На страже замка и его хозяина глава 14

Картинная галерея

Соня застыла у портрета мужчины, невероятно похожего на прежнего Эрика, того, каким он был до того момента, как стал ребенком. Отличия были минимальны и лишь глаза говорили о том, что это другой человек. Они были не черным, как на всех других портретах, а бледно серыми, почти белыми. Вполне можно было бы решить, что он слепой, но слабый огонек души, который смог передать художник, говорил об обратном. Этот человек видел, и даже сейчас смотрел на мир с полотна.

      — Думаю, я знаю, о ком идет речь. О нем, так?

      — Да, — глухо ответил Терлак. — Именно этот Кроу, решив, что в праве наказывать других, превратил меня в безликого. Удивительно, что из всех портретов, ты выбрала именно тот, что нужно.

      — У него особый взгляд.

      — Согласен. Он отличался от всех своих потомков, да и от предшественников тоже. В нем была искра, не свойственная чернокнижникам, да и чувством юмора он обладал, хотя и специфическим. Странная личность…

      — Как его звали? — банши попыталась прочитать надпись, но буквы были чем-то замазаны.

      — Я поклялся никогда не произносить его имя. Это меньшее из того, что я могу сделать. Жалкая месть, но все же, на другую я не способен. Не в этом теле.

      — А я никогда его не знал, — вмешался в разговор Тук-тук, продолжающий старательно стирать пыль с полотен. — Я стал официальным скелетом семейства Кроу намного позже.

      — Ясно, эту тайну может открыть только Эрик, но я никогда не решусь спросить.

      — Почему? Я думал, ты не боишься его больше, — хмыкнул хранитель библиотеки, отводя взгляд в сторону. Он многое бы отдал ради того, чтобы исчезнуть, но это невозможно, ему придется существовать вечно. Хорошо еще, что он больше не привязан к библиотеке. Теперь все не так скучно.

      — Не боюсь, но мне это знание никогда не пригодится, а значит, он не ответит. Все просто и логично, хотя и скучно.

      — Да, хозяин скучный тип, а еще опасный.

      — Согласна, он вполне способен уничтожить мир и всех нас, — Соня оторвалась от созерцания безымянного портрета, решив уделить внимание и другим членам этой семьи.

      Картины были прекрасны, чего не скажешь о людях, изображенных там. Самые обычные лица, временами неприятные, иногда симпатичные, каждое было наполнено эмоциями, мыслями, живостью, от чего мороз пробегал по телу. Это словно хранилище душ. Странно, но почему бы нет? Воспоминания же можно консервировать в банках, так почему бы не хранить и души? Теперь, после всего, что она видела, это казалось вполне естественным. Этерция странный мир, но к нему можно привыкнуть и принять, стать его необъемлемой частью. С этой мыслью пришло понимание, что новый мир окончательно принял её свои объятия. Наверное, этому стоит радоваться, но все же, на глаза навернулись слезы. Не такие, как обычно, но самые настоящие, идущие от сердца. Это было словно окончательное прощание с прошлым, которое останется только в её воспоминаниях. Интересно, а можно попросить эксперта, сделать банки с приятными воспоминаниями, а потом есть их самой. Чтобы точно не забыть и напомнить себе нечто важное, то, что делает её самой собой.

      — А это место для нового портрета? — прямо перед банши был кусок пустой стены.

      — Да, это место для Эрика, — ответил Терлак. — Когда придет время, картина займет свое место.

      — Когда придет время, — эхом повторила девушка, уже сейчас догадываясь, что же это за время и когда оно придет. Печально, но это участь всех… Почти всех… — А Мориган здесь нет?

      — Нет, её единственный портрет на чердаке, как и некоторые другие, которым не место в этой галереи.

      — Не хочу знать, так намного спокойней.

      Соня взяла тряпку и принялась усердно стирать пыль. Это занятие успокаивало, позволяло забыть о том, что на нее устремлено множество взглядов. Все-таки правильно, что это место заперто, так будет лучше. Быстрей бы этот день закончился, а она сама смогла обнять друга и ощутить себя в безопасности. Зубастик всегда знает, как её успокоить, заставить почувствовать себя уверенной и даже счастливой. У нее не много друзей, но среди них симбионт занимает особое место.

