Моя прекрасная Сильва

  Её имя никогда не ассоциировалось у меня с героизмом и ужасами войны. Она была для меня просто тётей. Тётей Ирой. Талантливой актрисой, примой Петрозаводского театра оперетты, очень образованной женщиной, обладательницей великолепного вкуса и поистине золотых рук, умевшей шить-вышивать, вязать и ещё много чего. И бабушкиной любимой племянницей, моей двоюродной тёткой.

 Лишь когда я была уже подростком, бабуля как-то спокойно, без пафоса, хоть и с достоинством, сказала: " А ведь наша Ира тоже воевала! Всю войну прошла медсестрой!" Так я и узнала историю о том, как вместо консерватории талантливая 17-летняя девочка ушла добровольцем на фронт, приписав себе год, как мёрзла в траншеях и болотах - там и погубила лёгкие. И всё же... И всё же вернулась и стала певицей!

    А ещё она вернулась с мужем, тоже фронтовиком, бравым капитаном. Семейная жизнь продлилась недолго: избранник начал активно компенсировать моральный и физический ущерб, нанесённый войной. Ирочка мирную жизнь представляла совершенно иначе, поэтому, оставив супруга-пьяницу наедине с его бутылочными страстями и доверив маме новорождённого сына, отправилась на прослушивание в театр: перед самой отправкой домой она клятвенно обещала комполка сделать пение профессией ( очень любил пожилой полковник песни юной медсестры, даже уверял, что они имеют целебную силу).

    Она так и не закончила консерватории, но очень скоро начала исполнять ведущие партии: Сильвы и Ганны Главари, Теодоры Вердье и Розалинды ("Наша Ирочка - самородок!" - с гордостью говорила бабушка). Карьера неслась вверх, люди ходили "на Попову", всё было замечательно. До тех пор, пока её не вызвал к себе директор  и не сделал весьма недвусмысленного предложения. Она отказалась. Зато сопрано Андреева из второго состава оказалась куда сговорчивее.
   В театре работать тяжело. В театре, которым управляет ничтожество, ещё тяжелее. А уж если править бал начинает фаворитка этого ничтожества... За день до премьеры Ира заскочила в костюмерную, чтобы, как обычно, забрать туалет, подправить его, подгладить. Костюмерша, пряча глаза, сообщила, что дать ничего не может - таково распоряжение, потом, видно, сжалившись, протянула платье, смотреть на которое без слёз было невозможно - старое, затасканное, невзрачное, да просто никакое. Вот это удар в спину! И ладно бы Дунаевский, но ведь это Кальман, ещё и любимая роль! Ирина закусила губу и забрала тряпьё домой. Достала упаковку пайеток, привезённых с заграничных гастролей, нитки с иголками, шило... Работала всю ночь, уснула под утро. Её Сильва появилась в таком шикарном наряде, полностью, включая туфли, расшитом блёстками, что ахнули все, даже видавшие виды зрители. Моя бабушка, не знавшая всей мерзкой предыстории, в то время гостила в Петрозаводске и присутствовала на всех спектаклях племянницы. Костюм потряс и её:
  - Ирочка, какой роскошный туалет! Откуда?!
  - Пальчики мои золотые! - и счастливая премьерша расцеловала каждый из десяти ухоженных и наманикюренных, но безжалостно исколотых пальцев.

    Тем временем Андреева отчитывала несчастную костюмершу:
  - Я же вас просила, - шипела она, - не выдавать Поповой костюма. Немедленно принесите его в мою гримуборную!
  - Это невозможно, костюм - собственность Ирины Евгеньевны, - не без злорадства сообщила труженица имиджа. Настала очередь фаворитки кусать губы.

    Когда Ирине рассказали об этом диалоге, она написала с горечью любимой тётке:" Ах, тётя Маша, я не мыслю себя без театра и очень люблю его, но это грязное болото, которое нужно переплыть через постель директора... "


    Тогда она была уже замужем за главным дирижёром театра Лео Балло. Это был прекрасный союз - и человеческий, и творческий. Они работали, жили очень насыщенной, интересной жизнью, воспитывали сына Ирины Володю и Марину - дочь рано овдовевшего Лео.

      Володька женился рано, едва закончив первый курс, а уже на втором в студенческой семье появилась дочь, названная в честь бабушки Ирочкой. Бабушка, конечно, была тронута, но на пенсию не собиралась. Ребёнка отвезли в деревню к родителям Тани, невестки. Ирина с Лео, вернувшиеся с гастролей, приехали навестить внучку и пришли в ужас: трёхлетняя кроха, чумазая, лохматая, неухоженная, материлась как портовый грузчик. В Петрозаводск они вернулись втроём. Снова выручила мама, Вера Васильевна, в своё время закончившая гимназию с серебряной медалью, следовательно, ребёнку были гарантированы не только режим дня, чистая одежда и полноценное своевременное питание, но и великолепное домашнее образование.

