родственники?
- Брат с сестрой, - неохотно ответил я.
- Врешь! - удивился Джерри. - Не похожи. Впрочем, мне без разницы. Что, не знаешь, про что написать? Напиши, о чем думаешь! Конечно, это не работает с моими Ма и Па. В этом случае приходится писать исключительно то, что они хотят от меня услышать. Это такой вид заботы, я думаю. Иначе Ма прилетит прямо в Академию, и никакие военные ее не остановят, будь уверен!
Я промолчал, Джерри похлопал меня по плечу и завалился на свою койку.
Написать то, что думаю?
О том, что меня тоже никто не ждал в Академии? О том, что Петер обманул меня, подставил, бросил тут в одиночестве?
О том, что я нашел того самого майора… или это он меня нашел? Нужно как можно быстрее узнать, что от меня хотят Правительственные войска, это уж точно.
Или написать про то, как я боюсь космоса вокруг Станции? Как страшно засыпать и думать, что от бездны тебя отделяет лишь тонкая обшивка? Как тяжело выдерживать взгляды этих жутких гигантов с глазами-звездами, тех самых, которых сама Лола боялась во время земных летних гроз?
Я размял пальцы и написал, что у меня все отлично. Что учеба пока совсем легкая. Что куратор вполне милая девушка, а мой сосед по комнате, хоть и зануда, но довольно веселый товарищ. Что я скучаю и передаю привет бабуле.
Потом долго медитировал над кнопкой «отправить», нажал ее почти вслепую, задержав дыхание, и поспешно закрыл все окна, уставившись на картинку рабочего стола.
Лучше не волновать Лолу. Как Джерри беспокоился о своих Ма и Па, так и я тревожился о Лоле, потому решил за нее, какую часть правды ей стоит знать.

***

Каждый день в Академии проходил одинаково - ранний подъем, двадцать минут на личную гигиену и утреннюю зарядку, бегом до столовой, легкий завтрак и общее построение в ангаре, потом учеба почти до обеда. Перед обедом - физкультура и время привести себя в порядок после нее, затем и сам обед. После - опять уроки, занятия по выбору и ужин. Потом - свободное время до отбоя. После него матовый свет потолка безапелляционно гас, да и вредина-Джерри следил, чтоб я не просыпал на зарядку, потому к режиму я привык быстро, хоть и не был этим особо доволен.
На первый курс Академии поступили двадцать учеников: двенадцать, включая меня, прилетели с Земли, пятеро с Марса и его спутников, трое с Эвридики. Девочек у нас было всего шесть, среди старших - и того меньше.
Но старших вообще было в целом меньше. На втором курсе училось пятнадцать человек, на третьем четырнадцать, а на четвертом и пятом курсе вообще всего по дюжине. Я не знал, с чем это связано, и потому испытывал смутную тревогу на этот счет. Обсудив свои волнения с всегда готовым поболтать Джерри, мы решили спросить Ронг.
Второкурсница Ронг Ли была старше нас всего на год, а вела себя так, будто уже повидала все тяготы и невзгоды, которые есть на свете. Она всегда оказывалась в нужном месте в нужное время и была в курсе всех слухов и новостей. На наши расспросы она сперва хитро улыбалась лисой, но никогда не отказывала в помощи или совете. Хотя меня раздражал ее снисходительный тон всезнайки, слушать ее истории было интересно.
- Ох, мальчики, думаете, жизнь в нашей Академии легка и полна чудес? - рассмеялась она, когда мы спросили про то, куда подевалась едва ли не треть студентов. - Поступает двадцать малолеток, а потом часть сдается и возвращается к мамочке!
- Да ладно! - не поверил я. - У них что, силы воли нет? Будто я позволю себя отсюда кому-то вышвырнуть, мне за место на этой Станции такие усилия пришлось приложить!
- Это ты сейчас так говоришь! Вы, малышня, еще мамкины пирожки не… - Ронг захохотала в голос и встряхнула косами. - Ой, нет, вам о таком еще рано, вы же и вправду малышня!
