Паруса Ойкумены. Глава 25

1. В этой главе мы продолжаем исторический анализ хронологии ареста Павла в Иерусалиме и его двухлетнего пребывания в заключении в Кесарии, откуда он был отправлен в Рим новым наместником провинции Иудея Порцием Фестом, после того, как, воспользовавшись своей привилегией римского гражданина, апеллировал к суду императора.

2. Начнем с того, чтобы привести относящиеся к этой теме отрывки из нашего основного источника текста 22й и 23й главы Деяний Апостолов. Речь Павла к иерусалимской толпе с рассказом о его чудесном обращении в христианство вызвала протест и требования расправы с ним.

22. До этого слова слушали его; а за сим подняли крик, говоря: истреби от земли такого! ибо ему не должно жить.
23. Между тем как они кричали, метали одежды и бросали пыль на воздух,
24. тысяченачальник повелел ввести его в крепость, приказав бичевать его, чтобы узнать, по какой причине так кричали против него.
25. Но когда растянули его ремнями, Павел сказал стоявшему сотнику: разве вам позволено бичевать Римского гражданина, да и без суда?
26. Услышав это, сотник подошел и донес тысяченачальнику, говоря: смотри, что ты хочешь делать? этот человек Римский гражданин.
27. Тогда тысяченачальник, подойдя к нему, сказал: скажи мне, ты Римский гражданин? Он сказал: да.
28. Тысяченачальник отвечал: я за большие деньги приобрел это гражданство. Павел же сказал: а я и родился в нем.
29. Тогда тотчас отступили от него хотевшие пытать его. А тысяченачальник, узнав, что он Римский гражданин, испугался, что связал его.
30. На другой день, желая достоверно узнать, в чем обвиняют его Иудеи, освободил его от оков и повелел собраться первосвященникам и всему синедриону и, выведя Павла, поставил его перед ними. (Деяния Апостолов 22:22-30)

3. Римский историк 3 века Дион Кассий сообщает о том, что в эпоху Клавдия римское гражданство сделалось более доступным для зажиточных и влиятельных провинциалов, что соответствовало общей политике этого ученого императора, сознательно ориентировавшегося на политическую и культурную интеграцию имперских элит. Тацит сохранил в довольно точном пересказе речь Клавдия в Сенате, где император выступал за то, чтобы сделать сенатское сословие доступным для верхушки римской провинции Галлия. С его точки зрения такой включительный подход к гражданству выгодно отличал Рим от греческих Афин и Спарты и способствовал росту римского могущества.

4. Эта речь Клавдия сохранилась в найденной в Лионе официальной надписи, так что мы имеем довольно редкую возможность сравнения текста Тацита с его подлинным источником. Однако по сообщению Диона Кассия гражданство в эпоху Клавдия сначала стоило немалых денег, о чем в разговоре с Павлом упоминает и арестовавший его римский офицер Клавдий Лисий.Вот текст этого интересного  свидетельства Диона из 60й книги 17й главы его Римской истории:

“Многие другие лица недостойные гражданства были также лишены его, в то время как он (Клавдий ЛБ) даровал гражданство другим вовсе без разбора, иногда индивидам, а порой целым группам лиц. И поскольку римляне имели преимущество перед чужеземцами практически во всех отношениях многие искали гражданства с помощью личных прошений, адресованных императору, а многие покупали его у Мессалины (жена Клавдия ЛБ) и у императорских вольноотпущенников. По этой причине, хотя это право вначале продавалось за большую сумму, оно впоследствии настолько подешевело, что вошла в употребление поговорка, что человек мог стать гражданином, дав нужному человеку кусочки битого стекла.”

5. Ну а теперь продолжим цитирование. Вот рассказ о выступлении арестованного Павла перед иерусалимским синедрионом (санхедрин) и его отправке под вооруженным конвоем в столицу провинции Кесарию.

