Белок смерти. Часть 3. 1

Самолет опустил нос и начал снижаться. Стюардесса, вежливо улыбаясь, попросила привести кресло в вертикальное положение и Гарри нехотя сел и пристегнулся. Он открыл иллюминатор и посмотрел вниз.
Из-за густой облачности ничего не было видно.
-Через двадцать минут мы приземлимся в международный аэропорт Шанхая Пудон, - объявил голос по селектору.
В последние годы Гарри тяжело давались перелеты. Как он не старался, возраст давал себя знать. Он подумывал уже отойти от руководства компании, но привычка быть при делах, не позволяла ему выпустить вожжи правления. В течение последних двадцати лет он перевел практически все производство в Китай и летал сюда не реже раза в месяц. Обычно командировка занимала не более четырех-пяти дней. Ся Цин – руководивший советом директоров очень хорошо справлялся со своими обязанностями, и у Гарри не было повода лишний раз проверять его работу.
Сейчас командировка обещала затянуться на более продолжительное время. В планы Гарри входило развернуть  строительство завода по производству цитокино-блокаторов, лаборатории и клиники, где произведенное лекарство будут применять. Работа предстояла тяжелая и Гарри хотелось расслабиться и по возможности отдохнуть, пока она не началась.
Он закрыл глаза и попытался вздремнуть, но самолет бросало из стороны в сторону, и Гарри с нетерпением ждал посадки, мечтая, что приедет в отель и сможет нормально поспать.
Наконец шасси стукнулись о взлетно-посадочную полосу, двигатели загудели, и самолет, пробежав положенные несколько сотен метров, затормозил и подъехал к зданию аэропорта.
Добравшись до отеля Гарри долго стоял под душем, словно желая смыть с себя лишние годы жизни, и. словно увядшее растение, напиться влаги о вновь зазеленеть молодой и свежей листвой.
Услышав сквозь шум воды телефонный звонок, Гарри накинул на себя полотенце и поспешил ответить на вызов.
-Здравствуйте, я директор школы. У нас учится Сюзана Меер, ваша внучка, - услышал Гарри и почувствовав, что у него подкосились ноги плюхнулся на кровать.
-Да, что случилось? – спросил он, внутренне готовясь к неприятному разговору.
-Она очень талантливая девочка.  По результатам тестирования была лучшая в классе. Я назначил ей индивидуальное обучение по всем предметам.
 От неожиданности Гарри онемел. Ему стало стыдно за свое отношение к Сюзи. Он слушал хвалебную речь директора и испытывал мучительное чувство вины перед девочкой. За все время пребывания ее в пансионе, он не только не съездил к ней ни разу, он даже не позвонил ей. Чтобы узнать как ее дела.
« Сегодня же позвоню ей», - решил он.
- Надеюсь, что она покажет прекрасные результаты в конце семестра, и станет именной стипендиаткой, – продолжал директор, - тогда мы освободим вас от платы за ее обучение.
Гарри уже собирался возразить.
-Господин Меер, я хочу предложить вам войти в попечительский совет школы, - сказал директор, и Гарри с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться.
-Спасибо большое, за предложение, - ответил он, - я передам ее отцу, чтобы он с вами связался.
«А я уже было раскис и поплыл, - подумал он, - а все, оказывается, просто упирается в деньги. Мы освободим вас от уплаты шестнадцати тысяч долларов в год, чтобы вы заплатили сто тысяч в месяц»
Горько усмехнувшись, Гарри нажал на отбой и уже хотел выключить телефон, как раздался новый звонок.
-Здравствуй Меер, - сказал Ся, - как ты долетел?
Ся, как и все китайцы имел проблемы с произношением звука «р». Имя Гарри ему было слишком сложно произнести,  поэтому звал его по фамилии, которую тоже растягивал на свой китайский лад, и она звучала распевно Меа-аем.
Ся интересовало, сколько Гарри планирует пробыть в Шанхае и когда собирается прилететь в Сиань. Они обсудили ближайшие планы и Гарри, наконец, выключил телефон и вытянувшись на кровати мгновенно заснул.
В три часа дня, словно ужаленный, Гарри подскочил на кровати. Схватив планшет, он посмотрел сове расписание со списком неотложных дел. На сегодня в планах стоял заказ билетов до Сианя и обсуждение с Ся программы мероприятий на ближайшие дни.
Заказывать билеты рейс в Сиань Гарри не стал. Во-первых у него были дела по оформлению разрешений, и он не знал на сколько затянется пребывание в городе, а во-вторых  отказать себе в удовольствии погулять немного по Шанхаю, он не хотел. Гарри любил Китай. Приехав сюда впервые двадцать лет назад, оп прочно прирос душой к этой стране. Он влюбился в эту природу, и чувствовал симпатию к народу. Он не испытывал проблем ни в общении, ни в работе, ни в еде, ни в проживании в этой стране. Если выпадали свободные часы, он нанимал машину или самолет и летел в национальные парки или отправлялся в горы, любуясь красотой, величием и какой-то необъяснимой жизненной силой, которая исходила от этой земли.