- Чего обижаешь? - надувшись, спросил Джерри.
- А чего обижаешься? - продолжала веселиться Ронг. - Если тебя каждый обидеть может, то тебе в Академии делать нечего!
- Будешь задаваться — по носу получишь, - мрачно погрозил я ей кулаком.
Ронг хихикнула с меньшей самоуверенностью, заглянула мне в лицо и примирительно подняла ладони.
- Все, поняла-поняла, вы крутые ребята, совсем не малышня, - сказала она. - Ладно, сейчас расскажу кое-что важное. Вы же в курсе, что до самого Рождества по домам вас не отпустят? Придется терпеть без мамочки и папочки, и так каждый год, это раз. Сейчас, в начале первого курса, еще нет ничего сложного, но чем дальше, тем больше всего придется учить, тем сильнее стараться. Никто не даст вам поблажек. К концу года вы поймете, действительно ли хотите стать офицерами. Вот почему почти треть уходит летом, перед вторым курсом.
- Слабаки, - заявил я. - Сдаются, едва встречают препятствия!
- А может не слабаки, а сделавшие ошибку люди, - возразил мне Джерри. - Это же круто, что есть возможность понять, выдержишь ты или нет, хочешь ли посвятить этому жизнь. Каждый имеет право ошибаться и начинать сначала. Даже студенты этой Академии.
- Но мы будущие офицеры! - возмутился я. - Однажды любая наша ошибка может стоить жизни огромной толпе людей за нашими спинами!
- Вот почему искать правильный путь нужно сейчас, пока наши ошибки еще не так дороги, - добавил Джерри. - Если на пути к своей цели я вдруг пойму, что иду в неверную сторону, то я разрешу себе отступить и начать заново.
- Выходит, если ты дойдешь, и поймешь, что все было напрасно, то будет уже слишком поздно что-то менять? - я попытался логикой развить его мысль.
Джерри похлопал меня по плечу.
- Чувак, пока я жив и имею силы делать выбор, никогда не наступит это «слишком поздно», - сказал он. - Неужели можно думать иначе?
- Еще как можно, - ответил я. - Отступаться от своей цели — это какое-то предательство. Свернул с пути — виноват в своей слабости.
- Думаю, ты как-то узко мыслишь, чувак, - осторожно заметил Джерри. - Вообще, мы тут не идеальный сферический пример в вакууме разбираем. Еще и обстоятельства разные бывают.
Я упрямо покачал головой.
- Нет, нет и нет. Обстоятельства можно преодолеть. Если дал Обещание — держи его! Если идешь к Цели — иди к ней! Иначе ты просто слабак и трус.
- Ты сейчас о своем Петере говоришь, да? - угадал Джерри.
- С чего это вдруг?! - взвился я. - Вовсе нет, я так… абстрактно размышляю!
Джерри очень тяжко вздохнул.
- Ты же не знаешь, что у него случилось. Время сейчас неспокойное, взрослые усиленно судачат о Войне, а мы пока в том возрасте, когда они решают слишком многое в нашей судьбе. Может его родители выбрали место учебы за него. Или его поразила какая-нибудь страшная инопланетная болезнь. Или он просто передумал, так тоже бывает!
- Бывает, не бывает, - протянул я, не желая сдаваться. - Все равно он меня обманул! Я на него рассчитывал, а он взял и не сделал!
Ронг, до того наблюдавшая за нашей словесной перепалкой молча, кашлянула в кулак.
- Эй, Джейк, я вот думаю об этом, и не понимаю, - сказала она, когда мы оба на нее посмотрели, - а как этот Петер влияет на твою цель? Ты вообще чего хочешь?
- Адмиралом стать, - ответил я, почему-то слегка смутившись. - Ну, сначала, конечно, Академию закончить, потом вышку, потом стать офицером. Но в конце прямо настоящим адмиралом чтобы!
Джерри хихикнул. Ронг удержалась от смеха, за что я был ей благодарен.
- А Петер тебе зачем? Или вы за одну цель конкуренты? - серьезно спросила она.