1. Павел, устремив взор на синедрион, сказал: мужи братия! я всею доброю совестью жил пред Богом до сего дня.
2. Первосвященник же Анания стоявшим перед ним приказал бить его по устам.
3. Тогда Павел сказал ему: Бог будет бить тебя, стена подбеленная! ты сидишь, чтобы судить по закону, и, вопреки закону, велишь бить меня.
4. Предстоящие же сказали: первосвященника Божия поносишь?
5. Павел сказал: я не знал, братия, что он первосвященник; ибо написано: «начальствующего в народе твоем не злословь».
6. Узнав же Павел, что тут одна часть саддукеев, а другая фарисеев, возгласил в синедрионе: мужи братия! я фарисей, сын фарисея; за чаяние воскресения мертвых меня судят.
7. Когда же он сказал это, произошла распря между фарисеями и саддукеями, и собрание разделилось.
8. Ибо саддукеи говорят, что нет воскресения, ни Ангела, ни духа; а фарисеи признают и то и другое.
9. Сделался большой крик; и, встав, книжники фарисейской стороны спорили, говоря: ничего худого мы не находим в этом человеке; если же дух или Ангел говорил ему, не будем противиться Богу.
10. Но как раздор увеличился, то тысяченачальник, опасаясь, чтобы они не растерзали Павла, повелел воинам сойти взять его из среды их и отвести в крепость.
11. В следующую ночь Господь, явившись ему, сказал: дерзай, Павел; ибо как ты свидетельствовал о Мне в Иерусалиме, так надлежит тебе свидетельствовать и в Риме.
12. С наступлением дня некоторые Иудеи сделали умысел и заклялись не есть и не пить, доколе не убьют Павла.
13. Было же более сорока сделавших такое заклятие.
14. Они, придя к первосвященникам и старейшинам, сказали: мы клятвою заклялись не есть ничего, пока не убьем Павла.
15. Итак, ныне же вы с синедрионом дайте знать тысяченачальнику, чтобы он завтра вывел его к вам, как будто вы хотите точнее рассмотреть дело о нем; мы же, прежде нежели он приблизится, готовы убить его.
16. Услышав о сем умысле, сын сестры Павловой пришел и, войдя в крепость, уведомил Павла.
17. Павел же, призвав одного из сотников, сказал: отведи этого юношу к тысяченачальнику, ибо он имеет нечто сказать ему.
18. Тот, взяв его, привел к тысяченачальнику и сказал: узник Павел, призвав меня, просил отвести к тебе этого юношу, который имеет нечто сказать тебе.
19. Тысяченачальник, взяв его за руку и отойдя с ним в сторону, спрашивал: что такое имеешь ты сказать мне?
20. Он отвечал, что Иудеи согласились просить тебя, чтобы ты завтра вывел Павла пред синедрион, как будто они хотят точнее исследовать дело о нем.
21. Но ты не слушай их; ибо его подстерегают более сорока человек из них, которые заклялись не есть и не пить, доколе не убьют его; и они теперь готовы, ожидая твоего распоряжения.
22. Тогда тысяченачальник отпустил юношу, сказав: никому не говори, что ты объявил мне это.
23. И, призвав двух сотников, сказал: приготовьте мне воинов пеших двести, конных семьдесят и стрелков двести, чтобы с третьего часа ночи шли в Кесарию.
24. Приготовьте также ослов, чтобы, посадив Павла, препроводить его к правителю Феликсу.
25. Написал и письмо следующего содержания:
26. «Клавдий Лисий достопочтенному правителю Феликсу радоваться.
27. Сего человека Иудеи схватили и готовы были убить; я, придя с воинами, отнял его, узнав, что он Римский гражданин.
28. Потом, желая узнать, в чем обвиняли его, привел его в синедрион их
29. и нашел, что его обвиняют в спорных мнениях, касающихся закона их, но что нет в нем никакой вины, достойной смерти или оков.
30. А как до меня дошло, что Иудеи злоумышляют на этого человека, то я немедленно послал его к тебе, приказав и обвинителям говорить на него перед тобою. Будь здоров».
31. Итак, воины, по данному им приказанию, взяв Павла, повели ночью в Антипатриду.
32. А на другой день, предоставив конным идти с ним, возвратились в крепость.
33. А те, придя в Кесарию и отдав письмо правителю, представили ему и Павла.
34. Правитель, прочитав письмо, спросил, из какой он области, и, узнав, что из Киликии, сказал:
35. я выслушаю тебя, когда явятся твои обвинители. И повелел ему быть под стражею в Иродовой претории. (Деяния Апостолов 23:1-35)

