Чебурашка

Служил я в Карелии. В советской армии, естественно. Зима там, сами понимаете, мягкая, теплая, минус сорок - не редкость, а так и все пятьдесят.
В один из выходных дней, в январе, двое наших солдат срочной службы пошли в увольнение. Конечно, разоделись, расфуфырились, как могли. Шинели сидят, как влитые, сапоги, пуговицы блестят, шапки-ушанки зашиты, как водится, то есть часть шапки - собственно уши - пришиваются намертво к верху шапки. Форма головного убора - прямоугольная, ну, кто служил - знает, как это делается. Одним словом, Сергей и Сардар выглядели «красавцами».
Ушли они днем. Посидели в кафе. Зашли в гости к знакомому. Вечером на танцы. А там - девушки, разговоры и прочие дела.
В общем, на автобус Сардар и Сергей опоздали, и пошли пешком до части. А часть-то за городом, идти по дороге минут двадцать-тридцать. Кругом лес, попуток -  нет, температура понизилась градусов до минус сорока пяти. Уши начинают мерзнуть. Серега оторвал и опустил пришитые уши шапки, завязав их под подбородком. А Сардару стало жаль портить «красоту». И он решил, что как-нибудь дойдет и так, попеременно отогревая то одно ухо, то другое шерстяной рукавицей. А вскоре его уши, вроде бы, и не мерзли особо.
Километрах в двух от части, из леса, на дорогу выскочили два кабана, но кабанам было не до людей. Все обошлось.
Обсуждая проведенный достаточно весело день, увольняемые прошли через КПП, отметились, и, прибежали в казарму. И тут - началось!
Через несколько минут после того, как они разделись, у Сардара Авликулиева стали расти уши, приобретая фиолетово-синюшный цвет. Конечно же, стало больно. Он принялся носиться из угла в угол, причитать и призывать Аллаха, вперемежку с русскими ругательствами. Вся казарма умирала от смеха. Жестоко, конечно, но, уж, больно уморительно выглядела усатая детина, с увеличенными в два раза ушами, непонятого цвета...
Вызвали врача. Он смазал чем-то больные органы. Уши на следующий день уже не болели и приобрели нормальный вид. Но, с легкой руки местного юмориста весь оставшийся год службы Сардара Авликулиева никто иначе, чем «Чебурашка», не называл.
Сначала он обижался, пытался лезть в драку, когда его так дразнили, но потом смирился, и, когда бывал в хорошем настроении, говорил, глядя на себя в зеркало, поглаживая уши: «Эх, цебураска ты моя, цебураска». И улыбался....
Мораль - ребята, не форсите не к месту, а то станете Цебураской.