Алёша Попович и Змей Тугарин

Змей Тугарин, одев кожу, мерзкую, лягушью, нацепив когти, крысиные и нахлобучив бейсболку-гейропейку на голову, ушастую, взмахнул перепонками и полетел к Алёше Поповичу, к восходу солнца красноликого, в Кудеярскую сторону.

Алёша Попович в то горькое и злосчастное время рубил засеку от села Кудеярово прямичком к стольному граду Киеву. Много леса порубил, щепы пометал по окружьям. Чрез речку Несмеянку багрылями обмелил  ближние переправы к Киеву и пометил их насечками и затесями, в горах навесные будяшки скрепил для пешеходного транспорта - войскового, дружинного и интендантского, а по низу скалищ, непроходных, вдоль Несмеянки, тракт из каменьев слепил для великокняжеской техники - "Арматов", "Т-90", Огнеметов и "Тополей".

Прилетел Тугарин к Алёше Поповичу, на засеку, опустился на скалу, обметалую ветрами,сложил по жирным бокам перепонки  и бытует слова, бахвальные:

- Алёша, Бог в помощь, я тебе новость принёс лютую, зубоскальную, а местами плакучую.

Положил Попович сын на плечо топор - калашников, отёр рукой потный лоб и молвит в ответ:

- Что за новость, Тугарушка ? Неужто Соловей- разбойник опять проказит в Сириях, на военбазы Алеппо и Хамы птиц с железными носами F-35 насылает, або печенеги на стольный град "аппачами" и "томогавками" метят ? Или ты сам вознамерился во Святой Руси покуралесить: на хохляцких капищах кровушки донбасской испить ?

- Хуже новость, Алёша, ... хуже... уж лучше в кипятке тебе быть сваренным или между сосен быть разорванным, или изрубленным под сосенками отлеживаться, чем эту весть выслушать...

- Говори, Змей, поганый. Русский Батыр - терпила, всё выдюжит... не собакой он родилси и не шакалом безродным, а богатырем, из сердца которого Дунай кровью источился и водою чистою окормил неблагодарную Гейропу, жаждой измученной.

- Так слушай, богатырь-терпила... Моя жена Баба яга, блеклокудрая, к тебе летит на житие семейное... Хочет в постели с тобой дружбу водить.

Склонил Алёша голову в немощи, с плеча топор-калашников на земь опустил, опечалился.

А Тугарин продолжает:

- Моя любушка Ягушечка сказала мне вчора, рассовывая узелки во ступе, что хочет нарожать от тебя во Святой Руси упырей безумных, безродных Ванек, дубильных наркош, боярышных алкоголиков, не чуящих осиянной Родины..., говорит, доведу крестьянский род, плодовитый, до сырой могилы, исполню мечту  Гейропы о осквернении земли, Русской ... Я и отпустил ея от себя... Думное дело она, дружинушка, мойейная затеяла, латинянское, благородное. Сейчас ея ступа на подлёте к селу, к Кудеярову. Метлой, аки веслом половинит воздух Святой Руси

Алёшенька пуще прежнего печалится:

- Чую поганючий запах ветра, коий несёт Бабку Ёшку из стран полуночных... Пахнет он гнилью ювинальной и разложениями гомосятными... Не надоть мне такой любови... Бабка Ёшка трансгендер упырьный, шушера свингерова, бородатая Кончита без Божьей души; по нудистским она пляжам затасканная,  в саунах охламлённая ... косая, рябая, педофильная, шалопайная и беззадая... зубы у ея давно уже сгнили... морда на бугелик, тырсовый, похожа...

- Ой, Алеша, гой еси... Не смей зараз хулой поносить мойейную жинку, блеклокудрую, ея сам Назарбай, казахский, за латинские буквицы бахвалил... А то возлютую и метну в тебя огнь зачищения, нашлю стаю птиц, смертоносных, F-35 с "тамогавками" или снаряжу колонну чудищ морских из авианосцев, подлодок с ракетами "трайдент".

