Экзюпери

— Мне что-нибудь эдакое почитать.
    Женщина стояла за кафедрой, нетерпеливо стучала костяшками своих пальчиков и смотрела на меня, как на существо из другого мира.
— Вот уж не думала, что в библиотеке работают мужчины.— ехидная улыбка обнажила ее вставную челюсть — ровные, сверкающие белизной зубы.
— Такое случается.— я снисходительно улыбнулся,— Поверьте, где-то еще один такой же…
    Получилось зловеще,— тетка опасливо посмотрела по сторонам и недоверчиво проговорила:
— Вот как?! Это так непривычно.— у женщины тонкие губы густо напомажены бардовым цветом, маленький нос-закорючка, острый подбородок и глаза, как у рыбы, которую только что выловили из мутного озера,— У вас красивый перстень.
— Это подарок.— соврал я и доверительным шепотом добавил,— Он имеет мистический смысл.
— Мистикой я не увлекаюсь.— улыбнулась женщина и опять застучала своими костяшками по кафедре,— Мне что-нибудь жизненное почитать. Предложите мне эдакое…
— В каком жанре?— я состроил умную гримасу.
    На лице женщины наоборот появилось глупое недоумение.
— В жанре?.. — это как?!
— Ну, скажем, детектив, любовный роман или…— с готовностью начал я перечислять.
— Не важно. Я хочу почитать. Знайте ли, надоел телевизор — одни убийственные новости и шоу,— у меня от всего этого мигрень! Еще эти сериалы… Вы смотрите сериалы?
— Нет.
— А я от них устала.— пожаловалась женщина,— Все одно да потому, и так неубедительно и скучно. Это вам не «Санта-Барбара».
— У нас как раз была одна такая книга.
— Не хочу! Я же сказала: мне что-нибудь жизненное,— про любовь, страсть, измены, чужого ребенка и в конце — незапланированного счастья. Вот как в «Будулае».
— Это по роману «Цыган»,— вспомнил я,— У нас как раз есть такая книга.
— Мне достаточно было и фильма.— женщина упрямо мотнула головой,— Мне что-нибудь другое, но про то же самое.
    Про то же самое написаны тысячи книг,— в голове моей вереницей замелькали красочные обложки любовных романов, в которых могли бы быть и страсть, и интриги, измены и даже чужой ребенок в придачу с незапланированным счастьем в конце. Но все это так не по-настоящему.
— Возьмите Токареву.— неожиданно выпалил я,— У нее такие жизненные вещи, и она знаменита…
— Покажите.— женщина устало вздохнула.
    Я тоже вздохнул, обреченно глянул на часы — пять минут десятого! Поздний вечер. Мне бы домой, а тетка еще не определилась. Три книги Токаревой пришлись ей не по вкусу.
— Они невзрачные и потрепанные.— прогундосила она через губу.
— Потому что зачитаны.— парировал я,— А еще по ее книгам снимают кино.
— Какое?— поинтересовалась женщина.
    Мои извилины в голове опять зашевелились, наверное, где-то там, в глубине, стали вспыхивать искорки,— и я, наконец, выдал:
— «Шла собака по роялю».
— Не смотрела.
— Это, конечно, детское кино… А «Мимино» вы точно смотрели.— я торжествующе глянул на женщину и сказал,— Но у нас этой книге нет! Потому что это ее сценарий.
— Чей?
— Токаревой!
— Молодой человек!— близорукие глазки смотрели на меня раздраженно,— Что вы мне все про «Мимино» говорите, мне книга нужна, роман! а вы мне какой-то сценарий пихаете?! Дайте мне почитать такое, чтоб душа моя в пятки ушла.
— Так вам нужно что-нибудь поострее? — триллер!
— Давайте триллер.— женщина опять нетерпеливо забрякала костяшками своих пальцев.
    Я тоже раздражен. Тетка сама не знает, чего хочет, а между тем, уже половина десятого на часах.
— Возьмите «Снеговика» Нёсбе.— на моем лице натянутая улыбка болезненно сводит скулы.
— Что еще за Нёсбе?
— Писатель.
— Вы бы мне еще «Снегурочку» предложили.— раздраженно прогундосила тетка.
— Это самый читаемый роман.— сдержанно улыбнулся я,— К тому же он толстый. Вам надолго хватит.
    Наверное, заметив, как я из вон кожи лезу, чтоб угодить, жен-щина смягчилась:
— Вы знаете, в детстве с папой я любила лепить снеговиков. А вы знаете, кто был мой папа?
    Вот сейчас, как в кино, скажет, что ее папа с шашкой наголо лихо гарцевал на коне и рубил басмачей.
— Кто был ваш папа?— поинтересовался я.
— Мой папа! Ах, папочка!— женщина закатила глаза,— Он возил самого Боблова. Конечно, вы такого не знаете. Молодежь сейчас ничего не хочет знать. А Боблов, чтоб вы знали, был председателем Минторга! Его несправедливо сместили. Конечно, все это интриги завистников — как в романе с любовницами и злодеями. Он потом сильно запил. А мой папа катал снеговиков…
— И вы с папой вместе… снеговиков катали?— не без иронии спросил я и улыбнулся.
— А вот ерничать над папой не надо.— тонкий палец тетки описал дугу перед моим носом,— Ну, так что с вашим «Снеговиком»?
— Этот снеговик иного рода.— начал объяснять я,— маньяк закатывал своих жертв с снеговиков…
— Я против, чтоб маньяки делали из людей снеговиков.— протестующе заявила женщина.
— Я тоже против.— согласился я и предложил альтернативу,— У нас есть интересные романы о девяностых! Там людей вообще закатывают в асфальт.
— Вы надо мной издеваетесь?
— Нисколько. Вы просили такую книгу, чтоб душа в пятки ушла.
— Я просила жизненное, а вы мне про снеговиков городите и про асфальт! Вот это у вас, что на полках стоит?
    Тетка указала на стеллаж возле кафедры.
— Это то, что сегодня сдали.— промямлил я.
— Вот и хорошо! Надеюсь, у ваших читателей, если они, конечно, есть, вкусы поприличнее ваших.— не дожидаясь моего ответа, она стала рыться на полках, при этом лицо ее выражало недовольство.
— О вкусах не спорят.— огрызнулся я.
— Что вы говорите.— тетка недоверчиво взглянула на меня и ух-мыльнулась,— Старо предание, да верится с трудом. Вы даже предложить ничего не можете женщине средних лет.
    Про свой средний возраст тетка явно загнула,— как минимум полста пять… Неожиданно она вытащила старую потрепанную книгу, какое-то время держала ее в руке, затем наугад открыла и замерла. В следующее мгновенье лицо женщины просияло, как будто память, глубоко дремавшая в ней, пробудилась и, выскользнув наружу, осветила ее счастливой улыбкой. С детским восторгом женщина пролепетала: 
— Какой чудесный слоник!
    Я подошел и тоже заглянул в книгу.
— Это удав проглотил слона.— авторитетно заявил я.
— Не важно, кого он там проглотил.— ответила женщина,— Какое у него музыкальное имя — Экзюпери!
— Это французский писатель.
— По-вашему, я ничего не знаю?.. Папа часто читал мне на ночь «Маленького принца», а я, как дурочка, плакала.
— Вы эту книгу искали?
— Да. Я возьму Экзюпери!— сказала женщина таким тоном, как будто хотела взять писателя в мужья.
    Еще несколько минут я провозился с формуляром Элеоноры Домбровской, так звали эту женщину, и пока я записывал, слышал под ухом: Экзюпери! Экзюпери! Экзюпери!..