Жаль, что я не писатель. Эпизод 38

Около дивана стояло существо закутанное в одеяло. И он бы конечно допустил хотя бы одну далёкую мысль, что «оно» очень похоже на привидение. Если бы не одно «но»...
Из округлой щели в одеяле на него смотрело шкодливое личико ребёнка, который только что разбил любимую мамину вазочку, ну или спустил в туалет папину курительную трубку.
- Если ты хотела меня на пугать, то у тебя это почти получилось. Если ты хочешь быть похожа на привидение, тебе следует убрать улыбку с лица.
Внешне Лир говорил спокойно, будто он каждую ночь здоровается с призраками за руку. Но внутри его разрывало от смеха.
После ужина Дюваль решила по работать. Завалившись на кровать и взяв в руку диктофон, она снова погрузилась в чужие размышления.
«Он говорил, что ему плохо, она ушла. Это сейчас я понимаю, что его голос был совсем другим, не то что обычно. Он был каким-то... порванным, что ли?! Он просил приехать. А я, я...
Я слушал его и с каждым словом в трубке, мне становилось всё радостней... Я чувствовал как раскрываются крылья у меня за спиной. После слов «Она ушла», мне хотелось бросить трубку и ехать не к нему, а к ней...
Именно это я и сделал...
Предатель?.. Да, и это неоспоримо. Я дал ему возможность решить проблему самому. И что он сделал? Он просто ушёл. Взял и ушёл...
Из-за его слабости под угрозу нищеты была поставлена жизнь...
Моя жизнь... У Леонель всегда был запасной вариант. Лирэй никогда не был единственным, во всех смыслах этого слова. А я другое дело. У меня один источник дохода — проект «Осэни». И тот сам себя уничтожил.
Если честно я не думал, что он это сделает — исчезнет. Я считал его зависимым от уюта, порядка, обязанностей перед другими. Он на всё это начхал...
Я не знаю, что случилось в тот момент, когда он просто встал со своего места на глазах толпы журналистов и, ни сказав ни слова, развернулся и вышел из зала.
Я видел как он ушёл. Я даже видел в какую сторону он пошёл. Но я не остановил его. Я не пошёл за ним и не попытался окликнуть его. Я настолько был уверен что всё это ерунда. Я думал, что прогулка на свежем воздухе ему не повредит и скоро в мир шоу-бизнеса вернётся обновлённый Лирэй Осэни.
Но я ошибся... Впрочем не в первый раз...»
Затем последовала тишина. Остаток кассеты был пуст.
- Порванный голос... - тихо еле слышно сказала Мари — Порванный голос — повторила она ещё раз.
Она не хотела слушать дальше. Её тяготила не понятное ощущение — какая-то жалость. Именно жалость. Но совсем другая.
У Сохо не было ничего своего, он как Лир был одинок. Но если Осэни всё равно был счастлив, то Бэл нет.
Он не был любим, пусть даже в своём мире, он не был талантлив, так как с детских лет принял одно неверное решение — жить за счёт других. Поэтому он не смог открыть себя. Он до сих пор не знает, какой он есть на самом деле. Ничтожеством, которым он стал, Бэл относил к заслугам Лирэя Осэни. Альберто не совсем правильно дал себе обозначение — мерзавец. Мерзавцы из себя хоть, что-то но представляют, а Бэл ничего собой не представлял. Альберто Сохо — было только имя, а человека не было.
Дюваль заинтересовал вопрос заданный Бэлом — что же такого произошло, что Лирэй молча ушёл, не смотря на то, что в зале было полно журналистов? Не уже ли это только из-за Леонель? Укутавшись в одеяло с головой, Мари вышла из комнаты с надеждой, что её бывший бездомный, всё-таки, посвятит в тайну последнего дня «артиста Лирэя Осэни».
И вот стоя около дивана, моргая ресничками, Мари смотрела на человека с книгой в руке:
- Тут такое дело — начала она, запинаясь — А как именно ушла Рунь?
- А какое это имеет значение? Или у тебя опять отсебятина пошла? - прищуриваясь глядя на неё, спросил Лирэй.
- Почему отсебятина? - возмутилась белка, затем продолжила — Должна напомнить, первое условие нашего договора было «честно отвечать на все вопросы» - и подняв подбородок победителя, добавила — Так что отвечайте на мой вопрос — немного убавив голос и наклонившись вперед, заключила — И желательно подробно.
Мари упорно не видела, что ответ на её вопрос не лежит на поверхности, его даже нет а укромных уголках памяти Лирэя. Он не знал как ответить.
