Глава 8. Ангрбода

      Предыдущая глава - http://www.proza.ru/2018/04/11/2057


     «Я – та, что была всегда,
     Несметны мои имена...
     Во мне – ледяная синь
     и красного мяса кровь,
     ибо сквозь жар мой
     сочится по капле мой холод,
     и мною живы миры».

     Старшая Эдда, «Прорицание вёльвы», 21, в переводе А.И. Корсуна.


     Ведущая свой род от знаменитой Вёльвы, Ангрбода была могущественной колдуньей. В её венах текла дикая и беспокойная кровь древних рёкков, живших ещё на истоке времён. Она возглавляла Клан Волка и носила гордое и мрачное звание Матери всех Волков. Давным-давно, в длительной и кровопролитной войне между вождями различных кланов, населявших Ярнвид, завоевала Ангрбода своё право главенствовать над всеми девятью кланами. Её избрали Ведуньей, Хозяйкой Железного леса, Мудрой Женщиной. И с тех пор никто не покушался на её титул Вождя над Вождями. Ангрбода могла видеть будущее и обладала пророческим даром. Как-то раз, в одном из смутных видений, открылось ей, что однажды в её лес явится юный маг-плукровка, сын ваннийской богини и могучего йотунского вождя, который сможет её одолеть, принеся с собой самую её великую радость и самую великую скорбь. С тех пор не было спокойствия в сердце колдуньи.
 
     И вот теперь она смотрела на стоящего перед ней юношу и понимала, что видит именно того, кто пришёл к ней в том давнем пророческом сне, того, кому она должна была уступить, в чьей душе разглядела такой запас сил, какого не было ни у кого другого. Увидела она, что недалёк тот день, когда не будет он знать покоя, и будут его любить, и будут его ненавидеть, и обретёт он славу, и заслужит позор. Видение было как никогда ясно, и Ангрбода вдруг поняла, что и впрямь покорит её пришлый маг, но не силой своей, ибо победа эта будет победой любви. Но не принесёт эта любовь счастья ни ей, ни чужаку.

      Хотелось бы Хозяйке Ярнвида проклясть норн, сыгравших с ней эту злую шутку, да знала она, что таков ее вирд* и что орлог* её велит принять этот путь. И не свернуть с него, не обойти. Ни вправо, ни влево.

     Затуманенные видением, глаза колдуньи прояснились, своим ледяным сиянием напоминая заснеженные вершины гор. Она вновь устремила свой взор на застывшие перед ней фигуры – большой чёрный волк, что не переставая, злобно скалился, прижавшись боком к ноге юноши, который, в свою очередь, нервно поглядывал по сторонам, и желваки на его скулах ходили ходуном, словно он вёл какую-то непримиримую борьбу с самим собой.

     Мельком отметив, как судорожно сжимаются тонкие, нервные пальцы незнакомца вокруг рукояти находящегося за поясом кинжала, Ангрбода сделала несколько шагов вперед, подойдя почти вплотную, и жадно втянула ноздрями воздух, словно охотник, идущий по следу добычи.

     – Не смеши меня, асгардец, не поможет тебе против меня твой ножичек, – насмешливо произнесла она, обдав принца дыханием, показавшимся тому едва ли не холоднее стылого морозного воздуха. – Что здесь-то делаешь? Далеко, однако, от дома ты забрел. Что, ближе вся дичь закончилась?

     Царевич глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, хотя пребывал в полнейшей растерянности. Несмотря на всё своё бесстрашие, Локи чувствовал себя не в своей тарелке. Мысли скакали в голове, словно бешеные белки. Не каждый день поросшие временем и пылью древние сказки становятся вдруг реальностью, как и не каждый день на тебя из ниоткуда вдруг сваливаются – громадный злющий волк и сама Госпожа Волчьего Клана, которой подчиняются столь могущественные силы, о существовании которых молодой маг мог только догадываться. Без своей магии он чувствовал себя совершенно безоружным перед созданием, обладающимм древним знанием и тысячелетней мудростью. Кинжал Фригг, который он сжимал так, что побелели костяшки пальцев, не шёл в расчёт, ибо такому огромному волку кинжал, словно слону дробина. Не говоря уж о стоявшей перед ним тёмной колдунье, от которой волнами расходилась такая мощь, от которой тело пробирала дрожь, добираясь до самого сердца, сжимая ледяными пальцами и заставляя быстро, будто после бега, биться в груди.  Нет, нет, это не от страха его трясло.

