Искусство в Терезиенштадте часть 2

«Последнее пристанище надежды. Дети в Терезиенштадте».
ИЗ МАТЕРИАЛОВ ВАЛЕРИЯ КОЙФМАНА

Вместе с взрослыми тяготы жизни в лагере Терезин должны были переносить дети. Им пришлось рано повзрослеть. Голод, грязь, болезни и смерть перестали их удивлять, пугать. Каждый из них проводил кого-нибудь в эшелон смерти: маму или папу, тетю или дядю, брата или сестру, лучших друзей, подружек.

И почти все они сами стали пассажирами эшелона, увозящего на восток, туда, откуда не возвращаются. 15 тысяч мальчишек и девчонок были узниками лагеря Терезин. Освобождения дождались всего 92.

Нацисты разбили семьи, отняли детей у родителей и разместили их в нескольких зданиях, одним из которых была школа (по-гитлеровски это был «объект Л-417»).
Учителя в Терезине провозгласили: «Сохраним своё лицо!» и стали обучать и воспитывать детей.

Организовал подпольную школу Вальтер Эйсингер. Он привлёк к преподаванию несколько талантливых учителей, тоже заключённых, вполне отдававших себе отчёт в том, какая кара грозит им за такую деятельность.
Как только появлялись нацисты, урок прекращался, и дети выполняли физические упражнения.

Большой поклонник русской классической поэзии, Вальтер Эйсингер организовал кружок по изучению русского языка. Он переводит для журнала «Ведем» стихотворение Пушкина «Я вас любил, любовь, еще, быть может…», память ему несколько изменила, и он посчитал это стихотворение фрагментом письма Онегина Татьяне.
Дети декламировали русские стихи, пели русские песни. И ждали прихода русских…

Педагог Йозеф Счастный писал в июле 1943 г.:  «Ребята давно ничему не удивляются.
Они видели терезинских мертвых, видели сумасшедших за решетками Кавалерских казарм.
Они уже не могут беззаботно, по-детски смеяться…».

Из детской листовки, подписанной «Аноним»: «… Поглядим вокруг. Никого, кроме старых голодных бабушек и дедушек. Из кухни выносят отбросы и мусор на свалку. Старики копаются в этом гнилье, набрасываются на картофельные очистки и заплесневелые корки, которые остальным уже ни к чему. В блоке — холод и смерть... Ребята! Постараемся уменьшить страдания этих людей, они и без того невыносимы».
Взрослые надеялись, что дети вернутся к нормальной жизни. Но если бы врачи и воспитатели знали, что вскоре они будут уничтожены, разве перестали бы они лечить и учить детей?!

Поразительны стихи детей-узников Терезина.
Гануш Гахенбург (14 лет): «Вид из кафе», Терезин, 1943.
«Это кафе – прекрасное место для жалкой натуры,
Стаканчик чаю добудешь наверняка.
Фальшивит музычка. Взираю я свысока
На колючую проволоку немецкой комендатуры.
Девушки кофе разносят – улыбка как на заказ –
И мне вполне хорошо сейчас.

Хорошо развлекаться и делать хорошую мину.
(А внизу катафалк толкая, везут мертвеца
Старики-доходяги, свою торопят кончину, –
Сил уже нет, недалеко до конца.
А за спиною – зеленая богадельня,
Где от тифа десятками мрут еженедельно).
Я здесь в гостях, я солнца цветок, я забрел случайно
В сей мир, который есть тайна».

Ужас и безысходность охватывают, когда смотришь на детские рисунки, дошедшие до нас из концлагеря. Рисунки детей Терезина похожи на рисунки детей всего мира и одновременно разительно отличаются от обычных детских работ. Они преисполнены желания показать, что вопреки всему жизнь продолжается: цветут цветы, кошки, собаки и ослики тоже существуют, стоят домики, а над ними сияет солнце с длинными лучами...,

. ...где-то летают бабочки (дети обратили внимание, что В ГЕТТО БАБОЧКИ НЕ ЖИВУТ!!!). Может, и легче живётся тем, кто не хочет ни знать, ни помнить о том, что происходило в нацистских лагерях.

Но трудно поверить в устойчивость мира, если ребенок рисует виселицу, повешенного с шестиконечной звездой на груди, зарешеченные окна барака, нары, бредущих по улице людей, у которых на одежде все та же звезда. Многие терезинские рисунки наивны и милы, многие поражают недетским пониманием цвета, тона, знанием композиции. Но на всех произведениях юных мастеров лежит печать общей трагедии, о которой мы забывать не имеем права.


Соня Валдштейнова, девочка-узница лагеря, ставшая после войны известной художницей, написала в журнале «Бонако», который выходил в Терезине:
«…Скажите, люди добрые, разве это не душераздирающая картинка? Белоснежная бумага так соблазнительно взывает, нетронутые краски дразнят; тут и кисти с карандашами, линейка, тушь и стаканчик для воды. И думается мне: «Все это, наверно, где-то там, в небе или в раю, или, скорее всего, на свободе…». Вообразите, как мы рыдаем над этим».

