Эссе 1 Когда не стало Родины моей

Когда не стало Родины моей

Эссе 1

Вековой скорбный юбилей времени «когда не стало Родины моей» не отпускает никак. Название этой работы копия названия книги покойного реставратора Саввы Ямщикова. Человеком его поколения был и покойный Леонид Бородин (1938-2011), и 80-летний юбилей, и одного и другого отмечается в этом году. Оба были диссидентами, но диссидентами разного толка. На их мировоззрении и мировоззрении той эпохи Нам с Вами будет легче проследить дрейф России к нынешней «демократии».

Леони;д Ива;нович Бороди;н (14 апреля 1938, Иркутск — 24 ноября 2011[1], Москва) — русский писатель, поэт и прозаик, публицист. Бывший советский диссидент.

Отец — Шеметас Феликс Казимирович, литовец, краснодеревщик, был расстрелян в 1938 году; мать — Валентина Иосифовна Бородина, учительница. Отчим — Бородин Иван Захарович, директор школы. Как и у многих, сознательная жизнь моя начиналась вместе с бабушкой. Ольга Александровна Ворожцова, дочь сибирского купца средней руки, учительница по профессии, а по моей памяти - энциклопедистка…

В русско-японскую - санитарка в офицерском госпитале при штабе генерала Куропаткина… Вместе с какой-то великой княжной, подруги… Потом первая на Байкале метеостанция в том самом Маритуе, где пройдет мое детство… Она одна переживет революцию (два брата бесследно пропали где-то на сибирских просторах с отрядом каппелевцев). С моим дедом, белорусом по происхождению, расстанется в те же революционные годы, и дальше всю жизнь с нами - с моей мамой и со мной…

О семье Саввы Ямщикова нет ничего кроме смутного мимолетного упоминания о происхождении из семьи старообрядцев.

С ними обоими Мы еще встретимся ниже, чтобы через призму их мироощушений и взглядов посмотреть на Нашу с Вами Русскую историю и современность.

Эта моя работа еще одна попытка разобраться в истоках Наших с Вами болезненных бед и как то, хотя бы пунктирно, наметить пути возможного излечения этого застарелого недуга либерализма. Россия давно больна привитым ей дичком либерализма, в очень разнообразных и далеко не очевидных нашему обществу формах, этих глобальных бед.

 Первая наглядная роковая катастрофа Русской Имперской Типологической Государственности, это Великий Раскол XVII века, где Русский Народ в массе воспротивился своей открытой материалистической социализации Русской Государственности и Веры.

Дух Русской Империи начали одолевать социальные догмы. В области Веры это смена духовного природного вектора социальным синодоидальным нововерием богослужебной практики, которому воспротивился русский народ. А в области Русской Государственности, в материальной западнической скверне, противной Русскому природному Духу.

Здесь очень важный момент, это то, что в Царствование Ивана IV Васильевича Грозного сама Русская Империя достигла своих естественных цивилизационных границ. А далее должна была, если и расширять свое пограничное цивилизационное влияние, в санитарной защите своей типологической имперскости, то вести его в форме исключительно культурной экспансии, к силе прибегая лишь в крайних случаях. Это касалось в первую очередь цивилизационных границ - Средней Азии, Кавказа и всего западного направления. А вот в противовес этому природному имперскому направлению социальный Абсолютизм Империи, с середины XVII века, принял разнонаправленный характер, государственного военного движения на Запад и встречной духовной инорасовой социально материалистической цивилизационной экспансии Запада. Так Царь Алексей Михайлович Тишайший познакомился с будущей Царицей, матерью Императора Петра Первого, на диковинном для Русского Мiра театральном представлении западного типа, в камерном придворном театре боярина Матвеева. А уже Петр Первый начал ломать Русский природный Дух через колено, с разрушительной либеральной идеей патологической эволюционной отсталости Руси от Запада.

Великий Раскол принял патологический губительный характер, как насильственного раскола самого духа народа. Екатерина Великая указами о вольности дворянства перевела этот раскол в жуткую классовую форму катастрофы государственности. Другая сторона низового Русского Мiра его «черная сотня», крестьянство, оказалась в катастрофическом состоянии, так как Петр и Екатерина намертво вынужденно привязали русского крестьянина к не служащему теперь государству, «бездельнику», в глазах крестьянина, барину с которым его ничего не связывало в государстве, кроме личной крепостной зависимости. Был намертво и гибельно попран сословный природный русский принцип – «барин служит государству, а мы барину, под его защитой».

