Симбиоз. Часть 9. Создатели. Глава 2

          Первое, что мне попалось на глаза снаружи – столбик с табличкой. Мы умудрились не заметить его ни вчера, ни ночью. 55-1 – написанный номер выглядел вполне понятным.
          Таа не забыла наши уроки в пустыне, но уяснила не все.

          – Пятьдесят пять – это номер узла. А что означают черточка и единичка? – спросила она.
          – Номер входа, ведь в узлах есть центральный зал и другие помещения.

          Признаться, я удивился. Нет, использование арабских цифр показалось мне вполне естественным – и мы с Таа остановились на них при разработке письменности. А вот столбик, табличка, каменная опора заставляли задуматься. Столбик и табличку наверняка сделал Дилт: людям такой материал, как рог, взять попросту негде. Однако изготовлены они были порознь, а потом собраны – табличка крепилась к стойке двумя пистонами из того же материала. Столбик прямоугольного сечения кто-то просто воткнул в каменную опору, я легко вытащил его и вернул на место. Камень был ровным, а правильное отверстие точно совпадало с размерами стойки. У меня появилось подозрение, что и опору изготовил Дилт.
          Почему тогда камни на площадке обтесаны вручную? Может, стоит посмотреть на них еще раз, ведь это совсем рядом.

          Таа с радостью согласилась сходить со мной. Кажется ее, как и меня, интересует абсолютно все.
          Вот и площадка. Камни действительно обрабатывались вручную. Представляю, сколько сил ушло на это. Наверно, работа растянулась на несколько лет.
          На площадке выбиты концентрические окружности, несколько десятков. Наклоняюсь над одной из них и вижу следы зубила. Сколько ударов пришлось нанести, сколько раз поднять и опустить молоток!  Для чего? А ведь есть еще и радиальные прямые, тоже выдолбленные в камне.
          Солнечные часы! Как я сразу не сообразил?
          Если это делал землянин, должно быть двадцать четыре сектора.
          Все верно! Мне даже не пришлось считать радиусы, потому что они пронумерованы – ближе к краю площадки выбиты числа от нуля до двадцати трех.
          А зачем окружности?

          – Окружности для того, чтобы легче измерять длину тени, – поясняет подошедший мужчина. – Самая короткая тень в течение дня – полдень. Самая короткая тень в году – день летнего солнцестояния. Благодаря этим часам мы составили …

          Последнее слово я не понимаю, но после объяснений до меня доходит, что мужчина имел в виду календарь.
          Тим – так назвался мужчина – рассказывает, что плоские блоки они заготавливали в каменоломне неподалеку, а укладывали их на подушку из песка.
          Я представил работу и ужаснулся: только принести сюда песок и камни – огромный труд. А ведь все это сделали лишь четыре человека: сам Тим и его друзья – Кен,  Лей и Питер. А ведь им еще пришлось выкладывать столб. Интересно, чем они скрепляли блоки?

          – Клей сделал узел Питера,  – рассказывает хозяин. – Тот узел до сих пор изготавливает клей, а Питер пропал.

          Ого! Здесь пропадают люди! Впрочем, мужчина явно не желает говорить на эту тему.
          Тим примечателен цветом волос – он рыжий. В остальном мужчина совершенно обычен: среднего роста, нормального телосложения, возраст – лет двадцать пять. Только часы, которые он сооружал, закончили строить почти сорок лет назад. А сколько лет он жил здесь до начала строительства?

          – Не знаю, – Тим разводит руки в стороны. – Годы начали считать только после того, как составили календарь.

          Сколько лет способен прожить человек? На Земле лет сто, а здесь? Или люди на этой планете не стареют и умирают молодыми? И что случилось с Питером?
Рассказываем друг другу о себе. Тим из Техаса, работал там на ферме. А здесь стал строить солнечные часы – так сложилось.
          – А где взяли инструмент? – спрашиваю я.
          – Это Лей с одним узлом договорился, – отвечает Тим. – Все азиаты хитрые, а китайцы – …

          Последнее слово мне не известно, после детальных объяснений понимаю, что Тим назвал своего приятеля Лея любителем женщин, то есть бабником. Я собеседника понимаю, но некоторые слова, которые он употребляет, слышу впервые.

