II. Гл-1. Спасск-Дальний

*** Мой первый боевой самолёт ***

    Новоиспечённых лейтенантов,  выпускников Ставропольского и Армавирского лётных училищ, человек, наверное, десять, собралось в штабе Одиннадцатой Отдельной Армии ПВО в Хабаровске. Было 10 ноября 1977 года, не самая приятная пора года. После окончания училищ, согласно  распределению, прибыли мы сюда из разных городов и сёл  Союза, где проводили у родителей свой первый лейтенантский отпуск.

     С интересом и нетерпением ждали, куда же нас направят, в какой полк. Вопрос был не только географический, хотя диапазон предстоящих мест службы был немалый: от Хабаровска до Анадыря. Более важным и волнующим всех нас был вопрос, – на какой тип самолёта мы попадём. Хотелось, конечно, попасть  на  что-нибудь   из  последних типов  -  то ли на МиГ-23, то ли на МиГ-25. Кстати, это не касалось тех, кто выпускался из Ставропольского училища на Су-15. Им однозначно светила «сушка». И попасть они могли или в Переяславку – это под Хабаровском, или в Золотую Долину – под Находкой, или в Елизово – Петропавловск Камчатский. Да, еще одно место было – Сокол, под Южно-Сахалинском. Это всё  ПВО-шные аэродромы. Остальные оканчивали училище на МиГ-17. Были и «армавирцы»  и «ставропольцы». Я относился к «ставропольцам». Можно было попасть и на МиГ-23, и на МиГ-25. Про МиГ-17 мы даже и не думали, хотя в нескольких  полках на  них ещё летали. В Советской Гавани и на Курилах, да вроде ещё одна эскадрилья была в Великой Кеме, что находится где-то на берегу между Сов Гаванью и Находкой. Его время уже прошло, считали мы. Какой смысл посылать молодых лётчиков на тип самолёта, который вот-вот уйдет. Мы так думали. Ну, примерно так оно и было.

     Про Як-28П я вообще не думал. Честно говоря, я вообще смутно его представлял. Не популярный он был какой-то среди лётчиков.  О нём и упоминали как-то редко. Ну, конечно же, он мне и достался. И не только мне – всех лейтенантов, прибывших в этот день за назначением, не считая выпускавшихся на Су-15, скопом, и «ставропольцев», и «армавирцев», направили в один полк  -  на Як-28П в Спасск - Дальний. Это было неожиданно и как-то даже мы опешили. Ну,  никак мы на него не рассчитывали. Вот как-то не брался он в расчёт. Сейчас это даже смешно. А тогда нам было грустно. Ну, не истребитель это! 

     Як-28П не пилотажный самолет. К тому же  он двухместный. Одно слово – «перехватчик». А где находится этот Спасск - Дальний мы представляли ещё меньше. Но нам выдали проездные требования на поезд, и стало ясно, что это не очень далеко – ведь на Дальнем Востоке поезда ходят совсем не везде. Из Хабаровска  поезд может идти или на восток до Совгавани, или на юг до Владивостока. В первом случае железная дорога упирается в Татарский пролив, а во втором  железная дорога заканчивается, упираясь в Тихий Океан.

     Поплелись мы на вокзал узнавать расписание и брать билеты. Был уже вечер. Так и напрашивается – «смеркалось…». Поезда ждать долго не надо было – расписание говорило, что на Спасск он идёт вечером и прибывает туда утром. Так же из расписания мы узнали, что Спасск находится где-то между Хабаровском и Владивостоком. Поезд был, но билетов в кассе не было.

     Нашли железнодорожную военную комендатуру, стали выяснять, как нам добраться до этого героического Спасска. Кто-то вспомнил слова из песни – «…штурмовые ночи Спасска, Волочаевские дни…». На этом наши познания о Спасске заканчивались. Комендант сказал, что нам повезло и сейчас отправляется в нашем направлении «команда». Нашли мы нужный поезд и нужный вагон. Это оказался общий вагон, наполненный шумными и весёлыми  «дембелями». Умастились мы на верхних полках, где было спокойнее, и поехали. Да, не так я представлял свои лейтенантские поездки. Мне почему-то казалось, что я должен ехать как минимум в купейном вагоне и как минимум за рюмкой чая. Но реальность была гораздо интереснее и разнообразнее. Внизу «гудели» «дембеля», стучали колеса и неслись мы в ночи в непонятное пока  своё будущее.

     Утром следующего дня мы стояли на перроне этого самого героического Спасска – Дальнего и первое, что  увидели, это надпись по фронтону здания вокзала  - «Штурмовые ночи Спасска, Волочаевские  дни»… Было холодно.  Дул пронизывающий ветер,   довольно пасмурно. В  общем, как-то неприветливо. Да и никто нас не встречал. Ни хлеба, ни соли, ни даже оркестра. Шутка.