Я задумался, вспоминая нашу единственную встречу на Нижней Земле. Уютный, но будто нереальный костер среди луж и грязи. Отблески синего, газового огня в нахальных голубых глазах. Лихорадочно горячее рукопожатие. Прямая гордая фигурка на фоне серого неба, яркое пятно на однотонной мрачной унылости. Картинки были отчетливыми, как любые воспоминания, но разговор…
Как на речь, так и на звуки в целом моя память была просто отвратительной. Общий смысл я не забыл, но о чем мы с Петером говорили конкретно? Закрыв глаза, я сосредоточился на картинках, догадавшись, что могу прочитать слова по его губам.
«Через неделю я должен сдавать экзамены в среднюю школу. Думаю, мне не составит труда поступить в Академию».
«Я от своей мечты не отступаю, у меня тоже есть цель, которой я добьюсь во что бы то ни стало».
«Мы обязательно встретимся на Луне-12, так или иначе!»
- Ерунда какая-то. Если честно, я сейчас не могу понять, о чем он говорил и чего хотел добиться, - растерянно сказал я, открывая глаза. - Я помню все, но ничего не понимаю. Да блин, каждую его фразу можно додумать так, как угодно!
Ронг присвистнула с какой-то завистью.
- Даже я так не умею, - сказала она. - А Петер-то твой интересный тип, оказывается! Возвращаясь к нашим баранам, зачем он тебе нужен?
- Это как соревнование, - ответил я убежденно. - Он показал мне, что я действительно могу добиться того, чего хочу. Теперь осталось сделать это, чтоб сказать — смотри, я правда смог, я крутой!
Джерри легонько толкнул меня в бок.
- Как человек, прошедший в своей жизни через кучу соревнований, могу сказать тебе совершенно точно — в результате ты сражаешься не с противником, а с самим собой, - с нотками философских мечтаний сказал он, глядя куда-то мимо меня, - и доказываешь, что лучший, не окружающим, а только себе. Но это все так утомительно!
- Ты самоутверждаешься, - подхватила Ронг, - Потому что у тебя комплекс неполноценности. Из-за руки, да? Ты вообще, как, с детства такой? Или что-то случилось?
Джерри затряс головой, всем видом показывая, что эту тему трогать не стоит. Я почувствовал, как горячо стало ушам и шее, но поднял голову и уперся взглядом в темные, почти черные раскосые глаза Ронг.
- Место рождения, отсутствие правой руки, соперники, бандиты, непонятные хитрости военных — это все просто препятствия на моем пути, - сказал я. - И знаешь, что? Я сейчас решил, что никакой Петер мне действительно не нужен! Свою часть Обещания я выполнил, а что делает он, то ничуть меня не касается.
- Наш мальчик вырос, - нервно засмеялась Ронг, закрывая глаза, не выдержав мой взгляд. - Да, таких упертых людей я еще не встречала! Хотя, знаешь, пожалуй, я сама тебе ничуть не уступаю! Я пережила первый курс Академии, потому что у меня тоже есть, к чему стремиться!
Джерри потянул меня за рукав.
- А что за бандиты и непонятные хитрости военных ты имел в виду? - спросил он с горящими глазами. - Расскажешь??
Посомневавшись, я решил, что осторожничать глупо, и кратко пересказал все, что успело случиться со мной с момента, как потерял руку. Я рассказал им про то, как очнулся без руки в больнице и потом подрался со Шваброй, как едва не утонул в грязной речке во время грозы, как познакомился с Петером и решил не отказыватся от мечты из-за такого пустяка, как одна оставшаяся рука. Рассказал, как прилетел в Нью Кэп с Усачом-водителем грузового аэробуса, как стал жить вместе с Лолой и бабулей, ходить в школу и ссориться с противным Дылдой. Как работал в «У Русалки» и сражался за свою жизнь с убийцей, а потом защитил Лолу от мерзкого урода-наркомана. Как встретился с майором Патриком Джонсоном еще до зачисления в Академию.
Ронг слушала молча. Джерри то и дело перебивал вопросами, восклицаниями и попытками вскочить и бегать по стенам от удивления.
