Симбиоз. Часть 9. Создатели. Глава 10

          Наконец-то появились люди, не побоявшиеся прийти и посмотреть на наш дом и питомца, которого мы выращиваем. Айзек и Ирина не только побывали у нас в гостях, но и принялись нам помогать.
          Айзек, прокатившись на лодке, захотел такую же. Разумеется, я заказал детали Шестьдесят  четвертой. Вдвоем мы и клеили лодку, и собирали большой дом, и даже начали прокладывать дорогу из каменной плитки от Дилта к пристани у протоки.
          Ирина больше пропадала "у Тимоши" – так она окрестила узел, который вырастила вместе с Айзеком.

                *   *   *

          Малыш рос, а мы убеждались, что он не похож ни на один узел. Детеныш по-прежнему напоминал холмик, но его поверхность покрыли выпуклости и изрезали впадины. Наш питомец потемнел и из светло-коричневого стал почти черным. Однако на нем имелись еще зеленые разводы и розовые пятна.

          – Думаю, это аналог большого листа, – сделал вывод Айзек, изучив изумрудный участок поверхности нашего подопечного. – Наверное, здесь из воды и углекислого газа получаются органические вещества.

          Никто не возражал, я тоже считал, что в зеленых пятнах идет фотосинтез. Назначение розовых пятен мы так и не определили, зато уяснили, что именно от них исходит пряный сладковатый запах.
          С каждым днем становилось понятнее, что этот Дилт очень сильно отличается от остальных узлов.

          – Он только радуется, – пожаловалась Таа, – и совсем не понимает меня.

          Действительно, подопечный встречал меня волной восторга и совсем не менялся – он только увеличивался в размерах. По-прежнему на его поверхности  оставалось только одно окно, в которое мы отправляли пищу. Малыш исправно поглощал любую органику.
          Рядом с живым холмом появился газон – подопечный выпустил в стороны корни, от которых пошли ростки. Только не было привычной лужайки из мягких стебельков –  Малыша окружали заросли из длинных тонких плетей, жестких и очень прочных. Полуметровый стебель, обычно лежащий на земле, и узкие листочки, очень похожие на зеленые коготки – необычная трава.
          Еще интереснее эта растительность ведет себя, если на газон что-нибудь попадает. Камни и металл трава не трогает. Малыш не обращает бронзу в пыль, а камни зеленые стебли обходят по сторонам. Дерево, рог и прочую органику газон поглощает.
           Стебли неторопливо обвивают предмет, листочки впиваются в него, и палка или деталь из рога растворяются. Происходит это медленно, человеку не составляет труда освободить от плетей, лежащую на газоне вещь. Ходить по траве в одежде или обуви тоже безопасно, потому что стебли просто не успевают среагировать на штаны или сандалии.
          Оставленную на несколько часов обувь или тряпку уже не спасти – от вещей остаются разрозненные кусочки кожи или материи.
          Живая плоть, брошенная на газон, порождает молниеносную реакцию. Стебли в одно мгновение опутывают добычу, и отобрать ее можно только вместе с травой.

          Ирина как-то попробовала освободить ветку, долго пролежавшую на газоне. Плети послушно отпустили деревяшку, но ладони женщины мгновенно покраснели. Несмотря на то, что Ирина долго мыла руки в озере, кожа на ладонях несколько дней шелушилась.

          – Внешнее пищеварение, – подвел итог Айзек. – Это создание – растение и животное одновременно.

          Может быть, его выводы имели какое-то научное значение, но меня интересовало другое: газон увеличивал свою площадь и подбирался к нашему дому. Каменный фундамент возвышался над землей всего сантиметров на тридцать, и полуметровые плети вполне могли добраться до стен, сделанных из рога. Парочку навесов трава уже уничтожила, а оставаться без жилья мне совсем не хотелось.

          – Разберем дом, выложим каменные стены повыше, а потом вновь соберем, – предложил Айзек.
          – А если трава по камням заберется? – засомневался я.