   «Чего мне бояться? – мысленно успокаивал себя принц. – Дело исключительно в холоде. Просто не стоило так долго сидеть на снегу».

     – Мы заблудились и решили заночевать в твоём лесу, – взяв себя в руки, почтительно произнёс Локи. – Прости нас, Хозяйка, если потревожили твой покой. А за кабана убитого можешь взыскать с меня виру.

     – Виру? – произнесла ведьма, и глаза её таинственно заблестели. Она наклонилась ещё ниже, остановившись в сантиметре от его губ, и выдохнула голосом низким, чуть громче шёпота, наполненным жаром искушения: – Что, если я попрошу самое дорогое, что у тебя есть – твою душу?

     Улыбка колдуньи была подобна остроточёному ножу. Лицо её внезапно стало зыбким, расплывчатым, глаза – будто сотканными из тягучей тьмы. Локи не мог отвести взгляд от её зрачков, в которых отражалось танцующее пламя костра. Они смотрели так, словно прожигали насквозь, словно уже знали о нём всё. Спина царевича напряглась, как струна, жилка на шее нервно задергалась, выдавая охватившее его волнение. Смятение, отразившееся на его бледном лице, вызвало  у Ангрбоды хриплый смех, резанувший слух.

     – Что, испугался, асгардец? Не бойся, не съем, – колдунья улыбнулась дьявольской улыбкой и царапнула его щёку острым, словно волчий коготь, кончиком ногтя. А затем вдруг перевела взгляд на Фенрира и произнесла задумчиво. – Вот, разве волка твоего попрошу для себя – уж больно хорош, никогда таких не видела!

     При этих словах Фенрир напрягся, весь ощетинившись, из груди его донёсся глухой рык. Шерсть на загривке встала дыбом, губы поползли в стороны, обнажая белоснежный оскал.

   «Арр-рр... Попробуй взять меня, лесная ведьма!» – зарычал он и стал отбрасывать задними лапами снег, приготовившись к защите.

     Белый волк тут же вскочил и предупреждающе заворчал, глядя на непрошеных гостей с неприкрытой неприязнью. В лунном свете его белая шерсть казалась облитой серебром. Сверкнули ярко-синие глаза и белые, словно алебастр, клыки. Казалось, только присутствие на поляне хозяйки удерживало его от скорой расправы с незнакомцами. Ангброда лишь рукой повела, успокаивая, и зверь тут же покорно опустил голову.

     – У-у, как страшно. Угомонись, прибылой,* пошутила я, – насмешливо произнесла ведунья, склонив голову к плечу и прищурившись, с интересом рассматривая Фенрира.

     Фенрир замер, забыв опустить в снег поднятую переднюю лапу, и под гипнотизирующим взглядом радужных глаз вместо грозного рыка сдавленно вякнул.

     – Давненько к нам такие гости не забредали, – продолжила волшебница, как ни в чем не бывало. – Лес-то наш не двор проходной. Не всякого к себе пускает. Но коли тебя с твоим волком принял, значит, вам нечего бояться. Чую, ты тоже волшебник, Локи, сын Лаувейи. Да и спутник у тебя не простой.

     – Откуда тебе известно мое имя? – удивлённо спросил принц. – И кто такая Лаувейя?

     – Думаю, не поохотиться ты пришел в мой лес, асгардец. Ты пришёл за ответами, и ты их получишь, не сомневайся. Будь моим гостем. В моём доме тебе ни в чём отказа не будет – ни в еде, ни в тепле, ни в правде, – с этими словами девушка махнула рукой волку, который тут же улегся в снег у её ног.

     Ловко взобравшись на его широкую спину, Ангрбода повернулась к Локи и произнесла:

     – Следуй за мной, царевич, да скажи волчонку своему, пусть спрячет уже клыки:негоже сыну на Мать Всех Волков скалиться.

     Принц посмотрел на Фенрира, который тут же захлопнул пасть, да так, что зубы клацнули, и двинулся вглубь леса вслед за необычной наездницей.