     К пятидесятилетию Лео сделал царский подарок - круиз по Средиземному морю. Вы представляете, что значило для советского человека, даже избалованного гастрольными  поездками в соцстраны, в середине 70-х годов прошлого века увидеть совершенно иной мир?!
    Египет потряс во всех отношениях. Величие сфинксов и пирамид контрастировало с "Русский мадам, дай сигарет!", обращением ко всем поголовно русским женщинам как к Наташам и откровенно наглым вымогательством. Как истинная актриса, а значит, человек, не чуждый эксцентрики, Ирина Евгеньевна возжелала покататься на верблюде. Араб-погонщик радостно помог ей забраться и повёл экзотическое животное вперёд. Удовольствие оказалось ниже среднего: во-первых, верблюд жутко вонял, во-вторых, укачивало, в-третьих, так ещё сильнее ощущалась невыносимая жара. Она сдалась и попросила остановиться. Не тут-то было! Коварный бизнесмен категорически отказался опускать верблюда, пока не получит за это дополнительную плату. Но не так-то проста была моя тётушка! Она грозно нахмурилась и пригрозила позвать полицию. Верблюд сей же час послушно опустился на колени, а владелец аттракции почти галантно помог даме сойти.
    В Мальту она влюбилась совершенно. Никаких эксцессов не было, зато покорило всё: и история, и архитектура, и приветливые, улыбчивые люди, и даже откормленные, огромные  мальтийские кошки, являющиеся одной из достопримечательностей острова.
   Франция и Италия очень понравились, она искала и узнавала то, что было знакомо из книг, но экзотики, конечно, было поменьше.
   И каждый день, возвращаясь на корабль, Ирина непременно открывала тетрадь и записывала ... Этот дневник она отправила любимой тётушке-журналисту. Та пришла в неописуемый восторг от стиля и наблюдательности племянницы, читала и перечитывала, сожалея только обо дном: не попалась тетрадка Юрию Сенкевичу! Уж он бы оценил!
   А вы, дорогой читатель, конечно же, поняли, что впечатления моей героини почерпнуты автором из того самого дневника.

   Шли годы, пошаливало здоровье, но сцена держала крепко. Уже не было тех фуроров и звёздности, но дорого было само ощущение, атмосфера, запах кулис.  " А теперь, дорогая тётя Машенька, я выхожу в роли матушки Эдвина..." К тому времени она уже жила фактически с одним лёгким (от второго осталась треть), иногда засыпая сидя.
 
    Когда внучка Ирочка, уже студентка, сообщила о своей беременности и о том, что рассчитывать ей больше не на кого, бабушка пришла в ужас: " Мы - три старых, больных человека, как мы справимся?" Но по тону письма чувствовалось: она прекрасно понимает, что отступать некуда. А потом она пропала... Просто перестала отвечать на тревожные тёткины послания. И тогда моя бабуля заказала дорогущий междугородний звонок. Трубку поднял Лео.
    - Лёсенька, родной, куда вы пропали? Что у вас?!
    - У нас Димка! - радостно выпалил молодой прадедушка. - Всё хорошо, Мария Васильевна, не беспокойтесь, Ирочка напишет обязательно, просто мы на вахте!
    - Будут внуки расти, всё опять повторится сначала! - задумчиво пропела бабуля и строго обратилась уже ко мне: - Не вздумай и ты мне такой же подарочек подбросить, я уже не помощник!

     А Ира и правда написала. И писала постоянно. О том, как растёт Димка и какая же это радость, как складывается жизнь и карьера у внучки, сына и дочери. Обо всём и обо всех...

    И ни слова о том, о чём я узнала только недавно, зарывшись в интернет-архивы накануне Дня Победы: в 1985 году моя двоюродная тётя, Ирина Евгеньевна Попова, 1924 года рождения, была награждена Орденом Отечественной войны 2 степени. Ни она, ни окружение никогда не культивировали её героизма. Она предпочитала оставаться просто женщиной: преданной женой, любящей матерью, бабушкой и прабабушкой, талантливейшим человеком.
   Тётя Ира, вы тоже достойны идти в Бессмертном полку. Я помню, люблю и горжусь, наша прекрасная Сильва!