Дедушка - Эпизод 04

   Поначалу Эви вела себя как пугливый зверёк, но довольно быстро привыкла к Адику, и вскоре они стали неразлучны.
   Самые простые вещи теперь наполнились для Адика новым смыслом. Целыми днями они с Эви носились по полям и лугам, купались, сплавлялись по реке на плоту, лазали по деревьям и запускали воздушных змеев. Ни на мгновение им не было скучно друг с другом, и впервые с тех пор, как Дедушка стал надолго покидать Адика, тот не чувствовал себя одиноким.
   Для общения им вовсе не нужны были слова: они отлично обходились без них, угадывая желания друг друга по жестам и выражению лиц. И поэтому Адик учил Эви разговаривать скорее ради удовольствия, чем по необходимости.
   - ТавА, - повторяла Эви, сильно коверкая слова. – ИкА, тЕиво, Аик…
   Непонятно, почему она не научилась говорить раньше: наверное, некому было научить её, но Эви делала большие успехи и вскоре уже могла вполне сносно объясняться.
   Вместе они облазили всё Межгорье - от моря на юге, до Морщинистых гор на севере, от Дырчатых скал на востоке, до Туманного Перевала на западе, ведущего во Внешний Мир. Они побывали в таких местах, куда сам Адик ни за что не догадался бы заглянуть: взобрались на Ветряное плато, сплавились по Подземной реке и даже сходили под парусом до ближайшего острова, куда потом наведывались неоднократно.
   Когда появлялся Дедушка, они, как и прежде, только уже втроём, ходили на прогулки или устраивали пикники. Адик и Эви, наскоро перекусив, убегали купаться, в то время как Дедушка читал свои бесконечные свитки, неторопливо стриг овец или сучил пряжу. А потом они вместе сидели под деревом и слушали дедушкины рассказы о Внешнем Мире.
   Адику казалось, что Дедушка озабочен более чем обычно, хотя и делает вид, будто у него всё в порядке.
   - Ерунда, - добродушно отмахивался тот, сидя с веретеном под деревом, в то время как Адик с Эви мотали клубки. – Ну что у меня может случиться? Пустяшное расхождение с моделью… Незначительное отклонение от графика… Скоро всё придёт в норму, и тогда мы сможем махнуть на недельку к Дырчатым скалам: наловим крабов, позагораем, сплаваем на этот ваш таинственный остров…
   Но, похоже, в норму ничего не приходило. Дедушка посещал их всё реже, хотя, как и прежде, являлся по первому зову Адика, и скоро они с Эви привыкли обходиться без него. Линия доставки работала исправно, так что пищи им хватало с избытком. А если надоедали консервы - всегда можно было наловить свежей рыбы, крабов, насобирать съедобных ракушек. К тому же, овощи и фрукты росли в изобилии, а Адик, в случае чего, сумел бы приготовить овечий сыр или напечь кукурузных лепёшек.
   Время для них летело незаметно, и неизвестно, сколько его уже минуло, с тех пор, как Эви впервые появилась здесь. Щенки Кусаки давно стали взрослыми псами, сам Адик возмужал и раздался в плечах, а над его верхней губой начали пробиваться редкие усики. Эви тоже вытянулась, но осталась такой же тоненькой и гибкой как раньше.
   Адик продолжал ходить в одних лишь коротких шортах, Эви же, с некоторых пор, предпочитала длинные, до середины бедра, безрукавки, стесняясь, по-видимому, своей изменившейся груди. Во время купания, она теперь повязывала поверх неё сложенную в несколько раз косынку, стыдливо поворачиваясь к Адику узкой спиной.
   Через широкий вырез её майки Адику не раз случалось скользнуть взглядом по молочно-белым холмикам, резко контрастирующим с загорелой кожей, и это зрелище почему-то волновало его. Сердце начинало бешено колотиться, в горле пересыхало, а к лицу душной волной приливала горячая кровь. И не только к лицу…
   Наверное, что-то подобное происходило и с Эви. Иногда, ненароком коснувшись руки или плеча Адика, она вдруг замолкала на полуслове и смущённо отворачивалась, пряча глаза.