***

      Спустя полчаса молчаливой уборки, галерея сверкала и блестела чистотой, а Соня сделала очередное открытие — нашла небольшой уголок, отгороженный от основного пространства. Его просто так и не заметишь, а потому банши начало казаться, что она прикоснулась к чужой тайне. Так волнительно и интересно, что невозможно устоять. Девушка, даже не пытаясь скрыть любопытства, рассматривала все вокруг. Здесь стоял неудобный табурет, прямо перед старым мольбертом, сбоку примостились пустые полотна, а на столике в беспорядке лежали кисти и тюбики с красками, маленький стакан, заполненный чистейшей водой. Все было подготовлено для работы, казалось, еще несколько мгновений и появится художник, способный вдохнуть в кусок холста жизнь.

      Банши не сомневалась в том, что это все для Мэри, она ведь единственная умеет рисовать, к тому же так красиво. Оставалось лишь затаиться и дождаться нужного момента, чтобы увидеть её за работой, не свойственной кухарке. А почему бы нет? В конце концов, это очень интересно, а сегодня особенный день… И не важно, что она пока что не знает почему, и рискует никогда не узнать.

Прячась за плотной бархатной шторой, Соня ощущала себя глупо, но даже это не могло заставить её уйти из картинной галереи. Она хотела увидеть художника, которого дожидались кисти и краски, чистый холст. Зачем? Просто потому что хочется, потому что интересно, других причин не было. Девушке всегда нравились художники, а точнее то, что они создавали своими руками. Просто немыслимо, что можно передать то, что видишь, перенести это на бумагу! В этом Соне всегда виделось волшебство, самое настоящее, почти такое же, как у Эрика и других магов. Временами до безумия хотелось самой нарисовать то, что у нее в голове: любимые образы, родных людей, воспоминания и мечты, но это было невозможно, ведь руки у нее явно не из того места растут.

       Сейчас, когда она осталась одна, банши начала размышлять о том, сколько же можно вот так стоять и ждать. С чего она вообще решила, что художник придет сегодня, а не завтра или через год? А что, если её запрут? Что тогда? Кричать? Её голос точно выбьет двери, да и окна и вообще разнесет все к чертям, но прибегать к крайним мерам не хотелось.

      — Еще пять минуточек и пойду, — тихо прошептала Соня, в очередной раз, сожалея о том, что нет часов. Вот сказала она: «Еще пять минуточек», а как узнать, что время истекло? Секунды, что ли считать? Но ведь это неудобно. А если она будет считать слишком быстро или медленно, а вдруг, вообще собьется? Эти размышления помогли банши скоротать время.

      Только Соня собралась все бросить и уйти, как ощутила, что Мэри покинула кухню. Охранная система затаила дыхание и застыла, кажется, она не прогадала. Банши даже не заметила, как губы болезненно растягиваются в улыбке. Это было непривычное для нее состояние, щеки сводило, напряжение нарастало, но все же, она улыбалась. Сейчас что-то произойдет! Сердце так и заходится в предвкушении! Подумать только, она увидит, как Мэри рисует! Вот бы попросить и её портрет нарисовать! Будет, конечно, жутковатая картина, но все же… художник всегда может приукрасить, смягчить, показать в ином свете. Это будет не совсем правда, но и не ложь, просто иное виденье. Кухарка была все ближе, и Соне казалось, что с каждым шагом меняется ощущение от старой знакомой, словно её душа неуловимо меняется. Теперь она не просто замкоправительница, а художник, творец, настоящая волшебница. По большому счету, так оно и было.

***

      Мэри бесшумно прошмыгнула в галерею и, быстро перебирая ногами, дошла до своего тайного места. Женщина двигалась бесшумно, легко, словно и не ходила вовсе, а парила над землей, а на её лице красовалась печальная улыбка. Мэри все еще грустила и даже не пыталась этого скрыть. Ничего не замечая вокруг, художница водрузила на пустующий мольберт холст и устроилась на неудобном табурете. Она просто сидела и смотрела на белое полотно, даже не пытаясь взять кисти и краски.