          Помогла Ирина.

          – Соберите на газоне из камней кучу метровой высоты, а сверху положите кусок рога или деревяшку, – сообразила она.

          Простейшее решение, но мы с Айзеком до этого сразу не додумались.
          Эксперимент показал, что плети не способны ни удлиняться, ни расти на камнях. Даже рыба, лежащая на куче, не заставила траву забраться на метровую высоту.

          Дом мы подняли. За это время газон добрался до озера, и у берега появились новые водоросли. Думаю, ставить около них сети не совсем разумно.
          Малыш честно радовался, когда я подходил к нему, но больше никаких чувств или желаний распознать мне так и не удалось. Таа подолгу стояла около подопечного, пытаясь уговорить его измениться и стать похожим на другие узлы.
          В результате из стены живого холма забил источник. Вода довольно сильной струей текла сверху вниз из выступа на поверхности, попадала в довольно большую круглую ванну  и вытекала из нее по желобу двухметровой длины и полуметровой ширины. Уходила она в приемное отверстие в подножии необычного узла. Подопечный безостановочно перекачивал воду, удаляя из нее примеси. В ванне мы мылись, в желоб бросали отходы, а вода, текшая сверху, все равно оставалась кристально чистой.
          Зато Малыш перестал открывать свой рот – по-моему, он у него зарос совсем. Да и зачем нужны лишние отверстия, если питаться можно через газон?

          Живой холм рос и ввысь, и вширь. Иногда по ночам я забирался на него и лежал на плоской вершине, чувствуя волну удовольствия, исходящую от Малыша. Разумеется, я ощущал себя очень комфортно: всегда приятно, когда твоему присутствию рады.
          Ко мне приходила Таа и мы сплетали наши тела. Черное небо, яркие звезды и любимая женщина рядом – что еще нужно для счастья?

          В десятке метров от подножия нашего подопечного из земли появился новый зародыш – такой же комок плоти, каким когда-то был сам Малыш.

                *   *   *

          Вскоре все это отошло на второй план.
          Раздетая Таа смирно стояла под навесом, а Ирина и Айзек ходили вокруг нее, рассматривали и щупали.
          Что они делают с моей женой?

          Я чуть было не возмутился, но вспомнил, что Ирина и Айзек – доктора, а мой чернокожий друг не просто врач, а врач-гинеколог.
          Мне не удалось подслушать, о чем они говорили. Впрочем, никто из них не собирался делать тайну из своей беседы.

          – У вас будет ребенок, – просто сказал Айзек.

          Я взглянул на Таа и понял, что она ошеломлена и счастлива, озабочена и очень рада. Ведь жена говорила, что у нее не может быть детей. Кроме того, я не слышал, чтобы хоть одна женщина в Дилте родила ребенка. Однако Таа стала исключением. Или это только начало?

                *   *   *

          Таа наотрез отказалась заниматься сексом, опасаясь навредить будущему ребенку. Я не только лишился того, к чему привык, но и стал не самым главным человеком для любимой женщины. Думаю, большинство мужчин попадают в подобную ситуацию.

          Когда я в очередной раз наполнил фляжки молоком, Шестьдесят четвертая показала мне картинку: я обнимал обнаженную женщину. Только в этот раз не Таа делила со мной ложе – моей партнершей была Сюзанна.
          Насколько мне известно, Сью интересуется почти всеми мужчинами, живущими в поселении, и половину из них она уже затащила в постель. Возможно, она не отказалась бы близко пообщаться со мной, и, признаться, предложение Шестьдесят четвертой вызвало у меня желание.

          Разумеется, я отказался: любить одну женщину и при первой возможности  лечь в постель с другой – значит, не уважать ни себя, ни жену. По крайней мере, так я считал тогда. И не думал, что совсем скоро изменю свое мнение. Увы, законы и правила слишком часто оказываются слабее желаний.