     На привокзальной площади нашли зелёный военный автобус, он оказался именно из авиационного полка, куда нам и надо. В Спасске был ещё один авиаполк,  ВВСовский. Там были Ту-16 – «разведчики», но их почему-то называли «бомбёры». Так нас в Спасске местные и делили – на «бомбёров» и «истребителей». Солдат, водитель автобуса, обещал нас доставить в полк, но надо было подождать пока придёт помощник дежурного по полку, которого автобус и привёз встретить кого-то с опаздывающего московского поезда. Это был наш поезд. Тут мы с удивлением узнали, что этот поезд должен был прибыть  ещё вчера утром, но опоздал на сутки. Оказывается, здесь это не то, чтобы бывает часто, но в порядке вещей.

     Наконец появился помощник с теми, кого он встречал и мы тронулись, так сказать, к новому месту службы, а точнее сказать – к первому месту своей предстоящей службы. К месту расположения  821-го  истребительного авиационного полка  23-го  корпуса ПВО  11-ой Отдельной Армии ПВО  Краснознамённого Дальневосточного Военного Округа. Все эти наименования, кроме  наименования Округа, были секретными и упоминались только в секретных документах. А в обыденной жизни  все полки, корпуса, дивизии и Армии имели прозаические наименования – войсковая часть. Так Спасский  полк именовался в/ч 21261,  а сам  23-ий Корпус, в который входил наш полк,  – в/ч 03103, штаб которого  располагался в героическом городе  Владивостоке.

     Штаб нашего полка находился на втором этаже двухэтажного здания, такого типичного для Приморья, как я потом уже заметил. Большинство  штабов, казарм и других армейских зданий располагались в подобных двух и трёх этажных крупных, даже монументальных зданиях. Видимо строили их в одно время, наверное,  где-то в тридцатые годы, когда Красная Армия «осваивала» Дальний Восток. А может и после войны, потому как слышал краем уха, что строили здесь и японцы. А японцы, скорее всего военнопленные. Особенно выделялись в этом отношении Дома Офицеров, которые даже в небольших гарнизонах зачастую были просто шикарными. Монументальные здания, наверное, стиля  «ампир» – часто с колоннами.   С обязательной биллиардной и отличными биллиардными столами. Подозреваю, что некоторые из столов  там так и стоят с момента постройки этих зданий. Вот эти биллиардные и наводят на мысль, что строили эти дома в тридцатые годы, когда биллиард был очень популярен и  в Красной Армии регулярно проводился чемпионат. Было даже что-то вроде федерации, и возглавлял её чуть ли не сам Ворошилов. О, как!
 
     Встретили нас в штабе без особого энтузиазма, как-то даже тоскливо. Да и понятно, в этот полк каждый год приходят лётчики лейтенанты из училищ. Их тут переучивают на Як-28П и через год отправляют дальше по полкам, где некогда возиться с молодыми лётчиками, а надо нести Боевое Дежурство. Ведь  Спасск - Дальний  находится, что говорится, не на «первой линии», хотя и было до китайской границы какие-то сорок километров. Здесь хоть и было Дежурное Звено, но Боевое Дежурство протекало «вяло» - в основном поднимались перехватчики  по контрольным целям. Как-то никто не считал всерьёз, что можно ожидать угрозу с воздуха со стороны Китая.   

     Встретивший нас начальник штаба полка рассказал, кто в какую эскадрилью определён и мы разошлись по эскадрильским классам. Там уже конкретней знакомились с личным составом эскадрильи, узнавали, в какие  звенья  нас определили. Знакомились мы с личным составом, можно сказать, заочно, так как сегодня были полёты. Все были на аэродроме, а встретил нас один из командиров звена, старший лейтенант  Подкорытов, он нам всё это и рассказывал. Да, чувствовалось модное в это время «омоложение» или «озеленение» в Вооружённых Силах – командир звена старший лейтенант, а командиром нашей эскадрильи был капитан Лахмоткин.

     Узнали, что предстояло нам жить пока в профилактории, что займёмся мы переучиванием на месте в полку. Сначала теоретически, потом со временем начнём и летать. Узнали также и о том, что раньше уже прибыли несколько человек наших однокашников. С интересом узнали, что Спасск город не простой, что много здесь оседает бывших зэков, что вечером бродить по городу небезопасно.  И в подтверждение этого, наш собеседник сообщил, что один лётчик, из ранее прибывших,   наш однокашник, находится в госпитале.  Он получил удар молотком по голове вечером возле  дома, когда выносил мусор. Вот так.  И ещё добавил:
 – Жить будет или нет - неизвестно, но летать не будет точно.
Совсем стало невесело. Что-то всё меньше и меньше нравился мне этот Спасск со своими «штурмовыми ночами».