      Соня, затаила дыхание, она никак не могла отделаться от ощущения, что её сердце бьется слишком громко, а дыхание такое шумное, что его слышно даже в самых отдаленных уголках замка. Девушка не знала, действительно ли это так, а потому нервничала. А вдруг Мэри не рисует из-за нее, дожидается, когда «шпионка» осознает, что неправа и уйдет, оставляя творца наедине с вдохновением. Много разных мыслей крутилось в голове банши, но она так и не сдвинулась с места, продолжала, затаив дыхание, наблюдать.

      Неожиданно Мэри расправила плечи и сделала глубокий вдох, в этот момент она преобразилась, от добродушной кухарки почти ничего не осталось. Её лицо стало более уверенным, немного хмурым и холодным, в глаза засверкали мистическим светом. Бледные губы медленно шевелились, бормоча что-то невнятное, а рука уже тянулась к баночкам с краской. Вот оно! Сейчас начнется самое интересное — в этом Соня не сомневалась, а потому подалась вперед, рискуя выдать свое присутствие. Но Мэри ничего не замечала, она была готова творить.

      — Сегодня идеальный день, — тихо произнесла художница, прикасаясь кистью к холсту, проводя жирную красную линию. Словно кровавый след, расплывающийся на белом листе, заполняющий все пространство.

      Всего одно движение, а вся картина уже красная, еще одно и появились золотые и розовые отблески, какие бывают на рассвете. Немного черной краски и появилась линия горизонта, а после начали расплываться темные пятна-холмы. Эта картина точно магическая, как те, что хранятся на чердаке! Соня продолжала всматриваться вперед, уже почти выбравшись из укрытия, но все еще оставаясь незамеченной. Картины пишут не так. Это нечто другое. Странный вид магии, что так завораживает и манит. Красиво. Необычно. Складывалось впечатление, что художница просто переносит свои мысли и фантазии на холст. Постепенно картина приобретала понятные очертания, и банши точно могла сказать, что это их замок на рассвете, он уже не казался черным и жутким, стал более уютным и светлым. Картина увлекала за собой, словно открывала врата в другой мир, казалось, что стоит сделать шаг и окажешься внутри. И все же, несмотря ни на что, Соня испытывала легкое разочарование, ведь рассчитывала увидеть портрет. Почему? Кто знает. Просто казалось, что в этом месте логичнее всего рисовать именно портреты.

      Мэри же продолжала творить, добавляя все новые и новые детали, вдыхая жизнь в свою картину, перенося на холст, не только мысли, но и чувства, далекие воспоминания и сожаления, о человеке, которому многим обязана. Для нее это было больше, чем искусство, значительней, чем магия, которой она пользовалась лишь в исключительных случаях, это была дань уважения и исполнение обещания, данного много лет назад. Каждый год, в этот самый день она рисует особые картины. Об этом нельзя говорить и упоминать, но это никогда не закончится.

Наблюдать за художником интересно и захватывающе, но только первые десять минут. Затем становиться скучно, неудобно и тоскливо, особенно, если нечем заняться и позу не сменить. Увы, Соня осознала это слишком поздно, причем, в процессе, а потому ей оставалось лишь продолжать свое совсем не увлекательное занятие. Как всегда в такие моменты, время тянулось непростительно долго, оно словно издевалось над банши, потерявшей счет минутам. Сколько они уже здесь? Кажется, не меньше двух часов, но на деле вполне могло пройти полчаса. Ощущениям в этом деле доверять нельзя! Девушка не находила себе места и занятия, чуть ли ни выла от отчаяния, если бы у нее была такая возможность, то она бы начала биться головой о стену. Мэри же продолжала неспешно рисовать, не замечая никого вокруг. Сейчас она была другим человеком, её лицо даже можно было назвать одухотворенным. Вот только Соне это никак не помогало, наоборот заставляло нервничать. Может быть, удастся проскользнуть к двери? Банши бросила настороженный взгляд на длинную галерею, мысленно прикидывая, успеет ли она домчаться и при этом ничего не задеть и остаться незамеченной. Рискнуть или продолжать стоять здесь и умирать со скуки? Выбор непростой, но сделать его нужно. Либо до рассвета стоять и смотреть на художницу, либо обрести свободу. Девушка нерешительно подалась вперед и сразу же застыла, сомневаясь в верности выбора и собственных способностях.