     Белый волк, которого колдунья звала Угги, уверенно шёл впереди, ныряя под ветки и огибая заросли колючих кустарников. Взошедшая в небе, первая из трёх лун ярко светила им в спину, заливая пространство холодным, мертвенным светом. Тропинка петляла и извивалась. Всё больше попадалось на пути упавших деревьев, через которые Угги легко перескакивал, а Локи приходилось перелезать, цепляясь за свисающие корни и ветки. Меховой плащ Ангрбоды мелькал впереди, не снижая темпа, и вскоре принц почувствовал, что начал уставать. Ему, всю жизнь проведшему в Асгарде, было трудно бегать, как волку, по глубокому, рыхлому снегу. Фенрир же выглядел так, словно весь этот марш-бросок был для него увеселительной прогулкой. Локи счел за благо не показывать своей усталости. И вот, когда он уже чуть не падал от изнеможения, впереди раздался громкий голос Хозяйки:

     – Ну вот и пришли.

     Узкая тропинка, бегущая среди высоких старых деревьев, вывела их на небольшую, круглую, как тарелка, поляну, окружённую со всех сторон величественными молчаливыми соснами и непроходимым кустарником. Посреди поляны стоял сложенный из природного камня и дерева крепкий дом, способный выдержать самую суровую зиму, сильный ветер и мороз. Он сливался с окружающими деревьями и скалами, словно став их продолжением. Вместо ограды дом окружали воткнутые в снег колья с насаженными на них черепами диких животных. Из их пустых глазниц лился странный свет, освещавший поляну зеленовато синим, похожим на болотные огни, сиянием. В неверном свете было хорошо видно, что вся стена парадного входа, словно кружевом, украшена сложным узором из узлов и петель, а на массивной дубовой двери вырезана оборотничья Уруз – руна лесных охотников и Госпожи Волчьего Клана.

     Легко спрыгнув на снег, Ангрбода похлопала волка по боку.
 
     – Спасибо, Угги, ты верно послужил мне сегодня.

     Локи и Фенрир не успели и глазом моргнуть. Словно синяя пелена вспыхнула перед глазами и тут же развеялась, когда перед ними вместо волка оказалось некое существо, стоящее на четвереньках, уже существенно уменьшенное в размерах и измененное в формах. Существо упиралось в снег бледными пятипалыми ладонями и трясло головой от резкого перехода из звериного состояния. А потом поднялось на задние конечности во весь свой немалый рост и смерило Ангрбоду вопросительным взглядом, но та лишь махнула рукой:

     – Иди домой, Угги. На сегодня твоя служба окончена, – и, кивнула обомлевшим от неожиданности гостям: – Что стали столбами? Никогда оборотня не видели?

     Локи с плохо скрываемой брезгливостью взглянул на огромного, как гора, уродливого великана, намного выше его самого, всё тело которого было покрыто спутанными длинными волосами. Из-под нависших бровей внимательно и холодно смотрели ярко-синие глаза, губы были сизыми, а мелкие острые зубы, ощеренные в кривоватой хищной улыбке, блестели, как у волка.

     – А как же этот асгардский пёс и его недопёсок? – низким рокочущим голосом пробасил великан.

     Локи хотел было резко ответить, но тут раздался спокойный, почти ласковый голос Ангброды, сдержавший поток раздражения, коим кипел оскорбленный принц:

     – Фу, какой стыд! Прояви хоть толику гостеприимства, Угги, – она укоризненно покачала головой. – Разве не видишь – наши гости устали и наверняка проголодались. Иди-иди себе, я тут без тебя управлюсь. Ежели что, Уна мне поможет.

     В её спокойной властности была такая сила, что неожиданно для себя царевич тут же остыл, хотя слов у него наготове было великое множество. Великан неохотно развернулся и направился обратно в лес, что-то недовольно бормоча себе под нос и поминутно оглядываясь.

     Владычица Ярнвида сделала пару шагов к старавшемуся выглядеть гордым и оскорблённым в лучших чувствах принцу, положила руку ему на плечо и произнесла, глядя прямо в глаза:

     – Никогда не суди по внешности, царевич. За уродливым ликом может скрываться мужественное сердце и большая душа. То, что вы называете физической красотой, в Ярнвиде не имеет никакого значения. Любое уродство или увечье в Железном Лесу – предмет клановой гордости его обитателей. Каждый из них уникален, единственный в своём роде. И если ты проявишь неуважение, отвращение или жалость – никто здесь не станет уважать тебя.

