Пластилиновая лезгинка

... еще час назад их не существовало...
Теперь же они, не церемонясь, захватили часть стола, смотрят на меня и чего-то ждут. Настырно так, смотрят... Как будто я обещал им купить мороженое и обманул... Сотворил на свою голову...
Ладно-ладно, пластилиновые, уговорили - только о вас... наглые...
Жанр будет обыкновенный - «Атональная пьеса для струнного квартета и литавр».
Название - ...-э-э-э-э... «Пластилиновая лезгинка»...... О, ляпнул, молодец...
Откуда взялась эта треклятая «лезгинка», и, что теперь с ней делать - непонятно...

Озаренная гуляла по пустынному берегу реки. Ей было необходимо кем-то или чем-то "озариться".               
Недалеко от воды она увидела валун, но не озарилась, а подошла, смахнула с него пыль, села и лишь тогда озарилась видом спокойно текущей белой воды.
Стоял теплый (как бы - ма-а-айский) вечер. Сиреневый, нагревшийся за день валун грел попу. Все складывалось - просто замечательно.
Вечнопьяный змей был «вечнозеленый» и никак не мог выяснить: вечнозеленый он оттого, что вечно пьяный, или наоборот? Ему не хотелось оставаться  вечно пьяным и вечно зеленым, а хотелось - иногда трезвым и, пусть не часто, ну, например, оранжевым. Таким образом, решение вопроса взаимозависимости пьянства и цвета постепенно достигло качества навязчивой идеи применительно ко всей его нудно долгой жизни. Вечнопьяный спал, когда Озаренная уселась на валун, находившийся прямо над его норой. Она потревожила пару мелких камешков, те скатились в логово - змей проснулся. Он высунул наружу свою похмельную башку со свесившимся набок жалом и ткнулся в ногу девушки. Та взвизгнула, прекратив озаряться видом воды, и сразу же озарилась данной башкой. Она спросила:
- Вы кто?
- Это ты - хто-о-о-о, и-вз-з-диотка! - злобно ответил змеюга. Жало заплеталось во рту, мешало. - Шляются ф-ф-фу-сякие дуры, пониэ-э-эшь, каменюги  кыдають. О-о-о! Вопросы з-кха-а-а-!!!
- Ой, как интересно! - воскликнула Озаренная и затараторила:
- Как я мечтала о-такой-вот-встрече-вы-такой-змей-чик-ой-зелененький-ой - пья-аненький, хи-хи-хи, вы наверное, философ, как Диоген - ушли от всех и размышляете в уединении под булыжником. Благородно! Возвышенно! Вы - герой! Герой!
«Ага, тем более, что слова вставить невозможно», - подумал понемногу начинающий трезветь Вечнопьяный. Но ему было приятно слышать восторги в свой адрес. (Змеи, как известно, не дураки, но лесть - такая штука...)
Подобрев, вечнозеленый попросил мадемуазель заткнуться. Та послушалась. Он достал бутылку вина, откупорив, отхлебнул немного и начал лекцию об эволюции цвета в зависимости от пьянства. Озаренная благоговейно внимала, озаряясь все сильнее и глубже.
Белая (до тривиальности) вода флиртовала с берегами. С правым - сиреневым - пришлось прервать отношения, так как на нем расположились змей и девушка, какая уж тут интимность. Вода сосредоточилась было на левом - обычном, но и на нем, вскоре, появился кто-то. Блондинка расстроилась и, огорченно вздохнув, продолжила свой бег в гордом и несколько оскорбленном самосозерцании.
А появился не кто иной, как Крученый-перекрученный дедушко. Крученый он был потому, что постоянно «крутился»: мошенничал,  сидел  в  тюрьме,  пел  на  сцене,  торговал, преподавал физкультуру, побирался, писал стихи, таскал тяжести- мошенничал, сидел в тюрьме...(дальше по кругу). К старости моральная крученость очень естественно переросла в телесную перекрученность. Передвигался он теперь с трудом, при помощи (а вот и не клюки, а вот и не посоха) собственных ног.
Дедушко был хитрый дурак. Он направлялся к реке и думал о том, как бы так переправиться через неё - не переправляясь.
Доковыляв до самой воды, дед остановился. На перекошенном его лице возникло выражение крайнего недоумения. Он нагнулся, чтобы рассмотреть поближе - действительно ли она белая?
- Б-ба-а-ах-х!!! - волна окатила его с ног до головы, или с головы до ног. Дедушко шарахнулся назад и обиделся: «Обхитрили! Это меня-то, самого хитрого!»
Обиде помешал донесшийся с противоположного берега звук - Озаренная что-то проверещала. Крученый, увидев её, быстренько превратился из обиженного в хитрого и крикнул:» А-а-ЭОУ-Ы-ы-ы-ы!!!» - пятьдесят четыре раза. Выяснилось, что глотка у него тоже перекошенная. Он продолжал орать.
Озаренная, услышав дедулину лебединую песнь в пятьдесят седьмом исполнении, бросила надоевшего ей Вечнопьяного и  озарилась свежим  предметом. Она  забежала по колено в воду и стала интенсивно махать  руками, приветсвуя Перекрученного.
- Ох! Дедушка! Ах-ох, немой. Почему - не мой? Ой, как здорово! И-их! - вскрикивала она, дрожа и подпрыгивая от возбуждения.