      — Иди уже, — тихо произнесла Мэри, не отрываясь от своего занятия. Она продолжала сидеть с идеально прямой напряженной спиной и водить кистью по холсту. — Не мешай мне.

      — Ты знала, что я здесь? — голос трусливо дрогнул, но все же, банши с облегчением вздохнула. Больше нет причин прятаться и таиться, размышлять о том, сможет ли она добраться до дверей. Её разоблачили, но это к лучшему!

      — Не сразу, но я тебя заметила, — женщина нахмурилась, но дело было не в девушке, стоящей за её спиной, а в картине. Что-то в ней было не так, чего-то не хватало. Мэри во всем стремилась к совершенству, а потому не могла оставить все, как есть. — Невозможно игнорировать чужой взгляд, обращенный на тебя, особенно такой длительный.

      — Сердишься?

      — Если продолжишь задавать глупые вопросы и отвлекать меня, то рассержусь.

Мэри была не похожа сама на себя. Сейчас перед Соней предстал совершенно другой человек. Даже мурашки по коже пробежали от таких перемен. Если до этого момента и были сомнения в том, что добрая, но властная кухарка на самом деле магичка, сейчас они отпали окончательно и бесповоротно. Банши не могла оторвать взгляда от одухотворенного и умиротворенного лица женщины, да и желание уйти уменьшилось. Теперь, ей нет нужды скрываться, так что можно поговорить, расспросить…

      — Так и будешь стоять? — вздохнула Мэри, вытирая кисточку тряпкой.

      — Прости, я совсем не хочу мешать, — как-то все неловко и неправильно. — Ты очень красиво рисуешь.

      — Соня, давай, не сейчас. Мне нужно завершить картину до рассвета, — голос был немного раздражен, в нем появились дребезжащие нотки. — Утром, за завтраком, мы непременно поговорим о твоем поведении... может быть, но сейчас мне нужно уединение. Прошу, сделай это. Хорошо?

      — Хорошо.

      Бросив последний любопытный взгляд на незаконченное полотно, на котором уже можно было различить мужской силуэт, банши направилась к дверям. Она была нетактична… Ну и что? Здесь это в порядке вещей, волноваться по этому поводу точно не стоит, чего не скажешь о портретах, которые в полумраке ночи выглядели зловеще. Снова появились мысли о том, что нарисованные люди за ней наблюдают. Кажется, в их глазах даже появился блеск. Соня нервно сглотнула и сдавленно всхлипнула, если бы все происходило в её родном мире, она бы посмеялась над происходящим и решила, что у нее разыгралось воображение, но в Этерции все иначе. Девушка парила все быстрей, пытаясь сбежать от многочисленных взглядов. Жуткое место! И как только Мэри может быть такой спокойной, находясь здесь? Девушка внезапно осознала, что напугана. Её буквально выгоняют из галереи, подгоняют, дают понять, что глупой банши не место здесь. Девушке казалось, что к ней тянутся чьи-то руки, слышались голоса, неприятное скрежетание, леденящий душу хохот за спиной. А вот и заветная дверь! Еще миг банши оказалась в темном и таком безопасном коридоре.

      — Выбралась, — тяжело дыша, Соня прислонилась спиной к закрытым дверям. Тело дрожало, легкие сдавило, а в голове была полнейшая каша. Да, что же это такое происходит?! Магия?! Ну, да, как иначе объяснить эту паническую атаку и ощущение, что за ней гонятся? Неужели это Мэри решила подшутить над ней? Тогда она не магичка, а самая настоящая ведьма! Причем, злобная! — Еще неизвестно, о чьем поведении мы будем говорить! — недовольно проворчала девушка, пытаясь прийти в себя.

***

      Наконец-то, она пришла в себя и успокоилась. Коленки больше не дрожат, и нет неприятного ощущения взглядов на спине. Эрик и Зубастик все еще не закончили процесс слияния, Тук-Тук заперся в своем шкафу, Терлак вернулся в библиотеку, а Мэри рисует и не желает её видеть. Поговорить не с кем, заняться — тоже, остается лишь вернуться на чердак и дожидаться утра. Хорошо еще, что осталось совсем немного времени. Утром все измениться… Утром старый друг снова будет с ней и обнимет, уже почти как человек.