     В бархатистой интонации её голоса внезапно скрипнула сталь, словно старый клинок достали из ножен. Повернувшись спиной и подойдя к дверям, она приложила ладонь к вырезанной руне уруз, которая тут же засветилась голубым светом. Что-то щёлкнуло, дверь совершенно бесшумно отворилась, и Хозяйка, обернувшись, позвала:

     – Входите и будьте, как дома.

     Гости осторожно переступили порог. За ним оказались просторные сени, обшитые хорошо оструганными досками. Ангрбода привычным жестом ткнула куда-то в темноту вытянутой рукой, и на стенах тут же загорелись небольшие магические светильники, дающие ровный, хоть и не яркий свет. В сенях вкусно пахло сухими травами и деревом. За ними обнаружилось просторное помещение, погружённое в лёгкий сумрак. Стоило им войти, как тьма тут же разлетелась по углам, рассеянная огнём, весело вспыхнувшим в огромном камине, сложенном из нарочито грубо отёсанных камней, перед которым лежала большая лохматая медвежья шкура. В комнате было всё просто и без изысков. Глазам Локи открылась огромная крепкая кровать, покрытая толстым шерстяным пледом, большой деревянный стол, несколько стоящих вдоль стен добротных лавок, покрытых шкурами. Возле каминного очага располагались несколько полок, уставленных разнообразной кованой посудой. Пол устилали домотканые дорожки. В дальнем конце комнаты виднелись ещё двое дверей, ведущих, вероятно, в кладовые или подсобные помещения. Намётанный глаз Локи тут же отметил развешенную на стене коллекцию охотничьего оружия. Тут были короткие и тяжёлые копья с широкими наконечниками – для охоты на кабана, большие и маленькие луки, колчаны со стрелами с бронзовыми наконечниками, разнообразные охотничьи ножи, короткие мечи в заплечных ножнах и даже пара арбалетов. От всего здесь веяло глухой стариной, словно принц попал в иной, древний, забытый всеми мир. Но самым удивительным в этой, на первый взгляд, обычной комнате был стоявший на столе в простой глиняной вазе букет яростно цветущих маков, которым среди лютой зимы Йотунхейма, мягко говоря, был как бы не сезон. Лепестки густого кровавого цвета были тугими, плотными и чуть приоткрытыми, и казалось, им было абсолютно плевать на законы природы.

     Внезапно одна из дверей в конце комнаты плавно отворилась, и перед застывшими гостями возникло необычайное четырёхлапое существо. По виду оно напоминало огромную, размером едва ли не с телёнка, кошку с бархатистой шубкой песочного цвета, кисточками на острых ушках и длинным гибким хвостом, на чёрном кончике которого шерсть была необычно длинной и волнистой. На узкой удлинённой мордочке сияли огромные раскосые глаза разного цвета: один – ярко голубой, а второй – янтарно жёлтый. От одного взгляда на это потрясающее создание Фенрир обомлел и уселся на хвост, отвесив челюсть. Существо грациозно пересекло комнату, проигнорировав посторонних, и уселось у ног Хозяйки, уставившись на неё преданным немигающим взглядом. Ангрбода ласково потрепала существо по голове, почесала за ухом и произнесла:

     – Уна, познакомься, это мои гости. Будь с ними добра.

     Кошка медленно повернула голову в их сторону, зевнула, показав клыки, лениво потянулась, демонстрируя острые длинные когти, и внезапно расправила два огромных кожистых крыла, покрытых сияющими перьями, которые с легким свистящим звуком мгновенно заполнили собой почти всё пространство комнаты. От неожиданности Локи отпрянул, а Фенрир счел за благо ретироваться, укрывшись за ногами хозяина, и опасливо выглядывал оттуда, пытаясь понять, какой же глаз огромной кошки ему нравится больше: голубой или жёлтый.

     Проанализировав впечатление, произведённое на незнакомцев, Уна сложила крылья, которые с шелестом, широкими складками покрыли её спину. Облизнувшись длинным розовым языком, кошка медленной, грациозной походкой подошла к непрошеным гостям. Приблизив свой подрагивающий бархатный нос к морде Фенрира, она втянула ноздрями воздух и что-то невнятно, басовито муркнула. Волчонок немедленно продемонстрировал свой самый лучезарный оскал и тут же пал ниц, подставляя брюхо. Уна скосила в его сторону свой голубой глаз и с интересом обнюхала новоприбывшего кавалера.

