Не меняется

Мы можем не видеться годами, изредка, с удивлением и тщательно выпячиваемой радостью, комплиментируя тем, на кого наткнемся в соцсетях, и тут же сворачивая разговор.
И все равно, как упертые лемминги на пути к обрыву, те, кто 25 лет назад ел на моей кухне, а 15 - пил, появляются, зовут к себе, держат за руки в обрадованном "как ты разожрался, скотина" и пытаются говорить, говорить, говорить…
Иногда и я сам в порыве ностальгии нахожу кого-нибудь, о ком обычно напоминает только безволосое ровное личико на школьной фотографии или архивные записи в найденной при уборке тетрадке, стучусь в ворота десятизначного icq-номера или странного логина в скайпе, и час мы взахлеб меряемся пиписьками про работу, детей, жилье и цены, недавно купленное барахло и недавно посещенное море, как если бы мы сами состояли из морей, работ и ценников в магазине.
Потом, если оппонент не слишком обижается чужому благополучию, мы переходим к "а помнишь…" - довольно безвкусная и коротенькая темка, нужная для того только, чтобы каждый мог убедить себя: мы не чужие. И плевать что какие ж не чужие опереточная певица в Москве и рабочая в цехе утилизации бывшего военного завода, глава ювенальной юстиции в маленьком городке и жена низкого военного чина (с двумя детьми и зарплатой участкового терапевта) не живущая на одном месте больше года, успешный дауншифтер-ювелир и безработный пьющий филолог; давно не считающийся с местечковыми табу, обеспеченный, успешный и счастливо семейный Я и одинокая, сменившая троих мужей и получившая при разводе двоих детей и язву, работающая на двух работах и "немножко в ночь выйти" за три копейки чтобы хватило на нехитрую жизнь в коммуналке ТЫ. Чужие, чужее некуда; но не важно кто ТЫ, кто Я, кто из нас богаче или беднее, здоровее и счастливее, Я опять приезжаю в твое бедное захолустье (или ловлю тебя в редкие гастроли на родину из твоих бриллиантовых заграниц), и, как когда-то после школы, веду в кафе на со скрипом вынутые из бюджета деньги, и щедрым жестом изображаю "Выбирай что понравится", и потом держу тебя за руки, и даже веду в танце, и даже обнимаю за плечи над рекой, и наверняка даже просыпаюсь носом уткнувшийся в родинку под левой грудью… а потом утром ТЫ собираешь завтрак из "чего бог послал" и говоришь, говоришь, говоришь…
И Я не понимаю ни слова, смотрю на торчащие ключичные косточки и сеть морщин под глазами, и думаю только о том, как же меня минуло, что все это не мое, по счастью, и что Я выйду отсюда, и у МЕНЯ снова будет жизнь.
И у ТЕБЯ будет - как только Я выйду.
Мы просто искали то общее, что осталось навечно на школьном дворе, оставленное с обещанием забрать как только вернемся с прогулки после выпускного бала. То, что варилось в кастрюле на общей кухне в общежитии, то, что обменяли мы на "почти красный" свой диплом, то, чем расплатились за пиво, когда стипендия подошла к концу. Ту тоненькую дрожащую ниточку комфорта, близости и понимания, в которую умеют верить вчерашние дети, но не сегодняшние взрослые.
Я знаю одного чувака больше двадцати лет, в этот отрезок времени уместилось все - от соседства до горячей дружбы, выросшей из ученичества и превратившейся в приятельство, перезвон, встречу раз в год по обещанию, его неизбежное желание видеть и мое почти радостное непротивление. Он отличный мужик, - не все гладко, но все вовремя: цели, задачи, заработки, творчество, личная жизнь ключом гаечным… Его я помню в ретроспективе - с крыши сарая до песен на кухне и даже до спокойного вечернего "пива-когда-вам-за-30". И он иногда, забываясь, взахлеб говорит мне, что хотел бы чтобы ТАК и ВОТ ЭТАК, а думает, что надо еще ВОТ ТО… и сам себя обрывает. Мы выросли из доверия.
Ниточки не связать. Ну и черт бы с ними. На фоне прошлого научаешься лучше ценить настоящее.
Поставлю-ка себе в наушник Летова Егорушку.
Или сам себе свое намурлычу...