Все время рассказа я сидел на крутящемся стуле напротив нашей с Джерри двухъярусной кровати. Ронг сидела на втором стуле, Джерри то садился на кровать, то вставал с нее и нарезал вокруг нас круги.
Когда я закончил историю и замолчал, Ронг пару раз хлопнула в ладоши.
- Отличный рассказ, - сказала она. - Правда, звучит чересчур драматично, особенно про крышку от бачка унитаза и катающиеся под ногами зубы. Старые боевики смотреть любишь?
- Ты ему не веришь?! - вместо меня поразился Джерри. -Думаешь, такое можно придумать?
Ронг подняла одну бровь.
- Я бы легко придумала и более интересную историю! Выходит, что у него не жизнь, а сплошные превозмогания! Эй, Джейк, хочешь сказать, ты действительно прикончил уже трех человек? И так спокойно об этом говоришь? Врунишка!
- Он защищался! Это совсем другое! - у Джерри были стеклянные глаза фанатика.
- Он говорит, что отнял чужую жизнь! Это одно и то же! - настаивала Ронг.
 В этом споре они не давали мне и слова вставить. Я поднялся со стула и со всех сил хлопнул ладонью по столу.
Ронг и Джерри вздрогнули и замолчали. Тяжело посмотрев на обоих по очереди, я сел обратно.
- У меня есть вопрос, - сказал я. - К вам по отдельности. Ответьте, пожалуйста, это важно для меня. Джерри, скажи, ты вообще о смерти когда-нибудь думал? Имеет ли кто-то право решать, кто выживет, а кто умрет?
Взгляд Джерри меня напугал. Пустота не проходила. Он не боялся, ни моей истории, ни вопросов о смерти.
- Я думаю, что мы для того и учимся на офицеров, - сказал он спокойно. - Чтоб уметь решать, кому выжить. И то, что ты уже умеешь защищать свою жизнь, это очень круто.
- То есть, тебе не кажется странным или страшным то, о чем я рассказал? - уточнил я, уже сделав для себя выводы.
- Ни капли, чувак, - ответил Джерри. - Они же были плохими людьми. Мы должны без колебаний убивать плохих.
Да, определенно, ему не было страшно.
Зато мне стало.
- Ронг, - уже неуверенно начал я. - А что ты думаешь?
Она сидела с прямой спиной, держа сжатые в кулаки руки на коленях и дрожала.
- Это все какая-то злая шутка, - сказала она тихо. - Вы, мальчики, не должны о всяком таком даже думать. Мы не в игре, не в мультфильме, где герой побеждает злодея и все танцуют от счастья. Вы говорите о настоящих жизнях. Джейк, ты действительно не врешь? Скажи, что ты соврал, чтоб еще разок самоутвердиться, показать нам, что ты крутой и взрослый. Пожалуйста!
- Извини, Ронг, - я покачал головой.
Она поднялась и тряхнула черными косами.
- Скоро отбой, пойду к себе в комнату, - сказала она в пространство где-то между мной и Джерри. - До завтра, мальчики.
Видимо, самообладание покинуло ее примерно в этот момент, потому что она резко развернулась на месте и кинулась к дверям.
Мы с Джерри остались сидеть, как сидели — я на стуле, он на кровати. В наступившей тишине я отчетливо слышал, как Джерри тяжело сипло дышит.
Мне было страшно.
Он смотрел на меня и улыбался совершенно спокойно. Как улыбались Рыжий и Дылда. Как безропотно приняла мои действия Лола. Кроме Ронг любой, с кем я говорил о смерти, считал, что убить «плохого парня» - просто великолепное достижение.
- Если ты реально не приврал нигде, чувак, то я завидую тому, какая у тебя жизнь интересная! - сказал Джерри с восторгом. - Еще и с майором знаком! Ты крутой! Просто улет!
Ответив что-то совсем невнятное, я поспешно встал и залез на свою кровать. Когда прозвучал отбой и выключился свет потолка, Джерри пожелал мне спокойной ночи и вскоре засопел в глубоком сне.