Вспоминает Марта Микулова: «… Я получила на выставке первое место …
Это было под нашим домом, в катакомбах. У меня там были рисунки, но главное -  зверюшки, я их сшила, набила в них опилки. За эту работу мне и дали первое место… Вместо премии давали “цибус” - переваренную мучную смесь. Немцы крали из посылок, брали оттуда все, что им нужно, а остальное — ссыпали в мешок: сухой хлеб, сухари, крупу - воспитательница пани Мюльштейнова готовила из этого “цибус” и кормила им ослабленных детей. Вот я и мечтала получить “цибус” за первое место…».

После гибели детей осталось: 5000 рисунков, куклы для кукольного театра, журналы «Ведем» (выходил этот еженедельник на протяжении полутора лет), «Бонако» - журнал для девочек, «Рим Рим Рим» - журнал для мальчиков, «Камарад», «Голос чердака», «Новости», дневники, тетрадки с пожеланиями, пригласительные билеты на вечера поэзии, на лекции и спектакли.

О Питере Гинце уже говорилось, он был разносторонне одаренным ребенком; в свои 14 лет он не только рисовал, но писал рассказы, стихи, статьи. Он не бросил учебу и творчество и, оказавшись в 1942 в Терезиенштадте, стал главным редактором «Ведема» в 14 лет. В 1944 году он погиб в Освенциме. Петру было всего 16, когда ушел он в «дым». Скорчившись на верхнем этаже трехэтажных нар в блоке Л-417, Петр правил произведения своих сверстников и коллег, а потом писал и рисовал свои: романы, рассказы, стихи, эссе, рисунки…

Он стал бы великим художником, коль сумел мальчишкой написать поразительный «Подсолнух» (акварель), солнечный цветок, в котором угадывается лагерный плац, преддверие смерти. В Терезине Петр изучал латынь, эсперанто, географию, зоологию, социологию, философию и религию.

Петр подходил к смерти вплотную. Время сокращалось неумолимо, и он спешил: «Июнь 1944. Работаю в литографском цеху, сделал карту Азии и принялся за карту мира, для проекции. Изучал античность: египтяне, вавилоняне, индийцы, финикийцы, израэлиты, греки, персы; географию Аравии, Голландии и Луны. Начертал в голове и на бумаге обзор по зоологии, хожу на вечерние лекции о Рембрандте, алхимиках и пр.».

В системе детского и юношеского образования в лагере много внимания уделялось изобразительному искусству. И, прежде всего, это происходило благодаря деятельности известной венской художницы, выпускницы Веймарского Баухауза, ученицы Клее, Кандинского - Фридл Дикер-Брандайс. Ее жизнь - магический кристалл, в котором высвечивается не только судьба европейской культуры и еврейства между двумя мировыми войнами, но и важные вопросы современности. «Мир, из которого ушло милосердие, гол и бесприютен, - писала Фридл в 1941 году, - он сбит с толку, потерял направление…».

Она родилась в Вене в 1898 году, но в 1934 году после нацистского путча в Вене эмигрировала в Чехословакию. В 1936 – гражданка Чехословакии, она замужем за Павла Брандайса. В 1938 году Фридл могла эмигрировать в Палестину, куда уехали из Европы многие художники-евреи. Фридл не уехала в силу разных причин, но, возможно, уже предчувствовала, что ее ждут дети Терезина. Художница была депортирована в Терезин зимой 1942 года.

Здесь, работая с маленькими арестантами, она разработала систему реабилитации детской психики в экстремальных условиях посредством занятий изобразительным искусством. Она была замечательным художником, дизайнером, педагогом.
В 1943 году Фридл устраивает выставку детских работ в катакомбах и читает педагогам и воспитателям лекцию «Детский рисунок». Именно эта лекция, прочитанная в Терезине, положила начало новой науки - искусствотерапии.

Никто из ее терезинских подопечных не знал, что она была высококлассным художником и дизайнером, училась в Баухаузе, проектировала интерьеры в Вене и Берлине, оформляла спектакли Брехта и других.
Фридл и ее ученики 6 октября 1944 транспортом были депортированы в Освенцим, где они были уничтожены через 3 дня в газовой камере.

Перед отправкой Фридл собрала работы своих учеников в два чемодана и спрятала их. После войны эти рисунки обошли весь мир, их показывали на выставках, их анализировали психологи.
Осенью 1999 года работы Фридл, собранные со всего мира, прибыли в Вену, где родилась и выросла художница. После стольких лет забытья Фридл вернулась в этот город.
Выставка произвела фурор, ее турне по миру продлилось 5 лет: Вена, Прага, Париж, Стокгольм, Берлин, Антланта, Токио, Нью-Йорк…
О Фридл пишутся книги, ставятся фильмы, защищаются диссертации.
Продолжение следует.