***

 Соня всегда знала, что в полной мере оправдывает свое имя — поспать она любила. Это самое лучшее время в её жизни, ведь тревоги и страхи отступают, и уже не важны проблемы. Во сне не надо думать, бояться, что-то решать. Девушка улыбнулась сквозь дрему и натянула одеяло до самого носа — она уже не спала, но еще не проснулась, это то самое золотое время, когда принимается важнейшее решение, поспать еще пять минуточек или уже подняться. Банши прислушалась к своим ощущениям: в замке все в порядке, никаких изменений или нарушителей, Мэри уже вернулась на кухню, и наверняка, уже приготовила завтрак и теперь раздает указания слугам, все при деле… Неожиданно Соня осознала, что не одна на чердаке — и как она только сразу не заметила этого!

       — Зубастик!!!

      Позабыв о сне, девушка подскочила на ноги и распахнула глаза. Голова от резкой смены положения закружилась, но спустя пару секунд все нормализовалось, и банши увидела своего друга. Это был уже не Тир, но и не растение, скорее какой-то новое живое существо. Новое, но при этом такое родное и близкое. Тело мальчишки почти не изменилось, лишь приобрело зеленоватый оттенок, да на голове вырос белый с красными прожилками цветок, но вот во взгляде появилось осмысление. Именно это давало понять, что все получилось, как нельзя лучше. На глаза навернулись слезы, а губы растянулись в улыбке.

      — С добрым утром, — Зубастику пока что было сложно говорить, он не до конца привык к телу, еще приноравливался к управлению им. Но это долго не продлиться, пройдет всего пара дней и он окончательно освоится.

      — Привет, малыш, — Соня порывисто прижала друга к груди. Как же хорошо! Он, конечно, ей и растением нравился, но теперь он почти человек, они могут говорить, ходить вместе, да и Мэри больше не сможет ворчать. Как же хорошо!

      — Я не малыш, — обиженно произнес симбионт, обнимая девушку в ответ. Жаль, что пока у него нет привычных лиан, но ничего, скоро отрастут и станет намного удобней. Это не первое его тело и не последнее, но уже сейчас можно с уверенностью сказать, что люди имеют неудобную физиологию. Он сделает слабое тело мальчишки лучше! — Между прочим, я вполне взрослая особь.

      — Знаю, — банши отстранилась и заглянула в зеленые, как листва глаза. Она, словно пыталась удостовериться в том, что это больше не Тир. Пустые глаза мальчишки пугали её, заставляли чувствовать себя виноватой, хотя на это не было оснований. Не по её вине он родился неполноценным, не она продала его попрошайкам, не она издевалась над телесной оболочкой. — Вот только теперь в замке целых две взрослых особи с неподходящими телами.

      — Ну, наш чернокнижник немного повзрослел, — поведал Зубастик. Он был рад снова общаться с Соней, теперь ему не придется безмолвно наблюдать за ней и копить недовольство. Да и вообще, это очень неприятно, когда нет возможности высказаться, даже для такого немногословного существа, как он. В родном мире общаются иначе, там не нужны слова, достаточно мыслей, запаха, движений, с людьми все иначе. Если хочешь быть понятым, учись говорить.

      — И на много?

      — Ну, теперь ему можно дать пятнадцать, с натяжкой даже шестнадцать. По меркам людей это мало, — чем больше симбионт говорил, тем легче ему давалось это дело. Во всем нужна практика, однажды он уже освоил одного носителя, в этот раз все будет точно так же. — Никогда не понимал этого. Какая разница, как ты выглядишь? Даже в теле младенца Эрик будет силен и опасен. Но у всех свои традиции и правила.

      — Нет…. Младенца мне точно не надо, — испугано всхлипнула Соня. — Мой материнский инстинкт не настолько развит. Хотя, Мэри, наверняка, понравится.

      — Не факт.

      — В любом случае нам это не проверить. Одно радует — Эрик взрослеет физически! Если он будет развиваться такими темпами, то…

      — Не будет. Он измотан. Еще один такой всплеск и его тело не выдержит, — с трудом, запинаясь на каждом слове, ответил Зубастик. До чего же непослушное тело! А все от того, что прошлый владелец им практически не пользовался. Слабые мышцы, хрупкие кости, не развитая моторика — с этим придется бороться. — Сам Эрик никогда не сознается и не пожалуется, но ему стоит поостеречься, иначе он не доживет до своего второго совершеннолетия, — симбионт, в силу своих физиологических особенностей, знал, видел и понимал, намного больше, чем думали окружающие.

