Симбиоз. Часть 9. Создатели. Глава 1

          Расстроился ли я? Пожалуй, нет. Мы добрались до людей, а остальное пока неизвестно. А стоит ли переживать из-за того, что не знаешь?
          Мужик говорил на едином наречии, смотрел на нас с интересом – в общем, показался мне вполне нормальным.  К тому же, на Таа он не пялился и не пытался раздеть ее взглядом.
          Узнать что-либо о том, что нас ждет, я не смог: встретивший нас абориген оказался весьма любознательным, задавал вопрос за вопросом, и я едва успевал ему отвечать. Кажется, мужика интересовало абсолютно все на свете. Едва я упомянул о нашем Дилте, как новый знакомый начал расспрашивать меня. Мужчина хотел знать устройство огромного существа, порядки, царившие внутри него. Услышав о жизни в пустыне, провожатый заинтересовался животными, обитавшими там.

          Я шел вслед за мужчиной и вел Таа, держа ее за руку. Думаю, первое время слезы мешали ей видеть дорогу.
          Любимая унывала недолго. Вскоре она перестала шмыгать, высвободила руку и, предоставленная самой себе, принялась смотреть по сторонам и даже сходить с тропинки.

          Дважды она вклинилась в мужской разговор, задав один и тот же вопрос:
          – Это можно есть?

          Оба раза она получила утвердительный ответ от провожатого. После этого наша дорога продолжалась под хруст и причмокивание. Таа уничтожала фрукты с завидной скоростью и большим желанием. Мне она тоже сунула в руку сначала один плод, потом второй, но я постеснялся жевать во время беседы.

          Деревья, кусты, высокая трава – густая зелень подступала вплотную к дороге и не позволяла ничего рассмотреть вокруг. Внезапно справа растительность исчезла, и я увидел большую площадку, вымощенную камнем, с каменным же столбом посередине.
          Разумеется, я с удовольствием узнал бы, для чего все это сделано. Однако собеседник в это время задавал очередной вопрос, и я постеснялся перебивать его. Зато я рассмотрел на камнях следы от зубила – их явно обрабатывали вручную. Интересно, откуда здесь инструмент? Ведь он наверняка металлический, а в старом Дилте все стальные, алюминиевые и даже золотые предметы рассыпались в пыль.
          Деревья вокруг площадки не росли, и я смог увидеть склон горы, покрытый растительностью. Выше зелень заканчивалась, и шел голый камень – это была скала, высокая и внушающая уважение.

          Через сотню шагов лес закончился совсем, тропинка пропала, под ногами зазеленела знакомая ровная трава – Дилт. Увидел я и домики с ровными стенами и крышей – в любом случае, их построили не из тростника.
          Неподалеку росли невысокие деревья, какие-то другие растения, но рассмотреть все это я не успел. Навстречу нам шла Ирина, причем не одна  –  рядом с ней шагал чернокожий мужчина.
          Мы слишком долго не общались с людьми, и встретить человека, с которым нас связывала дружба, оказалось очень приятно. Конечно, я и Таа дружили с Ириной порознь и в разных плоскостях, но это уже частности.

          Ирина больше обрадовалась Таа и в первую очередь бросилась обниматься с ней, так что с ее спутником мы знакомились самостоятельно.
          Мужчина назвался Айзеком. Высокий; не атлет, но и не доходяга; длинные вьющиеся волосы, связанные в хвост; большой нос – не красавец, однако я сразу проникся к нему доверием. Бывает так: совсем не знаешь человека, а он в один момент приходится по душе.
          Я даже вспомнил, что Айзеком Ирина называла встретившего ее в Дилте мужчину. Действительно, сегодняшний спутник нашей подруги был ее давним знакомым.
          Поговорить мы не успели, потому что нам не позволила Ирина.

          – Вы, наверно устали, – сказала она. – Идите отдыхать. Увидите серую дверь – значит, свободно. Только обязательно перед входом возьмитесь за руки, чтобы Дилт понял, что вы вместе.

          Нас отправляли внутрь Дилта. Опять в заточение?

          – Да не бойтесь вы! – успокоила нас Ирина. – Выход свободный.

          Газон, плодовые деревья и знакомая живая стена. Только мне кажется, что здесь она ниже и не сплошная, а извилистая, с переходами и поворотами – настоящий лабиринт. Есть на стене и черные прямоугольники, не раз виденные нами ранее. А вот такой же вход, но светло-серый.
          Вспомнив предупреждение Ирины, беремся за руки, и я свободной ладонью нажимаю на светлую ровную поверхность. Сначала рука, потом я, следом Таа – мы проникаем сквозь перепонку, проходим по полутемному коридору и оказываемся во внутренней полости узла.
          Те же три колонны, полупрозрачная крыша, две едва заметные двери на кольцевой стене. Хомяков нет, и этот узел меньше, чем те, в которых нам довелось побывать. Одна спальня, один туалет, одна ванная – похоже, помещение рассчитано на двоих.
          Заслонок на стене нет – единственная открытая ниша, а в ней два стакана, две чашки, две ложки. Вся посуда из рога – упругой кости.
Еды не видно, но имеется сосок, из него течет молоко, если нажать на стену над ним. Белая густая жидкость, содержащая уйму питательных веществ, основа питания обитателей Дилта.