     Царевич с удивлением отметил, что во взоре этого поразительного животного светилось разумное любопытство. Он напряг память, оживляя в уме книги о фауне различных миров, вспоминая, где же он мог видеть подобные создания. На мгновение ему показалось, что он видел это существо на страницах старых асгардских сказок.
 
     – Неужели это... – внезапно запнулся Локи, пораженный своей догадкой.

     – Мантикора,* – спокойно произнесла Ангрбода.

     – Но как? Откуда в Йотунхейме взялась мантикора?! Я думал, они давно вымерли, превратившись в сказочных персонажей!

     При этих словах Уна резко повернула голову и одарила Локи взглядом, которым можно было заживо зажарить.

     – Отчасти ты прав, принц Локи, мантикоры жили в вашем мире тысячи лет назад. Это был прекрасный мир, полный множества диковинных растений и животных, каких не встретишь ни в одном другом. Все они, связанные друг с другом невидимыми нитями, жили в абсолютном согласии с окружающей природой. Но пришли асы и нарушили это единство. Они вырубили леса, чтобы построить свои жилища и дворцы, осушили озера и повернули реки, построили дамбы и водохранилища. Они уничтожили животных, которых посчитали опасными для себя, или сделали их своими рабами, наплевав на то, что они могут быть не менее разумны, чем сами асы.  Может быть, тебе это не известно, но кошки, что возят упряжку вашей золотой богини любви Фрейи* – всего лишь жалкие потомки некогда гордых и опасных хищников – мантикор, которым обрезали крылья, вырвали жала и превратили в беспомощных домашних животных, призванных выполнять прихоти асов, которые не способны понять и принять красоту иного мира, потому что в гордыне своей они видят в нём лишь страх и опасность для своей никчёмной жизни.

     В голосе Ангрбоды засквозило презрение, взгляд внезапно потерял свою приветливость, вежливая улыбка растаяла, словно льдинка на горячей сковородке.

     – Но асы лишь старались создать совершенную гармонию в окружающем мире, – попытался было Локи вступиться за свой народ.

     – Глупцы! – ледяной, бесстрастный голос хлестнул, словно кнут.

     Колдунья быстро шагнула к царевичу и вцепилась в его запястья. Огромные глазищи Хозяйки Ярнвида приблизились к лицу царевича и заняли весь мир. В их чёрной глубине переливались искры горящего пламени. Ангрбода заговорила быстро и зло.
     – Говоришь, «совершенная гармония»? Ваша гармония заключается в том, что Всеотец, постоянно кричащий о справедливости и равенстве, просто подмял под себя все окружающие миры! Бури, Бор, Один* – всё лишь одна и та же красивая сказочка про мудрого и милостивого бога, который собрал под своей рукой все миры, избавив от войн и страданий, заодно сделав своими рабами, а всех несогласных – просто обрёк на жалкое существование. Гордыня асов безгранична, алчность бесконечна, а глупость несравнима ни с чем! Знаешь, что вы создали? Неизменный, вечный мир, не знающий смерти. Забывший, что такое жизнь. И все вы в нём – живые статуи в мире-без-времени. Мой же народ не похож ни на кого. Его чудеса я вижу здесь каждый день. И я живу, чтобы защищать его. Вены моего леса пульсируют, пока бьётся мое сердце. И я дышу, пока дышит мой лес.

     Уловив настроение хозяйки, мантикора глухо зарычала, растопырив когтистые лапы, демонстрируя похожие на небольшие ножики когти. Длинный, упругий хвост, в пушистой кисточке которого скрывалось смертоносное жало, нервно хлестал по бокам.
 
     По мере того, как Ангрбода говорила, на лице царевича отражалась целая смесь противоречивых чувств. Сначала это было гнев, затем непонимание, удивление, которое постепенно переросло в изумление. Асгардец, привыкший считать йотунов диким и отсталым народом, впервые столкнулся с женщиной-йотункой, рассуждающей подобным образом. Она говорила вещи, которые ещё больше удивляли его. В другое время её речи были бы восприняты им, как прямое оскорбление. Но учитывая всё то, что произошло с ним за последние сутки, Локи на многое стал смотреть другими глазами. Его гнев потух так же быстро, как и разгорелся. Он внимательно дослушал каждое слово, что сказала колдунья, и произнес тихо, даже вкрадчиво, тщательно подбирая  подходящие слова:

     – Не сердись, Хозяйка. Мне понятен твой гнев. Но и асы не монстры. Они просто нация воинов. В вашем мире тоже есть такие. Ледяные великаны пробовали завоевать Мидгард. Разница только в масштабах, вот и всё.

