Глава 2

Первую  книжку я самостоятельно прочитал еще до школы.
Наши родители не сумели получить даже начального образования, и, видимо поэтому, старались изо всех сил, чтобы мы – их дети - не остались «неучами». А для этого всячески поощряли любознательность и тягу к знаниям. Причем делали это вполне ненавязчиво. Например, сколько себя помню, мы всегда выписывали большое количество прессы – газеты «Сельская жизнь» и «Комсомольская правда» были для всех, но каждый член семьи обязательно получал еще какой-нибудь журнал. Папа выписывал для себя «Москву» или «Октябрь», мама – «Крестьянку», старшие брат и сестра, а в школьные годы – и я, получали «Пионер», «Костер», «Юный натуралист». В раннем же детстве. мне почтальон приносил «Веселые картинки», а позже - «Мурзилку». Именно с «Картинок» все и началось: «мой» журнал, каждый член семьи был обязан прочитать мне весь, от корки и до корки, и неоднократно! В итоге, лет в пять, я знал все буквы и даже умел их складывать в слова, однако самостоятельно читать не спешил.
За четыре месяца до того, как пойти «в первый раз – в первый класс», мы переехали из отдаленной, горной деревеньки в просторное и относительно-богатое село в предгорьях Алтая, где поселились в стареньком доме, на «отшибе», т.е. практически - за пределами села. "Официально" село заканчивалось на краю болотистого озерка, за ним начинались холмы, но за первым холмом было еще два дома, один из которых стал нашим, а в другом жил колхозный агроном. Сын агронома был старше меня на три года, но в физическом развитии мы с ним были, примерно, на одном уровне. Будучи изолированными приличным расстоянием от ровесников, мы оказались лишенными  нормальных детских игр и шалостей. Точнее, мне хотелось бегать, прыгать, играть и шалить, но мой сосед - флегматик по темпераменту, за годы, проведенные в детском одиночестве уже крепко «подсел» на книги. В итоге он и меня «подсадил».
Первая книжка, которую я одолел, была «Повесть о красном орлёнке». До сих пор помню, с каким трудом и раздражением я читал первые две-три страницы. Зато потом, как что-то щелкнуло: я поймал сюжет, сюжет захватил меня и в итоге, на все школьные годы, именно книги стали моими самыми лучшими друзьями.
Вначале я читал всё подряд. Лишь бы был сюжет. Читал все подряд, кроме поэзии, что вполне логично, ведь стихи недопустимо читать, так, как читал я. А я «глотал книги», перескакивая «с пятого на десятое», будучи увлеченным сюжетной линией. Описания природы, чувства и мысли героев, рассуждения автора о вечном – это была «скукотища», и я безжалостно перепрыгивал через страницы и главы. Позже, когда мои дети, учась в школе, приносили домой знакомые мне с детства книжки – то я, под видом "родительской цензуры" их перечитывал. И некоторые из прочитанных в детстве произведений, на самом деле, оказались мне совершенно незнакомыми! Но тогда, на заре жизни, книжки не только влекли меня в мир всевозможных приключений, но и наполняли душу ощущением «всезнайства» – ведь годам к тринадцати, я перечитал практически все, что было в нашей школьной библиотеке!
А потом художественная литература мне наскучила. Лет в четырнадцать, я заметил, что сюжетов не так уж и много, и я, начав читать новую историю, уже через пару страниц мог сказать, чем она закончится. Поэтому, "вынырнув" из моря художественной литературы, я нырнул с головой в литературу научно-популярную, а иногда – и непопулярную, а вполне серьезную. Особенно, если там речь шла об авиации. К тому же мы, прожив пять лет «на отшибе», построили домик в селе и благополучно в него перебрались. Здесь уже был целая компания моих ровесников и теперь я не только  книжки читал, но и успевал по-мальчишески весело проводить время.
В том мире, где прошли мои детство и юность, места Богу не было, поэтому я ощущал себя вполне сформировавшимся, убежденным безбожником. Даже не гнушался вступать в антирелигиозные дискуссии с верующими бабушками.
Одна из таких бабушек – бабка Анна – жила по соседству с нами. Худая, прямая, высокая, никогда не улыбавшаяся, строгая к себе и другим - она все свое время проводила в трудах и молитвах. Сначала мы, мальчишки, её боялись. Но как-то, по просьбе мамы, мне пришлось несколько раз помочь бабке Анне по хозяйству, и тогда я понял, что она, хотя строгая и не многословная, но добрая. А тут как-то у меня даже получилось с ней заговорить. Не помню, с чего все началось, но я, увидев иконы, начал что-то вещать на тему, что «космонавты в космосе летали, но Бога не видали», и что вообще верить в наше время – это «темное суеверие». Помню, что в тот момент я был «на подъеме» и, видимо говорил вполне убедительно, на что раба Божия Анна не стала ни возражать, ни спорить, ни ругаться. Она, слушала молча, сжав губы и временами хмуря брови, а потом, улучив минутку, когда я «выдохся» - повернулась к иконам, перекрестилась, положила земной поклон и сказала: «Господи! Да вразуми Ты Сам этого дурака! Когда-нибудь!» И я, как-то, «сдулся». Мое «вдохновение» моментально рассеялось, я даже немного обиделся. Особенно на «дурака». И поспешил уйти домой.
Пройдет несколько лет, и молитва смиренной труженицы Анны принесет свой плод: Господь найдет способ вразумить и призвать меня. А на тот момент я понял, что в книжках, которые я читал, есть ответы далеко не на все вопросы. И безграмотная, деревенская старушка может оказаться гораздо умнее, чем юный всезнайка, перечитавший впустую массу книг.

Продолжение: http://www.proza.ru/2018/05/04/420