     Но, как,  наверное, и должно быть, – со временем всё оказалось не совсем так грустно. Хотя, к своему большому удивлению, я обнаружил, что военных здесь не любят. Как-то странно это было – везде и всегда в нашей стране,  и это было аксиомой, – военных уважали, даже любили. Так уж сложилось. Я и подумать не мог, что где-то может быть иначе. Но приходилось самому в этом  убеждаться. Как-то в одном сельском магазине, уже на выходе, услышали мы с товарищами себе вслед ну, прямо шипение одной молодой и симпатичной продавщицы - «Офицерьё!»  Это было даже не обидно, а как то странно.  Слышал я объяснение этому явлению – мол, осталось здесь много потомков белогвардейцев, всяких антисоветских элементов, что не успели в Маньчжурию перебраться. Но как-то это не сходилось. В те далекие времена как раз понятие «офицер» больше  связывалось с белогвардейцами, у нас же  были «красные командиры».    Ну, да ладно. А кстати сказать, лётчик, который попал в госпиталь в первые дни пребывания в негостеприимном Спасске, долго и успешно летал.

     И собралась здесь в Спасске приличная «куча» молодых лётчиков лейтенантов. «Ставропольцев»  набралось десять  человек:    Зайцев Коля,  Тепляков Володя,  Скорик Андрей,  Саня Григорьев,  Гена Синенко,  Василий Батищев,  Витя Бобровский,  Юра Березин,  Гена Красиков  и  я.  «Армавирцев»  поменьше:    Саня Афонин,  Миша Бодунов,  Петя Васильев,  Володя  Савицкий и Попов.  К этой «куче» примыкал ещё Серёга Рыбалко, наш однокашник, выпускник тоже 77-го года с факультета ШБУ (Штурмана Боевого Управления), часто бывающий в нашей компании. Веселый и жизнерадостный, поэтому, наверное, его вскоре командиры «загнали» куда-то в глушь на ПН   (Пункт Наведения) где-то на самой  китайской границе.

     Профилакторий находился на территории части - небольшое одноэтажное здание с удобствами на улице, и эти «удобства» мы за месяц заполнили пустыми бутылками из-под вьетнамского пива. Эти бутылки были какими-то «полупластмассовыми», тёмно-коричневыми и их не принимали в магазине в обмен, как это было с обычными пивными бутылками. Пива этого в магазинах было полно,  чего не скажешь о нашем, отечественном. Пивные бутылки были двух размеров – 0,66 и 0,33. Так пиво и называлось – «66» и «33». Пиво это, к нашему удивлению, было «бессрочным» – со временем не портилось. Вроде на вкус и ничего, но со странной особенностью, – при первых глотках обязательно икалось. Говорили, что это ещё американцы построили завод в Сайгоне. А теперь вьетнамцы, уже из переименованного  Сайгона, города  Хо Ши Мин, поставляют это пиво в Приморье. И вообще здесь много чего было  из Вьетнама – бананы круглый год, арбузы в январе…

     В этом же профилактории проживал один «командировочный», полковник Манжур, – лётчик-инспектор  из вышестоящего штаба, а ещё недавно он был начальником авиации нашего корпуса, а ещё перед этим он был командиром спасского полка. Как потом стало понятно – срок командировки  себе он определял сам и не особо спешил домой, всё-таки – родные места. Частенько по вечерам он заходил к нам и много интересного рассказывал. Так мы узнали, что его  понизили в должности из-за Беленко, который в прошлом году угнал МиГ-25 в Японию. Из Чугуевки. Это ПВОшный аэродром не так далеко от Спасска и «тамошний»  полк в одном корпусе с нашим. Говорил, что сняли его с должности даже не за то, что Беленко улетел, а за то, как он о Беленко  отозвался. На вопрос высокого московского начальства  о том, какой это был лётчик, полковник сказал: 
- «Хороший был лётчик, плохой всего на седьмом самостоятельном такой полёт  не выполнил бы».