   Они как-то по-новому стали смотреть друг на друга, примечая и улавливая то, чему раньше не придавали значения, и что вызывало, неведомое ранее, волнительное и тревожное чувство, в котором они боялись и стыдились признаться даже себе самим.
   Всё произошло у реки, где они, как в прежние времена, дурачились после купания.
   Адик устроился на горячем песке, прикрыв запястьем глаза и млея от полуденного солнца, когда Эви подкралась к нему и, хохоча, окатила холодной водой из свёрнутого листа кувшинки. И когда Адик, догнав её на вершине холма, повалил в траву с твёрдым намерением угостить овечьими какашками, которые в изобилии валялись кругом, взгляды их встретились, и на него внезапно навалилась мешкотная тягучая слабость.
   А Эви, вывернувшись из враз ослабевшей хватки, вдруг обвила тонкими руками шею юноши и жадно прижалась дрожащими губами к его, сразу же ставшим сухими, губам. Они давно ощущали между собой некую незримую связь, некие нерушимые узы, но теперь, словно растворившись одна в другом, словно заполнив последние тайные полости друг друга, они окончательно стали единым целым.
   Дедушка уже очень давно не навещал их, и Эви с Адиком были, в какой-то степени, даже рады этому. Они не знали, как он отнесётся к тому, что происходит между ними, а прятать от него свои чувства им почему-то казалось неправильным.
   Однажды, крепко держась за руки, и не сводя друг с друга влюблённых глаз, Адик и Эви возвращались из одного укромного уголка, который, с некоторых пор, стал для них излюбленным местом времяпрепровождения. Ещё издали они заметили тонкую струйку дыма, поднимающуюся над крышей хижины. Это могло означать лишь одно: Дедушка, наконец, вернулся. Не сговариваясь и не расцепляя рук, они бегом припустили к дому.
   Дедушка встретил их на пороге. Он похудел, осунулся и ссутулился ещё сильнее, чем прежде, хотя казалось, что больше уже невозможно. Хламида висела на нём мешком, орлиный нос заострился, а кожа на лице пожелтела и натянулась. Но дела у него, кажется, пошли, наконец, на лад: глаза блестели азартом и неподдельным оптимизмом.
   Жадно глотая кофе с бутербродами, Дедушка с упоением рассказывал Адику и Эви о своих успехах и победах, сути которых они даже не пытались уловить, что, впрочем, вовсе не мешало им искренне за него радоваться.
   Они весело ужинали, болтали и смеялись до позднего вечера, а когда Эви отправилась к ручью мыть посуду, Дедушка устроился в кресле-качалке и поманил к себе Адика.
   - Ты стал уже совсем взрослым, мой мальчик, - сказал он, раскуривая скворчащую трубочку. – И поэтому я хочу поговорить с тобой как с мужчиной…
   Адик смущённо потупил глаза: он предчувствовал этот разговор – о нём и Эви, и был благодарен Дедушке за то, что тот тактично не начал его при ней. Но то, что он услышал, оказалось для него полной неожиданностью.
   - Не стану скрывать неизбежное, - продолжал Дедушка. - Скоро я уйду, чтобы больше уже сюда не вернуться. Это время пока ещё не пришло, но оно приближается, и тебе придётся привыкнуть к этой мысли.
   Эта новость ошарашила Адика. Он стоял, не в силах вымолвить ни слова, а в уголках глаз набухали предательские слёзы. Наверное, Дедушка понял его состояние, потому что, выбрался из кресла и, обняв за плечи, прижал лицом к груди.
   - Ну, ну… - добродушно прогудел он, поглаживая Адика по голове. – Я же не ухожу прямо сейчас. В конце концов, у тебя есть Эви, а у неё есть ты…
   - Но куда? – Адик резко отстранился от него. – Зачем?
   - Мы ещё обязательно поговорим об этом, - сказал Дедушка.

   Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2018/05/10/1700