Звонить Ся Гарри не стал, решив, что все, что ему нужно он уже выяснил. Прочитав расписание на завтра, он отложил планшет и заказал такси.
В Шанхае было одно место, которое он очень любил – сад радости. Перешагнув за каменную стену, отделяющую сад от остального города, Гарри ощущал, как он отрезает от себя все тяготы и тревоги реальной жизни, как уносится он в мир красоты, гармонии и совершенства. Он долго гулял по парку, обдумывая план действий, и желая задержаться здесь до сумерек. Освещенный заходящим солнцем, парк казался ему особенно прекрасным.
Гарри сидел в беседке и вспоминал свою жизнь. Ему хотелось думать только о хорошем, вытаскивая из памяти счастливые моменты. Он вспоминал юность, первую влюбленность, соседскую девушку с голубыми глазами и осиной талией. Гарри захотелось хоть не надолго вернуться в те годы и ощутить вкус счастья, но он не мог. Память рисовала мрачные картины болезни Мери, ее смерть и чувство полного бессилия, которое он не мог забыть до сих пор.
Встряхнув головой, словно желая отогнать от себя дурные мысли, он подумал о Лизе и снова улыбнулся. Он вспомнил ее маленькой девочкой с золотыми кудрями. Когда ей исполнилось пять лет, он повез ее в Диснейленд. Однако из-за возраста и невысокого роста ее не пускали на большинство аттракционов, и посещение парка вместо подарка на день рождения стал одним большим расстройством.
Гарри грустно улыбнулся, вспомнив огромные глаза Лизы, полные слез. «Да, - подумал Меер, тогда ей казалось, что эта самая большая трагедия в ее жизни, не пускают на аттракционы». Невольно Гарри вспомнил, как она заболела.
После рождения дочери, Лиза разрывалась между ребенком и работой. Никого не удивило, что она стала сильно уставать. Казалось, что ничего страшного не произошло. Да ребенок и работа отнимают слишком много сил. Гарри часто возвращался в этот отрезок прошлого, задавая себе один и тот же вопрос? Если бы он забеспокоился раньше, до того, как ему озвучили приговор, настоял на обследовании, изменило бы это что-нибудь?
Глаза Меера уставились в одну точку. Он был уверен, что ничего бы это не изменило, но что лежит в основе этой уверенности? Не самообман?
Гарри вспомнил, как впервые прозвучало это слово – лейкоз, а за ним почти сразу второе - химиотерапия.
Он конечно слышал это слова и раньше, но тогда они обрели для него совершенно другой смысл. От них повело запахом смерти. Не какой-то абстрактной смерти, а самого близкого и родного для него человечка – Лизы.
Гарри сжал зубы и закрыл глаза. Уже больше десяти лет отделяло его от событий тех дней, но воспоминания все равно вгоняли в тоску и уныние. «Они убили ее! Убили этим зверским лечением!», - прошептал он. В этом он тоже не сомневался.
Основу этой уверенности положила не маниакальная паранойя Меера, а одно событие, значения которому он изначально не придал.
Поменяв в очередной раз внучке клинику, он вернулся к машине за вещами. К нему подошел средних лет человек, неприметной наружности. Он предложил Мееру сделку.
-У вас есть ровно тридцать секунд на принятие решения. Я могу предложить вам лекарство, которое спасет жизнь вашей Лизе. В обмен я прошу переписать на меня ваш бизнес. Отныне я буду Гарри Меером, а вы Томасом Бланком, у вас будет социальная пенсия и муниципальное жилье. Лиза останется жива, на счет остальных членов семьи давайте договоримся. Никто из них не будет Меером владельцем или совладельцем концерна. Новые документы новые имена. Время пошло Меер.
Тогда Меер счел его за сумасшедшего, но сейчас был уверен, что лекарство у него было. Хольц не единственный ученый, кому удалось создать препарат подобного действия.
Уже после смерти внучки, мотаясь по судам, в попытках засудить лечащих врачей, он понял, что медицина – всего лишь игрушка в руках фармакологического бизнеса. Поняв тщетность борьбы с этим бизнесам по правилам ими же и созданным, Меер задумал победить, ударив в спину. Если Америка не хочет выпускать препараты против рака, почему бы не сделать это в Китае.
 «Я  пущу их по миру. Я отберу у них все, деньги фабрики, должности, счета в банках. Они будут умирать в нищете, и убивать друг друга за корку хлеба», – бормотал Меер, и его сухое стариковское тело содрогалось на каждом слове, а лицо злобно морщилось в немыслимых гримасах. Даже когда он замолчал, его еще трясло от накипевшей в нем злобы и переполнявших его немолодое тело чувств.
«Ты же поможешь мне, доктор Хольц? – спросил Меер после непродолжительной паузы отражавшийся в озерной глади солнечный диск, - или ты все еще наивно рассчитываешь, что они начнут выпускать твое лекарство?»