Симбиоз. Часть 9. Создатели. Глава 3

          Центральное помещение пятьдесят пятого узла стало нашим домом. Живя на Земле, я слышал: каков человек, таков и его дом. Возможно, это так. Однако и дом влияет на человека. Наверно, в стенах что-то остается от того, кто жил здесь раньше. Мысли и чувства, радость и горе не всегда уходят вместе с людьми. А ведь наш дом еще и живой.
          Кажется, мы с Таа подошли этому большому существу. Думаю, Дилт лучше понимает Таа, чем меня, и основной жилец для него – моя любимая. Наверно, так и должно быть, ведь женщину называют хранительницей очага, именно от нее зависят тепло и уют в доме.

                *   *   *

          Разумеется, первые дни  мы присматривались, учились, знакомились.

          Круглолицый и большеглазый китаец Лей жил один. Нет, женщины у него ночевали, но остановиться на одной из них он не мог или не хотел. В соответствии со статусом одинокого мужчины, готового общаться с противоположным полом, Лей не носил ни маек, ни рубашек. Возможно, из-за такого отношения к женщинам Таа к китайцу отнеслась настороженно и в гости к нему не ходила. Я с местным старожилом сошелся легко.
          Человек, перевернувший жизнь в Дилте, абсолютно не интересуется, насколько его ценят и уважают люди, живущие рядом. Лея занимают только узел и производимые изделия. Однако всех гостей он встречает с искренней улыбкой, а уж если начинаешь с ним говорить о бронзовых ножах или наконечниках для стрел, Лей радуется, как ребенок.
          Нет, китаец не возгордился, хотя мог бы. Ведь все началось с металлического инструмента сделанного им. Конечно, бронзовые молотки, топоры и зубила изготовил узел, но Лей как-то сумел убедить его, объяснить разумному гиганту, что от него требуется.

          Упал один камень, и понеслась лавина. Солнечные часы, охота, земледелие вошли в жизнь поселения. Да, все это можно делать и без металлических орудий, но с ними намного приятнее. Человек хочет, чтобы труд доставлял удовольствие. А без хорошего инструмента какая радость?
          Однако Дилт уничтожает металлы, и на второй день от бронзовых изделий остается только пыль. А если их унести подальше?
          Люди ринулись за пределы Дилта. Нет, место жительства они не сменили, но вокруг раскинулись обработанные участки земли, а в близлежащих лесах стали бродить охотники.
          Казалось бы, Дилт совершил ошибку и создал то, что разрушал и разрушает до сих пор. На самом деле, гигант проявил гибкость и получил взамен запретных инструментов почти всю добычу охотников и почти весь урожай земледельцев.

          В старом Дилте основная еда – молоко и зерно. Здесь между узлами и на прилегающей территории тоже растут злаки, но люди питаются преимущественно молоком, фруктами и орехами. Понятно, что ради разнообразия можно попробовать овощи или мясо, зажаренное на огне, но есть привычная еда, и ее, по большому счету, хватает.
          Не выбрасывать же урожай – его понесли Дилту и получили взамен оглушающие волны благодарности. Великан расплатился за приношения мысленным воздействием, и люди такое вознаграждение посчитали достаточным. Охотники продолжили выслеживать дичь, земледельцы не прекратили возделывать маленькие поля и огороды.
          Кроме того, люди несли дары не просто Дилту, а конкретно узлу, производившему бронзовые орудия и находившемуся в самом центре поселения. Народ постоянно сновал по Дилту – возможно, именно этого хотел мыслящий гигант.

                *   *   *

          Мы с Леем сидим и пьем обычную воду из маленьких костяных чашечек. Я впервые внутри его узла. Впрочем, помещение почти ничем не отличается от прочих внутренних полостей – разве что несколько этажерок с чертежами и рисунками бросаются в глаза.
          С китайцем мы познакомились рядом с солнечными часами. Там у Лея склад готовой продукции, мастерская и конторка, где он принимает клиентов. Я же зашел просто так и поинтересовался, не сможет ли узел Лея сделать проволоку из чистой меди.
          Китаец прожил на белом свете намного дольше, чем я – думаю, по земным меркам ему не менее ста лет, но местный старожил молод и телом, и душой. Об электричестве он никогда не слышал, и вряд ли понял мои объяснения. Однако Лей заинтересовался не только темой, но и мной.

          Как особо доверенное лицо я приглашен в носильщики – помочь доставить готовые бронзовые лопаты и молотки из узла на склад. Думаю, Лей просто хочет познакомиться со мной поближе: взгляд со стороны и новые идеи никогда не бывают лишними.
          Узел Лея делает не только бронзовые вещи, но и те самые опоры для столбиков и щитов, а также точильные камни. Разумеется, все это не возникает из ничего – народ несет в узел руду. А вот добывать ее не надо, потому что сырье для производства – осколки, в изобилии имеющиеся в каменоломне, где когда-то вырубали камни для солнечных часов.

          – Лей, почему ты не делаешь крепеж? – спрашиваю я.

          Действительно, на фоне изобилия инструмента и охотничьих орудий, отсутствие гвоздей и шурупов смотрится странно.

          – Скучно.

          Скучно ему! А молотки с топорами не надоели?
          Собственно, жилища и мебель из дерева – большая редкость в поселении. И в Дилте, и за его пределами все делают из рога, а отдельные элементы соединяют крепежом из того же материала. Получается, что гвозди попросту не нужны.

