Освободитель часть 2 глава 2

 Дворник
Выйдя из дома графа Лорис-Меликова полковник Дворжицкий решил дойти к себе пешком. Требовалось обдумать много вопросов. Какая-то мысль, засевшая глубоко в подсознании мешала ему решить ребус.
- Почему случилось это ужасное преступление? - думал он. - Кто организатор неоднократных покушений на Государя?
С такими мыслями Андриан Иванович отужинал остывшим блюдом, которое подал слуга Прохор и вкус которого он не запомнил. Лёг спать и заснул беспокойным сном, с хаотичными сновидениями.
- Подай кофе и одежду! - велел он Прохору, только открыв глаза. - Мне нужно срочно идти в полицейский участок.
Он находился недалеко от его дома, на шумном Невском проспекте. Полицмейстер быстро дошёл до него, согреваясь на ходу. Вернулись морозы, дыхание вырывалось из его носа видимыми облаками белого пара.
- Здравия желаю, господин полковник! - вытянулся городовой, когда следователь вошёл в грязное и холодное помещение участка.
Старший пристав был предупреждён о его приходе.
- Знаешь эту сырную лавку? - спросил полковник.
- Так точно! - вытянулся он. - Расположена в полуподвальном помещении дома номер 56/8 графа Менгдена на Малой Садовой улице. Арендована пару лет назад купцом Кобозевым под торговлю сырами
- Паспорт у владельца проверяли?
- Конечно! - заверил пристав. - Улицы, по которым ездил император, под особым наблюдением и паспорт Кобозева тщательно проверили. Его жена, как положено, вписана в паспорт мужа.
- Ничего подозрительного не замечали?
- Проверяли пару раз… - пожал плечами полицейский. - Обычная торговля сырами.
Только они собрались вместе с парой городовых выдвигаться туда, как в участок зашёл невысокого роста, бородатый мужик. Он начал что-то объяснять дежурному, тот выгонял его наружу, чтобы не беспокоил начальство. Дворжицкий краем уха услышал словосочетание «сырная лавка» и движением руки подозвал визитёра.
- Кто таков? Чего хотел?
- Дворник на Малой Садовой, - ответил мужичок. - Мне было велено докладать об всех подозрительных действиях в округе…
- И что там подозрительного?
- Вчера вечером в обычное время хозяйка сырной лавки Кобозева закрыла магазин. Купца не видал пару дней… Она зажгла перед образом Георгия Победоносца лампадку и вышла с маленьким узелком через ворота мимо меня. Утром магазин не открылся в положенное время и хозяева не обнаруживают признаков жизни…
   
Гуляка
Утро выдалось хмурым. Всю ночь лил дождь, но мещанин Геннадий Павлович Нечаев проснулся с тяжёлой головой по другой причине.
- Опять вчера нажрался, как свинья! - заметив, что муж открыл глаза начала ежедневную пытку его жена.
Бывший крепостной помещиков Епишевых, он в десятилетнем возрасте был продан отцом вместе с матерью Фатиной помещику Кобликову. Вскоре она получила вольную. Работал половым в ивановских трактирах, после женитьбы помогал тестю-маляру в его мастерской расписывать дуги для упряжек, научился делать вывески, организовывал банкеты и свадьбы.
- Заткнись! - прошипел он, переворачиваясь на другой бок.
Сил и желания рявкнуть на неё не осталось. Геннадий полгода назад устроился на работу буфетчиком в трактир Правоверова, где пристрастился к выпивке и стал злоупотреблять горячительными напитками.
- Дети не обуты, не одеты, - продолжала она список прегрешений супруга, - а он является под утро пьяным, а потом спит до обеда… Отхожее место вот-вот развалится, а починить некому!
Шесть лет прошло, как умерла первая жена Прасковья, которая в 1842 году родила ему сына Сергея. Нечаев женился во второй раз, но жить семья продолжила в доме первого тестя. 
- Чего тебе не хватает? - нашёл в себе силы возразить мужчина. - Живём, как у Христа за пазухой! А ты вечно недовольна…
- А ты меня не учи, - взвизгнула она. - Лучше бы сынка своего научил работать, а то он всё время проводит за книжками. Шибко умным растёт!
Это была неправда. Сергей с мальства помогал деду раскрашивать дуги, работал полотёром, в десять лет был устроен «мальчиком на побегушках» в купеческой конторе.
- Сегодня возьму его организовывать большой банкет, - успокоил жену Геннадий. - Приезжают из Москвы богатые господа! 
Разбогатевшие промышленники из текстильной русской столицы Иваново часто звали его сервировать столы на многочисленные праздники, свадьбы детей, на семейные торжества и очень хорошо платили.
- Опять пьяным вернёшься! - сказала она. - Ежели будешь руки распускать, вызову городового…
Иногда он под хмельком поколачивал супругу, но утром каялся. Нечаев вышел во двор двухэтажного дома в центре посёлка, где семья занимала три комнаты. За столом, в тени яблони сидел Сергей и читал книгу.