А я таращился в темноту и думал, что испытывать страх из-за того, что не испытал его в прошлом, наверное, не очень нормально. И ощущать вину за то, что не чувствовал вины. Какое-то усиление эмоции повторением по кругу.
Бред. Сложно. Совсем непонятно.
Видимо, мои чувства слишком уж сильно отстают от разума, потому что только он всегда заставлял меня ощущать страх и вину. Именно он хладнокровно подсказывал, что в одиннадцать лет нормальные люди думают об учебе, друзьях и игрушках, а не о том, сколько человек они убили и имели ли на это право.
И сейчас тот же рассчетливый разум напоминал, что нормальные люди не восторгаются приятелями, которые сознались в убийствах. Может быть просто никто из них никогда не видел настоящую смерть? Потому считают это все пустяком, супергеройской сказочкой, приключениями крутого хорошего парня, сражающегося со злодеями.
Да, именно так. Наш детский мозг просто не может вместить что-то настолько важное, как жизнь или смерть. Мы еще слишком далеко от возраста, когда пора думать о том, как оформят внуки твою могилку на астероиде, или над какой звездой развеют прах. А не думая о собственной смертности, как о чем-то реальном, возможном и серьезном, мы не думаем и о чужих жизнях в том же ключе.
Удовлетворившись таким объяснением, я отвернулся к стене и постарался уснуть.

***

К концу сентября я привык к занудству Джерри, научился сходу сбивать ехидное самодовольство с Ронг и вполне неплохо проводил с ними свободное от учебы время. А еще научился отдавать честь левой рукой, жить по строгому расписанию и питаться по времени, а не раз в пару дней, когда Лола заставит.
Учеба пока что не казалась такой уж сложной, я как всегда выезжал на своей зрительной памяти, но все-таки признался сам себе, что придется учиться чему-то новому и старался анализировать и обдумывать все задания.
Большая часть уроков проходила в симуляторах. Через подобие игр, имея перед собой окошко чата с чаще всего даже не находящимся на Станции учителем и возможность искать необходимые сведения во внутренней Сети, мы учили историю Земли и Ойкумены, всепланетный английский язык и общий язык Содружества, географию разных миров, экономику, психологию, математику, астрономию и навигацию, теорию гиперпространства и физику, основы биологии и химии.
Мы строили корабли по готовым схемам, изобретали и пробовали новые, создавали свой флот, собирали государства из отдельных ветвей власти и обучались вести дела с другими такими же государствами. По клеткам, с нуля создавали живые организмы и выводили новые виды, прокладывали маршруты кораблям через гиперпространство и рассчитывали точки выхода из него в обычный космос так, чтоб корабль не «свалился» в гравитационную ловушку ближайшей звезды.
Погрузившись в учебу с головой, чувствуя неугасающий интерес ко всему, что узнавал в Академии нового, я почти совсем позабыл о Петере и своей обиде, о сложных думах про жизнь и смерть, о тоске по дому бабули в Нью Кэпе и даже о сотнях оставшихся неотвеченными вопросов.
Я помнил про Лолу, но она мне не отвечала. Кажется, она даже не заходила на свой аккаунт во внешней Сети. Кратко описывая все, что происходило в моей жизни в сообщениях, я сперва посылал их почти каждый день, затем только по выходным, а потом и того реже.
Познакомившись с каждым на своем курсе, я не нашел больше никого, достойного внимания. Правда, никто из них и не горел желанием со мной общаться. Старшие держались со мной еще холоднее. На лицах у многих был явный вопрос - что парень без руки делает в Академии Военно-космических Войск?
Первокурсникам было, по большей части, наплевать на меня – их куда сильней заботила собственная новая жизнь, без родителей и опеки, без возможности проявлять свои слабости и жаловаться. Старшие бросали на всех нас снисходительные взгляды, иногда откровенно издеваясь, будто на генетическом уровне вспоминая старинную традицию дедовщины. Надо мной смеялись, тыкали пальцем из-за угла, но в драку никто особо не лез, кроме того неандертальца, повздорившего со мной в туалете в первый учебный день. Изредка пересекаясь со мной в коридорах, он норовил толкнуть меня в правое плечо или дернуть за волосы.