     Много разных событий было у нас в училище из-за этого Беленко на третьем курсе  в 76-ом  году. Сначала всех лётчиков-инструкторов, кто с ним учился или летал, а он был в училище несколько лет инструктором, таскали в особый отдел  на собеседования с пристрастием. Потом и до курсантов добрались – собрали как-то в кабинете у командира лётного батальона всех курсантов, нерусских по национальности.  Набралось там нас таких немало – полный кабинет, а кабинет  был довольно большой - в своё время наша казарма была госпиталем и здесь  была операционная знаменитого хирурга Пирогова. Проводилась с нами  душещипательная беседа с целью профилактики последующих «неугонов»  самолётов. Беседой дело не ограничилось – от двух самых, по мнению наших отцов-командиров, ненадёжных, - избавились. Это были курсанты, немцы по национальности. Предложили им уйти из училища. Один из них, Рудольф Б., ушёл сразу, перевёлся в какой-то институт. А другой, Александр Г.,  сам уходить не захотел, окончил третий курс, а на четвёртом его, безо всяких объяснений, не допустили к госэкзамену по лётной подготовке. И вышел он из училища, как говорится, со справкой.

     Было в Советской Армии такое негласное деление личного состава на «русских» и «нерусских». Такое деление, как я понимаю, исходило от политорганов – периодически  требовалось доложить в политотдел национальный состав подразделений. К «русским» относились -  собственно русские, белорусы и украинцы. Все остальные считались «нерусскими».  Интересное дело -  самые знаменитые предатели из военнослужащих за последние годы как раз относились к «русским» – Пеньковский, Беленко, Резун-Суворов, а  беседы проводили с «нерусскими»?!

     Как рассказывали здесь в Спасске, после угона самолёта понаехали в Чугуевский полк  разные большие начальники и куча комиссий - стали выяснять причину, по которой Беленко угнал самолёт в Японию. Рассказывают, что некоторые  лётчики получили даже кое-какие «положительные  моменты» – кому задерживали звания, тут же были присвоены; бесквартирные получили квартиры и тому подобное. Но и пострадали многие, это уж как водится – командира полка и начальника политотдела тихо перевели куда подальше, пару лётчиков списали с лётной работы, как морально неустойчивых, некоторых уволили  за  48  часов.  Один высокий-высокий начальник собрал местных лётчиков и командование полка и распекал их: 
- Вы давно должны были обратить внимание на этого человека, ведь много странностей было у него – учил английский язык, часто бывал в библиотеке, не курил и не пил...

     Причину, по которой Беленко угнал самолет в  Японию, так достоверно и не определили. Ответ на этот вопрос завис в воздухе – то ли он сам это придумал, то ли   был завербован западными спецслужбами? Угнанный МиГ-25 после изучения американцами, японцы  вернули в Союз в разобранном виде и долго он ещё был учебным экспонатом в Даугавпилском инженерно-авиационном училище. А Беленко получил американское гражданство, какое-то время выступал с лекциями в штатовской военной авиационной академии. Ну,  как и должно было быть, со временем  бесславно и безвременно  ушёл из жизни.

     После этой эпопеи пришлось менять во всей военной авиации, и не только в авиации, систему опознования «я свой». Политорганы и «особисты»  тщательнее стали выявлять «неблагонадёжных» лётчиков. На аэродромах стали усиливать меры «по предотвращению несанкционированного взлёта», то есть угона самолёта. А если взлёт «санкционированный», как у Беленко? Риторический вопрос! Главное – изобразить принятие мер.  Эти меры сводились к тому, что стали устанавливать разные шлагбаумы, препятствующие выруливанию самолёта на полосу.  Хотя уже был случай в Небит-Даге совсем недавно с посадкой какого-то самолётика из Ирана, случайно залетевшего и срочно «убежавшего».  Тогда придумали дежурную вооружённую «группу захвата» на автомобиле, но она потихоньку свелась к тому, что в Дежурном Звене поставили дополнительную «единицу автотехники», которая должна была при необходимости выезжать на ВПП, становиться перед угоняемым самолётом и препятствовать его взлёту.  Называли эту «единицу» - «Ловушка». Как водится, определяли в эту «Ловушку» самую ненужную «автоединицу», которая зачастую и ездила-то с трудом и не  быстро. С удивлением я слушал рассуждения одного полкового «политрабочего» о том, какими действиями лётчик-оператор на Як-28П может «предотвратить» угон самолёта, если вдруг лётчик в передней кабине надумает «рвануть за кордон»!?

     Подробно и достоверно всю эту историю про Беленко описывает Виктор Подмолода в книге «Полёт без возврата», выпускник СВВАУЛШ, летавший именно в то время в 530-ом иап  в Чугуевке.

 
* - на фото: - г.Спасск-Дальний - 01.78г.
 У профилактория: Н.Зайцев, Ю.Березин, В.Бобровский, В.Савицкий, А.Афонин, М.Бодунов, А.Скорик, А.Григорьев, В.Тепляков.
  Фото автора.

Следующее:
http://www.proza.ru/2018/05/08/1461