Эдем 2 отрывок

Герой, спустившийся с горы.
Он прилетел с далекой той звезды,
Где больше нет ни птиц ни рыб,
И мир после войны уже давно остыл,
Осталась только пыль среди руин.

Его встречает голубой закат,
И не понять, где начинается вода,
Не видно неба края. В молчании
Герой решительно шагает с корабля,
И слышит, как хрустят кораллы,
Усыпавшие неизведанные берега.

***

Когда космический челнок, отстыковавшись от основного модуля прошел сквозь плотные слои облаков, Дункан наконец решился приблизить свое лицо к иллюминатору. Огромный замерзший океан простирался белым полотном за горизонт, затмевая своим величием всё виденное человеком доселе. Ничто не смело оспаривать здесь его превосходства, лишь горстка островков суши, непретензиознно рассыпалась вдоль южного полюса.

Разместившиеся на них полярная исследовательская лаборатория, ряды серых бункеров и станция межпланетной сверхдальней радиосвязи, антенна которой штопором вкручиваясь в небо, были первыми крупицами человеческой колонии, коим предстояло стать оплотом зарождающейся цивилизации.

Привычным жестом, выработанным за много лет авиаперелетов, Дункан хотел было сверить время, поднеся руку к глазам. Постучал по круглому стеклышку циферблата наручных часов пальцем. Стрелки не двигались, замерев на 18:34 – время вхождения в гравитационную аномалию.

Челнок мягко приземлился на поверхность, проехав еще несколько сотен метров вдоль красных пунктиров огней взлетной полосы, пока не достиг пересадочного пункта. Ожидая выхода на поверхность у дверей шлюза, Дункан почувствовал, как магнитные застежки скафандра заскользили по направляющим, многочисленные датчики приникли к коже, а материя, приняв форму тела, заключило его в плотный синтетический кокон.

Корабль завибрировал, турбинные насосы стали закачивать жидкость в клапаны, постепенно выравнивая давление. Когда шлюз из сверхпрочного сплава отъехал в сторону, голубые лучи далекой двойной звезды Церебрус, хлынув внутрь, заиграли бликами на металле, начертив в воздухе синюю радугу.

Выставив вперед руку, прикрывая привыкшие за много лет к космическому сумраку глаза от слепящей белой пустоши, Дункан усилием воли заставил себя сдвинуться с места. Лед заскрипел под резиновой подошвой, и вместе с тем пронизывающий холод нового открывшегося перед ним мира, казалось, вошел в него с этим первым шагом. Он еще не до конца осознавал себя его частью, но уже понимал, что вопрос выбора не стоит. Тридцать семь лет в пути - это путевка в один конец, билет обратно не предусмотрен самой жизнью. Земное солнце отныне лишь одна из миллионов крохотных точек на небосклоне, блуждающая среди неизвестных человеческому взгляду созвездий. Столь милая, далекая и недостижимая. Все его желания, нереализованные мечты и планы навсегда остались там, за много световых лет отсюда.

Еще со школьного курса по космозоологии ему было известно, что под многокилометровым панцирем льда, в жидком насыщенном питательными веществами океане, прямо под его ногами обитают существа, подобные нашим земным китам, хотя, очутившись здесь, в это было особенно трудно поверить. Сейчас он был незваным чужаком, вторгшимся на лишь отчасти изученную территорию, чтобы вынашивать здесь свои корыстные планы. И, как бы ни были они благородны для рода человеческого, этой планете они были далеки и чужды. Пройдет еще не один десяток поколений, прежде чем строящиеся сейчас повсеместно тепловые установки вступят в полную силу, прогревая атмосферу. Огромные насосы откачают воду, обнажая скалистое дно, проступят узоры материков, в теплой почве проснутся завезенные семена трав и всколыхнутся зеленые кроны деревьев.

Пока же нареченный новым домом мир в самодостаточной, свойственной лишь ему холодной манере, был крепостью, олицетворявшей одновременно величие, отрешенное спокойствие и неприступность устоявшегося нетронутого цивилизацией баланса жизни. Атмосфера была плотной, а небо не знало птиц, бабочек или насекомых. Только бесконечно длинное полярное сияние периодически расцветало в небе, и даже человеческие голоса звучали здесь сдавленно, глухо, будто сама эта земля была против нарушения устоявшейся многовековой тишины.

Roman Podzorov
04.01.2018