          – А такое сделать сможешь?

          Объясняю Лею, что имею в виду резьбовое соединение, описываю болт и гайку.

          Ехидно улыбаюсь и добавляю:
          – У тебя такого нет.
          – Есть! – радостно возражает китаец. – В ножницах.

          Да, тут он меня уел, ведь в ножницах действительно есть винтик.

          – Так ты сделаешь болты? – не отстаю я.
          – Зачем тебе?
          – Пока не решил.
          – Когда решишь, тогда и придешь.

          Несем короба из рога, заполненные бронзовым инструментом. Я по дороге размышляю и никак не могу понять, с чего мне пришло в голову попросить у Лея болты. Может, я что-то придумал, а Дилту это не понравилось, и он подчистил мою память. Или, наоборот,  мне подкидывают идею?
          Уже в конце пути я решаю записать свои сомнения – в конторке у Лея есть и листы, и карандаши. Если я что-то внезапно забуду, то прочитаю и вспомню. И пусть Дилт стирает мои мысли – до записей ему не добраться.

                *   *   *

          Как позвать человека, если он внутри узла, а ты снаружи? Кричать или стучать в перепонку бесполезно, потому что уже в центральном зале ничего не слышно, а уж в ванной или туалете – тем более.
          Я лежу в спальне, но знаю, что у входа стоит Айзек. Видимо Дилт предупредил не только меня.

          – Это тебя, – с закрытыми глазами сонно бормочет Таа. – Иди, а я еще посплю.

          Обычно спокойный и рассудительный Айзек не похож на самого себя. Возбуждение, нетерпение, азарт чувствуются в любом его движении, в каждом взгляде.

          – Пойдем, я покажу тебе одно место, – говорит он, разворачивается и широкими шагами удаляется от входа.

          Я понимаю, что должен идти следом.
          Ирина и Айзек живут почти в середине Дилта, рядом с громадой Центрального узла. Отдельный вход, ванная, туалет, спальня – что еще нужно? Молоко? Есть и оно.
          Айзек проходит мимо входа в собственное жилище и ловко взбирается на коричневую с зелеными пятнами стену.

          – Залезай сюда! – негромко командует приятель.

          Стена неровная, на ней множество впадин и выступов. К тому же, она наклонная. Думаю, любой житель поселения сможет преодолеть такое препятствие. Однако до сегодняшнего утра я не видел, чтобы кто-то карабкался по стенам.
          Зачем Айзек забрался наверх? Рассмотреть центральный узел, в который не впускают никого? Конечно, нет, ведь эта живая скала слишком низкая. Или друг решил прогуляться по крышам? В таком случае, дальше своего дома он не уйдет, ведь перемычки между узлами прерываются проходами для людей. Думаю, в этих местах соединения идут под землей.

          – Давай скорей! – Айзеку не терпится.

          Забираюсь наверх и не вижу ничего необычного: коричневые скалы, впадины между ними, центральный узел, возвышающийся над всем поселением.

          – Я был здесь прошлой ночью, – сообщает приятель, – и видел, как прилетал и улетал корабль.

          Ну и что? Сам же говорил, что народ сюда прилетает. Между прочим, их с Ириной таким же образом в этот Дилт доставили. Я сто дней в такие корабли людей грузил – нисколько по летающим аппаратам не соскучился.

          – Хочу сосчитать, сколько кораблей прилетает за ночь, – продолжает Айзек. – Поможешь мне?

          Вот в чем дело! Думаю, Ирина посчитала затею глупой и отказалась сидеть на скале при свете  звезд. Одному же всю ночь торчать под открытым небом утомительно и холодно. Оказывается, здесь сейчас зима, поэтому идут дожди и температура ниже. Летом в этих местах сухо и жарко.
          Чего не сделаешь ради друга – я согласился. Таа погрустнела, но промолчала. Для очистки совести я позвал ее с собой.

          После недолгих раздумий любимая отказалась:
          – Буду говорить с Другом и ждать тебя.

          О чем она подолгу беседует с узлом?

          С наступление темноты я забрался наверх. В середине ночи Айзек меня сменит – думаю, такой срок я выдержу.
          Начало дежурства выдалось комфортным, и я подумал, что без проблем отлежу свою смену. Живая скала, нагретая солнцем, остывала медленно. Ясное небо не предвещало дождя.
          Первый корабль я чуть не прозевал: ждал опускающийся летательный аппарат, а он, наоборот, поднялся из центрального узла. Через несколько минут я дождался и приземления.
          Вернулся первый аппарат, или прилетел другой? Опять взлет, и опять вопрос: тот ли это корабль, который приземлился?
          Так я насчитал девять взлетов и десять посадок, пока не дождался Айзека.
          За это время я основательно замерз. Скала остыла, а вставать и разминаться я не стал, опасаясь случайных прохожих. Залез мужик на узел, приседает и машет руками на фоне звездного неба – что о таком можно подумать?
          Хорошо хоть Айзек пришел вовремя. Ему еще холоднее  придется, ведь я начинал дежурство на теплой скале.
          Отдал я другу свою рубаху и с голым торсом побежал в свой узел. На бегу сообразил, что меня могут принять за сексуально озабоченного. А если скучающая дамочка встретится? Верхняя часть тела у меня оголена – значит, приключений ищу. Не дай бог, приставать начнет. Впрочем, кажется, здесь мужчина должен проявлять инициативу, а женщина отвечать согласием или несогласием.