За своей спиной я часто слышал шепот — такие здесь не выживают. Он попал в Академию по ошибке. Он скоро сдастся и свалит к мамочке.
А я забивал на них, плевал на их мнение, учился не слушать, не отвечать, не реагировать, и сидел в учебных симуляторах до изнеможения, пока Джерри с Ронг не начинали беспокоиться и не вытаскивали меня отдохнуть.
Все уроки были мне интересны, даже физкультура. Перед поступлением я ужасно боялся, что ничего не смогу тут, в Академии, но мои опасения были напрасны.
В один из первых дней наш куратор, миловидная невысокая женщина, имя которой я даже не пытался запомнить, по очереди проводила нас в лифт, ведущий от одного из учебных отсеков Кольца в Ось. После отправления из отсека на Кольце, спица лифта начинала замедлять вращение, и чем выше мы поднимались, тем легче ощущалось тело, неуверенней становились движения, чаще от волнения пульс.
Я почувствовал, как медленно поднимается с воротника хвост волос, как становятся легкими ноги и рука, как остатки завтрака в недовольном желудке взмывают к горлу.
Загудели вентиляторы, гоняя воздух. Лифт замер.
Мы с Джерри и парой ребят с Эвридики были в первой из прибывших групп. Куратор показала, как держаться за поручни в стенах, чтоб не летать беспомощно в невесомости.
Цепляясь за стены и друг за друга, мы кое-как выбрались из него в небольшой цилиндрический отсек. Здесь не было ни иллюминаторов, ни дверей - только поручни на стенах, мягко светящиеся лампы и указатели.
Когда она привезла остальных, мы собрались стайкой графитово-серых воробьев, сбившись в кучу и явно все испытывая сходные эмоции - волнение, неуверенность, немного восторга, и, к сожалению, тошноту. Хотя, не исключено, что тошнило меня одного...
Куратор взялась за поручни и поплыла в один из концов цилиндрического отсека, где находился круглый шлюз. Неуклюже следуя за ней, сталкиваясь друг с другом, налетая на стены и переговариваясь шепотом, мы поплыли туда же. Пару раз я не смог зацепиться за стену вовремя, в панике хватая рукой воздух, но рядом оказывался Джерри, подталкивая в спину и направляя в нужную сторону.
Пара десятков метров до шлюза показались сотней километров полосы препятствий. Когда мы, уже более менее разобравшись, как вести себя в невесомости, оказались рядом с куратором, все уже дышали тяжело, как после пробежки, а капельки пота, отрываясь от лбов, разлетались вокруг, не падая, замирая в воздухе крошечными шариками.
В следующем отсеке нас ждал зал для физкультуры, похожий больше на лабораторию, чем на спортзал. Через равные промежутки по стенам были расположены крепления, рядом с ними шлемы симуляторов и эластичные ленты костюмов. В начале отсека находились ячейки с номерами. Куратор объяснила, что там нужно оставить комбез, затем указав каждому, как подлететь к костюму, она по очереди помогала влезть в него, установить датчики и затянуть крепления. Против ожиданий костюм надевался легко, материал прилипал к коже, прилегая плотно, но оставляя подвижность.
Ленты костюма обняли меня, как резина, как эластичная пленка, при этом печально повиснув на правой руке.
Куратор поменяла расположение датчиков на ней, затем дала мне в руку шлем симулятора.
- Надевайте шлемы и выбирайте режим "новичок", - сказала она. - Костюм задает нагрузки в соответствии с программой тренировок, выбранной вами в симуляторе. Чтоб нагрузка была равномерной и индивидуальной, загрузите вашу учетную запись перед началом, данные о вашем теле с датчиков будут сохранены туда для использования в тренировках.
