Томас Уайетт. Я жду и жду

Заметка посвящена сонету английского поэта Томаса Уайетта (Sir Thomas Wyatt, 1503-1542) «I abide and abide and better abide».
***

Попытка перевода:

Я жду и жду.

Я жду и жду и продолжаю ждать
Счастливого, как говорится, дня,
А леди между тем твердит моя:
- «Не торопи и не мешай решать».               

Жду, как погоды у` моря, поймать
Свой шанс надеясь, а вокруг меня
Другие, может быть, спешат, а я -
Я при своём неведенье опять.

Дай мне ответ! Так долог каждый час,
Как будто бесконечно медлит смерть,
Ни жить я не могу, ни умереть,
В желанном получив прямой отказ.

По мне - так лучше проще, без затей,
Чем «жди» сказать, и ничего ясней.
***

I abide and abide and better abide,
And after the old proverb, the happy day.
And ever my lady to me doth say,
“Let me alone and I will provide”.

I abide and abide and tarry the tide
And with abiding, speed well ye may.
Thus do I abide, I wot, always,
Neither obtaining nor yet denied.

Ay me! this long abiding
Seemeth to me, as who sayeth,
A prolonging of a dying death,
Or a refusing of a desir'd thing.

Much were it better for to be plain
Than to say "abide" and yet shall not obtain.
***

Говорят, нужно читать первоисточник, особенно если речь идет о поэзии, – тогда будешь иметь настоящее представление о том, что писал поэт на самом деле. Потому что поэтический перевод на другой язык – он перевод и есть. Искажения неминуемы. Однако читатель, который не может воспользоваться мудрым и актуальным советом, потому что не знает языка первоисточника, вынужден будет иметь дело с переводами. И тут знаток испытает к этому бедолаге чувство снисходительного сожаления: необразованный, языка не знает, возможности для познания мира искусства ограничены.

Да, в подлинник заглядывать нужно. Иначе не будешь знать, как далеко ушел переводчик от первоисточника (иногда так далеко уходят-заходят, что просто диву даешься). Но есть одно «но». И ракурс меняется весьма существенно. К примеру, Томас Уайетт (Thomas Wyatt), английский поэт, живший в начале 16-того века, прекрасно знал итальянский и читал Франческо Петрарку в подлиннике. И у него не было никаких причин, типа заказа издательства на квалифицированный перевод яркого представителя Ренессанса, чтобы предъявить этот перевод малообразованным гражданам, тянущимся тем не менее по мере сил к источнику Иппокрены, - никаких особых причин, чтобы пыхтеть над переводом на свой родной английский. Зачем же он этим занимался, то есть переводами? Ключевое слово – «родной». Если что-то очень нравится, это тянет получить, присвоить, притащить к себе домой и любоваться без помех в привычной, милой сердцу обстановке. Не в этом ли истинная первопричина всех поэтических переводов – усвоить на уровне родного языка, чтобы принять в душу. Иначе знать будешь, а на глубинном уровне проникнуться не получится.      

Вдохновленный творчеством Петрарки, Уайетт, вообще-то состоявший на королевской службе и выполнявший дипломатические поручения, в свое личное время занялся переводами, но итальянский первоисточник плохо ладил с английским, и вот в результате на основе итальянской формы сонета (два катрена и два терцета, четыре рифмы) оказалась создана английская форма, наиболее известным и распространенным вариантом которой стал т.н. шекспировский сонет (три катрена с самостоятельными рифмами и двустишие концовки – т.н. замок – в целом всего семь рифм).

Кроме формы, подвергнуто переработке было и содержание, причем в некоторых случаях значительно. Процесс сотворчества. В этом смысле очень интересен сонет Уайетта «I abide and abide» (в качестве заголовка сонету при первой публикации в 1557 году, уже после смерти автора, была предпослана фраза: «THAT HOPE UNSATISFIED IS TO THE LOVER'S HEART AS A PROLONGED DEATH» - «Не исполняющаяся надежда подобна для влюбленного долгой смерти»).

В отношении формы сонет переходный: стиль рифмовки двух первых катренов соответствует итальянскому, но вместо двух терцетов идет третий самостоятельный катрен и концовка из двух строк (отсюда уже недалеко до кульминации в виде шекспировского сонета).

