Девочка, в которую я влюбился

Когда умерла моя мама, мне было 5 лет. Голубые глаза, кудрявые волосы, тревожный взгляд, худощавое тело и плотно сжатые губы - вот он весь я. Маленький и такой глупый. 

Всегда пытался понять больше, чем мог. Когда в квартиру пришли чужие люди, меня схватили в охапку и утащили в дальнюю комнату, обложили игрушками. Сначала я молча сидел на полу, потом, когда голоса стихли, испугался, вскочил и стал барабанить в деревянную дверь, что-то отчаянно мыча. Говорить я начал очень поздно. Только удивлённо мигал глазами взрослым и кивал в ответ.

И мамы не стало. Исчезли все её вещи, одежда, так сладко и тоскливо пахнущая матерью, фотографии, её зубная щетка и полотенце. Даже тапочки и халат, в котором она любила сидеть в кресле вечерами, перебирая мои непослушные волосы. Отец пытался заставить меня забыть её.

И часто, пока он не видел, тёмными ночами я выбегал на застеклённую лоджию, вставал на цыпочки и пристально смотрел в ясное небо. Там сияли звезды. Яркие и тёплые, как мамины глаза. Я протягивал руку, упираясь пальцами в холодное стекло, пытаясь достать до своей мечты.

Услышав шаги отца, поспешно бежал к кровати и натягивал одеяло до подбородка. Так, что мои голые пятки предательски торчали из-под мягкого убежища.

А над изголовьем постели висела фотография с отцом. Мы были в парке аттракционов. Наша единственная фотография. Я, вжимающий свою большую голову в плечи, и мой красавец-отец.

Сейчас мне уже за 20. В волосах моего отца - седина, взгляд уже не такой бодрый, но осталась военная осанка и пронизывающие тёмные орлиные глаза. Все, что у меня осталось от матери - это небесные звёзды и мои лилово-голубые глаза. Иногда отец сетовал, что я так мало похож на него.

Я закончил школу и поступил в университет. С тех моих пяти лет ничего особенно не изменилось. Я не был разговорчив, не вырос особенно со школы, не раздался в плечах, как мои одноклассники, не изменился и мой одинокий и испуганный взгляд.

Осталась и глубокая, зарытая под все земные подземелья, детская обида на отца. Мы часто виделись, много общались, но не проходило горькое ощущение, что он отобрал все, что у меня было от матери, себе. Наслаждался своим обладанием памятью о ней.

И я всё пытался забыться и забыть, сжечь свою тревогу и ощущение ненужности. Всю мою жизнь мне казалось, что ему была нужна только она, а меня берег не из-за отцовской любви, а из-за напоминания о ней. Как самое большое свидетельство, что в его жизни была Эта женщина, моя мать, его жена.

Это могла быть дурацкая история о том, как мой отец отнял у меня мать, но откуда я мог знать, что в этом мире есть ещё чувства кроме одиночества и отчуждения.

Пока в моей жизни не появилась она. Нет, даже просто впорхнула на безымянной остановке. Схватила за плечи, улыбаясь и смеясь. Внесла в мою уютную и тихую жизнь столько шума и суеты.

Девочка-ангел. Белоснежные волосы, как снег Гималайский гор, как самый чистый и дорогой шёлк. Глаза цветом бриллиантов королевы Елизаветы II, искренние и загадочные, как чёрные дыры в мечтах Стивена Хокинга, иногда испуганные и смешливые. Тонкие руки, в случае сказочного удивления хватающиеся за головку. Пронизывающий сознание голос, тихий, идущий из самых сердцевин могучих океанов. Девочка-море, накатывающая каждый раз как волна - внезапно и до мурашек. Улыбка до ушей в 32 зуба и звонкий смех, захлебывающийся собственной радостью и счастьем. Девочка-солнце, в любую непогоду воздушная, как облака сахарной ваты. Девочка-весна, всегда цветущая и вдохновлённая этой жизнью. Девочка-бумажный самолётик из моего детства, устремлённый только вперёд, держащая в руках разноцветный скетчбук и разноцветные карандаши. Девочка-художник, рисующая радугу, мой любимый звездопад и восторг летнего дня. Девочка-музыкант, перебирающая струны, создающая музыку, что опьяняет твой разум, заглушает звук окружающего мира и пустых проблем.

Девочка, рядом с которой я почувствовал себя нужным. Стеснительная принцесса, она, не терпя никаких возражений, заняла всё место в моей жизни. Как уличная кошка, гуляющая сама по себе, уселась на колени, гордо помахивая своим хвостом, решившая все за тебя. Да что там все, даже больше, чем можно.

Моя тоска по матери окупилась сторицей. Счастливые, как самые яркие звёзды, глаза довольно блестели рядом, мягкие ручки всегда были готовы сжимать мою ладонь. Губы были готовы растянуться в улыбке, а лицо - скорчить забавную рожицу. И тогда я стал понимать отца, всю свою жизнь прожившего с самой огромной потерей в мире. Потеряв часть себя, он вряд ли мог отдать мне ещё что-то кроме любви к ней, моей матери. И я наконец-то познакомил их.

Она горела любопытством, высунув язык тщательно выбирала фрукты на наш ужин и что-то неслышно напевала. И тогда я понял - это любовь. Она обняла моего отца. И тогда я понял - это счастье. Она весело смеялась над его шутками. И тогда я понял - это точно на всю жизнь. Она хвалила его еду. И тогда я понял - это подарок Всевышнего.

И только уходя, надевая розовое пальто, из кармана она обронила крошечную фотографию. Мой очарованный ею отец бросился помогать ей.

И снова голубые тёплые глаза, белоснежные волосы, ясная улыбка и хитрый девичий взгляд.

— Это моя мама, – нежно улыбается она, гладя фотокарточку, а мы с отцом леденеем внутри.

Моя Вселенная летит к чертям.

— Я всегда боялся узнать, что где-то в этом мире осталась частица её, – шепчет мне отец, пошатываясь, цепляясь ослабевшими пальцами за моё плечо.

И я бью посуду, разбивая ладони в кровь, сижу на полу, подавленный и разбитый, а отец перевязывает мои рванные раны на ладонях.

Если когда-нибудь я влюблюсь, то не в голубые глаза. Не в белоснежные волосы. И не в ясную, как весеннее солнце, улыбку. Лучше любить мертвых, они не смогут ответить тебе взаимностью или наоборот, и поэтому никогда не смогут ранить тебя.

Отец дрожащими руками достаёт нашу фотографию втроём. Я подношу её к губам.

— Прости, мам, кажется, я был для тебя просто напоминанием о ней.