Моя станция

Количество мест в этом вагоне ограничено. Сколько себя помню, здесь всегда было не пропихнуться. Шумящие дети, ворчливые старики и вездесущие животные, готовые в любой момент облизать тебя своим противным языком. Да, их слюна это нечто, от нее всегда пасет чем-то похожим на мочу.

Я занял себе место заранее, у самого окна и старался держаться от всех подальше. Я никогда не поддерживал с кем-то разговоры, и уж тем более не был их инициатором. Словно из ниоткуда, ко мне подсела, на первый взгляд, милая женщина, но как только она открыла свой пищезаборник я сразу же увидел ее лицо, растянувшееся одной большой складкой морщин, и это было настолько ужасно, что меня начало мутить. Она хотела было заговорить со мной про отличную погоду, но я сразу же присек ее попытку, гневно бросив ей что-то про адскую вонь и жару.
 
Я опять начал нервничать. В кожаном кресле напротив меня была небольшая дырка, и я, чтобы занять руки, начал нервно ее расковыривать. Это успокаивало, а главное отвлекало от постороннего шума. Женщина, с ног до головы обтянутая дряхлой кожей решила не сдаваться и спросила меня, куда я направляюсь. Сначала я пытался ее игнорировать, всегда пытался так делать, в расчете, что люди окажутся хоть немного вежливыми и отстанут, но нет. Всеми ими движет любопытство, корысть и эгоизм. Не стоит доверять внешности. Я повернулся к ней, уперся своим взглядом в нее и только сейчас заметил, что у нее седые волосы  с фиолетовым оттенком и ярко накрашенные красные губы. Шлюха. Мой отец всегда их так называл, потому что так и есть. Что они пытаются доказать этим? Своей напыщенностью. Они делают себя фальшивками. Хотелось все высказать ей прямо там, в лицо, но мой язык так и не пошевелился. Я смотрел на нее в упор еще секунд двадцать. Она явно занервничала и уже было что-то собиралась сказать, но я церемонно встал и вышел.

Мне срочно надо было покурить. Снаружи уже темнело, но мне было все равно. Знаете, в темноте приятно. Она почти не шумит, шумным в ней становится свет, но я всегда привык находить такие закоулки, где интимность темноты ничем не может быть нарушена.

Я никогда не докуриваю сигарету до конца. Когда тушишь ее на половине, создается иллюзия того, что ты продлеваешь ей жизнь, хотя я все равно выкидываю бычок.

И сейчас мимо нас мелькали лишь фонарные столбы. Я возвращался этой дорогой уже тысячи раз, но до сих пор не мог привыкнуть к этому месту. Тени деревьев всегда напоминали мне человеческие силуэты, которые стояли как бы на краю леса и провожали меня взглядом вдаль. Сначала это пугает. Потом начинает казаться забавным. Мне не важно являются ли они плодом моей фантазии или же реальны, они никогда не причиняли мне вред, остальное меня не интересовало. Чего нельзя сказать про людей. Смешно наблюдать за теми, кто проповедует, что Иисус или же Аллах поставили любовь и добро как первооснову всего живого. Я проехал  не так много станций по этому миру, но видел лишь природу человека, то, что скрывается за манерами, воспитанностью, правдой, я видел истинную суть людей, это получалось случайно. Наверное, это является моим проклятием и до сих пор. Видеть, что человек не привратник садов Эдема и не посол Любви, а всего лишь человек.

Знаете, человек же никогда в жизни не может увидеть себя. Смотря в зеркало, он видит «зеркальную» копию, то есть себя, но с другого ракурса. Так и с сущностью, себя он всегда видит таким как в жизни, но с другой стороны: хорошей, плохой, серой, неважно с какой-то, главное, что всегда не так, как есть на самом деле. И только люди видят его «прямо».  Это сильно осложняло мне жизнь, пока я не понял, что ото всех лучше держаться подальше.  Ведь с первых минут знакомства уже подсознательно ясно, что за человек перед тобой. Так не проще ли избегать людей?
Вагон медленно пролетал мимо каких-то домов. Не знаю сколько я сигарет докурил, пока был наедине с собой, но решил вернуться внутрь, и попытаться занять места, оставленные людьми, которые сошли на этой станции. К моему великому удовольствию такое нашлось.  Я опять проскользил к окну, уперся взглядом в окно и просто смотрел. На следующей остановке ко мне подсела молодая девушка. Я окинул ее лишь мимолетным взглядом, но она показалась мне очень милой. Молчала, скромно смотрела себе на колени. Такие попутчики даже лучше чем ничего. Они занимают эту свободную нишу около тебя, тем самым не подпуская никого другого, да и сами не мешают. Что может быть лучше.

Меня всегда интересовало, эти люди выбирают вагоны намеренно или случайно, волею судьбы попадают именно ко мне. Иногда мне смешно, но чаще всего я зол. Знаете, это неприятно, когда ты не в состоянии контролировать происходящее, а когда с тобой всякие незнакомцы, так и получается. Ты всегда находишься в пассивной опасности, не можешь по-настоящему расслабиться и наслаждаться поездкой.

Но сейчас я довольно вымотался, знаете, постоянно ненавидеть кого-то и раздражаться утомляет, поэтому я прижался лицом, и, несмотря на тряску все же сумел тихо соснуть в этой электричке, которая по-прежнему, как и миллионы раз прежде преодолевала привычный маршрут, разрезая темноту, как когда-то Моисей разрубил Красное море, чтобы спасти свой народ. Интересно, думал ли он тогда о том, что будет ждать человечество дальше? И моя последняя мысль растворилась в сонном омуте:  «я точно буду».