Перед глазами у меня было темно, а потом я увидел табличку с выбором пользователя. Найдя глазами свою учетку, я загрузился, чувствуя легкое покалывание по телу. Справа побежал список информации с датчиков. Вес, рост, процент мышечной массы, пульс, объем грудной клетки, шеи, запястья... Мигнув ошибкой и выдав ноли в строках, касающихся правой руки, список замер на секунду, затем мою руку кольнуло там, где куратор передвинула датчик, и строки с нулями исчезли вовсе.
Выбрав в следующей таблице режим "новичок", я почувствовал, как потяжелел костюм. Будто электричество пробежало по коже, мышцы слегка дернулись ему вслед.
Перед глазами посветлело, я увидел подобие крошечного тренажерного зала, с зеленым, как травка, полом и светлыми стенами. Поверх всего висела таблица упражнений. В наушниках шлема заиграла ритмичная музыка. Опустив взгляд на свое тело я задержал дыхание.
Две руки. Я покрутил ими в воздухе, не ощущая никакой отдачи от правой, кроме усилившихся фантомных болей, но зрительный центр мозга вместе с электрическим давлением костюма на мышцы победил остальные ощущения.
Тут, в виртуальном мире, у меня было целых две руки. Но долго упиваться этим ощущением мне не пришлось, потому что тренировка началась.
Схалтурить или лишнюю минутку отдохнуть было невозможно - костюм не давал мышцам прохлаждаться, словно задействовал их даже против моей воли. Сопротивляться я не мог, тяжело пыхтя делал все по списку - начав с пробежки, потом приседая, поднимая виртуальные гантели, делая хитрые наклоны и повороты. Тело свое в симуляторе я видел благодаря датчикам на костюме, в совокупности с выглядящими совсем настоящими спортивными снарядами и обстановкой это убедило мозг в полной реальности происходящего. Уже выполняя растяжку после всех упражнений, увидев перед собой надпись "завершение программы", я даже на секунду испугался, потому что забыл о существовании другой реальности вне костюма и шлема.
Я не хотел выходить из симулятора и снова терять руку, но экраны перед глазами погасли, и пришлось снять шлем с головы.
Боль в несуществующей конечности была до тошноты острой. В тысячный раз я стиснул зубы, злясь на то, насколько нечестным это ощущалось — боль была, а руки не было.
После тренировки, усталых и вспотевших, куратор вынимала нас из костюмов, сразу отправляя в душ, в следующий отсек. В прилипших к телу майках, дезориентированные вновь окружившей невесомостью, дрожащими руками цепляющиеся за поручни, мы выплыли в душевой отсек, каждый забираясь в одну из герметичных непрозрачных кабинок вдоль стен.
Воды в этом душе не было, только очищающий гель и мокрые полотенца.
Кое-как приведя себя в порядок, уже гораздо увереннее контролируя свое тело в невесомости, я вылез из кабинки одним из последних. Куратор проводила нас обратно к ящикам с комбезами. Одеваясь, ребята смеялись и обсуждали прошедший урок.
Джерри хлопнул меня по спине, заставив отлететь к стенке и отскочив сам.
- Весело, правда? Думаю, через пару уроков буду выбирать более сложный уровень! - сказал он с широченной улыбкой.
Я удержался за поручень, остановившись на расстоянии от группы, и ответил, глядя в сторону:
- Если так же тяжело пойдет дальше, то я коньки отброшу. Хотя, что-то мне подсказывает, что это только начало.

***

Чужие сны приходили все реже, будто их отпугнули звезды вокруг меня.
Я начал четко понимать, что вижу четыре отдельных сна, жизни четверых уже бесконечно знакомых мне людей, хотя я так и не видел их лиц, не слышал голосов, не знал, настоящие они или только плод воображения.
Глазами первого я часто видел космос, без преград, без защиты атмосферы или стен кораблей. Он не боялся – его совсем не пугали колючие взгляды звезд. Наблюдая его глазами за космосом, я тоже наполнялся бесстрашием. Эти сны были лучшими из всех, но иногда вместо космоса вокруг возникали серые коридоры с бесконечным рядом дверей, и тогда я чувствовал тоску одиночества.