     Колдунья предостерегающе подняла ладонь, и в этом простом жесте было столько властности, что царевич тут же умолк и решил не спорить. В глазах Ангрбоды вдруг появился нехороший холодок.

     – Как же, асгардец. Воины всех миров такие сказочки рассказывают. Ты ловко правишь колесницей, но есть камень, который тебе не объехать. Погоди, придёт время, я расскажу тебе свою сказку. А пока присаживайся к огню, Локи - принц из Асгарда.


     Следующая глава: http://www.proza.ru/2018/06/08/1786



     ПОЯСНЕНИЯ АВТОРА:

  * Вирд – у древних скандинавов, равно как и у древних славян – судьба, канва жизни, изменяемая волей человека, итоговое предназначение. Принимать концепцию вирда – не значит веровать в единожды высеченную на скрижалях и вовеки неизменную судьбу. Вирд у каждого свой, и некоторым, так сказать, «предначертано» иметь возможность выбирать свой собственный путь безо всякого постороннего вмешательства. На самом деле иногда создается впечатление, что мир делится, с одной стороны, на тех, чья судьба предопределена и им остается лишь действовать «по написанному» или нести наказание за малейшее отклонение от сценария, а с другой – на тех, кто совершенно свободен идти куда глаза глядят, безо всякого надзора и руководства. Первые обычно жалуются на недостаток свободы, а вторые (куда более многочисленные) – на то, что понятия не имеют, что им положено делать со своей жизнью.

  * Орлог (или орлёг) – предназначение, высший смысл. Слово ;rl;g состоит из двух частей. Это ur – древний, первозданный и l;g – закон. Изначальный закон развития событий, предопредёленный вирдом (судьбой), которым правят богини судьбы Норны у бурлящего источника под мировым древом Иггдрасиль. Кроме них, знанием орлога владеет богиня Фригг, но она хранит его в тайне. И если человек может изменить свой вирд, то орлог изменить нельзя. Его можно найти или не найти, можно следовать ему или не следовать и в зависимости от этого создавать определённый Вирд. Термины «орлог» и «вирд» иногда путают между собой; явления, которые они означают, действительно связаны друг с другом, но всё-таки между ними есть тонкие различия. Можно сказать, что орлог – это путь к вирду.

   * Прибылой - молодой волк возраста до 1 года.

  * Мантикора – в мифологии – вымышленное существо, чудовище с телом льва, головой человека и хвостом скорпиона. Имеет рыжую гриву, три ряда зубов и голубые глаза. Голова мантикоры больше походила на человеческую, её ярко-голубые глаза гипнотизировали жертву так, что от страха та не могла пошевелиться. Ужас внушали её острые зубы, три ряда которых венчали пасть страшного хищника, и хвост скорпиона, в игле которого находился страшный яд. Кроме жала скорпиона на хвосте мантикоры находились иглы, которыми чудовище могло пронзать свою жертву на расстоянии, как стрелами. Голос мантикоры был подобен звукам свирели и трубы одновременно. Не желая отставать от Сапковского и Роулинг, я тоже поселила мантикору на страницах своего произведения, сделав её гораздо более симпатичным, хотя не менее опасным существом. В качестве прототипа для своей крылатой мантикоры Уны я взяла американскую пуму или кагуара. Индейцы считали пуму священным, магическим животным, посланным богами в мир людей, чтобы быть стражем между миром живых и миром мёртвых. Я снабдила её замечательными крыльями, дав возможность летать. А также наделила её разумом. С теми, кто сумеет завоевать её доверие, Уна будет вести себя очень дружелюбно. Она общительна и очень флегматична.

  * Золотой богини любви… Речь идет о Фрейе – богине любви и войны. Согласно мифам, Фрейя разъезжала по мирам в колеснице, запряжённой огромными кошками.

  * Бор, Бури, Один – высшие асгардские боги. Бури – первочеловек, отец Бора, который в свою очередь был отцом Одина.

Следующая глава: http://www.proza.ru/2018/06/08/1786