6. Первосвященник Анания по оценке Иосифа Флавия был человеком гордым и грубым, что вполне соответствует его поведению в этом отрывке. Этот рассказ еще раз показывает, насколько прочно рассказ Деяний в этих главах вписан в политический и социальный контекст самой этой эпохи, когда наместником (прокуратором) Иудеи был брат всемогущего вольноотпущенника и фактически министра финансов (a rationibus) императора Клавдия Антония Палланта Антоний Феликс, безуспешно пытавшийся с помощью широкого применения военной силы (в 53 г. Клавдий дал прокураторам право юрисдикции и разрешил им командовать войсками) подавить нараставшее в стране социальное недовольство и связанные с ним, нередко враждебные друг другу многочисленные политические движения, все более поворачивавшие в сторону терроризма и прямого столкновения с Римской властью.  Думаю, что здесь уместно еще раз процитировать свидетельство еврейского историка Иосифа Флавия из 13й главы 2й книги его сочинения Иудейская Война (ок. 75 г. хр.э. ) о сикариях (кинжальщиках), его описание их тактики близко соответствует рассказу о заговоре против Павла в цитированном выше тексте.

“3. Когда страна была таким образом очищена, в Иерусалиме образовалась другая шайка разбойников, получивших название сикариев. Они убивали людей среди белого дня и в самом городе, преимущественно в праздничные дни они смешивались с толпой и скрытыми под платьем кинжалами закалывали своих врагов; как только жертвы падали, убийцы наравне с другими начинали возмущаться происходившим и благодаря такому притворству оставались скрытыми. Первым, который таким образом был заколот, был первосвященник Ионатан. Вслед за ним многие другие погибали ежедневно; паника, воцарившаяся в городе, была еще ужаснее, чем сами несчастные случаи, ибо всякий, как в сражении, ожидал своей смерти с каждой минутой. Уже издали остерегались врага, не верили даже и друзьям, когда те приближались, и, однако, при всей этой подозрительности и осмотрительности, убийства по-прежнему продолжали совершаться. Так велика была ловкость и сила притворства тайных убийц.
4. В одно время с ними появилась другая клика злодеев, которые, будучи хотя чище на руки, отличались зато более гнусными замыслами, чем сикарии, и не менее последних способствовали несчастью города. Это были обманщики и прельстители, которые под видом божественного вдохновения стремились к перевороту и мятежам, туманили народ безумными представлениями, манили его за собой в пустыни, чтобы там показать ему чудесные знамения его освобождения. Феликс усмотрел в этом семя восстания и выслал против них тяжеловооруженных всадников и пехоту, которые убивали их массами….

6. Едва потушена была эта вспышка, как появилась другая, точно в больном организме воспаление переходит с одной части на другую. Обманщики и разбойники соединились на общее дело. Многих они склонили к отпадению, воодушевляя их на войну за освобождение, другим же, подчинявшимся римскому владычеству, они грозили смертью, заявляя открыто, что те, которые добровольно предпочитают рабство, должны быть принуждены к свободе. Разделившись на группы, они рассеялись по всей стране, грабили дома облеченных властью лиц, а их самих убивали и сжигали целые деревни. Вся Иудея была полна их насилий, и с каждым днем эта война разгоралась все сильнее.”