В отношении же содержания это пересказ, но вольный пересказ, сонетов Петрарки CLII и CLIII (№ 152 и 153). Основной смысл (точно переданный в заголовке сонета Уайетта, приведенного выше):
«Лети, небес достичь, мое рыданье –
Пусть смерть иль милость явят страстотерпцу».
…
«И не под силу обомлевшей силе,
Страдая, выстрадать двоякость эту –
Остуду льда и пламени в горниле». (Перевод А.Эппеля)

Петрарка в своих любовных страданиях апеллирует к небесам, Уайетт – напрямую к даме своего лирического героя (нельзя исключить и сугубо личных мотивов).

Переработка такая лихая, что сонет, особенно по сравнению с первоисточником, то есть творением Петрарки, кажется просторечьем, и, хотя его простота все же относительная, изложение характерно включением в текст разговорных оборотов.

Во второй строке первого катрена: «And after the old proverb, the happy day» - «И, по старой пословице, уповаю на счастливые дни (или лучшие времена)».
Под «старой пословицей» подразумевается высказывание, которое приписывается Джефри Чосеру:
«Better is it to suffer and fortune abide
Than hastily to climb and suddenly to slide».

«Лучше страдать, но добиваться успеха,
Чем поспешно взбираться и вдруг соскользнуть вниз».
 
Еще можно перевести так:
«Лучше страдать да судьбе покориться,
Чем вверх быстро лезть и внезапно свалиться».

«Поспешай медленно», одним словом.

Первая строка второго катрена апеллирует к еще одной пословице: строка сонета «I abide and abide and tarry the tide» - окончание строки «tarry the tide» - пословица «time and tide tarry for no man» - по смыслу соответствует русской пословице «ждать у моря погоды».   
***

Можно встретить несколько переводов на русский язык сонета «I abide and abide» – он достаточно известен, благодаря своей живости, непосредственности передаваемых чувств, вероятно. Свой вариант перевода (могу охарактеризовать его только как вольный перевод, не больше) я поместила в начале заметки. Далее - самые удачные варианты переводов разных авторов:

Вот перевод анонимного автора (ник: valya_15, «Шкатулка»):

Терплю да терплю, еще я терплю,
Да жду вслед за тучей ясного дня.
Моя дорогая все дразнит меня:
«А ты отступись - и вдруг одарю».

Терплю, подобно в порту кораблю,
Что выйдет с приливом, бег к цели стремя;
Но вечно, боюсь, ожидать должен я.
Ни взят, ни брошен, терплю: ведь люблю.

Бездействие все же так тяжко терпеть!
Чем дальше, тем больше, похоже оно
На боль умиранья, что длится давно,
Иль скрытый отказ: ею мне не владеть!

Ах, лучше б ей сразу меня оттолкнуть,
Чем брошенным вскользь «Потерпи!» обмануть!

Известный вариант перевода принадлежит Г.Кружкову (сборник «Томас Уайетт. Песни и сонеты» серия «Триумфы», 2005г.), хотя знатоками этот перевод признается неудовлетворительным по целому ряду параметров (критическая статья Е.Луценко):

Ей любо сдерживать мой порыв:
Мол, погоди, пока не скажу.
И я гожу, и гожу, и гожу –
Кто более, чем я, терпелив?
   
Я медлю - и пропускаю прилив,
И время у моря зря провожу.
Видать, и тешу я Госпожу
Лишь тем, что полумертв, полужив.

Не лучше ли, попросту говоря,
Надежды вовсе не подавать?
К чему посулами мучить зря
И смертные судороги продлевать?

Уж лучше - от ворот поворот,
Чем ждать и годить за годом год.

Наиболее профессиональным вариантом перевода считается предложенный В. Роговым, здесь соблюден размер оригинала и передана смысловая наполненность. Им и заканчиваю, чтобы последним было впечатление от лучшего:
 
Я терплю и терплю, без конца терплю,
Жду прекращенья скорбей и обид,
А мне госпожа моя говорит:
«Назойлив не будь - и печаль утолю».

Я терплю и терплю, ожидание длю,
Но радости миг от меня сокрыт -
И так я терплю, а время летит,
И никак не дождусь я, о чем молю.

Увы мне, терпенья тягостный срок
С муками, скрытыми в каждом дне,
Смертью продленной кажется мне -
Так он мучителен и жесток.

Уж лучше б лишиться надежды враз,
Чем напрасно терпеть, встречая отказ.
***
01.05.2018