- Всё читаешь… Смотри, - сказал ему отец. - Глаза сломаешь!
Сыну исполнилось четырнадцать лет, он не одобрял образ жизни отца, проводя всё свободное время за учёбой. Дед платил за хороших наставников, которые обучали Сергея латыни, немецкому, французскому, истории, математике и риторике. Самоучкой он освоил шесть классов гимназии.
- Лучше читать, чем пить горькую! - ответил он.
- Ты как с отцом разговариваешь? - прикрикнул Нечаев. - Больно умным стал. Вечером едешь со мной в кабак, будешь прислуживать на банкете.
Юноша попробовал отказаться, но он отрезал:
- И без возражений!
Мужчина грозно взглянул на строптивого отпрыска и потрусил в туалет, стоящий в огороде. Деревянная будка от времени и дождей покосилась, настил прогнил. Посетители могли провалиться в яму с нечистотами. 
- Лёгкие деньги и постоянная выпивка на свадьбах сделали его горьким пьяницей… - подумал Сергей, глядя ему в спину.
Ближе к вечеру они вместе пошли в трактир. Юноша накрыл богатый стол. Вскоре пожаловали шумные гости. Среди них выделялся заводила, высокий мужчина, с хорошим цветом лица и выразительными глазами.
- Это Иван, - шепнул прислуге хозяин заведения, - единственный законный наследник крупного помещика Петра Ивановича Епишева. За всё платит, так что братцы, постарайтесь! Человек щедрый, чаевыми не обидит…
Сын заметил, что отец задумался, явно потеряв интерес к предстоящей гулянке, сулившей большие барыши.
- Что это с ним? - удивился Сергей. - Обычно радостно встречает гостей.
Он подносил яства, уносил грязные тарелки, одновременно прислушиваясь к разговорам за столом.
- Интересный тип Епишев, - присматривался юноша. - На его красивом лице отражается противоречие между жизнью, которую он вёл, и теми задатками, которые в него вложила природа.
Гости быстро пьянели, много пили шампанского и водки. Лишь один из  них сидел тихо, в разговорах не участвовал. После полуночи Сергей устал, и чтобы подбодрить себя тихо сказал на латыни девиз жизни:
- Через тернии к звёздам!
- Ты знаешь латынь? - удивлённо спросил его гость. 
Это был гувернёр Ивана, почтенный аббат, француз-эмигрант. Он оказался здесь случайно, просто пришёл проведать выросшего воспитанника.   Его окружала толпа подражателей, старающихся превзойти друг друга в излишествах. Они уступали лидеру в уме, но у всех были общие черты.
- Вот и сегодня они что-то празднуют, - подумал он, когда вошёл в дом Епишева, - хотя для загула ещё рано…
Человек двенадцать полупьяных молодых людей шумно рассаживались в три коляски, запряженные четвёркой лошадей. Их предводитель, стоя в экипаже, распоряжался с важным видом:
- Больше! Тащите больше шампанского!
В ногах стояло ведро со льдом, наполненная бутылками шампанского. 
- Это лучшее шампанское, какое можно достать в Москве, - уверял он.
Пару бутылок откупорил его адъютант и молодой повеса щедрой рукой предлагал всем провожающим отведать драгоценного напитка.
- Выпей за моё здоровье! - обратился он к прохожему.
В обеих руках Епишев держал по бокалу, которые наполнялись его помощником. Из одного он пил, протягивая другой каждому желающему.
- Из всех европейских городов Москва - самое широкое поле деятельности для великосветского развратника! - подумал бывший аббат. - Выдающиеся распутники пользуются здесь такой же популярностью, какой у европейцев представители оппозиционного меньшинства.
Слуги гуляки были в раззолоченных ливреях, а кучер, молодой, недавно вывезенный из деревни парень, был одет замечательно.
- Поверх рубахи дорогого персидского шёлка на нём кафтан тончайшего кашемира, - присмотрелся гувернёр. - Он обшит великолепным бархатом, а на ногах сафьяновые сапожки торжокской выделки, шитые серебром и золотом и ослепительно сверкающие на солнце.
Напомажен и надушен, что даже на расстоянии от коляски можно было задохнуться от ароматов, испускаемых его волосами, бородой и одеждой.
- Пей! - Иван протянул бокал пенистой влаги разодетому кучеру.
Несчастный растерялся и не знал, что ему делать.
- Пей, мошенник! - сказал его господин. - Не тебе, дурак, шампанское, а лошадям даю. Потому что у лошадей нет резвости, когда кучер трезв!
Компания приветствовала выходку хохотом, аплодисментами и криками. Когда Епишев дал сигнал к отъезду, он успел осушить пятый бокал.
- Поехали с нами, - предложил Иван французу. - Погуляем от души!