      — Я поняла тебя, — девушка в очередной раз всхлипнула. На этот раз не только из-за уже ставшей привычной физиологии, но и из-за жалости к Эрику. Чернокнижнику её сочувствие не нужны, но Соня ничего не могла с собой поделать. Тяжело видеть, как страдает и мучается тот, кого ты знаешь и ценишь. — Нужно присмотреть за ним, так?

      — Да. За ним. За замком. За моими маленькими братьями, — кивнул Зубастик.

      — За тобой, — банши потрепала друга по волосам, стараясь при этом не задеть растущий из головы цветок. Мало ли какие у него функции, лучше не уточнять, не знать и не трогать.

      — Нет. Я сам за тобой присмотрю, — одновременно с этими словами послышалось громогласное урчание желудка. Синбионт был голоден и теперь ему недостаточно только солнечного света, да мяса принесенного украдкой. Отныне ему нужна полноценная пища, только так он сможет расти, развиваться, окончательно взять под контроль носителя. Это только кажется, что Тир был слабым и безвольным существом. Все не так. Просто мальчишка жил в своем собственном мире, он и сейчас там. Это невероятный магический потенциал, которым можно питаться лет сто, не меньше! Вот только вряд ли Тиру это понравится. Зубастик понимал, что ему придется побороться за тело, а раз так, стоит запастись силами.

      — Пошли на кухню, на этот раз Мэри тебя не прогонит. Да и я сама голодна, как волк. Вчера со всеми этими волнениями даже не поужинала.

      — Угу, пошли, — кивнул симбионт. — Только тебе придется помочь. Я все еще плохо контролирую ноги.

      — Конечно, помогу! Просто обопрись на меня!

***

— Очередной голодный рот на мою голову, — ворчала Мэри, накладывая полные тарелки горячей сладкой каши. От прежней вдохновленной художницы не осталось и следа, женщина вновь стала собой: кухаркой, кормилицей и суровой замкоправительницей. — Раньше все было не так! Наш замок был тихим и спокойным местом. А сейчас постоянно что-то происходит! Прямо таки не дом чернокнижника, а проходной двор.

      — Ну, мы же в этом не виноваты, — Соня улыбалась, такой Мэри ей нравилась намного больше. Вот бы еще выяснить, зачем она рисует картины, и какая магия в них скрыта. — Это все хозяин.

      — Вот только не надо на него все валить! Или ты думаешь, что я не узнала твое зубастое растение?!

      — Он симбионт.

      — Да без разницы! Ешьте, давайте и проваливайте, чтобы глаза мои вас не видели сегодня! У меня полно работы, чего про вас не скажешь. Нахлебники!

      — Я, между прочим, охранная система, и со своими обязанностями справляюсь, — насупилась банши. Мэри явно не в духе и причиной тому явно служил недосып. Этой ночью женщина глаз не сомкнула, а их галереи сразу направилась на кухню. — А все остальные вопросы к хозяину. Это он меня купил и еще много чего сделал.

      — Я уже говорила, на хозяина валить все не надо. Он и так в непростом положении, можно сказать в осаде, а ведь еще и работать ему надо.
 
      — Ну да, надо, — теперь слова Зубастика о состоянии мага звучали совершенно иначе. Чернокнижник измотан и не должен напрягаться, но при этом он обязан выполнить заказы, за которые уже получил плату. И как быть в этом случае? Если бы они были на Земле, вопрос бы не стоял так остро, но в Этерции договора обязательны к исполнению. И как теперь быть? Соня не на шутку заволновалась о своем подопечном. В таких обстоятельствах хоть сама за него все делай. Вот только в магии она ничего не смыслит, и расплачиваться за нее драгоценными годами жизни не собиралась. Она хотя и нечисть, но все же, жить хочет, как можно дольше.