Второй была маленькая девочка, всегда окруженная богатством, но носящая на ногах золотую цепь. Чаще всего я осознавал ее лежащей на подушках рядом с бородатым стариком или гуляющей по мраморным залам вместе с такими же как она маленькими пленницами, их тонкие лодыжки цвета бронзы тоже сковывали кандалы.
Третья тоже была девушкой, но немного постарше. Будучи запертым в ее голове, я видел, как раз за разом приходящая женщина избивает ее и ругает, а еще стрижет ее рыжие волосы под корень, стоит им хоть немного отрасти.
С последним было не лучше. Мир от его лица я видел снизу, с высоты совсем небольшого роста, и мир этот был настолько безрадостен, что видеть его не хотелось вовсе. То белые стены, на ощупь напоминающие желе, то мрачные лица, таблетки, веревки и иглы, то наполненный невнятными стонами и криками холл, с единственным экраном под потолком, где без звука крутят старые фильмы.
Просыпаясь, я долго пытался вернуться в свою собственную голову, собственную жизнь, и глядя в темный матовый потолок иногда думал — может быть, на самом деле я тоже всего лишь кусочек чьего-нибудь сна?
Были ли эти четверо реальными?
Картинки снов я помнил досконально, но единственной зацепкой была табличка с фамилией из серого коридора Первого.
Некий С. Ларссон. Младший секретарь... Но секретарь чего?
В очередной раз проснувшись посреди ночи от чужой невыносимой тоски, боли и одиночества, я силком вытащил себя в реальный мир и решил — так больше продолжаться не может. Нужно найти хоть какой-то ответ.
Лежа на спине, я развернул над собой экран компа, сняв со стены у изголовья планшетку дистанционки. Зайдя в сеть Академии, я запросил доступ к внешнему поисковику и вбил туда имя и должность с той таблички.
Он не может быть настоящим, этот Ларссон, не может. Не должен. Мне, черт возьми, скоро двенадцаь, я почти взрослый, я не верю в мистику и вещие сны. Это все мое воображение, мой воспаленный, слишком эффективно работающий мозг.
Успокаивая себя этим, я листал результаты, лихорадочно бегая глазами по экрану. Профили людей с такой же фамилией в социальных сетях, известные личности, пара политиков прошлого, довоенный спортсмен, все они были не теми, я знал, я был уверен.
Среди первого десятка результатов по моему запросу всплыл сайт «Венера Энерджи».
Глядя на логотип, я вспомнил эмблемы на спине водителей аэробусов. Такая же была на куртке у Усатого, который помог мне добраться в Нью Кэп. Баннеры и реклама этой компании висели повсюду, я видел множество их во время поездки с Лолой в Нью Йорк, но никогда не задумывался, что это за компания и чем они занимаются.
Найдя список сотрудников, я открыл его, чувствуя, как двойной ритм сердца колотится почти в горле. Фотографии, фамилии, должности, более никакой личной информации в открытом доступе. Но этого оказалось достаточно.
Мистер Свен Ларссон, младший секретарь. Что-то кольнуло за грудиной, когда я увидел его фотографию. Крупный мужчина с очень светлой кожей и седеющими на висках волосами, в юности явно бывшими желтыми, как топленое масло. Широкая челюсть и глубоко посаженные голубые глаза. Даже на крохотной фотографии он излучал уверенность в себе и твердость характера. Странно, что такой человек был всего лишь младшим секретарем, а не генеральным директором.
Я абсолютно точно никогда не видел его раньше, но что-то в его лице было неуловимо знакомым.
Впервые в жизни я не смог вспомнить откуда я знаю этого человека.
Но понимание, что табличка из сна, из тоскливого видения о сером коридоре, оказалась настоящей, а человек с таким именем и фамилией реально существовал, заставило меня дрожать от волнения, чувствуя холод даже под теплым одеялом.
Как это возможно?
Это значит, где-то до сих пор держат девочек в цепях, детей в ужасных больницах, избивают рыжую девушку до крови и слез.
Нет, ерунда. Я же не мог видеть настоящий коридор глазами другого настоящего человека?
Или мог?..