Он согласился, чтобы присмотреть за воспитанником и вся шумная компания помчалась за город. В Подмосковье расцветали многочисленные питейные заведения, обслуживающие зарождающуюся буржуазию.
- Куда мы едем? - спросил воспитатель.
- В трактире купца Правоверова в городе Иваново-Вознесенск Шуйского уезда завтра собираются фабриканты, - ответил ему Епишев. - Поставим на место зарвавшиеся «денежные мешки».
Аббат на дороге соединяющей Петербург и Москву заметил путь, идущий параллельно шоссе на небольшом от него расстоянии:
- Эта параллельная дорога снабжена изгородями и деревянными мостами, уступает главному шоссе в красоте и значительно хуже его.
Он спросил у Ивана, что обозначала эта странность. 
- Запасная дорога предназначена для движения ломовых извозчиков, скота и путешественников, когда император или особы императорской фамилии едут в Москву! - пояснил он. - Августейшие путники ограждаются от пыли и неприятностей, если бы дорога оставалась доступной для всех.
- Любопытная и странная нация! - удивлялся иностранец.
Теперь он сидел за праздничным столом и восхитился ещё больше, узнав, что мальчишка-официант знает латынь.
- Я французский знаю, - признался Сергей, - только не с кем говорить…
- Поговори со мной! - предложил француз. - Мне скучно с пьяницами.
Нечаев попросил его рассказать об Иване, который его заинтересовал:
- Почему он так прожигает свою жизнь?
- Иван стал гулякой после ссылки на Кавказ, где он провёл три года в непрерывных боях с горцами и полностью расстроил своё здоровье! - ответил аббат. - Такой каре он подвергся за то, что разбил в юношеском порыве несколько стёкол в столичных магазинах.
- И за такое его отправили на войну? - ахнул юноша.
- Всё началось с забавы офицера! - вздохнул гувернёр. - Выпивка, женщины… Царь прекрасно понимает, что при власти необходима отдушина. Он предпочитает распутство, нежели политические беспорядки!
- А кто он такой? 
- Это молодой человек знатного рода, сын богатых родителей. Но Иван проживает вдвое больше того, что имеет, и столь же нерасчётливо обращается со своим умом и здоровьем. По восемнадцать часов в сутки проводит в разных кабаках. Это его стихия, там он царит, расточая силы.
Распутные привычки оставили на лице Ивана следы увядания. Началась настоящая оргия, к гуляющим вышли весёлые женщины.
- Величайшее удовольствие русских пьянство, забвение! - заверил француз. - Несчастные люди!.. Им нужно бредить, чтобы быть счастливыми.  Напившись, они становятся чувствительными, и вместо того, чтобы угощать, друг друга тумаками, по обычаю наших пьяниц, плачут и целуются.
Гулянка закончилась под утро, шумная компания ехала в Москву. Уставший Сергей протирал стол, у нему подошёл отец.
- Знаешь, кто сегодня гулял? Этот твой дядя. У нас один отец, но судьбы разные! Видно мне на роду написано обслуживать Епишевых… - буркнул Нечаев. - А ведь я такой же, как Иван и должен был гулять здесь вместо него.
Он вернулся домой изрядно пьяным. От расстройства чувств выпил оставленное на столах у сводного брата спиртное.
- Встречайте кормильца! - заорал Геннадий, подходя к дому. - Я всем покажу, кто в доме хозяин!
Жена поняла, что побоев не избежать и побежала в полицию.
- Убивают! - заголосила в участке она.
- Вот когда убьют, - успокоили её жандармы, - тогда заберём убивца.
Женщина упросила пойти с ней городового, но пьяного он забирать не собирался, мотивируя отказ отсутствием письменной жалобы.
- Он плохо отзывался об императоре! - выскочил во двор Сергей.
- Тогда забираем в кутузку! - заявил жандарм.
Нечаев попросился в уборную нужду справить. Через двадцать минут пребывания у запертого деревянного нужника жандарм забеспокоился и выбил ногой дверь хлипкого сооружения. 
- На месте выпиленной дырки возвышается голова, - засмеялись сбежавшие на представление зеваки, - а всё остальное в выгребной яме.
Сын бросил верёвку, с его помощью Геннадий выбрался из смертельной ловушки. Удушающий аромат распространился вокруг мгновенно. Жандарм допинал его к бараку, но проявила принципиальность супруга и заявила:
- Меня он убьёт точно, а заявление я вам подала, так что хотите пешком его ведите, хотите на телеге, но дома нам не нужон!
Весь дом наблюдал как, зажав нос, полицейский отмывал у колодца  хулигана. Сергей набирал вёдра и выливал на голову отца. 
- Я энтого позора никогда не прощу! - крикнул Нечаев сыну, уходя с городовым. - Живи с дедом, чтоб я тебя больше не видел!
 

продолжение http://www.proza.ru/2018/05/07/598