Глава 26. Опоздавший
- Нешто лошадь верблюд. Лошадь животное нежное — каждый день сено должно жевать. Животины бессловесные — неровен час падут — вот тогда будет музыка, век не слышать бы такую.
Говорил, рассчитывая быть услышанным. Но тщетно, у геолога будто уши заложило.
Погода норовила испортиться: на четвертый день пути на западе из-за горизонта выдвинулись свинцово-синие громады облаков, подул порывистый ветер, предвещая приближение ненастья. Не прошло и двух часов, как небо затянуло серой пеленой, пошёл дождь, косыми струями хлестая по лицам. Это случилось уже на подходе к Медвежьему острову, и чтобы не промокнуть до костей, пришлось остановиться и разбить лагерь. В ту ночь Блоху не спалось, беспокойство одолевало его, шумело в ушах, от невесть как прицепившегося нервного тика дергалась щека. В мыслях он шагал и шагал, преодолевая оставшееся расстояние, считал минуты до утреннего подъёма.
Наступившее после прошедшего дождя утро выдалось прохладным, чувствовалось, что лето уже на исходе, а осень приближается, сигналя о себе первыми жёлтыми листочками. До конечного пункта от места последней стоянки оставался короткий переход. Караван тронулся в путь, и вот на горизонте наконец обозначилась долгожданная тёмная полоска елового леса. Уже был виден дом Тимофея, тот самый обозначенный на карте как изба Митрофан, когда Блох, шагавший впереди, как и положено начальнику отряда, наткнулся на мёртвую собаку.
- Пулей убили, пулей из винтовки, — произнёс следовавший за начальником помощник, наклоняясь над мёртвым псом и показывая пальцем на аккуратную ранку в голове. — С близкого расстояния стреляли.
Блоха охватила тревога, преследовавшее его в течение всего маршрута предчувствие недоброго усиливалось с каждым шагом по мере того, как караван приближался к дому. Он уже издали казался нежилым. Обогнув дом, караван остановился на площадке, отделяющей строение от склона к реке. Вопреки обычаю, хозяин не появился на крыльце, не дымила обещавшая тепло и уют печная труба. К настежь распахнутой двери вели ступени высокого крыльца, к одной из которых прилип, ещё не успевший просохнуть после дождя листок бумаги. Геолог поднял его, поднёс к лицу, увидел формулы, обрывки текста, написанного по латыни, и побледнел. Стало ясно: кто-то успел его опередить и похитил бумаги. Кровь прилила к голове: неужели документы уничтожены? Дай Бог не полностью. Искра надежды ещё тлела в груди геолога Блоха, когда он стоял у раскрытой двери, не решаясь переступить порог, но тотчас угасла при входе в помещение, при виде следов царящего там разгрома. Взлетевшие из кустов ивняка вороны выдали место, где лежал изувеченный труп хозяина, а в баньке обнаружились кусочки обгорелой бумаги — всё, что осталось от сберегаемых в избе Митрофан, принадлежащих мифическому Капитану бумаг. Произошло непоправимое. В полдень, потрясённый случившимся геолог связался по радио с городом. В радиорубке «Замка» к микрофону сразу пригласили Петровича. Он слушал молча, не прерывая, так, что геологу казалось, будто его никто не слышит, и потому он несколько раз переспросил: «Вы слышите меня»? Петрович никак не комментировал полученное сообщение, просто коротко попросил подождать Медведя, которого уже пригласили к рации. Подошедший без промедления Медведь тоже слушал геолога, не прерывая, а когда тот закончил своё сообщение, прежде чем выразить сочувствие, долго молчал, а затем стал диктовать распоряжение.
«Слушайте внимательно, Блох. Поскольку совершенно убийство, оставьте на месте по Вашему усмотрению пару рабочих до прибытия следователей. Сами же, не теряя времени, направляйтесь в низовья реки Половой, там есть на что обратить внимание. Вы должны помнить, что профессор Черников наблюдал в том месте характерное залегание одного приметного пласта и высказал при этом своё авторитетное мнение. Есть основание предполагать, что пик волнового колебания однажды пришёлся именно туда, на то место. Если теория верна, а в этом, сколько мне известно, Вы не сомневаетесь, то мы можем рассчитывать на геологически молодое большое скопление нефти. Шансы открыть новое месторождение велики. Действуйте. Желаю успеха. Конец связи».
Прибывшие не решились ночевать в доме, где на полу через песок проступали пятна крови. Они служили уликами, а улики полагается оставлять нетронутыми. Спать расположились в палатке. Измученный в течение последних дней непрерывным бодрствованием геолог впал в сомнамбулическое состояние, спал и бодрствовал одновременно. Время от времени он присаживался на своём ложе, качал головой, тёр ладонями виски, повторяя: «Я опоздал, я опоздавший, мне нет прощения». Так прошла не принёсшая ему отдыха ночь, а впереди его ждало путешествие в низовья реки Полова.
Свидетельство о публикации №218050501503