          Тим видит мои затруднения и советует:
          – Скорее учись читать. В хранилище записей есть словарь, где все слова объясняются.

          Как я понял, хранилище записей – это библиотека. А учиться надо. Думаю, письменность здесь не похожа на ту, что мы придумали с Таа.

          – Почему у вас инструмент не распадается? – спрашиваю напоследок.
          – Он рассыпается в пыль, но только в Дилте. Надо его быстрее уносить за пределы.

          Ищу глазами Таа и обнаруживаю ее в полусотне метров, оживленно беседующей с женщиной – подругой Тима. Пространство вокруг часов заполнено грядками и рядами неизвестных мне невысоких растений. Именно их и разглядывают женщины.
          Подхожу и вижу в руках хозяйки мотыгу, судя по цвету, бронзовую. Как Дилт умудряется выплавлять металлы? Живой организм и высокая температура плохо сочетаются. Или он использует электрохимический способ?
          Собеседница Таа тоже с Тирта, но говорят они на едином языке. При этом обе успевают лакомиться продолговатыми плодами морковного цвета – такие в изобилии висят на маленьких кустиках.
          Пообщаться с женщиной не успеваю.

          – Нам с тобой пора – надо учиться читать, – говорит Таа.
 
          Видимо, и она не поняла некоторые слова своей новой подруги.
          Оранжевый плод пробую по дороге. Нет, я не сорвал его без разрешения – Таа, как всегда, позаботилась обо мне и прихватила парочку с собой. Мягкий, сочный, вкусом похожий на помидор – овощ мне понравился.
          Думаю, мы добрались до вполне приличного места: жилье есть, одежду дали, насильно не держат,  и еда здесь вкусная. А главное, никто не собирается нас разлучать.

          Тридцать четвертый узел отыскали не сразу. Да, тут везде таблички с номерами, и дважды мы встречали большие щиты с планом Дилта, но дороги здесь слишком извилистые, а развилок очень много.
          И опять, судя по всему, щиты и поддерживающие конструкции изготовил Дилт, а план рисовал человек.
          Вход в узел был пятнистым – серым с черными пятнами. Прошли мы легко, а внутри застали троих: мужчину с голым торсом, Айзека и Ирину.
          Незнакомый мужик, едва поздоровавшись, продолжил что-то писать. Листы, лежавшие перед ним и на нескольких этажерках, оказались не бумагой, а гладкой пленкой.

          – Новая одежда. Сюзанна принесла? – поинтересовался Айзек. – Как они поладили с Таа?
          –  Никак, – честно признался я.
          – Та же история, – Айзек вздохнул и с опаской взглянул на беседующих женщин. – Печально. Я с этой красоткой перекинулся парой слов – выговор получил. А Сюзанна – источник любопытных сведений. Например, сюда новые люди обычно прилетают, как мы с Ириной. Только вы почему-то сами добирались. Ты не думал, откуда здесь берутся люди, и как они распределяются?

          То, что людей доставляют на летательном аппарате и дальше распределяют на маленьких корабликах, оказалось новостью для Айзека. Однако больше его заинтересовало другое.

          – Говоришь, по дороге из центра ты спал с разными женщинами? – задумчиво спросил он. – А ты сильно этого хотел? Не пробовал отказаться? А Таа как себя вела?

          Выводы Айзека оказались совсем неожиданными.

          – Думаю, и ты, и Таа слишком хорошо поддаетесь внушению, поэтому Дилт не всегда понимает ваши желания. Вы безропотно спали с теми, кого вам подсовывали, но не выбирали кого-то одного. Дилт решил, что вы предпочитаете частую смену сексуальных партнеров, и отправил вас в поселение таких людей.
          – Мне кажется, что по дороге на мой мозг не воздействовали, – возразил я.
          – Любое внушение не проходит моментально, а у вас этот процесс очень сильно затянулся. Дилт приказал вам быть послушными и спать со всеми подряд, и вы так делали даже после того, как воздействие на ваш разум прекратилось. После того, как Дилт разобрался с вашими желаниями, он соединил вас и отправил в пустыню.

