Торт

Веселый конопатый мальчуган взволнованно ковырял вкусную розочку на торте и с восхищением облизывал палец, потом, не выдержав, жадно проглотил быстро весь кусок, собирая осыпавшиеся крошки, с любопытством поглядывая по сторонам... Еще минуту он смотрел на пустую тарелку, а потом весело, со свистом, побежал догонять пацанов на речку...
— Ну… Детство как всегда в своём репертуаре! — заворчала Зрелость. — А где понюхать, посмаковать? Он же во рту должен растаять, это же какое время!!!
— Правильно, беги рыбачь, мы еще с тобой столько наловим! – важно поправив пышные усы, Старик пустил красивые кольца, пыхнув из трубки…

— Ой, смотрите, он не хочет есть, то есть хочет, но не ест… — начала причитать Юность. — Я опять в неизвестности, — повесила она нос.
— Смотрите, спасите, он потащил меня куда-то, он все свое юное время собирается отдать, кому? Караууул!
— Да не паникуй же ты, — улыбалась Зрелость. — А вдруг она хорошая?
— Ага, посмотрим, даст хоть кусочек ему от себя, — не успокаивалась Юность.
— Вот! Все видели, она все розочки на моем кусочке съела!!! Так не честно, и его же временем не делится! А там такая вкусная прослойка! Вот вы еще не пробовали! Что смотрите и смеетесь?
— Да успокойся, говорят же тебе, ему так хочется, разве не видно?
— Вон, смотри, нам кусок несут!
— Где? – Юность кружила на месте и подпрыгивала, вглядываясь в поле, по которому сквозь пшеницу мчалась красивая девушка.
— Здрасьте, — робко отдышавшись, твердо спросила она. — Кому я могу отдать — для него? Вот, возьмите мое время! Я его люблю! – на протянутых руках она держала тарелочку с большим кусочком другого тортика.
— О, тоже с цветочками, красиво… — улыбнулась Юность.
— А думаешь, вкусный? — полюбопытствовала Зрелость.
— Она отдает свое время мне, я же ей отдала его время! Обмен — это счастье, ну что вы сомневаетесь? – Юность оглядывалась по сторонам, ища поддержку.
— Ну, пробуй, орел!
— Мне кусочек оставьте, — тихо шепнула Зрелость.
— У тебя свое время есть, не торопи нас! – закричала парочка и вприпрыжку побежала в поле, высоко подбрасывая венки из ромашек.

— Твою мать, боец, вставай! – нервничала Молодость.
— Ешь тортик, пожалуйста… Смотри, он такой вкусный!
— Нет!!! Пожалуйста!!! У нас времени целый кусок!!! Не умирай!!!
— Ну что же вы все смотрите? А? — кричала Молодость.
Старик отложил газету.
— Эх, опять эта чертова война, когда я уже смогу спокойно насладится своим кусочком... А как же рыбалка? Нет уж! Вставай, боец!!!
Зрелость подняла руки к небу:
— Я тоже хочу свое время, он такой хороший, добрый, счастливый! Дети ведь будут! Трое… — заплакала она.
— Куда? Кто опять хочет украсть наше время? Вставай, боец! У тебя будет трое детей! Не смей умирать! У тебя трактор будет! Столько пшеницы! У тебя друзья! Любимая! – Молодость упала на колени и склонилась над парнем, вся в слезах.
Большой красивый торт лежал на прозрачной тарелке без двух отрезанных кусочков...
— Не смей плакать, — цыкнула на нее Зрелость. — Итак сыро. Смотрите…
К полю надвигались грозовые тучи.
Старик снял куртку и постарался прикрыть ей на весу руками торт.
Все схватились за разные концы и натянули ее как тент.
Молодость, всхлипывая и утирая нос, тоже схватила за рукав, и как раз вовремя, пошел ливень... Но он ударил с такой силой, что капли дождя залетали под куртку, и торт стал местами расползаться из-за воды. 
Зрелость выпрямила плечи и подняла подбородок:
— Ну-ка, все встали плотнее! Держитесь! — скомандовала она, глядя в поле, по которому к ним бежала девушка с огромным тортом.
— Мой, — кричала она во весь голос, который обрубали порывы ветра. — Мой возьмите для него, неужели так нельзя? Мои мне разрешили...
— К сожалению, нет, — тихо сказала Зрелость. — Отдать свое время ты не можешь, только поделиться обменом — а он уже не может...
Девушка остановилась, услышав ответ, проговаривая отчаянно свою просьбу снова и снова...
— Я ведь ульи хотел завести, медком всех побаловать, — зашептал Старик, и скупая слеза покатилась по его щеке.
— А ну без сырости! И так хватает! Еще раз все вместе!
— Вставай, боец! – закричало время непрожитых лет, так отчаянно, что гром с грозой, которые били рядом, померкли по сравнению с их кличем.

Парень дернулся, приоткрыл глаза и увидел медсестру, которая была вся в грязи и гари от взрыва, и только яркие голубые глаза светились от счастья как чистое небо.
— Жив, солдатик? – дрожащим голосом совсем девчушки спросила она, вытирая его от своих слез, размазывая ему грязь по лицу.
Парень улыбнулся.
— Он живой! Старшина живой! – закричала она изо всех сил.
— Все будет у тебя, боец… —  склонились над ним товарищи. — Ты такой дзот завалил! Молодец, браток! Он, сука, столько наших положил! Мы проверили, сдох, гад, немцы его цепями приковали... Наша высота, старшина! Наша! Ура!
— Конечно, у меня все будет, и жена, и трое детей, и рыбалка с ульями! А еще у меня будет трактор! Я столько пшеницы стране дам! Столько тортов испечем с медом!
— Бредит, ну ничего, в санчасть его, живо! – скомандовал ротный.
— С медом! Слышите!
— Слышим, слышим...  – улыбались солдаты.