Вечнозеленый перешел в категорию совершенно-в-стельку-пьяных пресмыкающихся. Он выругался, плюнул - не получилось, закашлялся и убрал башку внутрь своего жилища. Там, предаваясь размышлениям о вечном вопросе за очередной бутылкой с автопортретом на этикетке, змей уснул.
Тем временем, дедушку совсем уж перекрутило после ста пятидесятикратного повторения чертовски насыщенной смыслом фразы.  Озаренная билась в конвульсиях.
Это могло продолжаться очень долго, но из-за поворота реки показалась байдарка, в которой плыл Застуженный (ну, то есть, полностью). Плыл он медленно, хотя был силен физически (подлец), греб веслом равномерно и индифферентно.
- Р-раз... два-а-а... р-раз... два-а-а...
Не произвели на него впечатления и уже попавшие в поле его зрения Озаренная с Перекрученным,
- Р-раз... два-а-а... р-раз... два-а-а...
которые, как только заметили лодку, стали вопить и показывать гребцу жестами, что нужно остановиться и помочь дедушке переправиться.
- Р-раз... два-а-а... р-аз... два-а-а...
Застуженный с трудом, но понял, о чем его просят, да сложно ему было решить задачку с двумя неизвестными: «К какому берегу причалить?»
- Р-раз... два-а-а... р-раз...
«К правому, или к левому?»
- Р-раз... два-а-а...
«К правому?»
- Р-раз...
«Или к левому?»
- Дв-в-в!!!! - Прилетевший с дедушкиного берега булыжник больно стукнул Застуженного по лбу. Лодка перевернулась. Непонятливый упал в воду. Его застуженные мозги сделали: «Тик-так», - и выдали информацию: «К левому», - булыжник ему не понравился.
- Р-раз... два-а-а... - это гребя одной рукой. Другой он тащил за собой лодку, никаких сомнений, к левому берегу.
Озаренная захлопала в ладоши. Дедушко испугался: «Ноги-то - перекрученные, не убежать». И не убежал.
Вытянув из воды байдарку, отдышавшись, Застуженный подошёл к дедушке и трахнул его по голове кулаком. Перекрученный раскрутился и, внезапно обретя дар речи, сказал с великолепным произношением: «Козёл!»
От свершённого подвига он очень устал, прилег отдохнуть, снова скрутившись, и потерял сознание на всякий случай. Меланхолично так, взяв старичка за шиворот, Застуженный приволок  его  к  лодке.  Затем   спустил  судно  на воду, закинул в него деда, сел сам:
- Р-раз... два-а-а..., - они на другом берегу.
От переозарения у Озаренной кончились «охи» и «ахи» - она задыхалась.
Застуженный сгрузил дедушку, отнёс его к валуну и положил на землю, прислонив спиной к камню. Пока относил, да ещё застуженный, лодку «увела» игривая водичка. Закончив с дедом, он вернулся за байдаркой и, не увидев её на месте, не удивился, а решил определить путем математических вычислений: «Хорошо это или плохо?»
Застуженный математик приплелся назад, к валуну, сел и застыл истуканом рядом с дедушкой, который спал, но скорее хитрил, что спит. (Дурак-то он дурак - а переправился в конечном счете.)
Озаренной наскучило задыхаться. Она подошла к ним и тоже села...
Каждый думал о своем: Змей во сне решал свою проблему, застуженный математик - свою, Озаренная размышляла над тем, чем бы ей ещё таким озариться, Крученый-перекрученный дедушко хитрил...
В таком состоянии они просидели тысячу лет.
За это время вода сделала свой выбор. Повезло левому - обычному берегу. Они любили , и вполне естественно, что им хотелось быть как можно ближе друг к другу. Вода постепенно размывала его почву, унося ее куда-то дальше, к морю. Они были довольны. Их уровень по отношению к  правому берегу опускался  все ниже и ниже.
Сиреневый берег, напротив, становился тверже, крепче, его уровень повышался ровно настолько, насколько понижался уровень счастливой пары.
И вот теперь, как валун, так и расположившаяся возле него компания, находилась на самой вершине высокой сиреневой скалы.
От внутренней работы их всех, кроме Змея, оторвал громкий визг и барабанный бой. Прямо перед ними танцевала лезгинку Свино-обезьяна. За тысячу лет они уже забыли, с чего все началось, и кто они такие. Свино-обезьяна бешено колотила копытами по коже барабана, излучая какую-то завораживающую силу. Они дружно пустились в пляс.
- Тага-дай, тагадай - да! Тага-дай, тагадай - да!
Вечнопьяный вечнозеленый змей вновь проснулся, приложился к бутылке и выполз на свет божий.
- О-о! Пляшут, - сказал он, - и - правильно!
Во сне он решил свою проблему:
Чтобы не было никаких проблем - нужно быть вечно пьяным и танцевать лезгинку!
- Тага-дай. Тагадай - да! Тагадай, тагадай - да!
 
Пластилин - материал недолговечный... Вот их и не стало... Однообразная бурая масса в руках... Скоро появятся новые, а может и не появится больше никто... Можно, конечно, было поставить их в холодильник, да что за жизнь - в холодильнике.

1995