7. Незадолго до своей отставки по распоряжению Нерона Антоний Феликс, согласно сообщению Флавия, вступил в открытый конфликт с иудейским населением столицы провинции Кесарии. Вот рассказ Иосифа Флавия об этих событиях в 8й главе 20й книги Иудейских Древностей.

7. Около того же времени возникли разногласия и между иудейским населением Кесарии и ее сирийскими жителями из-за вопроса о политической равноправности. Дело в том, что иудеи требовали себе первенства вследствие того, что основатель Кесарии, царь Ирод, был иудейского происхождения. Сирийцы с этим хотя и соглашались, но вместе с тем указывали на то, что Кесария первоначально называлась Стратоновой башней и тогда в городе не было ни одного жителя из иудеев. Когда римские чиновники узнали об этом, они распорядились арестовать зачинщиков всей смуты как с той, так и с другой стороны, велели наказать их палочными ударами и таким образом ненадолго подавили волнение. Однако вскоре иудейские жители города, кичась своим богатством и потому презрительно относясь к сирийцам, вновь стали глумиться над последними, имея в виду вызвать их неудовольствие. Сирийцы, правда, уступали иудеям в зажиточности, но зато полагались на то обстоятельство, что большинство римских легионеров, там квартировавших, состояло из кесарийцев и себастийцев. Поэтому и они, в свою очередь, некоторое время глумились над иудеями. Впоследствии, однако, дело дошло до того, что они стали кидать друг в друга каменьями, пока много человек с обеих сторон не было ранено и пало. В конце концов, впрочем, победителями остались иудеи. Когда Феликс заметил, что эта распря переходит в открытую войну, он поспешил уговорить иудеев прекратить ее. Но так как те не повиновались ему, он выпустил на них вооруженных солдат, многих иудеев перебил, а еще большее количество их захватил живьем, причем разрешил солдатам разграбить несколько особенно богатых домов. Более сдержанные и влиятельные иудеи, между тем, испугались за свою личную безопасность и просили Феликса велеть трубить отбой, вообще пощадить их сограждан и дать им возможность загладить проступок. Феликс внял их просьбам. 8. Около этого времени царь Агриппа передал первосвященство Измаилу, сыну Фаба. Тогда же возникли ссоры и смуты между первосвященниками, священниками и наиболее влиятельными иерусалимскими гражданами. Каждый из враждующих собирал вокруг себя толпу крайне отчаянных и беспокойных приверженцев, становился во главе их и вел их в бой. При столкновениях эти отряды осыпали друг друга сперва бранью, а затем и каменьями. Между тем не было никого, кто бы мог их припугнуть и тем положить предел смуте; напротив, все эти злоупотребления происходили, как будто бы в городе не было начальства. Первосвященники настолько потеряли всякий стыд и дошли до такой дерзости, что решались отправлять своих слуг к гумнам, чтобы забирать там десятину, предназначавшуюся для простых священнослужителей. Таким образом случилось, что несколько бедных священников умерло от голода. Насилия бунтовщиков подавили всякое понятие о справедливости. 9. Когда Нерон назначил Феликсу преемником Порция Феста, наиболее влиятельные из кесарийских иудеев отправились в Рим и там выступили с обвинениями против Феликса. Последний, вероятно, поплатился бы за совершенные над иудеями притеснения, если бы брат Феликса, Паллант, которого император тогда особенно ценил, не заступился за него. Тогда же главные сирийцы Кесарии путем огромной суммы денег склонили Бурра, бывшего воспитателя Нерона и теперь его греческого секретаря, выхлопотать для них у императора указ, которым бы у иудеев отнималась всякая равноправность. Буру действительно удалось склонить императора к изданию такого указа, который впоследствии подал повод к разным бедствиям для нашего народа. Дело в том, что, когда жившие в Кесарии иудеи узнали об этом указе Нерона в пользу сирийцев, они стали еще более предаваться смутам, пока не дошли до открытой войны.