          Оказывается, Ирина, после того как вышла из узла, отказалась ложиться в одну постель с мужчинами и потребовала у Дилта вернуть ей Айзека. Что самое интересное, пожелание удовлетворили довольно быстро.
          Почему я не попросил Дилта сразу же соединить меня с Таа? Почему она не смогла сделать так же? Неужели мы так внушаемы, как думает Айзек? Или наши чувства не так сильны?

          Айзек и Ирина здесь чуть меньше двух недель. Встретились они в старом Дилте вскоре после того, как Ирина покинула узел. Их сразу же отправили выращивать новый узел, а по окончании доставили сюда на маленьком летательном аппарате. Больше они ничем не занимались.
          Мы с Таа за это же время еще грузили людей, а вернувшись из пустыни близ Дилта, довольно долго жили на берегу реки. Айзек и Ирина выращивали свой узел в два раза дольше!

                *   *   *

          Сложно ли научить читать взрослого человека? Да, если он никогда не сталкивался с печатным или рукописным текстом.
          Мы с Таа к концу занятия уже читали по слогам. С алфавитом нас знакомили Айзек и Ирина. Удивительно, но буквы мы запомнили сразу. Подозреваю, что без помощи Дилта тут не обошлось. Потом пришла женщина в маечке и коротенькой юбочке, подсунула нам листы пленки с упражнениями и стала проверять письменные работы наших друзей.
          Пишут здесь карандашами, вместо ластика используют костяной цилиндрик, один конец которого мягкий, как губка. На прощание учительница посоветовала нам обзавестись письменными принадлежностями и принести их на следующее занятие.

          В сорок четвертом узле Дилт выдал нам листы, в двадцать пятом – карандаши, в тринадцатом – ластики. В итоге мы сделали целый круг, пройдя немаленькое расстояние.

          – Этот Дилт хитрый, – сказала Таа в конце похода. – Никого не принуждает, а люди все равно ходят. И внутрь мы все равно пойдем, потому что нам больше негде жить.

          Пожалуй, она права. Казалось бы, учиться нас тоже никто не заставляет, однако пока мы не начнем уверенно читать и писать, нас не пустят в хранилище записей. Ирина и Айзек уже давно на занятия ходят, а в библиотеке пока ни разу не были.

          – Пойдем обратно в пятьдесят пятый, – предлагает Таа.
          – Наверно, его уже заняли, –  возражаю я. – Может, найдем место поближе.

          Если честно, мне просто не хочется тащиться в такую даль.

          – Я хочу пожить в одном и том же узле!

          Понимаю, что спорить бесполезно. Впрочем, в этом что-то есть. Разумеется, узлы связаны между собой, но мне кажется, что у каждого из них есть свой разум, свой характер. С этим мыслящим великаном мы еще не общались, а ведь со старым Дилтом мы разговаривали, просили его о чем-то. А молодым узлом Таа даже командовала.
          Вход в пятьдесят пятый узел оказался серым – нас впустили. Таа прошла в центр зала, прикоснулась ладонями к одной из колонн и какое-то время стояла, безмолвно шевеля губами.

          – Что ты делала?
          – Благодарила друга за то, что он впустил нас.
          – Друга?
          – Ну, назвала я его по-другому, но у нас так обращаются к друзьям.

          "У нас" – это, судя по всему, в Бабуре.
          Почему мне раньше не приходило в голову, что Дилта нужно благодарить? А ведь он дает нам крышу над головой, защищает от зверей и насекомых, кормит и поит. Мы с удовольствием спариваемся на мягкой постели и считаем, что к этому нас подталкивает Дилт. А может, нам просто больше нечем заняться, и мы не пытаемся найти себе дело по душе?
          Я понял, что должен сказать Дилту нечто очень важное, однако не пошел к колоннам – почувствовал, что это место не мое. Просто встал у кольцевой стены, положил руки на теплую шершавую поверхность и поблагодарил за то, что рядом со мной Таа – женщина, которая открывает мне глаза.