Что ей сказать? В его уход из социального мира вплеталось очень много факторов. И он ещё не определил — была ли Рунь последней каплей переполнявшей чашу.
- Ты в самом деле думаешь, что Ребекка главное зло моей жизни? - немного помолчав, он продолжил — А может это я испортил ей жизнь?
- Самобичевание хуже гордыни — скороговоркой заметила белка.
Посмотрев на неё снизу вверх, Лир произнёс тихим задумчивым голосом:
- Ты сейчас похожа на куколку из которой в скором времени появится бабочка.
- Ну если я буду вытягивать из вас, ваша милость, каждое слово клещами, то я успею даже заснуть осенью — но тут у Мари сверкнуло что-то в голове — Подождите, вы сами не знаете причины? - она была удивлена, это ещё мягко сказано — Не уже ли за столько месяцев вы не искали ответа внутри себя?
- В себе я его находил — ответил он, всё так же глядя на Мари.
Он что-то читал в ней. В данную минуту она была для него зеркалом, в котором отражалась его запрятанная память.
- Человек так устроен, ему обязательно нужны причины и следствия — начал Осэни — В наших бедах обязательно должны быть виновные. Мы падаем, мы падаем сами. Но во всех наших падениях виновата чья-то подножка. Падать легко: один шаг и ты летишь... Тяжелей подниматься. Причём не в физическом плане, а скорей в психологическом. Задумываешься: а надо ли тебе это делать, кто тебя там ждёт, как будут смотреть, что скажут в глаза, а что прошепчут за спиной. Именно это некоторых останавливало. Чем больше думаешь о людях, тем меньше хочется их видеть.
- И сейчас? - тихо как мышка, спросила Мари, а затем, уже чуть по громче, продолжила свою речь — Люди не изменятся даже если ты исполнишь все их желания. Им нужно о ком то говорить. Артисты и политики: главная новость всех уличных разговоров. Если думать о том что сказали за твоей спиной, можно не услышать того, что тебе говорят в глаза. А это гораздо важнее, чем шёпот у крайней колоны.
- У шёпота есть преимущество — ему не обязательно верить, его можно списать как обман слуха — недолгое молчание и Лир, уже отвернувшись, продолжил — Ты так и будешь стоять или всё-таки присядешь? Вальяжно развалившись на диване, с открытой книгой в руках, он ждал, что же будет делать белка.
А Мари укутанная в одеяло с головы до ног, направилась походкой неваляшки к любимому  креслу. Осэни не смог сдержаться и озвучил весёлое замечание:
- Сбежавший пупс — широкая улыбка гуляла по его лицу, застывая складками морщин в области рта.
- Не отвлекаемся «ценитель не прекрасного». А то пупс сейчас рассердится и полетят чьи то клочья — взглядом исподлобья подтверждая претендента на летающие клочья, припугнула его Мари.
Он поднял руки вверх, как будто сдаётся:
- Молчу, молчу — не снимая улыбки с лица, сказал «ценитель».
Она уселась в кресло и приготовилась внимательно слушать.
Лир не понимающе смотрел то в книгу, то на Мари:
- Что? - наконец спросил он.
- Я вас слушаю — широко открыв глаза и растянув губы в подобие улыбки, ответила Дюваль — причём очень, очень внимательно.
- Может оставим на завтра? - он попытался отсрочить неизбежное — Время уже к ночи.
- Нет, мне нужно сейчас — настаивало перо.
На его лице читалось не уверенность и сильное беспокойство. Он не знал что говорить. Но откуда не возьмись в нём появилось возрастающее желание найти ответ, во имя самого себя.
- В таком случае помогай. Давай ты будешь задевать вопросы, а я искать ответы — это все что пришло ему на ум в данную минуту.
Тут в замешательство впала уже Дюваль. Какой именно вопрос задать прямо сейчас?
- Расскажите про день накануне пресс-конференции.
Осэни удивился, положив книгу на диван, он пристально посмотрел на Мари.
- А почему не сама конференция?
- Мне кажется, что причина в кануне дня ухода, а не в дне самого ухода.
- А ещё тебе интересно как именно ушла Рунь — заключил Лир.
Подняв глаза к потолку, Мари в своей излюбленной манере, кивком головы подтвердила его слова.
Глубоко вздохнув, Лирэй приступил к поискам.
- Тот день — тихо сказал он — Тот день — ещё раз повторил, как бы зовя его из глубины своей памяти.
А там путались разные дни но наполненные одним и тем же содержанием, которое перемешивалось не давая возможности увидеть именно «Тот день».