Услышав нескоромные слова, восстал на костях Алёша, взял обрубок дерева в руки, положил его возле лап, крысиных, и говорит:

- Возьми топор - калашников, Тугарушка, из рук моих. Клади голову на обрубок. Руби себе сам голову, уж лучше тебе смерть лютую принять, чем заставить меня пресытиться любови бабки трансовой, Гейропой оболваненной..., потерявшей пол свой между мужиком и бабой. Жинка твоя, тебя во срам и похоть вводит, а меня в жижу, вонькую, хочет сплеснуть и утопить.

Не по нраву пришлись Змею Тугарину слова Алёши Поповича. Не хотелось ему начинать сечу на Руси, Святой, но, видно, власть трансгендерная, свингерская Тредивятого царства, заокеанная, небоскрёбная, всесильнее его оказалась. Восстал он перед Поповичем на когтях, расправил свои и перепонки вширь и снова бытует слова:

- Если не женишься на Бабе-яге, лихоманке трансгендерной, общачке,свингерской, и нудистке, пляжной, то быть войне на Руси. Все мировое трансгендерное царство, полуночных стран, Западных, придет на Святую Русскую землю и будет всех людей Божьих, то бишь братьев твоих сродных, брать в полон на услужение стратегам, брюссельским. Принимай от меня два завета прозападных: либо Баба-ягу - в жены возьмёшь, либо сечу, кровавую, одену на Русскую землю ! Будет ей на века рубашка смирительная !

Что делать - не знает Попович. Огляделся он по сторонам; тихо и спокойно вокруг, дремлет земля, Русская тоскует о былой чести Владимировой, Христопоклонной, не ведает будущего горя. Увидел Алёша излучину реки Несмеянки меж лесов виляющей, засеку, до Киева, недостроенную, покачал головой и говорит:

- Не вовремя Баба яга решилась на поскудство, чувырльское, упырьное. Не по чем мне подкатить с Киева, боевые комплексы "Бастион" и СС-23. Установить РЭБы. Пропадёт Русь без прикрытия. Придется жениться на этой лохудре и принять печать Каинову... как тот царь Бориска принял в прошлом веке печать Сатаны в обмен на душу, русскую. Жизнь тяжкая закрутилась в  то столетие на Руси и ничего тому Бориске-Ироду не было... Столько народу передохло от его монетизации и прочей стыдухи, не счесть... Как быть сейчас - уж не знаю.

И тут восстала на горе, опоясанной будяшками, Близница, синеокая, светлоликая с косой русой и в сарафане до пят. Стоит во славе Божией со крестом в руках и святость осиянную лучит. Недалече, с капища языческого, Перун угрюмо на Русь топорщится. Не люб ему свет Единобожий. Молчит он и терпит. Испужался Змей-Тугарин, зажмурился от святого лучения и попятился. Страшно ему стало, ужасается, рычит дико. Свет да крест, православный, ему не милы и рвут душу звериную, окаянную.

Подлетая в ступе к селу Кудеярово, Бабка Ёшка, увидев осияние Божие, вскричала дико:

- Ой, ты, гой еси, Близница, синеокая, пошто тревожишь власть западную, утырную... метишь лазером в сердце растленное, гейропейское...

Свет синеокой Близиницы тут же растопил ступу, летучую, растворил ея в воздухе и пала трансгендерная Бабка Ёшка с высоты птичьего полета в ущелье срамное, пристыженное, откуда без багров, морговых, не вытащить мертвечину, тухлую.

Алёша Попович, увидев чудо Божие, ниспосланное на землю Русскую, низко кланялся Близнице и приговаривал:

- Спасибо, синеокая, радость моя, листвица Божия... Спасибо страдалица, русская... девственницанеба синего, прислужница Богоматери Иисусовой... Споможила мне... Сейчас дорогу дострою и в Киев приведу несметное войско, русское... Посечём кладенцами упырей, гендерных, тырков педофильных во славу Господню !

Змей Тугарин увидел, что дело его с женитьбой Бабки Ёшки разбилось, воскричал:

- Ой, йе-ей, гой еси, русский богатырь Алёша Попович, Терпила святоликий ! Деньги Соровские, мирового правительства, не сослужили мне службу праведную - сделать Русь гейропейской... Стояла Русь и стоять будет в праведности и чистоте Божией ! А мне - в утиль парижский, на Монмартр, арабский, чтобы принять смерть лютую от мигрантов, муслимовых. Алёше Поповичу слава ! А дружине моей, воровской, аминь !