      — Не переживай, — прочавкал симбионт, чувствовавший мысли подруги. Их связь все крепче и это очень странно. Он никогда не слышал о подобном и не понимал, как все это происходит. — Мы что-нибудь придумаем. В конце концов, теперь у вас есть я!

      — Не думаю, что мы сможем помочь… Далеко не всегда нужен сильный и разрушительный голос или человек-растение.

      — Ты многого обо мне не знаешь! — Зубастик даже не думал обижаться. Для его вида это почти невозможное чувство. — Ну, ничего, мы еще это исправим. Теперь у нас будет полно времени, чтобы поговорить.

      — Ага, — девушка все-таки набросилась на кашу. Разговоры о делах — это хорошо, переживания за Эрика — вполне обоснованы, но на голодный желудок она никому не поможет. А раз так, нужно поскорее позавтракать и отправляться на урок пения, а после и на поиски хозяина. Наверняка, он снова сидит в одиночестве в своем кабинете и пытается придумать, как выполнить работу, показать, что даже в теле ребенка он все еще дееспособен. Эрик не попросит о помощи, не станет жаловаться и в этом проблема.

      На кухне воцарилось молчание и лишь быстрое постукивание ложек, чавканье, да бульканье в котле, создавали странный эффект присутствия и беседы. Банши и сама не понимала, что на нее вдруг нашло, но казалось, что кухня ожила. Совсем, как у мультике «Красавица и Чудовище», Соня нервно хихикнула, сейчас ее бы совсем не удивило, если бы чашка, из которой она пьет чай заговорила бы. И вообще это странно! Как Бель могла есть и пить из живой посуды, осознавая, что это живые люди? Бред! Даже не так, это жутко! Мало ли какую часть человека ты берешь в рот.

      — Привет! — раздался совсем рядом задорный звонкий голосок.

      Сердце екнуло и стремглав рухнуло в пятки, внутри все похолодело и задрожало, и это не удивительно, ведь говорящий был под самым носом Сони. Взгляд медленно, боязливо опустился ниже, на собственную руку, сжимающую глиняную кружку. Улыбающуюся, глазастую кружку, которая наглым образом пялилась не нее.

      — ААА!!! — банши резво подскочила с места, запуская несчастной кружкой в стену. Только этого ей не хватало! Да что же это такое творится?! Почему? Она уже привыкла к странностям замка, так зачем добавлять новые? У нее так никаких нервов не хватит! Соня продолжала визжать, не в силах остановиться, разбивая посуду вдребезги. Кажется она только что убила чашку! Это странно! Слишком странно для нее!
 
      — Соня! Прекрати!

      — Соня! — Зубастик метнулся к подруге, зажимая её рот рукой. Все произошло настолько внезапно, что никто даже не успел понять, что же произошло. Все, что ощущал симбионт — банши испугалась. Но причин для этого не было, — Тише, тише… Ты чего? — симбионт ласково поглаживал девушку по голове, пытаясь передать ей частичку своего спокойствия.

      — Она… Она говорила со мной… Смотрела… — заикаясь, ответила девушка, не сводя при этом взгляда с осколков, словно опасаясь, что и они оживут. Хотя, как они могут ожить, она же убила говорящую чашку.

      — Кто? — Мэри была настолько удивлена, что даже не ругалась.

      — Кружка, вы, что, не слышали? — неужели показалось? Или для остальных это норма? Соня сходила с ума! Этерция все-таки доконала её! А ведь сегодняшний день так хорошо начинался!

      — Тебе просто показалось.

      — Показалось? Нет… Это было, — банши начала понемногу успокаиваться.

      — Соня, посуда не разговаривает, у нее нет глаза, она не может смотреть, — уверено произнесла Мэри. Она говорила с девушкой, словно с маленьким ребенком, которому приснился кошмар.

      — Правда?

      — Правда, — кивнула женщина, снисходительно улыбаясь. — Успокойся. Тебе просто нужно больше отдыхать и спать ночами, а не шляться по замку, тогда и ничего мерещиться не будет. А теперь валите оба с моей кухне! Мне теперь еще прибираться нужной.

      — Я помогу, — виновато всхлипнула банши.

      — Не надо, отдыхай лучше… — несмотря на уверенную улыбку и слова, Мэри начала волноваться. Хозяину точно стоит узнать о случившемся.