          Как же я соскучился по молоку! Вкус показался восхитительным, настроение подпрыгнуло запредельно.
          А еще ванна – удобство, которого мы были лишены. Надо отмываться и отмываться. Грязь наверняка въелась в нашу кожу, просто мы не обращали внимания.
Чистота, защищенность, уединение – блаженство! И постель, прохладная и мягкая-мягкая!

          Просто лечь и, обняв женщину, уснуть? Ну, уж нет! Кстати, и любимая согласна со мной. Хорошо!
          После, прижимая к себе, засыпающую Таа, думаю, сомневаюсь, анализирую. Я просто соскучился по сексу в комфортных условиях, или нами опять управляют? Может, в молоке все-таки содержатся возбуждающие вещества?
          Задумавшись, непроизвольно отодвигаюсь от Таа, и она, как обычно, начинает прижиматься ко мне спиной и попой. Видимо, спать она будет немного позже.

                *   *   *

          Проснулся я счастливым как никогда. Едва пошевелился, как Таа открыла глаза и потянулась всем телом, с улыбкой глядя на меня. Затем она вскочила, и босые ноги прошлепали по полу – побежала в туалет.
          Вскоре я услышал речь, полную негодования. В таких случаях понять Таа довольно сложно, поскольку в минуты волнения она изъясняется на смеси единого языка и родного наречия.

          Впрочем, она пришла и все объяснила:
          – Дилт съел всю одежду и обувь.

          Потеря обуви меня не расстроила, ведь она здесь не нужна: трава мягкая, дорожки без мелких камешков, пол в узлах ровный. Наша одежда тоже порядком истрепалась и требовала замены.

          – Как мы теперь отсюда выйдем? – разочарованно спросила любимая. – Я хочу еще фруктов.
          – Сейчас, наверно, ночь, – нашелся я. – Темно, и все спят. Давай, я так сбегаю.
          – А если Дилт тебя выпустит, а обратно не пустит? Пойдем вместе.

          Я высунулся наружу, держа Таа за руку, и тут же вернулся обратно. Солнце еще не село, и выходить не стоило. Правда, людей я не заметил, но на этих кривых дорожках человек может появиться в любой момент, вывернув из-за угла.
          Пришлось ждать темноты, потом несколько десятков шагов красться вдоль стены, и, оглядываясь, собирать упавшие на землю фрукты. Интересно, что бы подумали местные жители, увидев нас в таком виде.
          Обратно вернулись бегом и, смеясь, рассказывали о том, как боялись, еще раз переживая приключение.

                *   *   *

          – Люди! Вы здесь?

          Пронзительный женский голос прогнал остатки сна.
          Я приоткрыл дверь и выглянул: в центральном зале стояла весьма привлекательная шатенка, одетая лишь в юбку. Голая грудь, на плече висит немаленькая матерчатая сумка.

          – Выходите! – заметив меня, гостья стала говорить тише. – Я знаю, что у вас нет одежды. Вы взрослый мужчина, я взрослая женщина – не стесняйтесь! Хотите, я тоже сниму юбку?

          Я вышел, но не по своей воле. Таа просто вытолкнула меня, чтобы пройти в узкую дверь.
          Незнакомка тут же принялась беззастенчиво разглядывать меня, а я тоже решил проявить характер и уставился ей в лицо. Однако мой взгляд опустился чуть ниже. Думаю,  ее грудь заслуживала внимания,  но мое внимание привлекли шнурок на шее и прикрепленный к ней маленький белый прямоугольник.
          Собственно, я не видел ничего удивительного в бейдже. Кусок плотной бумаги или другого подобного материала и даже непонятная надпись на нем меня не заинтересовали. Однако сам прямоугольник крепился маленьким зажимом к шнурку, а на нем имелась застежка. Судя по их виду, и  застежка, и зажим были и изготовлены из рога – получалось, что Дилт способен делать маленькие детали.

          Я оторвался от созерцания интересных вещичек и застал безмолвную битву. Женщины просто смотрели друг на друга, но казалось, что взгляды наэлектризовывали воздух. Гостья опустила взгляд, злые огоньки в глазах Таа погасли, и на смену им пришло торжество.

          – Меня зовут Сюзанна, – представилась женщина. – Я помогаю новым людям обустраиваться. Насколько я поняла, вы пара. Открытая или закрытая?
          – В чем разница? – поинтересовался я.
          – Участники закрытой пары занимаются сексом только между собой, а в открытых парах…
          – Закрытая! – грозно сказала Таа, прервав гостью.

          Любимая вышла вперед и встала перед Сюзанной, загородив меня от взглядов женщины.

          – Чтобы избежать недоразумений, в людных местах вам лучше не оголяться выше пояса, – продолжила гостья.

          Таа сделала еще шаг вперед и встала вплотную к Сюзанне, чем привела ее в замешательство. Гостья сунула Таа какой-то сверток и спешно покинула помещение.

          – А ниже пояса нам оголяться можно? – я задал вопрос, который вертелся у меня на языке.

          Любимая не ответила и в свою очередь спросила:
          – Ты почему так смотрел на ее задницу? Тебе не нравится моя? Она слишком маленькая, да?

          Наверно, я заслужил обвинение в том, что пялился на грудь Сюзанны, но ниже пояса мой взгляд не опускался. По-моему, Таа что-то придумала. Все-таки женщины – странные существа, и фантазии у них непредсказуемые.
          Сверток оказался одеждой, но мы вышли из узла не сразу: пришлось доказывать, что мне у Таа нравится и попа, и все остальное.