Весь XVII и XIX век катастрофа раскола связки крестьянин-помещик только нарастала. Давайте вспомним рассказ Великого Русского Провидца писателя Лескова. Так один молодой барин в раже ухаживания за симпатичной соседкой по имению, показывая свою «образованность» и «европейскую демократичность», сажает за стол крестьян и хлебосольно, щедро угощает их разными диковинными блюдами. И тогда, когда те же крестьяне, пришли жечь его усадьбу, они его «успокоили» - «барин тебя и ее не тронем, а усадьбу сожжем, мы же терпели, когда ты нас заставлял ту желтую замазку есть, и ты терпи»; помещик взмолился – «да это же деликатес сыр и я предлагал, а не заставлял» - «нам господа отродясь никогда ничего не предлагали и не предлагают, так что терпи, жжем».

В рассказе «Жидовский кувыркодром» Лесков за юмористичностью сюжета (там трое героев определили свое вознаграждение за решение проблемы «еврейского кувыркадрома» в 40 копеек, 30 расходы и 10 прибыль, но получив их полностью, 10 копеек прибыли не смогли поделить на троих, и пропили в кабаке все 40), как приведения в нужный строевой порядок солдат евреев, показывает гибельность для любой армии мира «всеобщей воинской повинности», напрочь разлагающей воинский дух армии. Подобная повинность впервые была введена во Франции якобинцами мировыми революционерами, «как долг каждого гражданина перед государством», и как либеральная зараза, распространилась практически на все армии мира.

 Рассказы Лескова не поняло и не восприняло духом, ни то абсолютистское имперское общество XIX века, ни сегодняшнее «демократизированное» общество России. В самом «Жидовском кувыркодроме», тогдашнее еврейское общественное мнение государства увидело исключительно полезные мысли правдивого показа ремесленнического таланта простого еврея. Показало и подсказало самому государству и природную поголовную неспособность русского еврея (в массе попавшего в Россию в результате последнего государственного раздела Польши XIX века) нести принудительное «государево тягло». Но в «советское время» Великий Русский Провидец Лесков был объявлен махровым антисемитом, не жалуют его сегодня и «демократы». Западный Абсолютизм Русской Империи нарушил основное правило имперского «тягла» государственных управленцев, чиновничества в государственной системе. Оно заключается в единственной функции государственного управленца всех уровней - находить правильное и посильное применение способностям, как личности, так и народным природным склонностям имперской Семьи Народов. Да так, чтобы они не приходили в противоречие с интересами самого государства и общества.

Государственное положение русского крестьянства вопияло о смене своего статуса в жизни государства. К середине XIX века этот вопрос просто перезрел и тут сошлись несколько факторов. Тяжелейшее поражение России в Крымской войне 1853-1855 годов, поражение технологическое (срочной необходимостью стало массовое производство новейших разработок, которое требовало развитой промышленности и технологического перевооружения горнозаводского дела добычи исходных материалов) и транспортное (отсутствие дорог и коммуникаций связи). Оно же поставило перед Россией целый ряд вопросов технологического перевооружения и организационного управления хозяйственной и военной жизни России.

Русская хозяйственная мысль, в лице ее лидеров Н.С. Мордвинова, А.С. Хомякова, В.А. Кокорева и Д.И. Менделеева видела модернизацию и перестройку хозяйственной жизни в сохранении крестьянского природного уклада жизни, в сезонности промышленного производства и тарифной защите русского производителя от западного спекулятивного духа хищничества ростовщнического мирового капитала. Вершиной хозяйственно-финансовой коллективной русской мысли был капитальный труд С.Ф. Шарапова «Бумажный рубль» (1895).

Но, ни Император Александр II в 1861 году, пошедший либеральным путем своих «Великих реформ» и освобождения крестьян от «крепости», ни сам Император Николай II, принявший идеи либералов, министра финансов С.Ю. Витте, и отвергнувший русскую экономическую систему Шарапова (ее внедрил лишь в государственной изоляции страны в 30-е годы Сталин, с его наркомом финансов Зверевым) не смогли противостоять давлению международного капитала. Россия неуклонно покатилась к революционным катастрофам 1905-1917 годов.

А теперь давайте вернемся к Леониду Бородину и его автобиографическим воспоминаниям, Савве Ямщикову и духу советской эпохи.

И так Бородин автобиографическая проза: - «Много мне поведала купеческая дочь, но ни слова о Боге и ни слова о советской власти. Пока она была жива, мы существовали с ней вдвоем в несколько странном национальном поле, куда злоба или доброта дня длящегося не залетала. То было поле духа, единого национального духа, но, как понял много позднее, духа все же ущербного, ибо без высшей явности духа - Духа Свята; о Его присутствии в мире мне поведано не было.
И все же до десяти-двенадцати лет я воспитался интернационалистом в добром значении этого слова, если у него, у этого слова, вообще есть доброе значение».

Здесь, сам Леонид Бородин, стоит по происхождению близко к русскому поэту Владиславу Ходасевичу, в котором не было ни капли русской крови. О Ходасевиче у меня есть подробный материал в Эссе 45 «Галерея Русской Культуры», а вот о происхождении Саввы Ямщикова нет никаких сведений. Все это важно и Мы с Вами подробно разберемся с этими вопросами, в следующих частях этой работы.