8. Здесь перед нами два важных хронологических указания. Упоминается о назначении сыном Агриппы I царем Агриппой II нового первосвященника Исмаила бен Фиаби на смену Анании. Когда же это произошло? Иосиф Флавий связывает это назначение с описанными им внутри рассказа о первом годе правления Нерона (октябрь 54/октябрь 55 гг.) событиями в Кесарии, которые предшествовали отставке Феликса и жалобе на него новому императору Нерону со стороны кесарийских иудеев. При этом Паллант, согласно свидетельству Флавия, смог защитить брата от обвинений в злоупотреблении благодаря своему сохранявшемуся влиянию на императора. Иными словами Паллант в этот момент отставки Феликса был уже не всемогущ, как при Клавдии (иначе бы Феликса не сместили), но все еще достаточно влиятелен. Такая ситуация близко соответствует положению дел в 55/56 гг. (второй год императора Нерона), когда согласно свидетельству Тацита положение Палланта, близко связанного с властной матерью Нерона Агриппиной, пошатнулось (как и положение его союзницы самой Агриппины, Нерон был недоволен матерью и впоследствии организовал ее убийство), однако он (как и Агриппина) еще сохранял некоторое влияние. В 55 г. сам Паллант попал под суд, но все таки сумел отделаться от этого обвинения. Вот текст Тацита из 13й книги Анналов, рассказывающий об этом судебном процессе.

«23. Вскоре затем поступил донос на Палланта и Бурра с обвинением в заговоре с целью передать верховную власть Корнелию Сулле, принадлежавшему к именитому роду и состоявшему в свойстве с Клавдием, которому он, вступив в брак с Антонией, приходился зятем. Обвинителем по этому делу выступил некий Пет, ославивший себя скупкою конфискованных казною земель и на этот раз изобличенный в заведомой клевете. Но всех не столько обрадовало снятие с Палланта предъявленных ему обвинений, сколько поразила его заносчивость. Ибо после того как были названы имена его вольноотпущенников, привлеченных им якобы к соучастию в заговоре, он в опровержение этого заявил, что никогда у себя дома не отдает своим людям распоряжений иначе как кивком головы или движением рук, а если есть нужда в более пространных указаниях, то прибегает к письму, дабы не вступать в изустные объяснения. Бурр, хотя и числился подсудимым, подал свое мнение вместе с судьями. Обвинителя приговорили к изгнанию, и были сожжены реестры, из которых он извлекал сведения о преданных забвению долгах в государственную казну.»



9. Датировка отставки Феликса вторым годом императора Нерона (55/56 гг. ), а не, как нередко считают библеисты, более поздним сроком (например 58 г.) подтверждается и тем фактом, что нам известны бронзовые монеты, выпущенные Феликсом и датированные последним годом Клавдия и первым годом Нерона, но затем выпуск этих монет внезапно прекращается и не возобновляется до 58 г. (на монетах 58 г. нет имени наместника). Таким образом замена Анании новым первосвященником Исмаилом бен Фиаби произошла скорее всего в 55 г. или в конце 54 г.  В конце весны начале лета 54 г. т. е. в момент ареста Павла Анания все еще оставался на своем посту, а отношения Феликса с иудейской верхушкой еще не были окончательно испорчены конфликтом в Кесарии (как будет видно из текста следующей главы Деяний).

10. Центр нашего внимания перемещается теперь в Кесарию, где Павел, согластно рассказу Деяний, провел два года в заключении (т.е. 54/55 и 55/56 гг до прибытия в провинцию нового наместника Порция Феста весной 56 г. ) и получил возможность непосредственно общаться с самим наместником Антонием Феликсом и его женой Друзиллой. Мы обсудим эту тему и прежде всего ее хронологический аспект в следующей 26й главе.